И вздрогнула от короткого стука. Первым делом — задёрнула штору: в такой тёмный день для человека привычно, входя в комнату, немедленно включить свет.

— Кирочка! Я дозвонилась до пультовой охраны! — радостно сообщила тётя Соня. — Там пообещали организовать поиски Тимыча! Сказали, сделают это легко, лишь бы телефоны были включенными!

— Я очень рада, — с трудом проговорила Кира, проталкивая слова сквозь зажатое горло.

Старушка не заметила её странного состояния. Поболтала немного, стоя у двери, а потом убежала, радостно что-то тараторя в воздух. Кажется, она была уверена: братьев найдут быстро... Кира ещё мельком удивилась: поселковая охрана собирается искать пропавшего жителя? Нет, понятно, что они любого жителя коттеджного посёлка будут искать — или вызывать тех, кто ищет... Но чтобы охрана так быстро откликнулась на сообщение старушки?..

Помедлив, Кира оглядела комнату. Сначала перестелила кровать. Потом повозилась в ванной комнате, решив выстирать припрятанную простыню с кровавыми пятнами на ней — Тим вчера не подумал забрать её с собой. Забыл, наверное. Потом перебрала вещи в сумке. Потом придирчиво осмотрела дверь шкафа, на которой Тим закрыл зеркало, и заткнула зеркало ещё более тщательно.

Наконец она снова выключила свет и вернулась к окну. Некоторое время смотрела на стену, бушующую стремительными снежными струями, а потом открыла окно. Тридцать градусов? Да пошли вы все...

Она не знала, сколько просидела на подоконнике, пока снова не открылась дверь в комнату. Кто-то вошёл быстро и решительно. Девушка, скорчившись, сидела и не оглядывалась.

— С ума сошла, дура?

Холодные с мороза руки схватили её за талию, стаскивая с подоконника. Её обожгло прикосновением к холодному, проледеневшему меху какой-то странной одежды — она окрестила её дохой, хотя точно не знала, как эта меховая штука называется. Покорно встав у окна, она молча проследила, как Тим закрывает окно. Потом закрывает его шторой. И включает свет.

— Верни меня в тот коттедж! — жёстко сказала она.

— Какого... — начал было он и замолчал, глядя, как трясётся её рука, которую она схватила другой рукой, чтобы не видно было этой тряски.

— Ты что — в самом деле не понимаешь? — снова враждебно сказала она, стуча зубами, не оттого что замёрзла, а потому что чувствовала, что ещё немного — и она сорвётся в истерику. — Ты не понимаешь, что я в этой комнате... Я уже здесь сутки... Ты... Я и так псих с одной фобией, а у меня ещё и клаустрофобия начинается!! Меня только это окно и спасает — понимаешь или нет?!

Он схватил её за трясущиеся руки, которые она прижимала к груди, и резко дёрнул их вниз. Она уставилась на него со злобой. Он отпустил её и неожиданно скинул с себя эту чудовищно огромную доху. Накинул на неё, ничего не понимающую. Подвёл к окну и распахнул его.

— Сиди здесь и жди. Мы сейчас уберём зеркала, и будешь ходить, где захочешь.

От неожиданности она не успела сказать и слова, лишь смотрела, как он выходит из комнаты, не закрывая за собой двери. Лестница оказалась напротив двери, и стало видно, как он быстро спускается... А потом стало не до того. Тело ощутило восхитительное тепло этой меховой штуки, которую Тим набросил на её плечи. Но, лишь только Кира попыталась обернуться к окну, доха начала быстро сползать с плеч. Пришлось повозиться, ища застёжки или пуговицы — хоть что-то, что помогло бы сохранить тепло, в уютную ласку которого она окунулась. Пуговиц не нашла, но одолела жадность — захотелось тепла, и Кира, запахнувшись и крепко держа полы дохи, дошла до кровати и уселась. Думать о клаустрофобии, о том, как тяжело видеть одно и то же в скромной обстановке комнаты, как тяжело дышать, сидя постоянно на одном месте, теперь вообще не хотелось. Одной рукой она осторожно поглаживала жёсткий, но тёплый мех, а щекой мягко водила по нему же, млея от удовольствия.

Чуть не заснула. И шаги поднимающегося человека расслышала не сразу.

— Убрали все зеркала, — недовольно доложил Тим, возникший в дверном проёме. — Закрыли все окна. Как насчёт других предметов? Ну, в которых ты отразиться можешь?

— Только зеркала, — буркнула она из меха. — Окон побаиваюсь, но пока ничего не было такого...

Он коротко взглянул на единственное в комнате окно, зашторенное, потом снова на неё.

— Пойдём. Покажу дом. Прогуляешься.

Кира встала с кровати, поддерживая тяжёлую доху, и порадовалась, что лицом уткнулась в мех. Он, недавно найденный, наверное, уставший после плутания по лесу, вернулся домой, а тут капризы бабские!.. Ей было стыдно, но снимать доху не хотелось. И хотелось, чтобы Тим показал дом. Очень хотелось!

— Стой! — скомандовал Тим.

Шагнул к ней и быстро застегнул верхние пуговицы. Ага, вот где они были... Затем сунул руку к ней в рукав, нашёл её пальцы, в которые немедленно вцепился, и повёл из комнаты. Кира вовсю заполыхала ощутимо горячим лицом — как маленькую! И ведь не возразишь!

На лестнице, прижимая к животу эту самую доху, которая ей оказалась слишком длинной, чтобы видеть через меховую опушку ступени, Кира спросила:

— А что это за зверь?

— Волк.

Для неё, для горожанки, слово прозвучало очарованием страшной сказки. Сразу захотелось спросить, откуда у него одёжка из волчьего меха. Промолчала, но начала гадать: неужели сам убил зверя? Надо будет спросить у тёти Сони — она наверняка знает.

— О! Девуля спускается! — радостно загоготал Леонтий. — Заждались, девуля, заждались мы тебя! Сейчас ужинать будем! Тётя Соня опаздунов не любит!

Он выглядел очень довольным — и вовсе не оттого, что Кира спустилась. Это она поняла. Он был рад, что нашёлся младший брат. И проскользнула ещё одна мысль — нехорошая: Леонтий рад, что может продолжать жить в доме Тима. Кира даже заморгала, пряча глаза, как будто Тим мог расслышать эту мысль...

Внизу, в просторном холле, она уже смущённо сказала, что не прочь снять бы меховую одёжку. Неудобно ходить при остальных в верхней одежде — про это она смолчала. Хотя носила бы эту штуку не снимая. Какая-то защита чувствовалась в ней.

— Нравится? — снисходительно спросил Леонтий, когда она "на прощанье" погладила мех, отдавая доху Тиму.

— Нравится.

— А давай мы тебе такую же справим? — весело предложил Леонтий. — Два волка у нас уже есть. Ещё один — и будет тебе справная одёжка.

Вот и ответ на вопрос.

— Я подумаю, — пообещала Кира, оглядываясь.

Несмотря на демонстративное веселье Леонтия, она заметила, что старший брат Тима приглядывается к ней как-то насторожённо. Особенно, когда не балагурит, то и дело скашивает глаза на её руки.

Вернулся Тим, уносивший верхнюю одежду, пошёл рядом с Кирой, объясняя, где какие помещения в доме. Очарованная трёхэтажным коттеджем, Кира, раскрыв рот, слушала его и разглядывала комнаты и помещения. У неё накопились тысячи вопросов, правда, она пока побаивалась задавать их. Но на третьем этаже, когда они очутились в небольшой оранжерее, она не выдержала. Осторожно трогая жёсткий стебель какого-то растения с целым венчиком розовых цветочков и невольно улыбаясь зелени и цветам — притом поглядывая на стеклянный потолок, по которому стремительно носились серые метельные потоки, она неуверенно спросила:

— Тим... А ты правда играешь?

— Тётя Соня сказала? — недовольно спросил Тим. — Играю. И что?

— А тебе нравится... знать наперёд, что будет, если... — Она прикусила губу, не зная, как сказать, чтобы не сказать лишнего.

— Наперёд? — удивился Тим. — На черта мне это нужно? Тогда игры не будет!

— Но ты же будешь выигрывать.

— По мне результат не так важен, как сам процесс.

Кира постаралась не подавать виду, что сильно удивлена. Не тому, что он высказал оригинальную мысль. Тому, как он её высказал. Она привыкла слышать от него просторечные словечки, а сейчас он взял — и выговорил фразу, правильно построенную и словами, какими обычно пользуются люди, как она привыкла считать, как минимум с высшим образованием... Потом вздохнула, присев на корточки перед обыкновенной морковкой и разглядывая её кудрявые листочки: а может, Тим эту фразу запомнил откуда-нибудь. Жаль, что они не настолько коротко знакомы, чтобы спросить его в лоб, учился ли он где-нибудь, кроме школы... А так и оскорбить хозяина можно. Спасибо надо сказать, что он сейчас вообще с нею возится — после того как пришёл из леса и она даже не спросила, как он пришёл: нашли его? Или сам выбрался?

Правда, ему такие вопросы задавать, кажется, лучше не стоит. Точно оскорбится.

— Почему здесь морковь? — не оглядываясь, спросила Кира. Спросила — и сразу сообразила почему. Но дождалась, пока ответит хозяин. Он ответил — и она улыбнулась.

— Тётя Соня попросила. Уважает она морковную ботву в супах. Если посмотришь через ряд, там ещё и укроп есть, и петрушка.

— А кто ухаживает за оранжереей? — А этот вопрос её интересовал искренне.

— Братан, — неохотно ответил Тим.

Боится, что она смеяться будет? Кира про себя хмыкнула и снова спросила:

— А почему Леонтий на меня так странно смотрит? Ты... сказал ему что-нибудь про меня? — И встревоженно затаила дыхание: а если он рассказал старшему брату, что произошло у ванной комнаты?

— У братана свои тараканы в башке, — снова неохотно ответил хозяин. — Я сказал ему, что у тебя боязнь зеркал. Он не поверил. Тогда на всякий случай я сказал, что твои пораненные руки — это попытка самоубийства, когда ты увидела своё отражение.

Зажмурившись, Кира помотала головой, потом открыла глаза и сообщила:

— Логики не поняла. Что значит — на всякий случай?

— Шутки он понимает по-своему. Может, для смеха подсунуть тебе зеркало, считая это отличной шуткой. Или решит, что тебя таким образом вылечить от дури можно. Типа — клин клином вышибают. Вот я ему и сказал, чтоб потом не лез.

— Спасибо, — серьёзно сказала Кира.

Он мельком глянул на неё и скомандовал выходить на ужин. Был момент, когда Кире показалось, что он не прочь предложить ей руку, чтобы она опёрлась на неё... Хм.

Пока спускались по лестнице, девушка всё размышляла: ну ладно. Тим — настоящий азартный игрок, если ему важен процесс. Но игрок он всё равно практичный. Судя по всему, однажды он выиграл довольно большую сумму и, чтобы не потерять её, не пустить деньги на ветер, и купил этот коттедж. Неплохое вложение. Этот дом гораздо больше того коттеджа, в котором она собиралась жить, если бы не решилась на кое-что более кардинальное в своей жизни. Хотя тот коттедж, где ей разрешили пожить, Кира помнила как-то вскользь — не до разглядывания в то время было... Да, дом Тима очень большой, и на его оплату, на всякие услуги и содержание, наверное, уходят большие деньги... Вывод первый? Она попала к опасному человеку. К опасному для неё самой. Вывод второй? Надо держаться с ним настороже.

На ужине Кире пришлось воочию увидеть то, что Тим назвал тараканами в башке брата. Леонтий не желал подчиняться каким бы то ни было условностям, и говорил так, как ему "взбрендило" на данный момент. Тётя Соня, судя по всему привычно севшая во главе стола, с ним ругалась только так! Приглядываясь к ситуации, Кира поняла, что Леонтий как раз на старушку и "работал" клоуном: тётя Соня так эмоционально кричала на него!.. Тим время от времени недовольно вставлял замечания, но ему, кажется, было всё равно. Он ел быстро и явно задумавшись о чём-то своём. Кира — есть не смогла. Когда Леонтий в своей неподражаемо хамской манере принялся "для интересу" в деталях описывать, да ещё с каким-то мерзопакостным хихиканьем, потрошение зайца, пойманного капканом, причём описывать специально для бессильно ругающейся старушки, а хозяин не вмешался, Кира коротко извинилась и вышла из-за стола. Леонтий не сразу заметил, но на движение обернулся и радостно крикнул:

— Тошнит, что ли, девуля?!

— Тошнит, — спокойно подтвердила Кира и пошла к лестнице.

На второй этаж вели две лестницы. Вторая была скрыта от глаз едоков — обеденный стол специально из-за Киры поставили в холле. В столовой комнате, как объяснил Тим, зеркала были крепко встроены в стены — чуть не вмурованы, поэтому и перенесли место ужина. Именно на второй лестнице Кира прибавила шагу и буквально ворвалась сначала в "свою" комнату, а потом — в ванную.

Когда рвота закончилась, она вымыла рот и уставилась на раковину, на которой сбегали, постепенно пропадая струйки воды. Счастье может быть разным, усмехнулась она. Например, счастье, когда есть не хочется. Горло потом не раздерёшь.

За спиной кто-то встал.

— Какой смысл в том, что ты убрал из-за меня зеркала в доме? — спросила Кира, не оборачиваясь и продолжая наблюдать, как уходят последние струйки воды. — Ты же не собираешься вечно держать меня здесь?

— Почему бы и нет? — ухмыльнулся Тим. — Года два назад я даже не представлял, что в этом доме появится женщина. Тётя Соня тоже считала, что она здесь временно. Полгода назад я не думал, что смогу выдержать присутствие старшего братана в доме. Ничего. Пару раз подрались — теперь всё устаканилось. Живём.

— Что — предлагаешь место прислуги?

— Что — собираешься сидеть сложа руки?

— Нет. Собираюсь уйти.

— Почему тебя стошнило?

— В предпоследний раз слишком много крови потеряла. А вчера ещё добавила. Слабая.

— Что происходит? Это ведь не совсем спектрофобия.

Кира вскипела мгновенно. Обернулась, как ужаленная, и злобно огрызнулась:

— Человек слаб! Я не настолько тебе доверяю, чтобы что-то рассказывать! Да ещё игроку!

— При чём тут игрок?

— Что ты будешь делать, если однажды проиграешь этот дом?

— Не скажу!

Сбитая с толку, она ошеломлённо уставилась на Тима. А он вдруг с порога шагнул к ней и приложил пальцы к шее. От неожиданности Кира отпрянула было, но отступать было некуда: и так вжалась в ванную.

— Не скажу, — повторил он и ухмыльнулся. — Я не настолько тебя знаю, чтобы доверять тебе. — А потом словно прислушался к пальцам. — Ты как птичка, которая залетела в комнату и не знает, как выбраться из неё. Трепыхаешься, что-то изображаешь, только сердце твоё не обманывает. Вон как стучит... Прекрати психовать, птичка... Живи, как живётся. Кормят тебя, приютили — живи, как сможешь. Успокоишься потом — глядишь, сама придумаешь, как дальше жить.

Он убрал пальцы, правда, перед тем скользнув ими по коже коротким ласкающим движением, от которого мурашки по телу... Растерянная Кира не могла оторвать взгляда от его пронзительных голубых глаз, которые сейчас снова смотрели на неё жёстко и оценивающе... Потом он повернулся и шагнул было к выходу из ванной комнаты. Остановился, не оборачиваясь. Постоял, будто не решаясь чего-то сделать, потом оглянулся, посмотрев исподлобья.

— Спасибо за мобильный.

И ушёл.

Пришлось некоторое время смотреть на опустевший дверной проём, чтобы понять, что имел в виду Тим. Вспомнила. Её вчерашнее предупреждение, что он должен взять в лес мобильный телефон. Вот как раз сейчас бы задать вопрос ему: смог бы он выбраться из леса, заблудившийся, без её подсказки? Леонтий, вообще-то, косвенный намёк дал, что Тим сумел бы выбраться из леса даже в метель. Но...