Огни Самайна. Бал у Князя Тьмы

— Похоть, — обнажённый парень, в вызывающей позе... Указывающий руками на пах, где не было ничего, кроме рваной глубокой раны.

— Гнев, — мощный боец, с покатыми плечами, подвешенный за запястья под невозможным углом. Он казался изломанной гротескной фигурой, рвущейся в бой, но крепко сидящей на поводке.

— Зависть, — двуликий старик, улыбающийся и презирающий. В одной руке яблоко, в другой окровавленный нож. И пустота там, где должно быть сердце. Его голова свободно вертелась вокруг своей оси, показывая то добродушную сторону, то сторону зла.

— Скупость, — обхватив свой живот, кукла сидела на полу, старательно запихивая туда деньги, почерневшие от пожара, рваные банкноты и погнутые монеты. Он запихивал их с таким усердием, что не замечал ничего вокруг и улыбался страшно и жутко. Зло поглядывая вокруг.

— И мой любимый, — Мирослав остановился возле последней витрины, любовно погладив хрупкое стекло. — Гордыня...

Аврора скупо улыбнулась. Не узнать это презрительное выражение лица, позу и вскинутый подбородок было нельзя. Олег. Глава Ковена Тёмных магов. Даже с обезображенным лицом, потеряв хоть какой-то человеческий вид, он продолжал мерить окружающий мир по своим лекалам и презирать любого, кто хоть на немного не соответствовал им.

Маг называл себя гордым. Но завидовал, ненавидел и считал себя выше остальных. А это уже не гордость... Гордыня. И получил за это соответствующее наказание. Впрочем, даже здесь, на этой импровизированной и пугающей своей жестокостью выставке, Олег умудрился оказаться на первом месте.

Представляя самый первый грех из всех семи. У Князя очень своеобразное чувство юмора и справедливости.

— Они живы, — не спрашивая, утверждая, Аврора отступила на шаг назад. Скрестив руки на груди, она вопросительно посмотрела на Мирослава. — Зачем тебе это? Гораздо проще было бы убить их.

— И позволить другим занять их место, — спокойно закончил за неё мужчина, взъерошив светлые волосы отрешённым жестом. — Тебе ли не знать, дорогая Верховная, что Тёмные понимают лишь силу. И подчиняются нам, пока мы можем постоять за себя, пока мы можем безнаказанно сотворить с одним из них такое. Не оглядываясь на нормы морали и справедливости, не думая о законе и высших силах. Пока всё так — они подчиняться. Они не будут роптать. Но дай слабину, прости одного, спусти с рук...

— И нас разорвёт стая голодных хищников, — Аврора выпрямилась, сдержанно кивнув головой. Соглашаясь со словами партнёра. — Конечно, Вы правы, мой дорогой Князь. Но было бы неплохо иметь и соратников, в окружении врагов.

— У меня есть ты.

— Пока действует наше соглашение, — подойдя к нему, осторожно погладила по щеке кончиками пальцев. — Пока ты не нашёл её, есть я. Но что будет, когда ты встретишь её, Мир? И придётся доказывать своим подданным своё право на этот выбор. Что будешь делать тогда, стоя один против них?

— Ты всё же не удержалась, — тихо хмыкнул, мужчина. — Напомнила о соглашении.

— Оно никуда не денется от того, что мы не будем о нём говорить.

— Верно. Только прошло уже столько лет, Аврора. А её нет. Нет, и не будет, видимо, такова моя плата за силу и власть. Но я не в обиде. У меня есть ты, есть верная армия Тьмы, есть паромщик, что бы доставить мою грешную душонку в родные пенаты, — переплетя их пальцы, Мирослав прижался щекой к тёплой ладони.

— Это не много, — вздохнув, Аврора слабо улыбнулась.

— Но и не мало, — возразил Князь. — Идём. Нужно продолжать готовиться к торжеству. Бал через два дня. И я хочу, что бы в этот раз всё прошло так же идеально, как раньше.

Отпустив руку женщины, Мирослав почтительно склонил голову и вышел, оставив Верховную Ведьму один на один со своими новыми игрушками. А та лишь печально улыбнулась, проводив его взглядом.

Перестал верить. Перестал надеяться. Перестал ждать. Может, хоть в этом году боги смилостивятся над ними? Она ценила его как партнёра. Но хотела свободы.

Свободы от жестоких обязательств его пары. Усмирять зверя каждый раз ей было уже не под силу.

* * *

Внутренние часы разбудили юную ведунью на рассвете нового дня. Ещё не до конца проснувшись, она машинально попыталась задержать остатки приятного сна, но незнакомец, запутавшийся пальцами в её длинных волосах, так крепко прижимавший к себе, растворился, исчезнув без следа.

Расстроенно вздохнув, девушка поднялась с кровати, машинально потрепав подскочившего к ней Феликса по лохматому загривку. Щенок весело тявкал, пытаясь расшевелить хозяйку и втянуть в какую-то свою игру.

— Встала? — спокойный голос Ксаны развеял остатки сна, и Иулия широко улыбнулась, посмотрев в сторону дверного проёма, где мрачным ангелом застыла подруга, прислонившись плечом к косяку.

— Доброе утро, Ксан, — потянувшись, ведунья поднялась, проведя рукой по волосам и собрав их в подобие узла на затылке.

— Спорный вопрос, — задумчиво откликнулась медиум, смотря на девушку каким-то нечитаемым взглядом. — Ты всегда спишь сутками после дежурства?

— А какое сегодня число? — озадаченно потёрла заломившие кисти рук Иулия, добравшись до кухни и с удовольствием принимая из рук недовольной чем-то Оксаны кружку крепкого чая. Только держать её было сложно, старая травма неожиданно дала о себе знать. Такое чувство, как будто в кости шуруп закручивают. Медленно и с садистским удовольствием.

Помассировав ладони и пальцы, она блаженно закрыла глаза, добравшись до нехитрого завтрака и делая первый глоток горячего напитка.

— Самайн, — угрюмо отозвалась Ксана, усевшись напротив. — Ты проспала сутки, я уже хотела будить тебя. Или подумала, что ты прониклась голосом разума и отказалась от этой безумной идеи.

— Самайн... — медленно протянула Иулия, словно пробуя на вкус это слово. Оно отозвалось волной предвкушения внизу живота и тонкой, щемящей надеждой где-то в душе. И вдруг добавила, без видимой на то причины. — Мне снился странный сон.

— Сон? — медиум прищурилась, настороженно поглядывая на хозяйку квартиры.

— Он казался таким... Реальным. Правда всё, что я помню, это ощущение чужих пальцах в волосах и боль.

— Боль?

— Да, — после небольшой паузы, кивнула головой ведунья, прижимая ладонь к груди. — Здесь. Чуть выше сердца. Такое чувство было, словно мне пытаются что-то передать или забрать. Вырвать. И розы. Помню запах роз. Сладковато-горький. С нотками миндаля. Знаю, глупо... Но мне показалось, что так пахнет яд и я могу поклясться, я чувствовала его вкус на языке.

— Глупый сон, — отмахнулась Ксана. Слишком быстро, слишком решительно. И духовница заметила дрогнувшие губы, сложившиеся в грустную ухмылку. Но медиум быстро взяла себя в руки, улыбаясь саркастично и ехидно. — Забудь его. Лучше скажи, ты действительно хочешь этого? Это твоё искреннее, настоящее желание?

— Да, Ксан. Я всё решила, — отставив кружку в сторону, Иулия вновь машинально помассировала руки. Несколько лет назад ей по глупой случайности раздробило кисть и запястье.

Случайный выстрел. Удачный удар битой. Тёмные не слишком церемонятся со светлыми. Особенно с теми глупыми их представителями, что по собственной неосторожности оказались не на той территории.

— И у меня нет ни единого шанса отговорить тебя от этой авантюры? — медиум провела пальцем по краю ножа, лежащего рядом с её рукой. Острый край оставил едва различимый след на коже.

— Ни единого, — положив ладонь поверх её руки, Иулия сосредоточилась, призывая свою силу. Лёгкое покалывание и серебристая пыль, оседающая из ниоткуда на их сплетённые пальцы.

Царапина затянулась мгновенно, оставив после себя розовую полоску от запёкшейся крови на чистой светлой коже. Посмотрев на палец, Ксана кивнула собственным мыслям и перевела взгляд на ведунью:

— Одевайся. У нас не так много времени, как хотелось бы.

Девушка улыбнулась, мягко и тепло, погладив её по щеке:

— Всё будет хорошо.

И вышла, напевая что-то себе под нос. Оксана же только тяжело опёрлась локтями на стол, закрыв лицо руками. И прошептала, зная, что никто её не услышит:

— Даже если всё будет плохо...

Она не видела, не знала точно, но чувствовала за своими плечами леденящее душу дыхание адских гончих. И, наверное, впервые в жизни проклинала свой собственный дар, не раз спасавший её драгоценную шкуру.

Сборы не заняли много времени. Переодевшись в простые джинсы и рубашку, Иулия заплела волосы в косу, уложив её венцом на голове. Из вещей взяла лишь одно: овальный крупный камень сердолика, неправильной формы, оплетённый червлёной золотой проволокой.

С одного из концов на краю восседал величественный грифон, обхватив лапами кулон и расправив крылья. Над его головой, в импровизированной короне, была вплетена объёмная бусина лунного камня, молочно-голубого цвета. Крепился кулон на тонкую чёрную ленту, неплотно прилегающую к шее.

Пальцы коснулись тёплого камня. Когда-то давно его подарил учитель, сказав, что однажды этот талисман обязательно поможет сделать правильный выбор.

Она очень надеялась, что всё будет именно так.

На кровати остались сиротливо лежать телефон и дамская сумка с документами. Прихватив ключи и взяв на руки Феликса, Иулия вышла из комнаты, к ожидавшей её в коридоре Ксане.

Не говоря ни слова, они покинули квартиру, закрывая за собой дверь. И так же молча спустились во двор, ещё наполненный сладковатым ароматом ночи, не развеявшимся под первыми лучами солнца.

Медиум вела машину легко и непринуждённо, включив радио и найдя какую-то медленную мелодию. Она подпевала иностранной певице, постукивая пальцами по оплётке руля. Иулия же молчала, глядя в окно на мелькавшие мимо дома и магазины. Разглядывая яркие вывески и лица немногочисленных прохожих, выбравшихся из дома в такую рань.

Город просыпался медленно и неохотно. Казалось, в этот день он вдвойне неуступчив, не желает поддаваться Светлой своей стороне и отпускать беснующуюся Тьму. Ведь именно в эту ночь грядёт яркое, обольстительное событие. Бал.

Кто о нём не слышал? Слышали все. Кто осуждал, кто восхищался, а кто молчал, смотря куда-то вдаль невидящим взором. Помнится, на тех глядели сочувственно, говоря, что они потеряли часть себя.

Ведунья перевела взгляд на запястье, где яркой чернотой, с искрами серебра, сверкал тот самый узор-приглашение. Возможно, что они так же как она получили Приглашение и вскрыли, не зная, какую напасть оно таит. Возможно, они тоже хотели спасти себя и приняли решение посетить Бал.

А может, пережидали наказание дома, закрывшись ото всех. Об этом не принято говорить вслух. Сила, дар — это так же интимно и лично, как отношения. Это больше, чем брак или разделённые на двоих чувства.

— Я бы с удовольствием прибила тебя своими руками, — неожиданно заговорила Ксана, выворачивая руль в сторону и перестраиваясь в другой ряд. — Это было бы гуманнее, честнее...

— Ты не убийца, — улыбнулась Иулия, посмотрев на подругу. Поджав губы и зло раздувая ноздри, она выглядела почти красивой. Чем-то похожа на Немезиду, богиню возмездия и правосудия.

— К сожалению, — вынужденно согласилась Оксана, паркуясь возле небольшого, неприметного особняка, чудом затерявшегося среди многоэтажок города. — И одним богам ведомо, почему я согласилась на эту авантюру...

Её ворчание ведунья пропустила мимо ушей, проходя в пахнущую стариной и сандалом прихожую. Казалось, время не властно над этим местом. Сколько Иулия себя помнила, этот дом всегда казался куском прошлого, выпавшим из реальности, из течения времени. Мебель восемнадцатого века, гравюры и картины неизвестных художников. Необычные предметы быта и полное отсутствие хоть каких-то напоминаний о семье.

Нет, у Ксаны были фотографии. Потёртые, выцветшие карточки, стоявшие в резных деревянных рамках или же витых обрамлениях из латуни. Были и родственники, где-то в Сибири, кажется. Только вот сама медиум никогда о них не говорила. Как-то со смешком ответила, что их разделяет куда больше, чем расстояние и замолчала, посчитав тему закрытой.

Ведунья, сама ставшая сиротой в малолетстве, понимала и не настаивала. В конце концов, дружила и общалась она с самой Ксаной, а не с её вроде как существующими родственниками.

Спустив Феликса с рук, она вопросительно посмотрела на задумчивую подругу:

— С чего начнём?

— С описания того, кем ты будешь, — Ксана взмахом руки указала на два кресла. Устроившись в одном из них, сложила руки домиком и заговорила, неспешно, расставляя акценты. — Во-первых, внешность. Менять её сильно нельзя. Форма лица, глаза, отдельные черты — будут неизменными. Что бы личина была как можно больше достоверна, должно быть больше естественных кусков оной. Волосы останутся тем самым якорем истины: цвет, длина. Глаза углубим и сделаем ярче подводкой. Косметика, если тебе интересно, одно из лучших естественных средств изменения внешности. Губы подкрасим, сменив их линию на более... Чувственную. И ещё — полумаска. Ты оденешь её и это обязательное условие.

— Зачем? — Иулия села напротив, забравшись в кресло с ногами и обхватив колени, прижимая их к груди.

— Так твоё лицо останется неузнанным. Проще говоря, маска скрывает часть картинки, а из оставшихся кусочков сложится противоречивый и несуществующий облик, — Ксана хмыкнула. — Ну и это обязательно условие. Ты не знала? На этот бал все идут в масках. Впрочем... У тебя ещё будет время понять, что на самом деле представляет собой это мероприятие.

— Всё так страшно? — помолчав, спросила ведунья, склонив голову к плечу. Феликс под креслом увлеченно трепал какую-то книгу, валявшуюся на полу.

— Скорее странно. На взгляд Светлых, — щёлкнув пальцами, Оксана вытащила сигарету и прикурила, щурясь на свет торшера у стола. — Дальше. Платье. Открытые плечи, без лишних изысков и атрибутов. Это не главное, что ты должна показать, прибыв туда. Главное — твоя сила. И вот тут возникает проблема. Ведунья — это светлый дар. Это дар, который в принципе нельзя спутать с привкусом магии ведьмы или колдуньи.

— Но сейчас...

— Сейчас развелось слишком много условно умных личностей, не знающих основ, — скривившись, медиум затушила сигарету. — Ты же не думаешь, что на Балу будет один молодняк? А старшее поколение прекрасно знает, кто такие ведуньи. Придётся тебе опробовать другую профессию, в своей сути мало чем отличающуюся от твоей.

— И какую же? — заинтересованно подалась вперёд Иулия.

Медиум многообещающе улыбнулась, вытаскивая новую сигарету. В последнее время курить хотелось чаще и больше.

Затянувшись и выпустив дым в потолок, девушка усмехнулась, довольно протянув:

— Некромант.

— Что некромант? — непонимающе нахмурилась ведунья, невольно поёжившись от несуществующего холода.

— Ты будешь некромантом на балу, — пожала плечами Ксана. И добавила, после минутного молчания. — Некромантом с даром целительства. Редкая штука, но всё же встречаются ещё среди Тёмной знати.

— Ты... шутишь? — недоверчиво переспросила Иулия, сжимая кулаки и пытаясь побороть протестующую силу, так и норовившую вырваться из-под контроля. Вреда бы не причинила, не та направленность.