Глава 16. Операция "нарсес"

Судя по довольному виду "проходимцев", они не считали это "беспокойство" напрасным...

Проводив пыхтящих дармовым табачком коновалов, беру Ипполита Степановича за пуговицу его пиджачка и кручу её:

— Следующее задание: найти как связаться со скопцами...

Тот, вновь с переляку чуть не проглотив самокрутку — выплюнул её и ожесточённо топча ногами:

— Пора завязывать курить эту дрянь! Мне послышалось, он сказал: "связаться со скопцами"!

— Ипполит Степанович, возьмите себя в руки! Это всего лишь афера — а не то, про что Вы подумали!

— Фффуууффф!!! — шумно выдохнув тот, вытирая носовым платком лоб, — деньги у них имеются, одобряю Серафим Павлович. Но это придётся в Тамбов ехать — там их "столица".

Вспоминаю, какую память после себя оставил Тухачевский в Тамбовской губернии и, лишь головой качаю:

— "В Тамбов", говорите? Ну, значит — такова судьба его.

— Кого, "его"?

— Кого надо — того и "судьба"! Езжайте, не мешкая в Тамбов, Ипполит Степанович... Только осторожней там с этой публикой! Поменьше с ними общайтесь и почаще за мотню держитесь — проверяя, не пропало ли что. Найдите самого из них авторитетного и, так мол — и так: мой начальник с вами хочет побеседовать об одном взаимно интересном дельце, а я здесь типа — ни при делах. Как забьёте "стрелку" — телеграмму дайте, я вскорости приеду.

* * *

Пока туда-сюда, интересуюсь как бы невзначай у Слащёва-Борщёва:

— Яша! А не знаком ли ты случайно с неким Какуриным?

Тот, живо:

— С Николаем Евгеньевичем?

— Ээээ..., — инициалов я не знал, — возможно и, Николай Евгеньевич.

— Случайно знаком по учёбе в Николаевской академии Генерального штаба. Но лишь случайно.

— И что он за человек?

В моём "послезнании", Какурин упоминается несколько раз. Но лишь в увязке с Тухачевским, без всякой конкретики и совсем по другому поводу — а не по его "стратегическим" изыскам. К этой личности мы ещё вернёмся, думаю, а пока надо придумать — как отвадить его от Тухачевского.

— "Что за человек" Кукурин, спрашиваешь? Да, гнида он, вошь в людском обличье, а не человек!

— Обоснуй.

— Всю Гражданскую войну добровольно прослужил у "самостийников" — от Рады и Скоропадского до Директории и Петлюры, а после вдруг "покраснел". Не сильно удивлюсь, если он уже и партийный ...

Как мне было известно, из своих бывших врагов Слащёв больше всех уважал Нестора Ивановича Махно и больше всех презирал "чубатых шароварников" любых подвидов.

— ...Разве, не гнида?

— Гнида, да ещё и какая — "жовто-блакыдная". Хахаха!

— Хахаха!

Одно мне ни черта непонятно:

— Военспецов, прослуживших в РККА с 1918 года — увольняют одного за другим, по малейшему поводу и без оного. А этого, с такой "биографией" — назначают на довольно высокую и главное — ответственную должность... Ведь, он в Военной академии учит будущих командиров Красной Армии высшего(!) звена! Учит их тактике и преподаёт им историю Гражданской войны — что тоже немаловажно. Почему?

Пожимает плечами, как о чём-то — само-собой разумеющимся:

— Должно быть, он чей-то протеже. Такое сплошь и рядом было в Императорской армии, видать перешло и на "пролетарскую".

Понятно, чей он "протеже" — бездарно-гениального блядуна Михаила Тухачевского.

И понятно, чего Какурин и ему подобные перевёртыши — "напреподавали" красным командирам, что немцы их сцанными тряпками — аж до самой Волги-Матушки гнали.

Хорошо, ещё — не до Урала!

Долго ли, коротко — приходит телеграмма-молния:

"Стрелка забита зпт срочно приезжай Тамбов тчк Ипполит тчк".

Схватил в руки дежурный саквояжник, поцеловал на дорожку свою Королеву и в тот же вечер выехал на поезде в Тамбов.

* * *

Приехал через сутки в этот довольно скучно-грязно-деревянно-провинциальный городишко, хоть и центр губернии. Да, в принципе в "потерянной" России — почитай все города такие, не исключая и Москвы — производящей впечатление большой деревни с "белокаменным" Кремлём и куском Европы посередине.

Встретился со своим порученцем на до сих пор ушатаном разрухой железнодорожном вокзале и, перекусив да передохнув с дороги, после полудня отправились вместе с ним на нанятом извозчике куда-то на окраину. Там, на отшибе стоял обнесённый высоким забором шикарнейший "терем" — рубленный из цельных "в обхват" брёвен, под железной, крашенной в зелёное крышей...

Подле него и остановились:

— Тттпппру, шалая! Приехали, граждане — добро пожаловать на "корабль": заходи — не бойся, выходи — не плачь.

"Корабль", это как мне ведомо — община скопцов, "кормчий" — её глава, а "богородица" — хозяйка.

Кулаки зачесались дать извозчику в ехидное рыло, но пока решался-раздумывал — тот получив расчёт, насмешливо-понимающе подмигнул и был таков. Ладно, обратно добираться — найдём на чём... Лишь бы выбраться и желательно в целосности.

— Подержите мой портфель, Ипполит Степанович.

Стучаться-входить в свежеокрашенные ворота особо не тороплюсь.

Наконец, тщательно изучив в карманное зеркальце свою "закамуфлированную" морду — нет ли изъяна и, поправив накладные усики, даю "предполётный инструктаж":

— Внутрь дома ни в коем случае не заходите — как бы Вас не приглашали, Ипполит Степанович и что бы ни обещали! Ждите меня во дворе...

— Понял, — внимательно слушает, непроизвольно потянувшись руками к району "самого заветного", — ни за что не войду!

Смотрю через забор на резные наличники:

— Из коего окна услышите мой голос — подберитесь к нему поближе.

Склоняет голову, слегка повернувшись ухом и вполголоса:

— Зачем?

— Если мой разговор с этими "безъяйцевыми" станет не совсем конструктивным...

Сожалея, что вовремя не озаботился о железных трусах на замке — наподобие тех, в коих главный герой американской комедии "Голый пистолет-2" — мылся в тюремной бане, смело роняя мыло, я кое-какие меры предосторожности всё же предпринял. Забрав новенький портфель, протянул Ипполиту Степановичу саквояжник с щётками и раскрыв его, показал содержимое:

— ...Здесь ручная бомба Рдултовского. Ещё старая, с "квадратным" корпусом — но фантастически убойная вещь! Умеете пользоваться? Вроде ж, служили?

Долго рассказывать — откуда она у меня, скажем так — досталась совершенно случайно и почти даром.

Испуганно отпрянул:

— Да, я... Нет, не умею! Я ж говорил — я в кавалерии служил, в гусарах... Да и то — при штабе гусарского полка писарем!

Смотрю в его бесстыжие глаза:

— Понятно... "Гусар", одним словом!

Раскрыв, наскоро объясняю:

— Вообще-то, довольно геморрное занятие привести её в боевую готовность — особенно если весь "на измене", как сейчас... Я бы изобретателю этого дерьма — самолично яйца вырвал! Но здесь уже всё готово: отжимаете рычал, сдвигаете кольцо и... Бросаете в окно!

Тот, в нешуточном шоке:

— Зачем? Там же — Вы?!

Положа руку на "предмет" моей особой гордости, я, даже как-то заискивающе:

— Мне, без них всё одно — жизнь не мила!

Озадачено, чешет "репу":

— А как я узнаю, что разговор стал "не совсем конструктивным"?

Срываюсь с резьбы:

— По моему визгу! Вас что, Гусар? Только вчера от мамкиной сиськи отняли?!

* * *

Перекрестившись, стучусь специально предназначенным для этого железным кольцом. Загафкала, по голосу видать — здоровущая псина и, спустя несколько минут — из створок ворот высунулась характерно безволосо-бабья харя бывшего мужика, неопределённого возраста и по-бабьи же визгливо нас приветствовала:

— Мир вам!

При виде его, меня пробило на "бояр-анимэ":

— Здрав и ты буде, "голубок белый"! Проводи-ка меня, будь так добр, до вашего "кормчего". У меня назначено.

Тот, глядя с недовольством, можно даже сказать — с превеликой брезгливостью, словно лишь своим присутствием мы могли осквернить его:

— Ну, коль "назначено" — заходите, жеребчики.

Если забыл уведомить: себе подобных эти физически-моральные уроды называли "белыми голубями", а нас — нормальных мужиков, они обзывали "жеребцами". А позволить себя уговорить отрезать себе хер с яйцами — на их сленге означало "обелиться".

Дебилы, пилиять!

Иду вслед за высоко-здоровущей, но бабьей фигурой (с отложениями жира не вокруг талии — как у нормального мужика, а на бёдрах) кастрата и, проходя мимо надрывающегося в хриплом лае здоровущего лохматого кобеля на цепи, решил схохмить:

— А этого что не "обелите"? Тоже — Божья тварь, как никак.

Видать не утратив вместе с яйцами чувства юмора, тот:

— Так, согласие "обелиться" всяк кобель должен дать! А что он там лает — не поймём: может ты, добр человек — по-собачьи разумеешь?

Ладно, будем считать у нас — с первым виденным вживую скопцом: ничья — "один-один" и благоразумно промолчим. Наши "кобелиные причиндалы" целее будут.

Официально приказав Гусару бдеть во дворе, двумя перстами перекрестив лоб, что произвело благоприятное впечатление на "консьержа", захожу в дом. Здесь нас поджидал уже другой скопец — сухенький, сморщенный и идеально лысенький старичок с добрыми глазами, сказавший практически нормальным голосом — а не пропищавший как мышь, подобно встретившему нас у врат "консьержу":

— Ты к "Кормчему", милок?

— Ну, а к кому ещё? До вашей "Богородицы" мне дела нет.

— Тогда следуй за мной след в след и поменьше по сторонам зыркай.

Однако, как в такой ситуации не "зыркать"? Стараюсь смотреть только под ноги, но нет-нет — да и оглядываюсь по сторонам...

Ну, что ж надо отдать скопцам должное — опрятненько, весьма и весьма опрятненько.

Пока в сопровождении "белого", но старого "голубя" шёл через лабиринт комнат, повстречал пару укутанных по брови в платки баб — без всяких признаков сисек на положенном им месте. У скопцов "обелялись" и женщины, для этого им отрезали груди, половые губы и клитор. Правда за неимением соответствующей технологии, до удаления "главного" — дело не доходило и, стало быть — иметь секас и рожать, бабы-скопчихи вполне могли.

Конечно, если находился "жеребчик" согласный на такую залезть. Меня лично — даже палкой бы не загнали.

Встретилась по пути и пара совсем молодых скопцов — "подрастающее поколение", так сказать.

Откель они, спросите?

Век, или даже полтора века назад — в скопцы часто заманивали не совсем честными способами: посулами дать денег в кредит, искусственно загоняя в долговую кабалу, обещаниями выкупить из крепостной неволи... Это — кроме религиозной составляющей, конечно. Нередко было и насильственное "обращение" — в основном малолетних родственников или взятых из приютов сирот.

Насколько мне известно — ныне эти методы далеко в прошлом, хотя на себе проверять так ли это — почему-то не хочется.

Современные российские евнухи размножались тоже не почкованием, а вполне "традиционно". К этому времени, они отточили поразительную способность воздействовать на людей словом, зачастую применяя знакомую мне по моему времени технологию "промывки мозгов". Главы общин широко использовали молодых, привлекательных девушек для привлечения в общину парней. Образовавшейся семье, "кормчие" помогали материально, способствовали обзаведением жильём, своим делом и, так далее. Поступившей в секту молодой паре, не сразу отчекрыживали органы — отвечающие за репродуктивную деятельность, а сперва дав воспроизвестись в паре экземпляров.

Кажется так, но не совсем уверен — поэтому боюсь-трясусь больше, чем когда в первый раз попал к нижегородскому мафиози по прозвищу Ксавер. Тот, в конце концов — стал мне очень хорошим деловым партнёром, может и эти последуют его примеру?

Слегка паникую:

"Что за мысли? ...Неужели вербально научились воздействовать? Неужели, начинает действовать?!".

Грандиозным усилием воли беру себя в руки.

* * *

Наконец, вхожу в большую "светлицу" — посреди которой стоит большой, покрытый скатертью стол с сияющими медными боками пузатым тульским самоваром, фарфоровыми тарелочками, блюдечками, серебряными ложечками и всем прочим, положенным находиться при самоваре. За столом сидит шестеро... Эээ... Граждан "среднего" пола, скажем так.

Как и у встреченного первым "консьержа" — какие-то древне-старомодные, но чисто-опрятные сюртуки, одутловато-рыхловатые лица без признаков усов и бород, гладкая кожа подозрительно мертвенно-желтоватого цвета. Ни лоска на волосах, ни блеска в глазах — всё как будто безжизненно.

Почему? Всего лишь от лишения возможности совокупляться? Кастрированный кот моего соседа, такого впечатления не производил.

Хотя...

Должно быть — им каких-то витаминов или питательных веществ не хватает. Ведь, скопцы не только не "шалят" с бабами, иль положим — спиртного не употребляют, но и мяса не едят.

Византийский стратег Нарсес, тоже такого впечатления не производил. По описанию современника, он:

"...Был низкого роста, сухощав. Будучи уже стариком 78 лет, Нарсес всё же обладал крепким здоровьем и был настолько силён физически, что вёл за собой солдат и лично принимал участие в сражении".

Захожу, слегка кланяюсь висящим в углу копчённым иконам, затем присутствующим и, нарочито громко:

— Здравствуйте, добрые люди!

Чтоб услышал Гусар, понял — где я нахожусь и, в случае чего — не оплошал с гранатой.

Но больше надеюсь, что эти люди — действительно добрые и, обойдёмся без проверки изобретения вредителя Рдултовского на работоспособность...

При виде меня встают и тоже — поклонившись женоподобным телом, один из них — самый старший по возрасту, одетый более "притязательно" и, с уверенно-повелительным взглядом:

— И тебе не хворать, добр человек.

Я так понимаю, это и есть — "кормчий" этого "корабля". По голосу — вроде мужик, как мужик, но... Протягивает руку, пожимаю её... Целая гамма чувств: кожа мягка, вяла и холодна — но в тоже время тонка и подвижна и, кажется — в любой момент готова сползти с костей.

БББРРРР!!!

Понимающе улыбнувшись, как будто прочитав мои чувства на лице, старший скопец делает приглашающий жест:

— Садись, почаевничай с нами...

"ХУ...ЮШКИ!!!".

Как знаю из "послезнания" — все их "радения" именно с "чаепития" и начинаются. Кроме того, ими широко применяются всевозможные одурманивающие вещества на основе растительных ядов. Чайку попил и, наутро вместо хера меж ног — очнулся с отчекрыженной "погремушкой" в нагрудном кармане парадного френча.

Нет, уж!

Да к тому же, от горячего чая — могут усы отвалиться. Вот, хохма была бы, как в "Бриллиантовой руке":

" — У Вас ус отклеился.

— Спасибо!".

Категорически-жёстко заявляю:

— Извините, уважаемые — но я сюда послан не чаи с вами гонять, а вести переговоры...

Смотрят на меня как-то по-особенному. Ведь, если забыл сказать: я одет и "накрашен" так, что глядя на меня каждый скажет:

"Это — адъютант".

И не просто "адъютант", а:

"Адъютант Его Высокопревосходительства"!

Шик и лоск, короче и портфель из крокодильей кожи. Ну и во взгляде — гордость высокопоставленного холуя своим могущественным хозяином, доверившим такое важное задание — куда же без неё.