| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Подняв указательный палец вверх, мой собеседник с нескрываемой гордостью сообщил:
— …Таким образом, я стал членом правительства Советской России!
Аж непроизвольно захлопав в ладоши, я восторженно воскликнул:
— Вы — молодец, Владимир Николаевич!
Также, судя по всему — непроизвольно откланявшись, «молодец» продолжил:
— На первом же заседании Президиума ВСНХ был поднят вопрос — как организовать Главные Управления промышленности. На основании моего опыта управления промышленностью во время войны и видя недостатки коллегиального управления, которое применялось в бывшем Химическом Отделе ВСНХ, я взял на себя смелость предложить поставить во главе каждого управления одного ответственного начальника, имеющий двух заместителей: одного по технической части (специалист), а другой по административной (непременно партийный коммунист). В каждом управлении учреждается Технический Совет, в который входят все заведующие отделами данного Управления и особо приглашенные консультанты, могущие дать полезные советы по их специальности.
— После одобрения этого предложения, для своего Химического Управления я выбрал в мои заместители военного инженера Иллариона Николаевича Аккермана — моего бывшего ученика и наиболее талантливого моего сотрудника по Химическому Комитету во время войны. Вторым моим заместителем был назначен коммунист Шварц — молодой человек лет тридцати от роду, со средним образованием, окончивший реальное училище. На первый взгляд симпатичной наружности, но конечно — ничего не понимающий в химической промышленности. Поэтому, уже в заместители по административной части к тому, мне пришлось пригласить инженера Ануфриева — которого знал ранее, во время войны, как очень порядочного и делового человека. К вящей моей радости, несмотря на ряд последующих доносов, они сработались.
Наматывая информацию «на ус», я задумчиво протянул:
— Понятно. Ленин привлёк Вас, как специалиста к управлению государством, а Вы в свою очередь — подтянули других, хорошо знакомых Вам старых специалистов.
Ещё одна «альтернативочка» напрашивается: а что было бы, если бы тот прожил ещё хотя бы лет десять?
Пришлось бы ему геноцидить своих старых соратников — как Сталину, или обошлось бы?
В ходе дальнейшего слушания я понял: не обошлось бы.
Но обо всём по порядку…
* * *
Однако, слушаем дальше, рассказ на мой взгляд очень интересный.
— Да, Вы совершенно правы! В состав бывшего «Химического Отдела ВСНХ», а затем «Главхима» — вошли главным образом служащие, бывшими моими сотрудниками по «Химическому Комитету» во время войны, другие — работавшие в Центральном Промышленном Комитете. Из наиболее заметных фигур, я могу назвать Василия Степановича Киселева и Владимира Павловича Кравеца…
Эти имена мне ничего не говорили, поэтому я тактично перебив собеседника, технично перенаправил русло разговора:
— Хорошо! А какими достижениями Вы и ваши сотрудники могли похвастаться?
Изрядно поморщив лоб, тот не торопясь стал перечислять:
— В «Главхиме» были образованы отделы по различным отраслям химической промышленности, как то по основной химической промышленности, коксобензольной, краскам, жирам и, так далее… Ко времени моего назначения в Президиум ВСНХ шла усиленным темпом постройка «Химического Института», которому предназначалось название «Карповского» (в память умершего большевика Карпова). По своей должности, я должен был принимать участие в этой постройке, главным образом используя свои связи — помогать получению разных строительных материалов, доставать которые в то время представляло большие затруднения. Для снабжения лаборатории необходимыми аппаратами и реактивами, которых в то время нельзя было достать в РСФСР, было отпущено большое количество валюты и для их закупки был командирован в Германию Збарский. По должности члена Президиума, я должен был наблюдать за его деятельностью, хотя фактически не имел никакой возможности вмешиваться в его работу, ибо тот апеллировал лично Рыкову, который очень ему благоволил.
Не удержавшись, обмолвился:
— Понятно… Вами забивали гвозди.
— Простите, что?
— Да, так — мысли вслух. Продолжайте, Владимир Николаевич, мне очень интересно Вас слушать!
— …Начиная с лета 1921 года, в различных областях СССР были образованы районные Госпланы, которые должны были планировать местную промышленность и вносить свои предположения о развитии общегосударственной промышленности в Госплан СССР. И это тоже — происходило при моём непосредственном участии. Но самым большим делом в моей первоначальной деятельности в Президиуме ВСНХ, я считаю подачу Богданову особой докладной записки о дальнейшем развитии промышленности.
Заинтересовавшись, я:
— А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.
— Как Вам будет угодно, Серафим Фёдорович… Так как золотого запаса у страны практически не осталось, а после отказа платить по старым царским долгам — в кредит никто деньги Советскому правительству не давал, я предложил привлечь к восстановлению и модернизации предприятий их прежних иностранных владельцев…
«Спросить что ли его о «Фонде Второва»? Нет, пожалуй — пока преждевременно».
— …Моя докладная записка подробно разбирала все тонкости этого до крайнего щепетильного дела и предполагала отдачу бывшим иностранным владельцам их заводов в долгосрочную аренду — как наиболее выгодную для СССР меру. Обязательным условием такой «реституции» (временное восстановление права владельца на его предприятии) было бы то, чтобы они за свой счет могли не только привести предприятия в кратчайший срок в полный порядок — но и модернизировать в соответствии с современными требованиями.
— Для выполнения такого деликатного и важного дела, я предлагал отправить за границу компетентное лицо, которое имело бы право вести переговоры с прежними владельцами. Лучше всего было бы командировать меня: бывшие заграничные владельцы будут вести со мной переговоры с полным доверием — так как все они очень хорошо меня знают по моей деятельности во время войны.
Заранее зная ответ, спрашиваю:
— Ну и как?
Смеётся:
— Слава Богу, до открытых обвинений в контрреволюции не дошло! Через две недели мне сообщили, что вскоре после того заседания в Москве стали циркулировать слухи, будто я выступил с контрреволюционными предложениями о реставрации капитализма и даже монархии в России… Меня называли новым Корниловым, велика честь! Но все обошлось для меня благополучно и, когда результаты общего заседания Президиумов были доложены правительству — то последнее решило командировать меня за границу, чтобы начать переговоры с бывшими владельцами относительно восстановления их заводов…
Результаты этих «переговоров» известны нам обоим, поэтому в этом месте Владимир Николаевич поскучнел и скомкав разговор, замолчал.
Предельно осторожно закидываю удочку:
— Короче, договориться с фирмачами не удалось?
Тот, как взорвался:
— Заранее можно было предсказать, что из этого ничего путного не выйдет! Я зря потратил время: солидные фирмы вряд ли решатся снова вкладывать капиталы в страну, где царствует невозможная бюрократическая волокита — которая в корне убивает всякое здоровое дело!
Как и следовало ожидать — дураков не нашлось.
* * *
Поняв, что возможно кроме просто «фиаско» — эти переговоры стоили моему собеседнику немалых стоических унижений, я тактично съехал с темы, начав другую:
— Не могли бы рассказать об ваших встречах с Владимиром Ильичом Лениным?
Тот, заметно оживившись:
— С превеликим удовольствием! Летом 1922 года я уехал в отпуск на хутор на автомобиле вместе с дочерью, моим другом и учеником Годжелло и, вдруг меня срочно вызывают в Москву. Обратное расстояние от Москвы до хутора (около двухсот километров) мы покрыли за семь часов, причем раз восемь латали покрышки и камеры шин — настолько плоха резина наших заводов.
— Да, я был вынужден согласиться, — советские автомобильные покрышки — полный отстой. Но у меня есть идея, как это положение исправить.
— Это каким же образом, если не секрет?
— Если секрет оформлен патентом, то он уже не секрет — а предложение инвестировать.
Смеюсь, затем вдруг без перехода посерьёзнев, я рассказал про диоксид титана, добавление которого в автомобильную резину, увеличивает её износостойкость в разы.
Того, это заинтересовало:
— У Вас уже имеются результаты экспериментов?
— Можете убедиться на примере моего «Форда»: экспериментальные покрышки производства московского завода «Богатырь» — как новенькие. А ведь я приехал на них из самого Нижнего!
Вижу, того это очень заинтересовало:
— А где возможно приобрести такое чудо, Серафим Фёдорович?
— Для людей, которые со мной сотрудничают — возможно любое чудо, Владимир Николаевич. Особенно, если они пообещают рассказать о нём своим друзьям, в том числе и находящихся за пределами нашего богоспасаемого Отечества.
Тот расцвел в улыбке:
— Да я про них на борту своей авто крупными буквами напишу!
Неплохой рекламный пиар, да?
Вскоре за моими покрышками, очередь как в Мавзолей выстроится.
Ещё, как бы продолжая тему, Ипатьев посетовал об своём — чисто химическом:
— Наша, прежде конкурирующая с заграничной стеклянная химическая посуда, которую до революции изготовлял завод Риттинга — стала выделываться так небрежно, что стаканы и колбы лопались при стоянии, а в пробирных цилиндрах стало опасно производить опыты.
— Как Вы сами думаете, Владимир Николаевич, почему?
Тот, невесело улыбнувшись:
— На счёт причины плохого качества советских товаров и, думать то опасно… В своё время, в Госплане разбирался также очень интересный вопрос о соотношении между заработной платой и количеством выработанной продукции. Консультант Промышленной Секции Госплана инженер-электрик Вашков подсчитал — сколько производил и зарабатывал рабочий при Самодержавии, сравнив с этими же показателями при Советской Власти. Так вот, оказалось, что производительность советского рабочего — получается очень низкая по сравнению с довоенным рабочим, потому что рабочий пропорционально получает меньше заработанной платы…
Знакомая до зудящей «попаболи» история: «Они делают вид, что нам платят, а мы — что работаем».
— …Этот подсчет не очень понравился начальству и, Вашков получил категорический запрет производить подобные вычисления.
Таких «Вашковых» я по всей стране искал-собирал, поэтому оживившись:
— Коль доведётся увидеть ещё раз этого инженера-электрика, от моего имени пригласите его в Нижний Новгород, в Технический отдел при Краевом Исполкоме ВКП(б). Там «подобные вычисления» только приветствуются!
— Я Вам сейчас адресок напишу, сами сможете пригласить.
— Буду премного благодарен, Владимир Николаевич!
Однако, продолжим про Ленина:
— Так по какому поводу Вас так срочно вызывали к лидеру страны?
— Немногим ранее, в Президиуме ВСНХ мною был возбужден вопрос о восстановлении коксобензольной промышленности. Некоторые её заводы были разрушены, разграблены или потерпели большие аварии во время Гражданской войны, другие были недостроенны. Как сами понимаете: ремонт первых и достройка вторых — требовали массы материалов, труб, соединительных частей, кранов и всего прочего — то есть громадных средств для их производства или закупки за границей… А такие вопросы могли решаться только с одобрения Председателя Совета Народных Комиссаров — то есть Ленина.
— Понятно… Ну и каково было ваше первое впечатление об этом человеке?
— Это была первая моя личная встреча с Лениным и, я сразу подумал: «Как часто случается, что фотографические снимки создают неправильное представление об их оригинале!». Когда я увидел Ленина, то я не мог сразу признать в нем ту личность, которую рисовал себе по его многообразным фотографическим снимкам. Вместо величественной фигуры с темными волосами, к нам с Крижановским вышел небольшого роста человек, со светло-рыжеватой шевелюрой и небольшой бородкой. По его немного раскосым глазам и выдававшиеся скулы, я бы скорее признал его за татарина, чем за русского интеллигента…
Надо признаться, что впервые вживую увидел в Грозном Сталина — я тоже не сразу признал и долго тёр свои гляделки: а действительно ли этот тот «Вождь народов» — хоть и несостоявшийся, или его подменили?
— …Наше свидание с ним продолжалось около сорока минут и, это первое знакомство с Лениным — вселило в меня какую-то уверенность, что при дальнейших с ним деловых разговорах, я буду в состоянии без всякой опаски высказывать свои убеждения и взгляды. Живость его глаз и речи производили впечатление, что перед вами умный человек, несомненно наделенный недюжинными способностями и, не лишенный проницательности и хитрости. Во всяком случае, первое же знакомство с ним вызывало симпатию к нему, а его простота в обращении располагала к спокойному, деловому разговору.
Устав от описания, я не совсем тактично вернул разговор в русло темы:
— Ну а как насчёт выделения средств на коксобензольную промышленность?
— Я подробно изложил обстоятельства дела и вопрос был решен быстро и в положительном смысле. Кроме этой, была ещё одна встреча с Лениным в Совнаркоме по поводу добычи соды из Петуховских озер и о производстве спирта из фагнуса (верхнего слоя торфяников) по способу профессора Мозера.
Немножко слышал про эту историю, поэтому поинтересовался:
— Насколько мне известно, Вы не одобрили эту технологию и не дали ей хода. Почему?
— При обработке кислотами фагнус способен с хорошим выходом давать галактозу (сахаристое вещество), которая, будучи подвергнута брожению, превращается в спирт. Но сбраживание галактозы представляет большие трудности, не всегда происходит гладко и получаемый спирт получается с нестабильным качеством и намного дороже, чем из картофеля. Все эти аргументы я привёл Владимиру Ильичу и, он с ними вполне согласился.
— А самый дешёвый спирт получается из картофеля?
До Первой мировой войны, «картофельной столицей» России являлась Эстляндская губерния, она же занимала первое место в Российской империи по производству спирта из картофеля… С уходом этой территории из состава нашего государства — «свято место» пусто осталось и, я твёрдо намереваюсь занять его Нижегородчиной.
Ибо, спирт потребен не только в качестве сверхпопулярного в народной среде напитка, но и как технологическое сырьё для химической промышленности.
— Совершенно верно. Я считал и считаю, что производство картофеля во всех странах должно быть доведено до максимума, так как при правильном ведении интенсивного хозяйства он является самым дешевым хлебом, необходимым для питания человека и домашних животных, а также и для производства спирта, из которого можно получать многие органические препараты, причем остатки от спиртового брожения также идут для питания скота.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
