Княжич. Том 2. Война

Мы спрыгнули в окоп следом за ним, и пошли по нему. Траншея петляла. По пути, мы останавливались, и Налбат распределял людей, закрепляя их за опытными сержантами, что встречали нас сидя рядом с огневыми точками и пулеметными расчетами.

Лейтенант Свиридов передал все бумаги по пополнению мне. Учет личного состава роты моя обязанность как старшины и заместителя командира роты.

Пока дошли до командного блиндажа, всех людей удалось распихать по отделениям.

— Заходите, — открыл передо мной и лейтенантом дверь в блиндаж командир.

Мы, пригнули головы, чтобы не удариться о низкий косяк, и прошли внутрь.

Блиндаж был большим. Закопались они глубоко. Центральное помещение — это непосредственно штаб, где заседал Налбат и лейтенанты. При входе стоял караул и кухонька с печкой буржуйкой. Радиоточка с радистом и два дополнительных помещения. Одно — спальня для командира, а второе общее помещения для сна лейтенантов. Кровати были грубые, сколочены из досок и толстых стволов деревьев. Вместо матрасов, настелен ельник. Дверей нет. Занавески.

За столом, в центральном помещении сидели лейтенанты, что встали, когда мы вошли. Налбат обогнул нас со Свиридовым по дуге, сел во главе стола и крикнул.

— Кирюхин! Чай сюда. И сушку.

— Пополнение прибыло? — Спросил один из младших лейтенантов.

— Да.

Из дальнейшего разговора я выяснил следующее. В нашей роте шесть взводов, возглавляемых младшими лейтенантами и лейтенантами. У них в подчинении от четырех до шести отделений по пять — восемь человек в каждом. Отделениями командуют сержанты, от младшего до старшего. С нашим прибытием, общая численность роты достигла трехсот двух человек.

— Знакомьтесь, — сказал Налбат, как только солдат Кирюхин, принес нам чай и сушку. — Это мой заместитель, старшина Смирнов. Неплохой кудесник второй ступени. Мы еще с Сибирска знакомы.

Я поднялся с табуретки, на которой сидел и кивнул всем.

— И ваш новый товарищ, командир третьего взвода младший лейтенант Свиридов. Только из училища. Поможете парню.

Михаил, что сел рядом со мной, тоже кивнул, приветствуя своих более опытных коллег.

— Вы сам представьтесь. Чего языки проглотили? — Сказал командир своим лейтенантам, неспешно дуя на стакан с горячим чаем.

— Лейтенант Стародуб. Первый взвод, — представился угрюмый мужик возрастом примерно сорок лет.

— Младший лейтенант Ветряков Кирилл. Второй взвод, — ухмыльнулся моложаво выглядевший лейтеха, с хрустом сломав сушку в кулаке.

— Лейтенант Стряпченко. Четвертый взвод, — откомандировался тот без энтузиазма.

— Лейтенант Богомол Илья. Пятый взвод.

— Младший лейтенант Купельманн. Шестой взвод.

Последним представился интеллигентно выглядевший на фоне остальных офицеров мужик в очках для зрения.

— Вот и познакомились, — прогудел Налбат, допивая свой чай. — Значит ситуация у нас такая, — обратился он к нам со Свиридовым. — Англы пока не лезут. Ведут пристрелку, пытаются накрыть нас артиллерией. Их волшебники, так у англичан, если не знали, называют кудесников, так вот их волшебники тоже пытаются нас отсюда сковырнуть. Пока позиции мы удерживаем. Напротив нас сидит такая же рота солдат, но подкрепления идут как к ним, так и к нам. Мы уже заметили среди англичан и индийцев и негров.

— С колоний людей нагнали?

— С них.

— И каковы наши действия?

— Держим фронт в этом месте. Командование пока молчит. Когда будет контратака, не знаю, — пожал плечами командир. — Мы понесли большие потери при первом их натиске. Из-за бунтов дворян и общей неразберихи войск не хватало, и мы теряли километр за километром. Только сейчас ситуация выправилась.

Налбат поморщился и потер ногу, на которую прихрамывал.

— Все свободны. Идите, кормите солдат. А ты, Смирнов, останься. Поговорим.

Налбат дождался, пока нас оставят одних и только потом начал разговор.

— С делами роты разберешься. Там ничего сложного, я помогу в начале.

За это я был ему благодарен, а то как-то все резко произошло.

— Поговорим о тебе и тех задачах, которые стоят перед кудесниками в Российской армии, — он замолчал, с задумчивым видом рассматривая пустой стакан из-под чая. — Я знаю о Смирновых то, что они выродились как кудесники. Если ваш княжеский род еще в девятнадцатом, и до середины двадцатого века был на слуху, то сейчас, в двадцать первом веке вы из кудесников превратились в торговцев. Заводы, акции и другое дерьмо. Смирновы растеряли знания и уважение. В роду остался лишь один сильный старик, да и тот, хоть и имеет пятую ступень, как говорят, но и сейчас и раньше он бойцом не был. Чего головой мотаешь? Вот сколько ему лет, скажи?

Я не был согласен с Налбатом, но ответил на его вопрос.

— Сто двадцать семь.

Он повысил голос.

— Вот о чем я говорю! Нормальные кудесники его силы спокойно живут четверть тысячи лет не испытывая физической немощи, а твой дед уже и ходить толком не может. Понимаешь? Я еще, когда экзаменовал тебя, заметил что ты дерьмо, а не кудесник.

Я нахмурился.

— Скажешь, нет? — Он усмехнулся. — Что ты мне тогда показал, помнишь? Прыжки, уклоны в сторону и формы, которые ты плел по сорок секунд, замирая на месте как дурак? Если бы я хотел, тот бой не продлился бы и секунды. Свою вторую ступень ты получил из-за силы, а не из-за умений, которых у тебя нет.

Возразить мне было нечего.

— Меня дома ничему не учили. Самоучка я.

Он махнул на меня рукой.

— Да даже если бы и учили, ничего путного от фамилии Смирновых сейчас не ждут.

— И что? К чему этот разговор?

— Я веду к тому, что ты теперь занимаешься со мной. Подтяну тебя до нормально уровня, чтобы не позорил древнюю фамилию.

— Я Смирнов только отчасти. Родня поспешила от меня избавиться, объявив свободным членом рода.

Он хмыкнул.

— Разговоры о том, что они не хотят воевать из-за тебя с Казанским Ханом уже идут. Не помогло им твое фактическое изгнание. А тебе это только на руку. Сейчас не те времена, когда чтобы получить себе дворянство нужно совершить подвиг во имя Императорской семьи. Отслужишь на этой войне без нареканий, получишь пару медалек, и канцелярия сделает тебя боярином. Сменишь фамилию и заживешь своим умом.

Я кивнул.

— Начнем через пару дней. Пока устраивайся. Знакомься с ротой. А там и подтянем твой уровень.

Упоминать о том, что над моей головой все еще висит занесенный меч Утямыш-Гирей Хана, он не стал. Это мои проблемы, а не его. В любом случае, во время войны разборки между фамилиями и дуэли запрещены, а там как война закончится, я вернусь в Сибирь, и Хан меня недостанет.

* * *

Император Российской Империи был в гневе. Его генералы просчитались. Помимо Турции и Китая в войну вступила и Англия, подтянув своих сателлитов Индию и черный континент. Удар был страшный. Потерян весь берег черного моря. Баржи с подкреплениями подходят день и ночь, беспрепятственно высаживая на русскую землю иноверцев, что пришли проливать нашу кровь. Погибли десятки тысяч мирных граждан и тысячи военнослужащих. И самая большая потеря это кудесники четвертой и пятой ступени. Их так просто как самолет или танк не восполнишь.

Еще и эти бунты как ни кстати. Пришлось оттянуть часть гвардейских полков, чтобы потушить очаги сопротивления внутри страны, что вылилось в ослабление фронта. Смутьянов задушили, но радости это не принесло.

— Что будем делать, отец?

Сын и наследник сидел рядом.

— Я принимаю твое предложение. Езжай на Соловецкие острова. Предложи амнистию тем кудесникам, что сидят в той страшной тюрьме. Они нужны нам на фронте.

Сын кивнул и вышел из комнаты, оставив Василия III одного. Тот, поставив локти на стол, сложил ладони вместе и положил на них подбородок, погрузившись глубоко в свои мысли.

Глава 2

У польского магната пана Анджея Войцеха было прекрасное настроение. Русским дают по зубам по всем фронтам, и его душа пела от этого. Он с уважаемым паном Кшиштофом Бжезинским сидели в ресторане на набережной Гданьска и обсуждали щекотливое дело.

— Я уверяю тебя, Кшиштоф, нам все удастся. Тебе нужно лишь поддержать меня в сейме.

— Не знаю, Анджей. Авантюру ты затеял, конечно.

Кшиштоф, чей живот выпирал из-за стола, подозвал официанта и попросил принести ему еще одну порцию перепелок в сметане.

Как только официант отошел, он спросил.

— Если русские смогут отбросить турок, они перекинут свои полки сюда, к нам и что ты тогда будешь делать? Кого позовешь на помощь? Варшава окажется под ударом. Понимаешь?

Войцех не сдавался и продолжал горячо напирать.

— Германия нам поможет. Карл Великий спит и видит, как скинет с русского престола своего четвероюродного племянника Василия III. За спиной Карла вся Европа, Кшиштоф. На этот раз русским не отбиться. Мы разорвем их страну на куски. И я обещаю тебе, один, небольшой кусочек этой страны, достанется лично тебе.

Кшиштоф согласился на авантюру. Он поддержит своего друга магната на сейме и проголосует за ввод войск на запад Российской Империи, на Минск.

* * *

Федор Прокопьев не так представлял себе службу на дирижабле под командованием подполковника Пожарского, кудесника четвертой ступени из уважаемой семьи. Вместо того чтобы воевать, они мотались из одного конца страны в другой и выполняли непонятные ему задания штаба, в которые его, обычного матроса не посвящали. Его дело мыть палубу, знать, где находится боевой пост, и уметь стрелять из автомата Калашникова. Но чаще всего его использовали как обычного стюарда. Вот и сейчас, странные пассажиры, которых они подобрали на севере страны, на Соловецких островах, зовут его к себе.

Посещать их каюту он боялся. Эти люди его пугали.

— Пришел? — Встретили его вопросом. — Не стой на пороге, маленький человечек. Проходи, поможешь нам.

Рост Федора был сто восемьдесят сантиметров и маленьким он себя не считал, но он промолчал.

Они словно сразу о нем позабыли и говорили о своих делах, не стесняясь его присутствия.

— Зря мы согласились на предложение Василия, братец. Я как не верил ему тогда, так не верю и сейчас. Одну руку он тебе подает, а вторую держит за спиной и что в той руке никто не знает.

— Зачем тогда согласился? Сидел бы и дальше в своей келье и бил лбом бетонный пол, молясь вместе с монахами, что надзирали за тобой.

— Тюремная еда надоела, вот и согласился.

Федор бросил короткий взгляд на гостей дирижабля и сразу отвел его. Жуткие люди.

Один худой старик, казалось, дунешь, и он упадет. Ему бы на печи лежать, греть старые кости, а он висит на перекладине в углу каюты и подтягивается. Даже не запыхался. Второй человек был еще чудней. Сидел на диване в одних штанах. В руке он держал нож, которым резал себя. Росчерк ножа поперек груди. Образовался большой порез. Кажется, даже внутренности видны. Не успела кровь брызнуть на ковер, как порез закрылся. Быстрое движение руки и отрезан палец. Он упал прямо на пол и оставил на нем кровавую кляксу. Как и рана на груди, меньше чем через миг палец снова на месте. Только клякса осталась на память.

— Чего смотришь? — Обратили они на него внимание. — Бери нитку в руки и пришивай к форме что вон, на столе лежит по пять зеленых полос на рукава. И звезды в погоны воткни, они там лежат.

* * *

На фронте я уже месяц. Вся романтика войны, если она и была у меня в голове, испарилась. Война это кровь и земля.

— Бум.

Очередной удар сотряс блиндаж, и с потолка на наши головы упала древесная пыль и та самая земля, что на вкус как кровь.

— Они пытаются прорваться здесь и здесь.

На столе лежала карта. Командир отдавал нам последние приказы. Шел бой. Англы гнали вперед черных и индийцев.

— Ты, Стародуб и ты, Ветряков держите наш левый фланг. Не дайте им подобраться к вам близко. Там овраг. Помните о нем.

Лейтенанты на пару кивнули.

— Я буду в центре, вместе со Свиридовым и Стряпченко. Здесь, — показал он нам место на карте. — Смирнов и Богомол держат правый фланг. Тыл за Купельманном. Все господа офицеры. Вперед. Поможем солдатам. Держим связь, и не падаем духом. Отбили их прошлые атаки, отобьем и эту.

Мы выбежали их штаба и разошлись в разные стороны. Богомол убежал вперед, а я задержался, останавливаясь на каждом огневом посту и подбадривая промерзших солдат. Ноябрь. Ночью холодно, а еще этот дождь, что льет с неба уже неделю и не дает нам просохнуть. Все траншеи сырые. Воды по щиколотку. Приходится менять портянки по пять раз в день.

Кивнув солдатам, я приподнялся над окопом и посмотрел в сторону врагов. Видимость никакая. Мелькают силуэты, но и все. Стрелять пока рано.

— Держитесь тут, — сказал я и пошел проверять пулеметную точку.

Илья Богомол хороший лейтенант, но вот людей он понимает плохо. Пробежал мимо и все. Не ободрил, не дал им надежду. На войне так нельзя. За месяц мы уже потеряли пять солдат, и я как сейчас помню глаза ребят, когда им пришлось собирать то, что осталось от товарищей в ведро. Удачное попадание прямо в окоп из артиллерии.

— Парни, что у вас? Спокойно, пока?

Солдаты обернулись.

— Все хорошо, старшина. Ждем, когда они решатся пойти вперед. Не сомневайтесь, вдарим по ним из всех стволов.

Я сообщил им последние новости.

— Англов там нет. Они снова гонят вперед своих ручных негров и индийцев.

Сержант, с которым я говорил, покачал головой.

— Мне даже их жалко, хоть они и враги, старшина. Воевать они не умеют и пушки у них дерьмо, еще времен второй мировой войны. Их гонят на нас словно рабов, каких. Сраные англичане.

Я подбодрил пулеметный расчет и пошел дальше. Мне нужно обойти всех солдат.

Атака шла по всему фронту. В небе летали истребители, вспыхивая как спички и падая на землю. Дирижабли держались на одном месте, точно над нами, распределившись по всей протяженности войска. Самые сильные кудесники сидели там. Они то и защищали нас от атак английских лордов-волшебников и по возможности прикрывали от артиллерии и обстрелов из минометов. К сожалению, мы все еще проигрываем англичанам в количестве четвертых и пятых ступеней, из-за чего случается то, что случилось сейчас. Позиции в нескольких десятках километров от нас накрыло грибовидное облако пепла. Удар лорда-волшебника. Не думаю, что там кто-то выжил. Несколько километров фронта оказались оголены. Сейчас туда спешат подкрепления из резерва, заткнуть дыру.

Над головой начали стрелять. Добежать до Богомола я не успевал. Взобравшись на одну из подготовленных по всей длине окопов стрелковых позиций, я снял с плеча автомат и начал водить головой по сторонам, в поисках врагов. Вот и они. Бегут, пригибаясь к земле, стараясь пересечь пустое пространство как можно быстрей и навязать нам бой в окопах.

Режим ведения стрельбы я выставил автоматический по два выстрела с отсечкой. Прицелился и стал ждать удобного момента. Пришлось встряхнуть автоматом, так как из-за дождя, он весь был залит, и целиться стало неудобно. Справа и слева от меня уже стреляли. Пулемет грохотал, а я выцеливал тех, кому удалось уйти с линии огня и подобраться к нам слишком близко.