| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Приставив к нему ученика местного аптекаря Артёма Засыпкина — очень способного парнишку, я поручил "изобрести" сульфаниламид со стрептоцидом вкупе. Тот, сперва взбрыкивал — мол, какое там лекарство может получиться из обыкновенного красителя?
Однако, пробурчав нечто вроде "любой каприз — за ваши деньги", с присущим немецким прилежанием — взялся за это "дохлое дело", всё более и более им увлекаясь. На мои вопросы об успехах, он сперва со скрытым ехидством — отрицал саму возможность получения положительного результата, затем стал как-то подозрительно отмалчиваться.
Мне бы насторожиться, когда этот чёртов фриц — вновь стал энергично трясти своей совершенно круглой, как футбольный мяч головой, с рыжей как огонь шевелюрой:
— Nein, Chef ... Nichts funktioniert, tut mir leid.
Но, я не могу за всем и за всеми уследить!
Да и как заглянуть в душу человека?
Вот и результат: без малого месяц назад, воспользовавшись моим отсутствием -Фриц Ратценбергер сбежал вместе Артёмом Засыпкиным, прихватив результаты исследований.
Спрашиваю у Канцевича Аркадия Вениаминовича — бывшего аптекаря, а ныне — Председателя артели "Красный активист", производящей активированный уголь — популярное и практически единственное действенно-эффективное лекарство "от живота":
— Ищут?
— Заявление в милицию написали, стало быть — ищут.
— Как поймают — Фрица на кол, это непременно! А уж потом...
Тот, согласно кивает:
— Артёмку — выпороть хорошенько, с этого засранца будет достаточно, а насчёт этого рыжего — я согласен. Он же у нас девку обрюхатил и смылся.
— Сволочь!
— Ещё какая, сволочь.
Хрен они их найдут, потому что этот хитрый фриц — сказал, что едут в Ленинград за реактивами и, моим именем взял довольно крупную сумму денег. Хватились то, собственно говоря — лишь перед самым моим приездом, когда мамаша "брюхатой" девки подняла кипеш.
— Одно в этой истории радует: тот фашист — не ЛГБТ какой-нибудь толлерастический и, Артёмкиной заднице — ничего не грозит.
Изумлённо пучит зенки:
— ЧЕГО?!
— Да, так ничего — мысли вслух...
Вполне понятно моё состояние, да?
Я кипел как тульский самовар с овном, источая зловонно-ядовитые миазмы...
Блин, как только в сорок пятом (все силы приложу — чтоб пораньше!) возьмём Берлин, жив буду — специально приеду в Германию, найду этого фашиста и казню самой лютой смертью.
Чтоб такое придумать?
Ведь кол в жоппу, это по-любасу — довольно банально и пошло.
Немного успокоившись:
— Ничего из исследований не осталось?
Протягивает тощую тетрадочку с вырванными листами:
— Вот, разве что..., — лезет в стол, — Артёмка впопыхах оставил. Какие-то каракули, похожие на химические формулы. Я их не понимаю.
Внимательно рассмотрев:
— Ну и почерк у вашего ученика! Ладно, покажу при случае какому-нибудь химику — может, разберёт что...
* * *
Объехав до вечера другие ульяновские артели и, подумав было: "ну хоть в целом-то, всё порядке" — я забыл сложить пальцы крестиком, сплюнуть три раза через плечо или хотя бы трижды постучать по дереву.
Поэтому может, на совещании председателей артелей и руководства промышленно-торгового кооператива "Красный рассвет", меня ждал сюрприз в виде понурого как корабля с поникшими в штиль парусами, Кузьмы Рубцова.
Вытолкнув вперёд своего племянника как нашкодившего котёнка, дядька Клим сурово молвил:
— Ну, рассказывай, Кузьма Никитович — как ты докатился до жизни такой!
Тот, красный как помидор, глядит в пол и молчит.
— Что? Пакостить горазд был, а отвечать кишка тонка?
Наконец допрашиваемый поднимает на меня полные слёз глаза, и:
— Она была очень красивая!
Председатель только за голову схватился:
— Ой, дурак...
Последовала продолжительная тирада, с упоминанием всей кузькиной родни по мужской линии до седьмого колена — не столь оскорбительно-матерная, сколь обидно-насмешливая.
Мне пришлось вмешаться, чтоб Кузька — прямо здесь в моём кабинете на втором этаже "Красного трактира", не умер от жгучего стыда:
— Клим! Хорош человека тиранить. Кузьма! Иди домой, мы здесь без тебя всё обговорим-решим, да разгрести попробуем.
Когда за ним закрылась дверь:
— Рассказывай, что он там... Если можно — покороче.
— Да, если совсем коротко, то болезнь у него — "малокровие" называется: когда елдак стоит — голова ничего не соображает!
Дружно грянул "хор" председателей артелей:
— БУГАГАГА!!!
Подождав когда стихнет:
— Хм, гкхм... А теперь поподробнее и без твой обычной похабени, Клим.
* * *
Если Господь нашего Домовёнка золотыми руками и технической смекалкой — наградил по-царски щедро, то в житейско-практическом — прямо-таки над ним жестоко надругался.
Короче, наш Кузя — простофиля ещё тот!
Зная это, я регулярно предпринимал меры — прежде всего морально-воспитательного характера, частенько ему повторяя:
— Сорить деньгами или просто их кому-нибудь показывать, хвастаясь — не только просто по-мещански пошло и глупо, но и небезопасно.
Однако, в одно ухо влетело — в другое вылетело!
Изобретатель мототеги ("УАЗ-404"), главный конструктор и даже Директор "Ульяновского автомобильного завода" (под финансовым опекунством своего дяди Клима) — быстро стал самым богатым юношей в СССР.
И, хотя это официально не афишировалось — но похвастаться то, ой как хочется!
Особенно пред девушками — вполне его понимаю, сам таким был.
Но перед ульяновскими девушками особо не похвастаешь — они и, так про него всё знают, как про облупленного. Поэтому Кузька перешёл на нижегородских — где часто бывал.
Город есть город — там таких "любят"!
Долго ли коротко, но нашлась девица, которая (интимные подробности опускаем) — развела нашего Домовёнка на крупную сумму денег. Сперва, попросил их "по-хорошему" у своего дяди Клима — якобы для покупки станков, но тот не дал. Тогда этот влюблённый балбес в его отсутствие, снял со счёта около двадцати пяти тысяч рублей — предназначенных для уплаты налога за свой "УАЗ" в Фининспекцию. Девица, заполучив "залог любви" — скрылась в неизвестном направлении, а наш простофиля — остался с разбитым сердцем у разбитого корыта.
В принципе ничего страшного, если бы он сразу признался — как понял, что его "развели" как сирийского хомячка... Однако, Кузьма "включил партизана" и тупо молчал и, даже перехватывал уведомления — надеясь видно, что "само собой рассосётся".
Но с "финиками" такие номера не проходят!
Как нежелательная беременность — проблема росла и росла и, наконец — разродилась большим и пушистым полярным песТцом.
Дед Мартимьян — Председатель кредитно-кооперативного учреждения "Красная взаимопомощь", входящего в "Красный рассвет", положил мне на стол листочек казённого бланка:
— Имущество "Ульяновского автомобильного завода" арестовано и будет по суду отчуждено в пользу государства.
Клим, угрюмо бросил:
— Лучше бы этого "любовничка" арестовали — да его по малолетству нельзя привлечь к уголовной ответственности.
В принципе, расстроился не особо.
Напоминаю: "Ульяновский автомобильный завод" — это нечто большого сарая, где на деревянных столах собирали самый сложный узел "мотыги" — примитивный как топор неандертальца, двухтактный двигатель. Детали для него, как и всё остальное — поставляли многочисленные артели, кустари-единоличники и частные предприятия.
Однако, дело принципа, прецедент — после которого нас обуть захотят многие, да к тому же — под угрозой уже довольно известный бренд!
После нескольких минут кладбищенской тишины — лишь воробьи в открытое окно что-то обидное чирикали, да ворона где-то вдалеке — Нострадамусом что-то нехорошее каркнула, Председатель кооператива "Красная жара" — растерянно на меня глядя, вопросил:
— Что делать?
Отвязываюсь на него:
— По рыбалкам будем больше ездить! Ещё будут у кого, какие предложения?
Брайзе Иосиф Соломонович — бывший известный московский адвокат, затем — зэка в Ульяновском ИТР, а ныне владелец "на паях" юридической конторы "Красная справедливость" — очень осторожно, заходит откуда-то очень издалека:
— Если поговорить... С нужными людьми, и... Кхе, кхе... Ну, сами понимаете.
— Мы поняли, дальше что?
— Завод поставят на аукцион по голландскому образцу. Объяснить что это такое?
Эгэ... Это значит — со снижением первоначальной цены, равной сумме неуплаченных налогов, плюс пенни.
Тщательно промокнув носовым платком лоб:
— Нет, не надо — здесь все люди грамотные. Выкрутимся как-нибудь... Если больше ни у кого неприятностей для меня нет — расходимся.
* * *
Дальше — больше!
Накормив до отвала ужином, владелица "Красного трактира" Софья Николаевна Сапогова, не пустила меня в свою опочивальню, твёрдо заявив:
— Туда нельзя.
Превратно понял слово "туда" и, подумав, что нельзя "туда" по причине известных особенностей женского организма — регулярно встающих перед нашими прекрасными половинками, я не особенно то и расстроился.
— Ну, нельзя — так нельзя! Тогда пойдём ко мне в кабинет, кое-что покажу.
Чуть помедлив, она последовала моему приглашению.
Сдёрнув покрывало с недавно появившегося здесь лишнего стола и неким угловатым предметом в виде буквы "П" на нём находящимся.
Любуясь сам, самодовольно спрашиваю:
— Ну, как тебе, Софья Николаевна?
— Что это?
Показываю карандашом:
— Это макет гостиницы "Пять красных звёзд". Четыре этажа с номерами, конференц-зал, ресторан, сауна с бассейном, автостоянка, скверик с фонтанчиком — в виде голых баб держащих чащу... Я уж и со скульптором в Москве договорился!
— Красотища то, какая!
— Обрати внимание, Софьюшка: это — пенхауз, наше с тобой уютное... Во! А чё очи твои на сыром месте? От счастья, что ли?
Вытерев глаза накинутым на плечи платком, та решительно заявляет:
— Серафим Фёдорович! Я выхожу замуж.
Что-то я тупить начинаю. Напряг память, но ничего не могу вспомнить:
— Ээээ... Напомни мне пожалуйста дату, когда я сделал тебе предложение?
— Мне сделал предложение Спиридон Емельяныч.
Сделав пару быстрых шагов, успел усесться на стул:
— Если мне не изменяет память — это один из руководителей нашего "Жилстроя", да?
Это тот, с коим я рамсевал по началу... Отомстил таки, гоблин староверческий!
— Да, он начальник над всеми плотниками. Вдовец с ещё довоенного времени — как и я.
Потупив глазки, слегка краснеет:
— Мы с ним уже третий месяц, как... Встречаемся.
Вспомнилось, что по возвращению — многие земляки бросают на меня украдкой, а то и открыто — какие-то "не такие" взгляды. Тотчас загорелись уши и вспомнилось бессмертное из "Трёх мушкетёров":
"Поздравляю, месье Буонасье — Вы олень!".
Хрен бы с ним — найду, куда "присунуть"... Но авторитету среди местных — если не совсем крышка, то нанесён значительный ущерб.
Лихорадочно соображая, как исправить положение:
— Конечно — совет вам да любовь, как говорится... Но, на хахуа? Это порода китайских собак, такая. Вроде, жили мы с тобой гражданским браком — не тужили, так многие сейчас делают. Может, обидел чем?
С железной женской логикой — которую, как известно — ничем не перешибёшь, заявляет:
— Тебя постоянно не бывает дома, ты постоянно занят, а хозяйству мужские руки нужны. Спиридон Емельяныч — он мужик непьющий, хозяйственный и работящий.
Молчу, чувствуя себя последним оплёванным овном...
С убеждённостью в своей правоте, горячо продолжает:
— Да и не ровня мы с тобой! Ни по возрасту, ни по "полёту". Ещё лет пять и я стану старухой — от которой ты сам сбежишь. Ты, Серафим Фёдорович — орёл и, если шею себе не свернёшь — улетишь далёко отсюда и навсегда. Я же — старой курицей, останусь вдовий свой горький век доживать.
Помолчав, решаясь — сказать или нет, смущённо-горделиво добавляет:
— Да и непраздна я...
— Вот, как? — совсем обалдевши, встаю и по-мужски трясу её руку, — ну, поздравляю!
Заглядывая в глаза:
— А часом не от меня, ты залетела-понесла, голубушка?
— Нет, не от тебя — я дни считала.
Да, вроде не врёт...
Ну, что тут скажешь?
И сказать то, нечего!
Ревности не возникло, просто чувство, как будто у тебя что-то украли... Что-то привычное и удобное, всегда находящееся под рукой.
— Ещё раз поздравляю и желаю — чтоб у вас с всё было, но вам за это ничего не было. Свадьбу гулять будете?
— Этой осенью, как все люди.
— На свадьбу не приглашай — всё равно не приду, чтоб идиотом не выглядеть и не создавать идиотской ситуации. А вот подарок от меня будет — ведь, скоро еду в Париж! Тебе что привести, Софья Николаевна? Ладно, сам что придумаю — коль тебе стеснительно.
Робко-несмело:
— Спиридон Емельяныч, часто жалится, что струмент плотничий, да столярный — очень плохой...
Раздражённо:
— Да, что ты всё заладила — "Спиридон Емельяныч", да "Спиридон Емельяныч"? Свет на нём клином сошёлся, что ли?! Ладно, я подумаю.
Окинув с сожалением стены кабинета "Отдел главного технического консультанта", где уже привык-обвыкся:
— Извини, но сейчас некогда — придётся потерпеть моё присутствие. После Парижа же — съеду я от тебя со всем своим хозяйством.
А ведь кроме кабинета — секретариат, архив, техническая библиотека, "Отдел надомной-кустарной промышленности", "Отдел по связям с общественностью"... Оброс я бюрократическими структурами!
— Да, я тебя не гоню.
— Дело не в гоньбе — чтоб лишних разговоров не было. Да и свободных номеров в "Красном трактире" добавится — от приезжих уже не протолкнуться.
Вздохнув, соглашается:
— Да, многое у нас изменилось — как ты из польского плена вернулся, Серафим Фёдорович... Разве бы Спиридон Емельяныч сюда приехал и меня нашел, если бы не ты?
И, поклонившись в пояс:
— Спасибо тебе большое!
С ответным лёгким поклоном, кивком головы скорей:
— И тебе спасибо, Софья Николаевна. Если бы не приголубила ты меня — давно б, уже женили и, как знать...
Где бы подходящее помещение найти? Или, быстренько и наскоро что-нибудь специально под офис себе построить?
Вернувшись несолоно хлебавши от Софьи Николаевны домой, заперся в схроне диаконника Благовещенского Храма и, полночи работал на компе — прежде чем идти спать.
Кстати, со слов Отца Фёдора — которого очень осторожно расспросил о ходящих сплетнях по поводу наших с Софьей Николаевной отношениях — авторитет мой у местных ничуть не пострадал, ибо те считали, что я "живу" с Графиней — с Лизкой то есть. Иль, даже вообще — нашёл себе москвичку или ленинградку.
"А чего бы он тогда в Губернию ездит или по столицам зачастил, если не к бабам?".
* * *
С утра "с повинной" пришёл Кузька Домовёнок и открыл было рот:
— Серафим, я это... Того... Ну, как там его?
Хоть и зол был на него зело, со всей возможной доброжелательностью:
— "Больше не будешь"?
— Да, я...
— Тогда садись за стол, позавтракай с нами.
За завтраком, говорили об чём угодно, только не о делах и тем более — о том досадном эпизоде.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
