Волчица и пряность. Том 1

— Это... ты... это же неправда?

Такое беспомощное лицо, так непохожее на то, что было до слов Лоуренса, он оказался к этому не готов и сразу почувствовал себя неудобно.

— Ну, скажем... — пробормотал он в растерянности, стараясь потянуть время, чтобы успокоиться, прийти в себя.

Однако его голову переполняли мысли, лишь усиливавшие его беспокойство, не принося мира его душе. Лоуренс не знал, что делать. Если Хоро — настоящая, если она богиня урожая, ему следовало вернуть пшеницу с ней в деревню Пасроэ. У него давние отношения с её жителями. Он не хотел им беды.

Однако, снова посмотрев на Хоро, он увидел уже не отчаявшуюся девушку, а потупившуюся в тревожном ожидании, подавленную пленницу-принцессу из рыцарского романа.

Лоуренс, с лицом, будто ему довелось откусить половину червя в яблоке, задавал себе вопрос: можно ли так вот просто вернуть девушку в деревню, если это ей так ненавистно?

Однако, если это настоящая Хоро...

Раздумывая над этим противоречием, Лоуренс покрылся весь противным липким потом.

Затем он вдруг уловил на себе взгляд. Никого другого здесь не было. Прямо в лицо Лоуренса смотрела снизу вверх Хоро. Она вновь опустила взгляд и спросила:

— Поможешь?.. Или как?

Лоуренс, не выдержав, отвернулся. Каждый день он видел перед собой лишь круп своего коня. Для него было невыносимым увидеть такое лицо у девушки, подобной Хоро.

Принятие решения стало настоящей мукой для Лоуренса, в итоге он медленно повернул к Хоро лицо и спросил:

— Я бы хотел узнать одну вещь.

— Мм...

— Если ты уйдёшь... что, в деревне Пасроэ больше не будет урожаев, если ты уйдёшь?

Говоря это, Лоуренс не ждал, что Хоро скажет что-то невыгодное для себя, но он был настоящим торговцем и провёл множество деловых переговорах, искренность на которых не была обязательной. Он был уверен, что сразу раскроет, лжёт ли ему Хоро.

Лоуренс ждал ответа, готовясь уловить малейшую ложь, но не дождался.

Хоро сердито, почти со слезами на глазах, посмотрела на него и отвернулась в угол повозки, такого лица он у неё ещё не видел.

— Чт-что такое? — не удержался от вопроса Лоуренс.

— В той деревне, независимо от меня, будут хорошие урожаи, — угрюмо отрезала она со странной злостью в голосе.

— Вот как?.. — невольно спросил Лоуренс, почти ощущая давление выпиравшей из неё ярости.

Хоро кивнула так сильно, что содрогнулись её узкие плечики. Её руки, вцепившиеся в шерсть на хвосте, побелели от напряжения.

— Я в этой деревне давно. Наверное, столько дней, сколько шерстинок в моём хвосте. Со временем это перестало мне нравиться, тем не менее я никогда не оставляла пшеницу этой деревни. Когда-то давно я дала обещание юноше из этой деревни. Чтобы пшеница в той деревне давала хорошие урожаи. Теперь обещание я исполнила.

Вероятно, Хоро была очень сердита и поэтому говорила с таким ожесточением, не удостаивая Лоуренса взгляда. После этой тирады она повернулась к нему и продолжила говорить уже, запинаясь:

— Я... я волчица, живущая в пшенице. А пшеница... Во всём, что растёт из земли, мне нет равных. И потому я, как и обещала, сделала пшеничное поле той деревни действительно хорошим. Однако для этого иногда урожай надо делать хуже. За использование земли надо платить какую-то цену. Однако люди в той деревне говорили, что пшеница не даёт урожая по моей прихоти. Последние года всё было просто ужасно. И тогда я решила покинуть деревню. Я больше не в силах это вынести. Для того старого обещания я сделала достаточно.

Лоуренс, кажется, понял, что же больше всего разозлило Хоро. Как раз несколько лет назад владение деревней Пасроэ перешло к графу Эрендотту, который в эти годы увеличивал урожайность, внедряя новые способы обработки земли, о которых узнал в южных землях. И Хоро могла решить, что она здесь больше не нужна.

Кроме того, в нынешнее время идут пересуды, что не существует даже того Бога, о котором всё время говорит Церковь. Нельзя рассчитывать на то, что богиню урожая в деревне подобное недоверие обойдёт стороной.

— Как бы то ни было, в этой деревне и впредь будут хорошие урожаи. Однако каждые несколько лет будет приходить страшный голод. Это делают они сами. И они своими силами его преодолеют. В этом месте я больше не нужна, и они тоже мне не нужны!

Вот это Хоро высказала на одном дыхании и, глубоко вздохнув, опустилась в шкурки, собираясь спать, свернувшись клубочком, она рывком притянула шкурку, чтобы закрыть лицо. Лоуренс не видел её лица и не мог быть уверен, что она не плакала, это не показалось бы сейчас ему странным, когда он, почёсывая затылок, перебирал в голове её слова.

"Что же это такое?.." — растеряно пробормотал под нос Лоуренс, глядя на худые плечи и волчьи уши Хоро.

"Настоящие боги могут быть на самом деле такими, — невольно подумал он, — то держаться высокомерно и дерзко, то злиться и кричать, подобно ребёнку, то быть, как ребёнок, беззащитными.

Он не знал, что делать. Но и просто стоять и молчать был не в силах и потому попытался зайти с другой стороны.

— Ну, если это правда...

— Я лгунья по-твоему? — перебила его Хоро, подняв голову из шкурок.

Она даже куснула его за ногу, и он решил, что Хоро по своей природе, похоже, излишне поддавалась своим чувствам. Впрочем, она тут же немного успокоилась, пробормотала "прости" и опять опустилась на шкурки.

— Я понял лишь то, что ты сильно расстроена. Но, покинув деревню, ты знаешь, куда тебе идти?

Хоро не сразу ответила, но Лоуренс терпеливо ждал, заметив, как дрогнули кончики её ушей, когда прозвучал вопрос. Возможно, дав выход своим чувствам, Хоро чувствовала себя неловко и не могла смотреть на Лоуренса. Подумав так, он счёл это довольно милым.

Наконец, Хоро совсем отвернулась, уставившись в угол повозки, из-за этого и по её недовольному лицу Лоуренс заключил, что его предположение было верным.

— Вернусь на север, — произнесла она.

— На север?

Хоро кивнула и, приподняв голову, стала куда-то смотреть. Лоуренс знал, куда именно она смотрела, не отрывая глаз. Прямо на север.

— Родина. Леса Йойцу. Прошло много времени с тех пор, как я ушла, даже не знаю, сколько лет... Хочу вернуться туда.

Лоуренс остановил долгий взгляд на лице Хоро, повёрнутое к нему боком. Прозвучало слово "родина". Сам Лоуренс почти бросил родное место, отправившись странствовать в качестве ученика торговца, и ни разу с тех пор не возвращался домой. Он родился в бедной маленькой деревушке, жилось в ней не слишком хорошо, тем не менее, сидя в одиночестве на козлах повозки, он иногда скучал по ней.

Если Хоро была настоящей, то покинула родину она сотни лет назад, потом долго оставалась здесь, пока ею не стали пренебрегать. Лоуренс не мог не понимать её тоску.

— Я только хотела бы немного попутешествовать. Я сейчас в далёкой, чужой стране. Она, я уверена, сильно изменилась за эти годы, было бы неплохо узнать об этом получше, — Хоро, наконец, повернулась к Лоуренсу, её лицо казалось совершенно спокойным. — Если ты не вернёшь пшеницу в деревню и не отдашь меня Церкви, я бы хотела какое-то время позаботиться о тебе. Ты ведь странствующий торговец?

Хоро, словно она видела Лоуренса насквозь, решила, что он так не поступит, и её слова сопровождала лёгкая улыбка, словно она просила своего давнего друга.

Лоуренс пока ещё не мог решить, была ли эта девушка настоящей Хоро, но, по крайней мере, сейчас она не казалась плохим человеком. Кроме того, ему было весьма интересно разговаривать с этой загадочной девушкой. Однако он перестал бы быть торговцем по своей сути, если бы сразу кивнул в знак согласия. Торговец должен быть достаточно смелым, чтобы не бояться Бога, и достаточно осторожным по отношению к людям, даже близким друзьям и своим родственникам.

Помедлив мгновение, он сказал так:

— Я не могу принять поспешное решение.

Он ждал, что она начнёт его уговаривать, но, похоже, недооценил Хоро. Она кивнула, признав разумность его слов.

— Быть осторожным — правильно. Однако я не сомневаюсь в своих глазах. И уверена, что ты не их тех бессердечных типов, что с лёгкостью отмахиваются, когда их просят люди. Ну, а я всё же волчица.

Впрочем, последние несколько самоуничижительные слова она сопроводила озорной улыбкой. Потом снова опустилась на дно повозки и стала снова зарываться в шкурки. Будто хотела сказать — хватит на сегодня. Похоже, нить разговора она держала в своих руках, и Лоуренс недовольно покосился на Хоро, но он не смог не улыбнуться, глядя, как она устраивалась.

Уши Хоро вдруг дёрнулись, её лицо вынырнуло из шкурок и обернулось к Лоренсу:

— Ты же не скажешь, чтобы я спала снаружи?

— Я этого не могу сказать, — пожал плечами Лоуренс.

Выслушав ответ, Хоро хихикнула и вернулась в шкурки.

Во время их беседы кое-что могло быть её лицедейством. Например, образ пленницы-принцессы.

Однако выражение её лица, когда она говорила про недовольство деревней и желание вернуться домой, позволяло Лоуренсу думать, что это не было ложью. А думать, что это не было ложью, означало признать Хоро настоящей, а не одержимой дьяволом девушкой, верившей, что она богиня урожая.

На этом Лоуренс, вздохнув, завершил свои размышления и перелез с козел на дно повозки. Он не думал, что ему откроется ещё что-то, сколько бы он ни размышлял. Если так, стоит сейчас просто лечь спать, отложив прочее на потом.

В шкурки зарылась Хоро, но сами они принадлежали Лоуренсу. Было бы глупо спать на козлах, завернувшись в ткань полога. Попросив Хоро подвинуться немного к краю, он тоже полез в шкурки.

За спиной Лоуренс слышал лёгкое дыхание Хоро. Он сказал, что не может принять поспешное решение, но если он проснётся завтра, а Хоро не исчезнет с его вещами, её можно будет взять с собой. Впрочем, Лоуренс не верил, что Хоро была какой-нибудь мелкой злоумышленницей, чтобы так сделать, он решил, что при желании она могла бы его лишить всего вообще. Значит, можно немного выждать.

Как бы то ни было, ему давно не приходилось спать в чьей-то компании. И почему бы не порадоваться тому, что рядом с ним, среди не очень приятно пахших зверем шкурок, была красивая девушка, от которой исходил сладковатый аромат?

Возможно, такое простодушие Лоуренса заставило его коня тряхнуть гривой и тихонько заржать, словно вздохнуть. Лошади не могут говорить, но, может быть, способны читать мысли людей.

Грустно улыбнувшись, Лоуренс закрыл глаза.

Лоуренс вставал рано. Чтобы полнее использовать дневное время для погони за деньгами, торговцы обычно начинают свой день пораньше. Однако, проснувшись среди утреннего тумана, Лоуренс обнаружил, что Хоро уже не спала, она сидела рядом и с чем-то возилась. В его голове мелькнула мысль, не занимается ли она тем, чего он опасался вчера, но тогда это было бы слишком дерзко. Он поднял голову и посмотрел на неё через плечо. Похоже, она подыскала себе одежду среди вещей Лоуренса и теперь завязывала тесёмки.

— Эй, это ж на самом деле — моё.

Даже если это не воровство, рыться в чужих вещах — деяние, недостойное даже для богинь. И Лоуренс сделал ей замечание, добавив в голос обвинительную нотку, однако обернувшаяся к нему Хоро совсем не казалась смутившейся.

— Мм? О, кажется, проснулся. Как тебе это? Идёт мне? — выпалила Хоро, разводя руки в стороны и поворачиваясь перед Лоуренсом.

Она не только не смущалась содеянного ею, но, кажется, даже гордилась этим. При взгляде на неё вчерашнее смятение чувств показалось Лоуренсу сном, ему невольно подумалось, что на самом деле эта игривая Хоро и есть настоящая.

Между прочим, одета она сейчас была в наряд, который Лоуренс надевал на торговые переговоры с богатыми торговцами в небольших городках. Иссиня-фиолетовая рубаха с длинными рукавами, поверх неё суженная к поясу безрукавка. И наконец накидка из лучшей части медвежьей шкуры. На ногах штаны, кроенные из льняной ткани, сложенной с кожей, поверх штанов кусок ткани, обёрнутый вокруг пояса наподобие юбки до колен и удерживаемый на теле тонким поясом из бараньей кожи. Обута Хоро была в сапоги редкостной работы, сшитых из трёх слоёв прекрасно дублёной кожи, в них можно было ходить по заснеженным перевалам в горах.

Практичная и прочная одежда — предмет гордости торговца. Лоуренсу потребовалось десять лет на приобретение всех этих вещей, начиная с периода своего ученичества. Надев этот наряд и подровняв бородку, можно идти на деловой разговор, не сомневаясь, что привлечёшь к себе внимание большинства партнёров по торговле.

И всё это было сейчас на Хоро.

Но Лоуренс не разозлился. Тем более, что явно большая для неё одежда придавала ей особенно милый вид.

— Эта медвежья накидка, такая чёрная и тонкая. Она мне так идёт благодаря моим каштановым волосам. Однако хвосту в штанах тесно. Ничего, если я сделаю дырку?

Эти штаны шил на заказ опытный портной, настоящий мастер своего дела. А если в них проделать дыру, вряд ли её удастся заделать. Так что Лоуренс помотал головой в ответ. Так решительно, чтобы Хоро об этом больше не заикалась.

— Хумм... Ладно, к счастью, они большие. Как-нибудь смогу управиться.

Хоро пребывала в таком настроении, что было бы немыслимо велеть ей всё это сейчас же снять, однако Лоуренс поднялся, немного тревожась, а не сбежит ли она во всей этой одежде. Если добраться до города и продать вещи там, можно получить хорошие деньги.

— Ты, кажется, торговец до глубины души. Я прекрасно понимаю, что написано на твоём лице, — смеясь сообщила Хоро и спрыгнула с повозки.

Её движения были столь естественными, что Лоуренс не успел что-то сделать. Если бы теперь она побежала, возможно, он бы её и не догнал. Однако он не тронулся с места, так как был в душе по кое-какой причине уверен, что Хоро не сможет убежать.

— Я не собираюсь сбегать. Если бы сбегала, то уже сбежала бы, — улыбаясь, сказала Хоро, Лоуренс же многозначительно перевёл взгляд на сноп пшеницы в повозке и обратно на Хоро.

Было видно, что её роста явно не хватало, чтобы носить медвежью накидку, сшитую под Лоуренса, потому её она сняла и бросила в повозку. Сейчас он увидел, что она куда меньше ростом, чем ему показалось вчера при лунном свете. Сам Лоуренс был довольно высок, но Хоро уступала ему в росте целых две головы.

Оглядывая себя, будто проверяя состояние своей одежды, Хоро произнесла:

— Я хочу путешествовать с тобой. Хорошо?

И улыбка, в которой не было ни капли лести. Если бы она пыталась подольститься, Лоуренс мог бы и отказать, но в словах Хоро ему была слышна искренняя радость.

Лоуренс легонько вздохнул. Он, по крайней мере, не думал, что такую искренность можно сыграть. Осторожности терять не стоит, а вдвоём путешествовать будет лучше. Кроме того, если он откажет Хоро и поедет один, ощущение одиночества станет для него ещё острее.

— Может, это самое... ладно, — неуклюже ответил Лоуренс, вызвав словами у Хоро не восторг, а лёгкий смешок. — Тем не менее, на еду ты бы могла зарабатывать и сама. Моё занятие тоже не из лёгких, и даже богине урожая не удалось бы собрать хороший урожай в моём кошеле.