...
Нелюдь дрых, разметавшись на всю кровать. Жар немного спал, но и халат и подушка и даже верх пододеяльника пропитались потом насквозь.
Постелив на поставленную рядом с диваном табуретку полотенце, она составила на ней композицию из темной бутылочки, блюдечка с медом и ложечкой и пачки "Стрепсилса". Полюбовавшись на натюрморт, достала чистое банное полотенце, еще одну смену белья и радостно улыбнулась, наткнувшись в шкафу на огромную футболку с зеленым монстром, всунутую ей в нагрузку на какой-то распродаже.
Довольная выполненной наконец-то работой сиделки, девушка вспомнила, что с утра так и не ела и ушла на кухню завтракать. Напрасно. Надо было исполнять роль качественнее и остаться пить чай рядом с пациентом. Потому что через полчаса он проснулся и... снова решил, что его бросили умирать.
Нет, не сказать, чтобы ее ошибка была смертельна... с точки зрения девушки, там и ошибки-то никакой не было. Но эльф так не думал и, лишенный голоса, по пробуждении начал привлекать к себе внимание всеми доступными способами... кинув пачкой леденцов в шкаф, уронив бутылочку, нашарил рукой собственные сапоги и отправил их в полет к двери... От второго сапога вышедшая из кухни девушка увернулась чудом и, удивленная такой активностью больного, уперла руки в боки:
— Почто скандалим? Позвать нельзя было? — сама удивилась она вновь прорезавшимся в голосе стервозным ноткам.
— Говорить не могу, — едва прошептал пациент, — мне плохо. Тело умирает. Жестокая глупая стерва!
— Нет, ну надо же! Я ему тут за молоком бегаю, в аптеку за лекарствами, и я же еще и стерва! Давай, сейчас принесу молоко, выпьешь, переоденешься, я тебе постель перестелю и будешь дальше спать!
Теоретически, Оля представляла себе, что такое больной мужчина. Но реально большего, чем эпизодическая помощь маме в духе "принести отцу чаю или газету", от нее никогда не требовалось. Поэтому знание это, хоть и вполне практическое, скорее походило на чай вприкуску — сахар вроде есть, но так, по желанию, хочешь — откусил маленький кусочек, хочешь — побольше, а можешь и вовсе без него попить. Сейчас же она словно вынуждена была глотнуть подслащенного каким-то склеротиком до приторности напитка, — эльф артачился, упирался руками и ногами, закатывал истерики и ругался едва слышным хриплым шепотом. Обвинял в отравлении, убиении и прочем геноциде старшей расы. Причем геноцид он вспомнил, увидев монстра на майке. Но альтернативы Олиной заботе у него не было. Поэтому молоко он покорно выпил, причем опять сразу целый пакет, вытерпел обтирание от пота, одел вместо халата майку и улегся в перестеленную постель. После настойчивого убеждения попробовать, горло тоже удалось прополоскать с каким-то магическим вывертом всего одной чайной ложкой синего раствора, — уж больно его испугал цвет.
Упарившись от столь интенсивного общения, Оля присела на краешек дивана и, выломав из блистера конфету "Стрепсилса", протянула ее нелюдю. Не успела она даже слова произнести, как та была разгрызена на мелкие кусочки и проглочена довольным собой парнем, наконец-то сделавшим что-то самостоятельно.
— Вот это зубы! — восхитилась девушка, тут же нахмурившись и начав его отчитывать... дежа вю, как будто с маленьким ребенком возится... Вадька у Леши и то сознательнее, — пришла в голову забавная мысль...
— Так, — достала она еще один леденец, — его надо не есть, а медленно сосать!
Нелюдь взял конфету, а она тяжело пересела в кресло, вытянув ноги... намаялась... а ведь уже почти два часа! — забыв про усталость, подхватилась за оставленным на кухне телефоном и стала срочно перебирать вещи, не зная, как лучше одеться...
— Я сейчас уйду, а ты поспи!
— Что значит уйду? А как же я? Кто будет со мной сидеть? Вдруг мне станет плохо?
— Станет плохо, тогда позвонишь вот так, — она набрала на трубке домашнего телефона свой мобильный номер и показала, как сделать вызов, — и я тебя услышу, — вызов прошел и в кухне зазвонил мобильник.
— Нет, я не верю, ты правда уходишь? Когда я в тебе нуждаюсь? Невероятно! Гид так поступить не может!
— Твоей жизни ничего не угрожает. Поспишь без меня. Белье я повесила на батарею, приду, снова перестелим. А ты спи и лечись.
— Чем?
— Хорошо, — она показала с трудом вставшему парню, где стоит банка с медом, поставила на стол пакет молока и вспомнила, как бабушка заваривала ей сухие яблоки с малиной в термосе. Малины нет, но яблок много! Вышла на балкон, выгнав обратно в комнату неотступно таскавшегося за ней эльфа, нудевшего, как же она может оставить его, болящего такого, одного дома! Тот, прислонившись лбом к стеклу, наблюдал за доставанием яблок из ящика и, уложенный снова в кровать, продолжал совестить опаздывающую девушку, как же это немилосердно, и вообще, бессовестно, куда-то уходить развлекаться, когда ему так плохо. Все-таки слабость победила, а голос вновь совсем пропал, — пришлось повторить кружку молока, полоскание и леденец. Понаблюдав, как она ставит на табуретку еще и термос с нарезанными яблоками и заливает их кипятком из электрического чайника, пристраивая рядом миску с медом, он обреченно выдохнул:
— Когда вернешься-то?
— Не бойся, к вечеру вернусь... часам к семи, может к девяти, — кивнула на часы, — питье и мед я тебе оставила. Попьешь, потом прополоскаешь горло и пососешь леденец. Понятно?
— Понятно, — буркнул парень, — еще никто никогда так меня не бросал.
— Ну ты так еще и не болел никогда.
— Тем более, — он отвернулся, — человек, что с тебя взять! Почти животное.
Выходя из дома, Оля решила, что пара положительных последствий неожиданно выявилась и в болезни гостя. Во-первых, он на время отстал от нее с вопросами — говорить ему было тяжело. Во-вторых, зарекся есть ее мороженое. Ну и в-третьих, не смог помешать пойти с Лешей в кино. Может, все еще не так и плохо?
...
А свидание, — да, да, вопреки всем ее боязливым ожиданиям, это встреча все-таки выглядела как самое настоящее свидание! И эльф ей его все-таки подпортил!!! Нет, он не звонил, но Оля каждые полчаса поглядывала на мобильник, чего Леша, конечно же, не мог не заметить. Отговорившись домашними проблемами, которые подождут, но могут дернуть ее в любой момент, она тем не менее с огромным удовольствием посидела с ним за чашечкой кофе и парой пирожных на маленьких диванчиках в холле кинотеатра, болтая ни о чем ...хотя разговор подозрительно часто скатывался на мелкого хулигана, проделки которого старший брат вовсю оправдывал добрыми намерениями, а она в общем-то совсем и не злилась на Вадю...
Леша же никак не мог в это поверить — с его первой девушкой мелкий постоянно конфликтовал. И парень весь вечер мучился, пытаясь понять, при этом оставаясь максимально объективным, — успел ли Вадька напакостить ему снова, или Оля дергается только из-за своих домашних проблем? И что это за проблемы, которых вчера еще не было? Девушка ему нравилась и он планировал не торопясь познакомиться поближе, пообщаться. Все-таки, в отличие от Кати, она выглядела намного скромнее и вокруг нее не вились тучи поклонников и обожателей, от которых пришлось бы отбиваться. С Олей казались не нужными пафосные заявления и прилюдные демонстрации. Парень искренне считал, что никакого смысла форсировать события нет. Вот узнали бы друг друга получше, и тогда, может быть, стоило бы познакомить ее с семьей и Вадей в том числе, если все еще сложится... но вышло так, как вышло... Хоть вроде фатального ничего и не произошло, но с братом трудно быть в чем-то уверенным... Хорошо еще, успел вовремя предупредить этого разведчика, чтобы не растрепал родителям раньше времени! Правда, эта просьба только доказала Ваде обоснованность подозрений. И стоила ему обещания мелкому шантажисту разумной услуги или желания.
Разглядывая в фойе кинотеатра афиши, Леша гадал, какой же фильм выберет Оля. Рядом с ней он ощущал себя старшим, сильным, умным... в общем, тепло, хорошо и даже отлично себя чувствовал, хотелось защищать и оберегать, а не задираться по-петушиному с другими претендентами, как раньше.
После рассмотрения сеансов, они неожиданно единодушно выбрали новый боевик с, как выяснилось, любимым обоими Кейджем.
Оля же чувствовала себя странно. Считая себя любительницей кино и каждый раз полностью погружаясь в выдуманный мир фильма, она обычно переставала замечать все вокруг буквально с первого кадра. Теперь все изменилось, — то ли рядом сидящий парень был ей интереснее, то ли сыграла свою роль невероятность произошедших за последние сутки событий, но впервые она отвлекалась во время просмотра на какие-то другие ощущения — пушистого рукава Лешкиного свитера, касающегося ее руки, шумного разговора соседей справа, даже почему-то ставшего неудобным кресла, на котором она тихонько ерзала, боясь помешать парню и косясь на его четко обрисовывающийся в темноте профиль, совсем не такой идеальный, как у эльфа.
С другой стороны, — признавалась она себе, — за два года института это был ее лучший вечер! И благодарить за него, как ни странно, приходилось и нелюдя тоже, — все же без его заклятия она наверняка не смогла бы так легко и свободно общаться с парнем, а мямлить и молчать было бы так обидно!
Попрощавшись у подъезда с Лешей и не сдерживая счастливую улыбку, довольная девушка готова была сделать для эльфа все возможное, — и гидом побыть, и сиделкой, и даже курьером по доставке продуктов, раз уж его появление в ее жизни дало такой отличный побочный результат.
Парень же, немного постояв с запрокинутой головой, стараясь вычислить ее окна и ловя ртом ледяную морось, мысленно усмехался собственной робости, — у него не хватило смелости поцеловать девушку хотя бы в щечку. Но, поглаживая у подъезда ее замерзшие пальчики, он пообещал себе в следующий раз набраться наглости и найти способ напроситься в гости.
...
Несмотря на благостное настроение, войдя в квартиру, Оля сразу почувствовала неладное. Пахло паленым молоком и изоляцией или пластмассой... непонятно... сбросив пуховик, заглянула в комнату. Эльф лежал со страдальческой миной на физиономии и делал вид, что спит... балкон открыт настежь... и холодно.
— Да что же это за наказание такое, а? — спешно выпрыгнув из дутиков, она кинулась закрывать дверь.
— Это не наказание. У вас просто отвратительный воздух! — обвиняющим тоном проскрипел болящий.
— Только что заметил? — злиться не хотелось на этого... ребенка великовозрастного... потрогала лоб. Горячий. — А что, раньше не обращал внимания?
— Не знаю, — даже растерялся нелюдь, — сперва энергии непонятные... много, сильфиды с дождем летали, потом заболел... но сейчас это совсем невыносимо!
— Похоже, кто-то что-то сжег! — констатировала она, уловив более сильный запах горелого из кухни и направилась выяснять подробности. — М-да. Хорошо, квартиру не спалил... — рассматривала она убитый чайник. Еще утром он блестел металлическим напылением и — Оля точно помнила, потому что недавно чистила его средством от накипи, — яркой золотой спиралью. Теперь поверхность чайника снаружи и внутри выглядела совершенно одинаково — как серо-кремовый пластик, а спираль — обычной железкой. Присмотревшись, она обнаружила на столе подсохшие потеки молочной пенки и заляпанную ими же окружность подставки под чайник.
— Так, и что это было? — инквизиторским тоном вопросила она болящего, нависая над диваном с испорченным чайником.
— Я же не знал, что так получится! Я только хотел подогреть молоко! — закуклившемуся в одеяло эльфу не очень удавался высокомерный вид. Вернее, совсем не удавался, и у Оли не получилось с ним серьезно поругаться. Ну, сделал что-то не так. Бывает. Она уже догадалась, что в чайнике он кипятил молоко, и оно убежало.
— Но ты можешь сказать, что произошло-то? — уже вполне миролюбиво присела она на край постели, — чтобы в будущем не повторять таких ошибок.
— Ты и так все поняла. Я подогрел молоко. Оно убежало. Он — кивок на чайник, — загрязнился. Очень. Воняло. Я почистил заклинанием, удаляющим все, нанесенное на поверхность вещи. Он стал таким. Все.
— В общем, все понятно, — задумчиво повертела она грязно-серое безобразие в руках, — и им даже можно пользоваться... наверное... пойду попробую. А ты — переключилась она на гостя, — учти, что он только для воды и наливать ее можно только вот по эту рисочку... — поискала черточку ...и не увидела, — шкала с метками тоже стерлась... — ну половину... но не больше двух третей!
— Молока еще сделаешь? — как-то жалобно попросил эльф, — а то я все выпил...
— А на столе еще осталось?
— Нет...
— Ладно, горе мое, схожу еще за молоком, — она вздохнула и быстро оделась обратно, пока не передумала, — сколько тебе купить-то?
— Таких вот пачек? Десять...
— Нет уж, столько не понесу, лучше завтра еще схожу, — и она хлопнула дверью, раздумывая над странностями судьбы... идет вот в десять часов ночи, в темноту и дождь... за молоком для эльфа, который ей ну вот никаким боком не сдался...
...
Утром болезный чувствовал себя получше и затребовал внимания, начав задавать вопросы. Оля отбивалась с трудом, открыв параллельно гугл, википедию и академику и иллюстрируя ответы картинками. Дурдом, а не воскресное утро!
Эльф сипло возмущался количеству повторяемых "не знаю", хотя глаза его периодически закрывались, а голову он так и не мог оторвать от подушки. Вчерашнее проветривание тоже не прошло даром, — теперь он мог похвастаться и заложенным носом.
Сделав перерыв на завтрак, состоявшего опять же из молока с медом и, не трогая уснувшего после горячего питья парня, она наконец-то засела за курсовик, заткнув уши наушниками плеера.
Увы, проспав каких-то три часа, нелюдь ожил и снова потребовал молока. Пришлось идти в магазин и действительно тащить десять пакетов.
Выдув в один присест почти два литра и съев миску меда, он раздухарился, завалив ее разными "почему", "зачем", "для чего" не хуже пятилетнего почемучки. Оля только разводила руками, не в силах представить, как ей разъяснить отличия обычаев разных народов, кроме как особенностями погоды и верований, примерно на уровне третьего класса школы, если не детсада...
— Как же ты мало знаешь о собственно мире! Как так можно жить? — вполне искренне недоумевал эльф, — или ты еще ребенок? Или совсем ничему не научилась? И глупая?
— Я нормальная! И вообще-то не антрополог или этнограф... или кто там еще изучает малые народы... и диссертацию по философии, знаешь ли, тоже как-то не пишу!
Заинтересовавшись ядом кураре и бумерангами, эльф надулся, обидевшись на отказ предоставить ему образцы таких интересных вещей!
— Ладно, бумеранг я тебе может и найду, видела вроде как-то в сувенирной лавке, но про яд забудь!
— И как я с таким гидом могу надеяться что-то выиграть? — риторически вопросил парень у потолка.
— Слушай, что ты вообще выигрываешь? И, если я тебе так не нравлюсь, выбери другого! Как ты вообще ко мне попал? То есть — почему именно ко мне?
— Спор, я же говорил. И нам-то все равно куда открывать дверь, проход всегда ведет в место, которое может принять, — слабо, как от мухи, отмахнулся он от нее.
