Мир короля дразнился красным цветом, заставляя его все больше и больше терять голову. А вид Луиса с Легрэ заставлял горчить язык пока нереализованным желанием. Его взгляд не отрывался от любовников, от их странных поцелуев-разговоров. Вопрос брата вплелся еще одной нитью в картину, вызвав неконтролируемый всплеск похоти. Несколько яростных, злых движений — и разрядка накрыла Фернандо с головой, заставляя все тело вздрогнуть и выгнуться, как от судороги, как от познания кусочка рая.

Всхлипнув в последний раз, герцог опал на подушки и замер. Он даже шевелиться не мог, только пробормотал одними губами:

— Кристиан, ты провокатор.

Легрэ самодовольно улыбнулся в ответ.

— Ты слишком большое искушение, малыш, — сказал он вкрадчиво. — С тобой не хочется быть осторожным.

— Я мог предполагать, что ты все так и повернешь. Фернандо, твой брат — хитрый и коварный интриган. Он задает вопросы за меня.

Король, улегшийся рядом с мальчиком, довольно жмурился — утихомирилось все в душе, пусть на время, но утихло, и это было хорошо. Перегнувшись через Луиса, коротко, почти жестко, с чувством поцеловал Кристиана — скорее благодаря, чем выказывая любовь. Уложив головку юноши себе на плече, расслабленно прикрыл глаза и вяло поинтересовался:

— Вы еще что-то хотите спросить?

Улыбка насытившегося зверя не сходила с лица.

— А надо? — Легрэ шумно усмехнулся, словно показывая королю, что не намерен участвовать в его плане, каким бы он не был выгодным для короны. — Хочешь сказать, что у меня все же есть шанс не влезать в ваши отношения с будущей королевой? А то зачем бы ты спрашивал нас, есть ли вопросы.

— Я спрашивал? — Фернандо чуть улыбнулся, продолжая пребывать в ленивом млении. — По-моему, вы сами захотели тут поиграть в вопросы-ответы. Теперь несите ответственность за это. Я кое в чем солгал. В чем — не скажу. Можешь попробовать угадать, — король с хитринкой в глазах повернулся к брату.

Легрэ изобразил смертельную скуку и переменился в лице, сделавшись серьезным. Его рука задумчиво гладила плечо Луиса, влажное от пота и горячее от любовных ласк.

— Прости, у меня сейчас нет сил играть. Делай, что хочешь, но здесь я для всех — барон Моунт и место свое я знаю. Самое большее, что я могу сделать при встрече с твоей невестой, это с покорностью вассала поклониться ей. Она действительно знает, что мы братья?

Взгляд Фернандо изменился, став нежным и задумчивым. Он любил Кристиана таким, как тот создан природой — дикая смесь открытости, бесстрашия, прямого, как клинок меча, ума, своеобразной хитрости и странной ласки. Воин, каким он и должен быть. Не политик, и никогда им не станет. Это было замечательно, потому что, как ни странно, именно такой характер монарх и ценил в Легрэ, даже если тот выводил его из себя некоторыми поступками.

— Принцесса Анника не знает, кто мой брат. Но знает о его наличии. Одно из условий моей женитьбы — свободная жизнь по обычаям ее родины после рождения третьего ребенка. Примерные сроки тоже оговорены. Мне продолжать или сам выводы сделаешь?

Как бы ни хотел вмешаться Луису в разговор, он предпочитал сейчас лежать тихо в объятиях Фернандо и Легрэ, слушая каждое слово и размышляя о том, что именно говорит король. А говорил он о детях и еще о каких-то сроках. Герцогу не нравилось это ужасно. Но поцелуи Кристиана успокаивали и сам он сделал все так, чтобы у юноши просто не хватило сил к возмущению. Мышцы и тело были слишком расслаблены, и даже клонило в сон.

Нет, я поговорю с Фернандо. Когда ты не сможешь меня остановить. Я не останусь здесь, чтобы... Сердце застучало сильно. Чтобы вы тут... Пальцы на левой руке сжались в кулак.

— Ясно, — слишком просто согласился Кристиан, — значит, нарожаете детишек и разбежитесь по любовникам. — Словно почувствовав состояние Луиса, Легрэ почти незаметно взял его за руку и ласково разжал пальцы, безмолвно призывая набраться терпения и не поддаваться чувствам. В конце концов, Кристиан ни капли не сомневался в Фернандо, хотя то, что происходило сейчас, ему пришлось не по душе. — Лично меня подобный план очень устраивает, Фернандо. Ты женишься, вы быстро делаете детей, и в перспективе года через три-четыре мы с Луисом вздохнем спокойно. С радостью повожусь с юными принцами и принцессами. Я люблю детей. Я даже за то, чтобы вы с Анникой начали их делать прямо по приезду ее высочества к нам. Одного не пойму, Фернандо, причем здесь я?

Несмотря на излишнее спокойствие Легрэ, тот явно не испытывал удовольствия от беседы. А упоминание о том, что Фернандо будет занят в кровати принцессы, и вовсе его возмущало. Легрэ зря старался успокоить. Юноша только злился сильнее. Но кому интересно здесь его мнение? Его даже никто не спросил. Считают, что никуда не денется.

— Ты немного не в курсе обычаев наших северных соседей, но да ладно, не так важно. — Только обретенное спокойствие монарха исчезло, оставив горечь сожаления, что оно было столь мимолетным. — Видишь ли, — Фернандо провел ладонью по руке Луиса, неосознанно прижимая его крепче. Выдох, как перед прыжком в ледяную прорубь, когда вода настолько холодна, что вышибает дыхание, огнем горит на коже и старается затянуть в глубину и оставить там навсегда. Взгляд скользит по светлым локонам спрятавшегося мальчика, задерживается на почти не различимой в полутьме синеве глаз брата. Только так, глаза в глаза. — Я не уверен, что могу иметь детей.

И через секунду молчания король продолжил:

— Подробности интересны? — вместе с вопросом проступила надменность — в холодном выражении лица, в иронически вздернутой брови, в чуть ядовитом голосе. Невольно — как доведенная до совершенства защита, как маска, как страх. Появилась всего на мгновение, но даже оно многое может решить. Фернандо стиснул зубы, надеясь, что никто этой слабости не заметил.

От каждого слова Луиса словно ударяли плетью. Король говорил простые вещи, но хотелось прятаться все дальше. Он еще и Кристиана собрался в это впутать. Герцог уткнулся носом в короля, прячась уже от самого себя, и закрыл глаза, лишь его ресницы щекотали кожу Фернандо.

— Мне страшно, — сказал то, что думал. И совсем затих.

— Хм, — Кристиан нахмурился и долго молчал, размышляя над словами короля, потом вздохнул — то ли устало, то ли скептически. — Я не буду в этом участвовать, — ровно сказал он, отворачиваясь, стараясь не встречаться взглядом с королем. За окном мерцали редкие звезды на темном бархатном небосводе. Все казалось слишком сложным. — В конце концов, это твоя жена. Прости, Фернандо, но почему бы тебе не попытаться самому для начала.

— Кристиан, я не предлагаю тебе прямо сразу заменять меня, в конце концов, для всего должны быть причины, — монарх легкими движениями пальцев рисовал узоры на предплечье Луиса, линии, зигзаги, переплетения. — Не бойтесь, — рубленая фраза, как ответ обоим сразу.

— Вы специально затеяли сейчас этот разговор? — юноша так и не выбирался из своей норки. — Что вам за радость говорить об этом теперь? — он засопел недовольно и решил, что больше не намерен все это слушать. В груди стучало бешено сердце. Слабость близости таяла, как снег под весенним солнцем.

— Прости, — Легрэ поцеловал юношу в макушку. — Ты прав, сейчас не слишком подходящий момент для этого разговора, но другого может и не случиться до свадьбы. Эти четыре дня Фернандо будет сильно занят. Он и так тратит на нас время, которого у него нет.

— Кристиан, — король поднял на брата чуть заледеневший взгляд. — Еще одно слово такого же плана, как последняя фраза — и тебе не поздоровится. Ты понял, нежный мой? — гнев уже ударил в голову, сжимая пальцы в кулаки, выбеливая лицо, зачерняя взгляд темнотой души. Фернандо в последний момент отпустил руку юноши, чтобы не оставить синяков или чего похуже.

Легрэ приподнялся на локте и все-таки взглянул на брата — очень серьезно.

— Я не собирался как-то принижать тебя, Фернандо, — ответил он с горечью. — Но я помню, что ты — король прежде, чем мой любовник и любимый. Тебе не обязательно угрожать мне, чтобы я извинился. Прости.

Луис повернулся и посмотрел на Кристиана. Больше всего он боялся увидеть именно такой синий взгляд. Хотелось встать и убежать. Но король и так сейчас сильно злился.

— Давайте не ссориться. Я сделаю так, как вы хотите. И может, ты преувеличиваешь, Фернандо.

Тот лишь стиснул челюсти, до боли в скулах, до ощущения, что еще чуть, и зубы раскрошатся. Только еще таких вот разборок и покорного тона мальчика ему не хватало для полного "счастья". Провел рукой по лицу, как будто убирая все наносное, и зеркально скопировал позу Легрэ. Несколько томительных, горьких секунд смотрел, не отрываясь, на него.

— Кристиан, ты идиот, — и продолжением яростный поцелуй, гневливый, развратный и желанный.

Судорожно бьющееся под рукой сердце Луиса только распаляло все чувства.

Упершись руками в грудь короля, герцог задыхался. Это было наказанием. Он понял, что не верит, что злится теперь.

И если так продолжится, то приступ настигнет Фернандо очень быстро, захватит целиком. Почти кусая, впиваясь пальцами в бок, прижимал к себе все сильнее.

"Черт бы тебя побрал, — думал Легрэ, страстно отвечая Фернандо. — Ты чертов сукин сын, но я до одури люблю тебя!" Когда поцелуй прервался, Кристиан не открыв глаз, опустил голову.

— Иногда мне кажется, — тихо признался он, — что ты меня любишь именно за это качество.

Король чуть затуманенным взглядом смотрел на Кристиана. Все вокруг казалось размытым, нечетким. Он опустил глаза. Отпустил и аккуратно огладил мальчика, еле касаясь его. Невесомо, как будто боясь обидеть его. Еще один взгляд на брата и ласковая улыбка:

— Никогда не смей говорить, что я лишь уделяю вам время. Ты понял? — улыбка становилась все более нежной и ядовитой. Дьявол выбрался наружу. Может быть потом Фернандо и проклянет себя в очередной раз, но в тот момент он принадлежал уже не себе.

Дьявол опять перевел свое внимание на мальчика. Боится. Славно. Нежный поцелуй опустился на белое совершенное плечо.

Луис вздрогнул и отвел глаза. Выползло наружу чудовище, которое не любит никаких противоречий, не допускает недоговорок. Юноша боялся вопросов и того, что он разозлится еще сильнее.

Кристиан вздохнул. Он сегодня слишком много вздыхал, а еще устал и хотел спать. Он взял Луиса за руку и нежно поцеловал запястье.

— Хочешь еще раз? С Фернандо.

— Да, конечно, а потом будет отдыхать, — взгляд поднялся на черные, безумные, самые ненаглядные глаза короля.

— Отдыхать? — губы Фернандо были все еще растянуты в сахарной патоке улыбки. — Милые, когда это вы успели решить, что мне делать?

Очередной всплеск бешенства, который чуть было не привел к уходу из спальни герцога, стремительно таял в голубом, как весеннее небо, взгляде. Заменяясь желанием подмять, подчинить себе это тело с уже принадлежащим ему сердцем. Фернандо облизнул губы, оттягивая сладостный момент, и глянул на Кристиана, продолжавшего держать мальчика за руку.

— Так когда?

— Не сердись, — юноша потянулся и обнял мужчину, хотя весь трепетал сейчас, ощущая волны ярости своего любовника. Потерся о него с податливостью и подчиненностью.

Легрэ мягко улыбнулся и провел кончиками пальцев по внутренней стороне предплечья Луиса: сначала до запястья, потом снова до локтя, лаская, успокаивая, не смея выказать собственной тревоги. Как бы там ни было, он решил, что ни за что не станет отцом юных принцев, даже если брат поволочет его в королевскую спальню на цепи.

— Не сердись на меня, Фернандо. Я был не прав.

— В чем? — монарх с животной жадностью смотрел на мальчика, плоть болезненно реагировала на движения юного тела, требуя немедленного продолжения. Но ответ от Кристиана он ждал и услышал бы в любом случае. Как и его отсутствие.

Фернандо с тихим яростным стоном начал целовать соблазняющего даже просто своим видом Луиса. Лишь бы чуть притушить дьявола, готового растерзать своим желанием мальчика, которому и так сегодня уже досталось.

А тот отдавался, забываясь опять, что находится в руках зверя, который до сих пор находится в бешенстве. Стоны стали слетать с губ от того, что руки скользят по его спине, между лопаток и вниз до поясницы, обхватывают бедра.

Если бы король мог думать, он бы понял, что поцелуй лишь усугубил ситуацию — жалобный и просящий голос мальчика окончательно снес все барьеры разума. Оставив только одно желание — обладать, утолить себя, утонуть в божественных криках ангелоподобного создания. Дрожа от нетерпения, Фернандо забросил себе на плечи ноги Луиса и принялся входить в него, уже познавшего сегодня ласку, распаленного, зовущего и такого непокорного. Любимого.

От нового проникновения в голове юноши цветком расцвел пожар. Мышцы еще не успели закрыться, и принимали Фернандо, который не собирался жалеть герцога, что теперь метался под ним головой по подушке, кусая губы. Ноги его дрожали, по бедрам от напряжения опять потекла соленая влага.

Луис вновь утрачивал контроль над телом. Его трепет превращался в изумительное подчинение. Бедра инстинктивно вскинулись, чтобы позволить больше.

Кристиан сидел рядом, вдыхая запах любовных игр, как лучший на свете аромат — едва дыша, а потом, словно опомнившись, немного отодвинулся. Сердце в груди Легрэ застучало чаще. От представшего взору восхитительного в своем бесстыдстве действа было не оторвать глаз.

А король брал — брал беззаветно, желая полностью подчинить, вырывать все новые и новые мольбы и просьбы, пробуждая обоюдное желание. Каждым движением вознося его на новый пик, покоряя новую вершину. Дьявол безумствовал в своей странной и такой мягкой для него любви.

И минуты, пульсирующие, как нарывы, растягивались, удлинялись, мучили юношу уже не скрываемой яростной страстью. Он выгибался гибкой дугой, в которую так любил превращать его Фернандо. Ноги, закинутые на плечи, не позволяли уйти от вонзающегося в тело короля.

Луис заплакал. Слезы потекли по щекам. Невыносимо.

— Я твой, твой, — забормотал, как безумный.

В мареве похоти, окутавшем их, королю казалось, что больше невозможно сойти с ума, казалось, достигнута вершина безумия, но это так только казалось. Соленые капли и самые желанные на свете слова стали ядом, разъедавшим душу, пробуждающим даже самое глубоко спрятанное, что-то настолько глубинное, что возможно и не стоило никогда выпускать наружу. Фернандо чуть замедлился, подбирая кончиком языка такую безумную страсть мальчика.

— Нееет, — застонал Луис, когда король вдруг остановился, чтобы пить с него соль и мучительную похоть, что утомляла тело, но не собиралась отпускать.

Кристиан неожиданно поддался вперед и, обхватив ладонями лицо короля, притянул к себе в поцелуе.

— Прости, — зашептал он, чуть прихватывая горячую влажную кожу вперемешку со словами, — тихо... не надо... Успокойся, Фернандо. Все хорошо...

Тот ощутимо вздрогнул, потерявшись в таких разных, но таких упоительных голосах любимых.

— Ты... — стон как безумие, как страсть, что выворачивает нервы наружу, оставляя оголенные окончания, от прикосновения к которым корежит радостью и болью. Дьявол довольно стонал вместе с королем. Не отрываясь от таких необходимых губ Кристиана, крепко сжал бедра мальчика, впиваясь в него пальцами, ногтями, всем существом.