— Это хорошо. — Глава незаметно выдохнул воздух и кривовато улыбнулся. Значит будем с электричеством. Уголь поблизости подходящих для электростанции марок есть. И его много. Еще немного подумав, вновь спросил:

— А людское жилье, чужое, — он выделил интонацией последнее слово, — экипаж обнаружил?

— Да, несколько стойбищ из чумов, по типу тех, в которых живут северные народы, и какие-то оборванцы возле них.

— Ну и куда мы попали? Надеюсь, сам факт Переноса города с окрестностями сомнению не подлежит? — Мэр оглядел угрюмо молчащих офицеров, затем упер тяжелый, пронизывающий взгляд, каким хищник, готовясь к нападению, смотрит на жертву, в лицо летчика и с силой прижал ладонь к зеркальной поверхности стола.

— Я не знаю. — тихим голосом ответил подполковник и опустил взгляд на столешницу.

— Хорошо... — мэр кивнул и небрежно откинулся в кресле. — Фотографии окрестностей додумались сделать?

— Да, — проронил полковник, вялым движением достал из кармана куртки тощую стопку белых прямоугольников и передал Соловьеву.

Торопливо просмотрев фото и пару раз многозначительно хмыкнув, градоначальник передал их офицерам. Пока они, передавали фотографии из рук в руки и тихо переговаривались между собой, он неторопливо выровнял лежащие перед собой листки бумаги, продолжая с лихорадочной поспешностью решать, как строить диалог дальше. Он обязан победить. Сейчас или никогда! Давить, давить и убеждать в собственной правоте и необходимости ему подчиниться. Пока вояки не опомнились, он должен взять их под контроль, иначе все планы пойдут насмарку. Сами погибнут и город погубят. Соловьев обвел слегка сощуренными глазами офицеров. Те промолчали, угрюмые взгляды обращены в стол. Градоначальник внутренне усмехнулся. Не им соревноваться с ним, половину жизни проработавшим в еще том гадюшнике — городской администрации, в искусстве подчинения людей.

— Значит так, мужики, я не господь бог и не знаю, где мы, но в одном точно уверен: мы не в России двадцать первого века. На другую планету нас перенесло или в другое время? Не знаю, пусть разбираются ученые. Главное, страны под названием Российская Федерация здесь нет, и это реальность, в которой нам предстоит жить дальше! Я избран главой города и для меня основное — любой ценой обеспечить безопасность, — он выделил голосом последнее слово, — и наладить материальную базу для нормального существования горожан. Мне и вам вместе придется этим заняться, или. ... Или мы все очень скоро погибнем.

Главный таможенник и побагровел.

— Кто нас перенес? Кто? На свете миллион таких городишек как наш, почему это случилось с нами? — суетливо вскинувшись, произнес истеричным голосом, — Или это какое-то природное явление?

Офицеры непроизвольно коротко переглянулись, их и самих мучил тот же вопрос.

Вопрос был риторический и не требовал ответа, но градоначальник вскинулся, словно ему противоречили.

— Это неважно, важно сейчас, — он выразил интонацией последнее слово, — что нам делать чтобы выжить! Выжить и насколько это возможно сохранить научный и промышленный уровень.

'Цзинь-цзинь', — беззаботно защебетала приземлившаяся на подоконник беззаботная весенняя птаха. Для нее ничего не изменилось, а мелкие проблемы людей важны лишь им самим. Толпа перед окнами здания, еще недавно с азартом выкликавшая главу администрации, таяла, словно кусок сахара в кипятке.

Соловьев помолчал, в очередной раз поправил лежащие на столе документы, добиваясь их идеального выравнивания и произнес назидательно и проникновенно, почти по-дружески:

— Мужики! От нашего мира остался только наш город. Семьдесят тысяч горожан и несколько тысяч сельских жителей, и они нуждаются в вашей защите. Есть тут враги, нет ли, я не знаю, но рассчитывать необходимо на наихудший вариант. Они есть, и они сильны. Поэтому считаю, что в связи с Переносом города черт знает куда, вы должны перейти в подчинение городской власти. Только так мы сможем дать отпор любому врагу, — он увесисто шлепнул рукой по столешнице.

'Ловко', — подумал заместитель начальника отдела ФСБ, рассматривая большое желто-коричневое знамя города, в дальнем углу кабинета, рядом со стягом России. Глянул на градоначальника, он уловил этот взгляд, лицо на миг дрогнуло. В сейфе секретки отдела успело накопиться внушительное досье о незаконных делишках Соловьева, ждали лишь отмашку из центра, чтобы пустить его в ход. Из потенциального сидельца Соловьев превращался в спасителя города и начальника для людей в погонах.

Молчание затягивалось. Только доносился приглушенный шум моторов из открытой форточки.

Перспектива превратиться из привилегированных федералов и областников в подчиненных городской администрации никого не радовала. Это и снижение статуса, и повседневный контроль со стороны администрации города, в то время как командиры успели привыкнуть к самостоятельности. Из Москвы или областного центра все не проконтролируешь. Тем более что еще тлела надежда: Перенос не навсегда, немного потерпеть, и они вернутся назад, и все возвратится на привычные рельсы.

Начальник пожарного гарнизона задумчиво нахмурился, машинально почесал бритый затылок и приподнял руку. Дождавшись кивка Соловьева, поинтересовался:

— Вы полагаете, что обратный Перенос в наш мир невозможен?

— Полагаю, — Соловьев усмехнулся и произнес небрежно, сверкая от возбуждения глазами, — Если я не прав, то и слава богу, но исходить нужно из того, что мы застряли здесь навсегда и соответствующе действовать. Во-первых объединиться в единый кулак. Только так мы преодолеем любые проблемы и любого врага! Все согласны?

— Мы давали присягу России, а не городу. — смерив Соловьева неприязненным взглядом, произнес молодой, едва за тридцать подполковник, командир радиолокационного батальона, — У меня нет приказа переходить в подчинение городской власти!

С градоначальником у офицера сложились очень непростые отношения. Еще на первом своем сроке у власти Соловьев обещал ему выделить землю под дачные участки военным, но так и не сделал этого. Офицер тогда не сдержался и высказал все, что думал о градоначальнике. Соловьеву доброжелатели об этом немедленно донесли, он даже ездил в штаб округа жаловаться и требовал убрать неугодного командира. Но там лишь посмеялись над излишне деятельным главой муниципалитета.

Несколько мгновений мужчины мерились взглядами, потом Соловьев не выдержал и отвел глаза, левое веко чуть заметно дернулось. И тут же, спохватившись, что это могут истолковать как непростительную слабость, густо побагровел. На память он не жаловался и врагов помнил хорошо и никогда не забывал. Глянув на локаторщика взглядом, подобным уколу острозаточенных стилетов, произнес лязгающим металлом голосом:

— Приказ? А какой может быть приказ если ваше командование осталось неведомо где? Может пора голову включить? — казалось, мэр обращается лично к локаторщику, но тут он сделал широкий жест, чтобы привлечь общее внимание, — И не забывайте, что речь идет о выживании города, вас самих и ваших семей. Присягу принимали защищать Россию? Так защищайте ее, сейчас вся она — это город и его окрестности! Или мы будем вместе, одним кулаком, — он приподнял крепко сжатый кулак над собой, махнул рукой, словно разбивая неведомую преграду, — или нас переломают поодиночке! Делом докажите, а не трескотней, что вы настоящие патриоты, а не балаболки!

Соловьев медленно обвел взглядом застывшие лица военных, зрачки его сузились, продолжил:

— И не забывайте, что вам, как любому другому жителю города, необходимы продукты питания, тепло зимой, вода, свет и главное — безопасность. Город будет вас обеспечивать всем необходимым, а вы станете сидеть на его шее и ждать приказа неведомо от кого? Не бывать такому!

Торопливо глотнув, он облизал пересохшие губы.

'Крыть — нечем, он прав...' — покрасневший подполковник — локаторщик катнул желваками и опустил взгляд вниз.

— На ближайшие дни... и годы... безопасность и развертывание производства всего необходимого для выживания — это главная проблема, — произнес глава.

Уже пару минут с напряженным вниманием что-то читавший в телефоне начальник горотдела полиции воспользовался паузой:

— Р-разрешите? — спросил, слегка заикаясь. Во время командировки в Чечне его контузило и с тех пор он, когда волновался, заикался. Дождавшись кивка Соловьева, поправил очки и зачитал пришедшее на телефон сообщение: 'На Гончаровке наряд задержал подозрительного бомжа на коне, по-русски не понимает, говорит на языке, напоминающем башкирский', — полицейский оторвал взгляд от экрана и произнес с задумчивым видом, — похоже, попался абориген.

Гончаровка — район города с малоэтажной (частной) застройкой.

Офицеры оживились, послышался тревожный шепот. Если это действительно местный житель, то появился шанс узнать, куда же город попал.

— Хорошо, — произнес Соловьев, — жду от вас информации, где мы и кто вокруг нас, — сказал он и пометил в еженедельнике.

— Д-доложу, — согласно наклонил рано поседевшую голову начальник полиции и принялся что-то набирать на телефоне. Хотя формально полиция и не подчинялась местной власти, но ее финансирование шло в том числе и от муниципальных властей, а, как известно, кто платит, тот и заказывает музыку. Главный городской полицейский давно привык, как минимум учитывать мнение администрации.

— Да и пусть его медики проверят, не хватало еще чтобы он какую-нибудь заразу в город принес! — произнеся это, глава бросил пристальный взгляд на поднявшего голову офицера, но на лице того читалось лишь крайнее внимание. Молча кивнув, он продолжил набирать текст.

— Виктор Александрович, — вновь обратился начальник пожарных, — нам будет проще принять решение, если бы вы вначале озвучили собственные предложения хотя бы на ближайшее время, что делать и нам и городу.

Глава на миг задумался, затем согласно наклонил голову.

— Ну что же, это разумно. Начнем с того, что действовать буду жестко! Иначе не выживем. Продовольствия в городе немного, максимум на три-четыре недели. Точное количество сейчас выясняют, поэтому все консервы придется закладывать на хранение на крайний случай и переходить на карточную систему. Запасы мобилизационного резерва на комбинате хлебопродуктов и мясокомбинате весьма значительны, их реквизируем и будем искать местные источники продовольствия, раз есть люди, то их не может не быть! Продержимся до осени — выживем, район засеет все, что только возможно! Что касается огородов — всем желающим десять соток, пусть сажают собственные овощи, фрукты. По углю и электричеству: уголь придется экономить, да все придется экономить, пока не доберемся до местного сырья. Запасов электростанции хватит месяца на два, это крайний срок. Не найдем за это время угля, зимой перемерзнем, а кто сумеет выжить, скатится в средневековье. Пока все, остальное после того, как разберемся в обстановке.

Военный комиссар: румянощекий, с хитрыми маленькими глазками, недавно выбранный депутатом в городское собрание и, по слухам, ставший близок к градоначальнику, поднял руку.

— Ну что, по-моему, дело ясное, — он слегка заалел, — я за предложение Виктора Александровича!

Офицеры переглянулись: выбор предстоял сложный. Город должен возглавлять сильный управленец, пользующийся доверием и поддержкой большинства, а рознь и склоки неминуемо приведут к гибели. Многие горожане считали Соловьева радетелем за город, некоторые — всего лишь жуликоватым чиновником. Вот только в деловой хватке, организационном таланте и знаниях сложного городского хозяйства и те, и другие не сомневались. Он был лучшим из возможных кризисным управляющим для города попаданцев. С другой стороны, он лишь недавно избрался, стало быть, имеет нерастраченный кредит доверия населения. Первыми взметнулись вверх руки полицейских и начальника пожарных, за ними, после недолгих колебаний, нехотя поднялись руки остальных. Кто с заметной долей скепсиса на лице, кто с надеждой, но за предложение подчинить людей в погонах городской власти проголосовали все. Иного выхода не было.

Соловьев сидел прямой, словно палку проглотил. Глаза зажглись торжеством — у него все получилось! Но ни единый мускул на лице не дрогнул, лишь сухие губы раздвинулись в чуть снисходительной улыбке, когда он произнес негромко:

— Благодарю за принятое правильно, — он выделил последнее слово голосом, — решение и информирую вас, что сегодня же предложу депутатам дополнить штат администрации должностью заместителя главы по военным и внутренним делам, кандидатом на нее я вижу вас, Степан Алексеевич! — Соловьев указал ухоженным пальцем на военкома, — Вы не против?

Военком еще больше зарделся, попытался сохранить серьезную выражение лица, но не выдержал, расплылось в самодовольной улыбке:

— Спасибо за доверие! — подскочив с места, произнес с придыханием и глазами преданного пса уставился на благодетеля. К власти, пусть небольшой, в качестве депутата городского Собрания, он пришел в команде нынешнего градоначальника, и сейчас вновь убедился, что сделал правильный выбор.

— Александр Степанович! — обратился мэр к командиру вертолетного отряда. — Организуйте, пожалуйста, облет окрестностей по максимально возможному радиусу.

— Хорошо, — угрюмо кивнул подполковник и вновь опустил взгляд в стол.

— Ну все, товарищи, — махнул рукой Соловьев, губы раздвинулись в холодной улыбке, — по рабочим местам.

И тут же добавил, обращаясь к фсбшнику и, пародируя Мюллера из 'Семнадцати мгновений весны':

— А вас, Олег Аркадьевич, я попрошу остаться.

Градоначальник подождал пока закроется дверь, потом произнес, неприятно кривя губы:

— Я знаю у вас есть на меня наблюдательное дело. Принесите его сюда.

Для него не было секретом, что на всех глав администраций ФСБ ведет наблюдательные дела.

Лицо фсбшника ничего не выражало, несколько мгновений он тяжело молчал, потом произнес бесстрастным голосом:

— Хорошо.

— Минут десять вам хватит чтобы доставить его в мой кабинет?

— Хорошо я сейчас пришлю его. Я могу идти?

Градоначальник кивнул. Едва фсбшник покинул кабинет, он вытащил платок. Шея мокрая словно в бане. Разговор, особенно его концовка тяжело дались, но все получилось! 'Ну я и монстр', — подумал он с ликованием. Еще через десять минут он изучал принесенную секретчиком папку. Вздыхал, матерился сквозь зубы, скрипел зубами. Потом собственноручно уничтожил ее. Он не знал, что в личном сейфе начальника отдела осталась копия дела.

Сразу после обеда на улицах появились вооруженные автоматами полицейские патрули. К этому времени у ворот важнейших городских объектов встала вооруженная охрана из числа сотрудников МВД. Одновременно все автозаправочные станции опечатывали, исключение составила лишь АЗС на территории городского автобусного предприятия, но туда могли заехать лишь их собственные автобусы да автомобили по списку администрации. Совместные комиссии из вооруженных полицейских и 'наскипидаренных' чиновников поехали по городу. К засевшему в кабинете Соловьеву, словно в центр раскинутой по городу паутины, стекались доклады. В продовольственных магазинах несмотря на скандалы торговцев и собственников, консервы и продукты длительного хранения под расписку изымались и свозились на склады. Собственные действия полицейские обосновывали введением в городе режима 'Чрезвычайной ситуации' и приказом начальства.