Все следующие дни юноша помнил лишь несколько вещей: рабочие ночи, глубокие сны до обеда, встречи с великаном по утрам и таскание хлама до ближайшего контейнера. В конце недели площадка уже не выглядела такой маленькой, а некоторые палки и железяки вообще были пущены штицем в дело. Более того, он нашел здесь крепкие деревянные ящики. И даже старый, но вполне крепкий шланг.

Элан вопросов про расчистку не задавал, зато однажды утром юноша обнаружил на пороге мешок с плодородной землей и три квадрата стекла.

— Подумал, тебе пригодится, — сгриг опять вырулил с кухни с чашкой и в обычном своем костюме для пробежки.

Льюис после сумасшедших ночей расплылся в трогательной улыбке.

— Спасибо, — пробормотал, стесняясь такого внимания.

— Я еще лески тебе притащу и гвоздей, — подмигнул великан. — Любопытно, что получится.

— Это не сразу... Долго делать...

— Завтра выходной — подсоблю.

— Я не все могу купить пока для точного воспроизведения и чтобы заработало. — попытался отвертеться Льюис, но сгриг лишь рукой махнул.

— Не больше сотни потратишь, если разумно подойти и список заранее составить. Я одолжу. Можешь частями отдавать...

Юноша нервно прикусил губу. Теперь его страх преобразовался во что-то новое — приобрел черты постоянного размышления о сгриге. Даже если того не было в квартире, ощущались сильная аура и запах. Льюиса подавляла забота совершенно постороннего, практически чужака. Он искал объяснение и старался не отвечать себе, потому что точно понимал почему. Интерес читался в глазах Элана с самой первой встречи.

Если бы юноша мог собрать вещи и уехать, выбрать новую квартиру, найти подходящего штица, чтобы устроить хоть какой-то быт... Но его словно влекло в омут, ему даже была отчасти приятна заботливость великана.

Определенные механизмы работали против Льюиса, еще не выбравшего пол, но сознающего, что Элан взял ведущую роль в этом ограниченном пространстве. А его короткие прикосновения, как будто нечаянные, трогательные, почти испуганные! Ожидание отторжения. А постоянная опека!

— Боюсь, что мне не по силам, — Льюис хотел любым способом отказаться от помощи соседа. Решительно направился к себе в комнату и закрыл дверь, чтобы дождаться, когда сгриг уйдет наконец. Не прошло и десяти минут, как тот вновь нарисовался в дверях — уже с каким-то свертком в руках.

— Тут друзья отдали? Посмотришь? Кажется, тебе как раз по размеру будет.

Льюис встал. Хоть чуточку бы вырасти, научиться выгонять и не реагировать так откровенно на голос соседа. Не краснеть густо, словно общение что-то значит. Не выглядеть заблудившимся в лесу ребенком.

— Я пошел, — сгриг положил очередной подарок на диван, отступил в коридор, а юноша так и остался тот гипнотизировать.

Обычно у штицев подобные жесты расценивались как выражение не просто симпатии, но в чужом мире, где все живут разобщено и не помогают друг другу, не держатся семьи, поселения, не оберегают общину, подарок может ничего вообще не значить.

Что юноша знает о сгриге? Что тот вроде выступал на ринге, что работает у врага, что по ночам храпит так, что стены дрожат. Что любит сладкое и использует простое лезвие вместо механического...

Привычка следить за членами, входящими в сообщество, заставляла молодого штица и здесь наблюдать. Вся деревня погибла в огне. Фланки убивали намеренно. Всех, кроме тебя, Льюис. Тебя сунули в машину с другими перепуганными подростками и доставили до города — выбираться с планеты самим.

Рука потянулась к бумажному пакету. Надорвала край, под которым обнаружилась шерстяная темная ткань и другая — из тонкого кашемира. "Он купил это мне, — мелькнула короткая мысль. — Выбирал".

Льюис встал и отправился к окну, сильно взволнованный. Сейчас же следует собрать вещи и уйти. Ты не имеешь права принимать дары и не отвечать. Ты видишь, что скоро границы будут нарушены.

Есть обязательства перед утраченным родом. Есть правила, по которым семена предков должны возродить мир штицев. Тогда найдется пара. Которая сдвинет камни. Сдвинет ветра и дожди. Терпи, Льюис...

Не поддавайся мягкости, хотя тебе так не хватает ласки и тепла. Но ты сильнее, чем думаешь, и пустишь корни в подходящую почву.

Юноша не помнил, как прошел день. Он резал стекло, он сочленял железо и поднимал свой мини-садик все выше, а потом без единой мысли отправился на ночную пытку посудой и уборкой. В кафе бурно веселились лагунцы, которые много пили и унизительно отзывались о штицах, как об отбросах, чье место на заднем дворе фланков. Льюис еще ниже опускал голову и терпеливо слушал, кем считают его свободные, не знавшие огня подонки. Он мыл за ними посуду, хотя мог сейчас гладить траву и дышать свободой до самого горизонта. В его мире царила гармония.

— Убери, мразь, — очередной приказ за долгий вечер, и опять юноша безропотно принялся собирать с пола выброшенные салфетки. Он собирал, а лагунцы смеялись. И конечно, могли ударить. И уничтожить. Легко добить тех, кто лишен корней.

К утру Льюиса качало от усталости и глубокой обреченности. На автомате он добрался до квартиры на набережной, долго шарил по карманам в поисках ключей и осознал, что забыл их в коридоре. Звонить? Если сгриг еще спит, ведь у него выходной, получится не очень удобно. Палец нерешительно надавил на темную кнопку. Тишина. Льюис прислонился лбом к холодной поверхности, не чувствуя ни ног, ни рук от усталости, когда уловил какое-то движение в коридоре. Сгриг щелкнул замком и теперь стоял на пороге в одних трусах и длинной рубашке, натянутой явно со сна. На взлохмаченной голове волосы стояли вертикально, рот раскрылся в зевке... Великан был таким огромным в одежде, но юноша просто опешил, когда оценил все его мышцы, всю возможную физическую силу.

— Ключи забыл. Видел... — еще один протяжный зевок. — Пойду дальше досматривать...

— Прости, я не хотел тебя будить, — юноша мялся на пороге, пытался успокоиться и не заплакать от скопившегося в душе напряжения. Ни к чему чужаку знать о проблемах мальчишки.

— Да глупости, брат. Ты чего не примерил? Зима не за горами... — Элан отодвинулся в сторону, пропуская Льюиса внутрь. Тот рванул к своей комнате слишком резво. Из последних сил, как в темную нору, где есть подушка, в которую можно выплакаться и успокоиться. Но огромные руки на этот раз не пропустили юношу и впервые перешли границы.

Более того, сгриг внимательно рассматривал лицо, глаза, полные слез, а потом молча сгреб в охапку и позволил целиком погрузиться в тепло ауры. Льюису в первую секунду показалось, что это пушистый зверь решил утешить. Что огромные лапы качают и несут в заветную темноту душу. Медведь. Белый. Самый страшный хищник, согревающий тонкий росток.

— Все будет хорошо, верь, брат! Я тебя в обиду не дам. Тсс, — рука стала гладить волосы рыдающего юноши. — Все пройдет. Не сразу, со временем... Ты держись... Ну, поверь мне. И потом... Потом ты посадишь зерна. Те, что в коробочке. Начнешь заново... Я тебе помогу.

— Не надо! — Льюис вырвался из разжавшихся объятий и быстрым шагом направился в комнату. Он отчаянно закинул в сумку брюки, свитер, осеннюю куртку, продолжая утопать в растущем огромной волной прорвавшемся горе, бормотал под нос, что вырвется за границу Лагуны и доберется до Лиги.

Элан наблюдал за суматошными действиями штица, прислонившись к косяку, а когда мальчишка сунул в нагрудный карман заветную коробочку и развернулся, собираясь убраться, перекрыл выход.

— Совсем сдурел, — закачал головой с какой-то отеческой огорченностью. — Да тебя дальше порта не пустят. Ты в списке — я сам видел.

Льюис поднял глаза на великана. Янтарь в них светился с сумасшедшей силой. Сумка с плеча упала на пол. Тело затряслось...

— Где видел? — пробормотал, утирая нос.

— У фланка. — сгриг закряхтел несмазанной телегой, замялся. — Тем, кого не возьмут в рабы, перережут глотки.

Льюис побледнел.

— Я говорил с моим хозяином о тебе...

— Обо мне?

— Я спрашивал, могу ли тебя забрать как бы себе?

Юноша онемел. Гора сдвинулась и ввалилась в комнату. Надвигалась на штица, который опять почувствовал острый приступ страха, отступил и плюхнулся на диван.

— Через три недели сюда прибудут высшие чины во главе с императором Аргом. Вас всех парализует. Сработают вставленные чипы. Потом фланки выберут подходящих претендентов.

— Для чего мы им? — юноша не спрашивал, а дрожал.

— Когда как. Прислуга, ученые, любовники, повара... Кажется, последнее как раз то самое. Ты ведь умеешь готовить?

Льюис коротко кивнул.

— Вот за этим и нужны. Хотя я не исключаю и постели для хорошеньких особей. Если вы им физиологически, конечно, подходите.

— То есть? Разве не противоестественно природе спать не со своим видом? — Льюис весь дрожал, как в лихорадке.

— У моего хозяина больше двух лет живет арий. Пока вроде не менял. — сгриг на секунду вышел, оставляя молодого штица одного, а вернулся уже с бутылкой вина. — Выпьем. Что-то и у меня нервы шалят, — заявил он, разливая по бокалам. — Ты вот меня опасаешься, жмешься по углам. Понимаю, я здоровый детина. Но, брат, побольше твоего в жизни видел. И не такое паскудство, как рабство. Выпей, полегчает.

Юноша послушно, практически залпом осушил бокал. Вновь посмотрел на севшего в кресло Элана, стараясь не обращать внимания на его мощные волосатые ноги и... на то, что очевидно проступало под трусами.

— Почему ты мне помогаешь? — спросил тихо.

Вот! Вот наступил момент. Сейчас все прояснится. Сгриг не солжет. Воспользуется слабостью, беспомощностью. Его хозяин решает, кому отдать штицев. И сам Элан не из простых.

— Ты знаешь почему... — великан выпил свой бокал и наполнил еще. — Ты мне понравился. Сразу. Когда еще через дорогу шел, а потом на камне сидел. Ты очень красивый... — сгриг искал слова и сильно волновался сам. — Но у нас не положено тоже вот так, с налету предлагать больше, чем дружбу... я никогда раньше, — опять последовала длинная пауза, во время которой Элан все что-то искал на полу, то есть таким образом он выражал замешательство. — Я ведь понимаю, что не молод, не хорош собой... И живот вот отрастил... Я кажусь тебе навязчивым тупым монстром...

— Я так не думаю, — Льюису стало очень стыдно за свои мысли, за то, что так просто его прочитать.

— Мой тотем сказал, что ты раскаиваешься, — внезапно выдал сгриг, наливая себе еще бокал.

— Тотем? Ну да, мой зверь. Наш народ почитает животных защитников.

— Наверное, ты выбрал себе медведя или... льва, — от стыда, боли, растерянности молодой штиц пытался говорить хоть что-то.

— Да нет, мы не выбираем, тотем приходит свыше, и это всего лишь горная кошка. Она крупнее собаки, но такая грациозная. Не то, что я... — Элан помолчал. — Так ты все же уходишь или остаешься?

— А у меня есть выбор? — с горечью поинтересовался Льюис. — Если порты закрыты и меня ждет рабство, что я должен делать?

— Выбрать меня? Ой, извини... Но когда я тебя вижу, теряю голову. — сгриг выставил вперед ладони, показывая что чист в намерениях. — Я постараюсь сделать все бескорыстно, — заговорил он, — но есть правила! Гред, это мой хозяин, должен тебя увидеть, посмотреть и решить твою судьбу...

— До выбора претендентов?

— Да, он сказал... Неужели я решился тебе сказать... да решился... — глоток вина и нервный вздох. — Он сказал, что попросит тебя об одной услуге? И все зависит тогда от тебя...

— Стать рабом? Или с тобой остаться?

— Нет-нет, после ты можешь уходить... Я... а, напрасные надежды... напрасные... — сгриг тяжело поднялся и совершенно хмурый покинул комнату. Но Льюис понимал, что за одно утро ранил великана дважды, недоверием и отказом. Таким мальчишеским, рассматривающим партнера лишь со стороны внешней привлекательности.

Льюис попытался сосредоточиться на сказанном, но вспоминались лишь пушистые лапы и тепло, когда сгриг обнял мальчишку и гладил по голове.

Нравился? Да, этот гигант очень нравился Льюису. До дрожи, до страха за свой рассудок. Огромные плечи, бычья шея, его перебитый нос, широкое лицо с мощной челюстью, даже его

несуразности в фигуре, так присущие великанам... И большая, светлая аура, как оказалось, напоенная сильнейшей любовью.

Гред получил от встречи с императором Лагуны Кристофом даже больше, чем того ожидал. Высокий красавчик оказался на радость сговорчивым, потому что просто трясся от того, что и его государство подвергнется военной атаке, как и соседняя планетка. Более того, после официальной части кронпринцу удалось завлечь Кристофа в его же спальню и уже там продолжить близкое знакомство со всеми вытекающими последствиями. Сперва лагунец сопротивлялся и не проявлял никакой активности, зато когда оказался зажатым между стеной и фланком, до него наконец дошло, что придется признать власть и силу. Поклониться господину, который теперь принял Лагуну как колонию и согласился ее защищать. Гред не собирался тащить высокопарного Кристофа в постель. Меньше всего его прельщало худосочное тело в дорогих тряпках. Фланк знал способ унизить и по-другому — без единения и поцелуев. Волосы скрутили императора, лишив руки сопротивления, полые трубки присосались к венам, принося слабость в жертву. Гред с силой прижал одной рукой грудь противника, вставил между разведенных ног колено.

Кристоф еле дышал от напора, в то время как истинный хищник наслаждался видом сдающейся без боя жертвы. После подписания всех документов власть местной элиты стала скорее показательной, чем реальной. Только вряд ли понимает это бывший властелин.

— Мне нужны карты верхнего города, — Гред через ткань сжал лагунца за мошонку, выпустил в кровь минимальное количество парализатора, чтобы сделать движения Кристофа расслабленными.

— Я вам их доставлю. Сегодня. После официального приема и передачи бумаг на штицев. — Бледный, светловолосый император стал белый, как полотно.

— И всех более менее интересных лагунцев. — Гред усмехнулся беззлобно, чувствуя, как тело начинает оседать ему на колено, как ягодицы трутся о твердость, а в глазах попавшейся птички появляется испуг.

— Мне непонятны ваши намерения, ваше высочество.

— Что уж непонятного? Подчиняйтесь, и ваша Лагуна останется в прежнем виде. — волосы отпустили императора, собрались в аккуратную прическу, а мужчина сделал шаг назад, позволяя Кристофу окончательно упасть на пол. — Будет неплохо, если вы станете поступать согласно моим желаниям, потому что жизнь весьма переменчивая штука. — сказал воин, разворачиваясь к дверям.

Как все же глупы планетки, которые не могут понять, что равноправия никогда не будет и что существуют определенные правила.

... Вечер сладким нектаром проливал молоко облаков на розовое небо в то время, когда огромная лодка скользила по каналу, приближаясь к повороту на большой круг вдоль набережных столицы. Тонкая рука Лани едва касалась пальцами воды, блестящее кружево рукавов очерчивало мягкую линию плеч. Волосы были заплетены в изящную прическу, положенную всем особам королевской крови среди ариев. Лани смотрел в темноту воды, ресницы его золотились медом, под которым скрывается темный бездонный янтарь.