В КОВО Будённый постоянно маневрирует, у него много мехкорпусов, но он действует из засад, во встречные бои не ввязывается. Он — кавалерист, и знает, что конницу на пулемёты посылать бессмысленно. Средних и тяжёлых танков у него мало, поэтому действует именно так. Окружить себя он не даёт, если намечается прорыв, то он подрезает его, пропустив ударный кулак, а потом расстреливает, остановившиеся без топлива, танки. В общем, партизанит! Это как раз для него!

Но южном фланге, у немцев наметился успех. Они обошли Сафронова, разрезали армии Малиновского и Коротеева, и наступают на Умань. В резерве там только Тюленев. Там давление огромное. Немцы уже поняли, что-то идёт не так, как было задумано. Успех во Франции и Польше им не повторить. Эх, если бы англичане поддержали нас бомбёжками! Но, пока, кроме заявления Черчилля в первый день войны, от них ничего не поступало. Все ждут, когда подломятся коленки 'у колосса на глиняных ногах'. А он сопротивляется, не хочет падать. Весь мир замер в ожидании. Сволочи!

Опять самолёт и в Пермь. Там на крупнейшем в СССР моторостроительном заводе изготавливались и собирались авиадвигатели для бомбардировщиков и истребителей. Требовалось передать им технологические карты производства трех двигателей: АШ-62ИР, АШ-82ФН и АШ-73ТК. Швецов встретил меня на заводском аэродроме. С удивлением рассматривал подписанные им самим распечатки ксерокопий старинных чертежей, некогда входивших в мой реферат, в котором я обобщал работу КБ Швецова по усовершенствованию двигателей в период с 1939 по 1954 год.

— А М-71?

— Вы же в курсе, что М-71 — это спарка М-63. Он оказался очень ненадёжным, а вот АШ-62ИР — чрезвычайно надёжен и долговечен. — я посмотрел на реакцию Аркадия Дмитриевича.

— Вы полагаете, что его надо 'спаривать'?

— Я думаю, что да. Повышение степени сжатия свыше 7 для используемых материалов просто губительно. Плюс недостаточная 'масляная культура', плюс сами масла очень низкого качества. Поэтому и не пошло.

— Я тоже думаю, что здесь собака зарыта! На заводе этот двигатель отработал 100 часов.

— А АШ-62ИР — 600!

— А удельная мощность?

— Упадет на 0,3 — 0,6 лошади на кг, не принципиально, но надежность повысится. 2000, конечно, не получить, а вот 1850 — это реально. И работы не много: только изменить толщину прокладки.

— Да-да, конечно! Лучшее — враг хорошего! Я понимаю. Действительно: не удастся? — Швецов ещё продолжал сомневаться. Рубеж в две тысячи сил был так близок.

— Аркадий Дмитриевич, на масле МС-20 вы достигли предела мощности. Увеличение степени сжатия ведёт к резкому уменьшению ресурса двигателя. А запустить производство полусинтетических масел с многочисленными присадками технологически сложно в военных условиях. Насколько я в курсе, есть установка Верховного на скорейшее приобретение и монтаж завода по изготовлению масел фирмы 'Shell', но, когда реально это произойдёт, тогда и будем говорить о М-71ФН. Пока, мне даны указания нацелить Вас на скорейшее увеличение выпуска 'восемьдесят вторых' и налаживание выпуска АШ-73ТК по имеющимся чертежам Wright R-3350.

— Мои технологи утверждают, что для производства '73ТК' предварительно нужно запустить производство компрессоров ТК-19!

— Нет! Приказано начать выпуск и отладку линии немедленно, а ТК-19 устанавливать в полевых условиях! Времени ждать нет.

— Я не понимаю причину такой спешки! Машин под этот двигатель просто нет!

— Честно говоря, я этого тоже не понимаю, но, это приказ ставки и наркомата. Увы, дорогой Аркадий Дмитриевич.

— А почему так резко возросло количество АШ-82 в плане? Мы просто зашиваемся!

— Они пойдут дополнительно на истребители Ла-5, Пе-8 и Ту-2. Здесь просили уделить особое внимание срочному выпуску новой топливной аппаратуры непосредственного впрыска, но, без снижения плана по выпуску АШ-82Ф и АШ-82ФК. Переход на '82ФН' и '82ФНК' производить без остановки линии. А вот это его развитие: АШ-83ФНК, передайте в опытное производство, пожалуйста, и готовьтесь переходить на него. Срок — максимум полгода, товарищ Швецов.

— Обрадовали, нечего сказать, Алексей Николаевич! — мы попрощались, подергивая чуть опущенной головой, Швецов из цеха направился в управление, а я сел в Эмку и поехал на аэродром. Шапошников категорически запретил задерживаться. На полигоне в Кубинке начались испытания новой коробки для Т-34 и КВ.

Зачем это требовалось, осталось за кадром моего восприятия мира. На этих коробках мы въехали в Берлин. Полуавтомат-коробку отклонили, как слишком дорогую, да и бог с ней, но это — родная коробка Т-34 и Т-44. Вместо того, чтобы ставить на поток, два танка утюжат полигон в Кубинке. Единственное, что радует, что из Свердловска, Челябинска и Омска пришло подтверждение, что корпуса для них уже отливаются. А мне требуется 2000 штук, чтобы переделать фронтовые машины. Они начали поступать в конце июля месяца, но партии были по пять-шесть коробок в сутки. Сформировали шесть ремонтных бригад, согласовали с ГАБТУ, и приступили к установке и переоборудованию имеющихся в войсках танков. Эти танки направлялись во вновь формируемую 1-ю танковую армию под командованием Катукова. Мы 'вылавливали' машины первых выпусков, и 'с боем', пару раз с реальным боем, ставили их на переоборудование. Каждая группа имела в хозяйстве по два тягача на базе КВ, что позволяло вытаскивать подбитые танки и с поля боя, ремонтировать и переоборудовать их. Таким образом, было переделано более трехсот машин. Остальные проходили эту операцию более или менее в стационарных условиях.

В Горьком около месяца налаживал выпуск СУ-76М, потребность в которых была просто бешенная. А времени ждать, когда раскачается СКБ-2 не было. Существовал проект танка Т-70, используя его ходовую и имеющиеся схемы СУ-76, быстренько налаживали ее производство, сразу поставив двигатели один за другим. Часть машин выпускалась двигателями 70 л/с, на других ставился форсированные двигатели в 85 л/с. Вместе с этой самоходкой на поток были поставлены ЗСУ-37, и две ее модификации: со спаренными ДШК и полностью закрытой башней, и со спаренной ВЯ-23 в полуоткрытой башне. Лафет позволял устанавливать с небольшими переделками и пулеметы Браунинг, которые еще не поступали, но, они будут, и скоро! На зенитных самоходках устанавливался дальномер и радиостанция. Это повышало их эффективность. Однако, скорость внедрения новой техники не позволяла мгновенно насытить ею войска. Тем не менее, ровно через месяц после начала работ, первая СУ-76М сошла с конвейера, в августе 41.

В конце июля немцы прорвали фронт у Березина, форсировали Березину сразу в трёх местах. Бои за Матевичи они выиграли. Нащупали стык Брянского и Юго-западного фронта. Войска начали отход к Могилёву, на заранее подготовленные позиции на берегу Днепра. Форсировать его сходу у немцев не получилось. Но, из-за угрозы окружения, четыре армии были вынуждены отойти за Днепр от Мозырских болот. В этот момент группа Клейста повернула на юг во фланг ведущей тяжелые бои 6 армии Малиновского. Гудериан и Клейст устремились на Киев. С воздуха их поддерживало два воздушных флота. Киев обороняла 37 армия Власова. Почти два месяца она держала оборону города. Это дало возможность подготовить три новых мехкорпуса на новых, с новыми коробками и новыми ленивцами, танках, и перебросить их на киевское направление. В районе Бузовой произошёл первый в этой войне встречный танковый бой, который выиграл, с разгромным счётом, генерал Катуков. Его Т-34, поддержанные тяжёлыми КВ, разнесли ударный кулак Клейста. Немцам не повезло с погодой. Их авиация в тот день была прижата к земле туманом. Танкисты Катукова совершили марш до Житомира и основательно потрепали люфтваффе на аэродромах. Но и потери от огня зениток были солидные. После этого, вечером того же дня, Катуков отошёл обратно. Переформировавшись, он нанес удар Гудериану. С гораздо меньшим успехом, но, тоже, чувствительный. 37 армию пополнили, туда же была введена 5-я армия Потапова.

Немцы перешли к обороне, пытаясь пополнить танковый кулак и переформироваться.

Я просился на юг, но приходилось читать лекции командирам и инженерам авиадивизий: как использовать радиосвязь, заземлять электропроводку, о роли авианаводчика, использовании радиолокатора, организации эффективной ПВО аэродромов. Дела у Светланы пошли гораздо лучше, в июле начались полигонные испытания гранатомётов: ручного и станкового. А в Чкаловском появились первые Ла-5, переделанные из ЛаГГ-3. И Як-9 с двигателем М-108. Они прибыли на государственные испытания. Ещё одной новостью был прилёт Гарримана в Москву. Стало полегче! Появилась хоть какая-то координация действий с будущими союзниками. Англичане нанесли дневной удар по Кельну, и Гитлер убрал большую часть истребительной авиации на запад. Заканчивался демонтаж оборудования на Кировском заводе в Ленинграде. С особой тщательностью были отправлены карусельные станки, которые 'потерялись' в спешке того 41 года. На этот раз все они успешно добрались до места в Нижнем Тагиле. Но, по-прежнему, броня шла сырая, пальцы либо были хрупкими, либо сырыми. Кардинально взялся за это только профессор Вологдин, без него ничего не получалось. У меня не хватало ни опыта, ни специфических знаний, чтобы окончательно решить эти проблемы. Вместо СВЧ, он использовал ТВЧ, пригодились схемы умножителей частоты. Его установки решили проблемы с закаливанием, но произошло это только 8 месяцев спустя. Т-34 полегчал на три тонны, и, начал показывать хорошую скорость и выносливость. А пока, приходилось много мотаться по городам и весям, посещать кучу заводов, требовать, грозить, разносить, снимать и ставить руководство. Показывать: как и что должно работать, разбираться с конструкцией, подсказывать, хвалить и поощрять.

До середины октября сохранялось хрупкое равновесие на всём советско-германском фронте. Он застыл на берегах Днепра и Западной Двины. На юге держалась Одесса, но черноморский флот понёс солидные потери от действий люфтваффе. Поняв, что блицкриг провалился, немцы решили срезать Киевский выступ. Наша разведка засекла сосредоточение немецких войск севернее и южнее Киева. При мне, Шапошников предупреждал Будённого, что если немцы прорвутся, то их будет не удержать до самого Донца, пройдут до самого Ростова. Удар немцев состоялся. Они прорвались, и, двумя клиньями, двинулись на Харьков. Спустя неделю они подошли к Харькову, где входящие в город танки встретили бригады истребителей танков с новыми гранатомётами, а Будённый подрезал клинья и разбомбил переправы. Защищать их было почти некому. Истребителей у немцев стало не хватать. А у нас появились двухместные 'Ил-2' под надёжным истребительным прикрытием. Клейст, отскочив от зубастого Харькова, с половиной техники, пытался маневрировать в степях, но выпавший ранний снег и активный поиск его группы авиацией, решили всё не в его пользу.

В этот момент Светлана сообщила, что переходит на другую работу. Сталин выделил средства для начала работ по ядерному оружию. При очередной встрече с Верховным, а он не забывал посещать ГенШтаб, удалось забросить удочку о том, что я не своим делом занимаюсь. Всё, что я мог отдать РККА и промышленности — отдано. Я нужнее там, где с оружием в руках решается всё.

— Нет, товарищ Букреев. Это было бы преждевременным. Вы в курсе об изменении направления работ у Вашей жены?

— Частично, в подробностях мне об этом неизвестно.

— Вы показали себя грамотным инженером, особенно, как мне говорили, при доводке конструкций, устранении производственного брака. Так как мы смогли удержать в руках наши крупнейшие заводы по производству алюминия, и есть необходимость в авиации дальнего действия, а товарищ Петляков, в основном, сейчас занимается производством и доводкой своего Пе-2, и говорит, что конструкция Пе-8 себя исчерпала, мы бы хотели поручить Вам часть завода номер 22. Нам необходимо провести модернизацию самолётов Пе-8, увеличить их дальность и высотность, снабдить их новой аппаратурой. Группа конструкторов, которая работала с этой машиной, и все технологи остаются в вашем распоряжении. Соответствующий приказ мы уже подготовили.

'Оба на! Приехали! Он с ума сошёл! Какой Пе-8, если мы с трудом удерживаем немцев на Западной Двине? Что ему Светлана наговорила? Она понимает, что нет носителей для этого оружия? На этой скорости из зоны поражения не выскочить!'

— Товарищ Букреева говорит, что для доставки её 'изделий' потребуется управляемая крылатая ракета. В Уфе начали изготавливать реактивный двигатель для неё. Само изделие и самолёт-носитель будут изготавливаться в Казани, в тех цехах, которые поручаются Вам.

— Товарищ Сталин, я же не конструктор! Тем более, не авиаконструктор.

— Вам не требуется быть авиаконструктором, Вам поручается наладить производство изделия и самолётов по готовым чертежам. Светлана Евгеньевна говорит, что у Вас это лучше всех получится.

— Почему именно у меня?

— Потому, что требуется доработать дизельный двигатель ЦИАМ-30, плюс, Вы — единственный, пока, инженер, знакомый с плазово-шаблонным методом сборки корпусов и новыми материалами.

— Товарищ Сталин! По-моему, Светлана Евгеньевна не понимает всей сложности таких работ. Особенно, когда на любом заводе высится гора брака, на много миллионов рублей, а чуть кого прижмёшь, они сразу начинают строчить анонимки в НКВД. И по ним с удовольствием 'работают'. Насколько я в курсе событий, человек, разработавший этот движок, находится в местах, не столь отдалённых от Магадана. Именно из-за анонимок, когда он попытался прижать мастеров и рабочих литейного цеха, которые не давали нужной точности.

— Его дело пересмотрено, он в Вашем распоряжении. Вопрос решён, товарищ Букреев, Ваша кандидатура утверждена ГКО СССР. Приступайте!

'Вот сволочи! Это — подстава! И кто! Собственная жена! Дура!' — с такими мыслями я взял под козырёк.

Поехал к ней, но её не было на месте: в командировке, на связь по рации не выходит. Через два часа, после разговора со Сталиным, раздался звонок ВЧ: Берия. Приказал прибыть к нему. Еду на Лубянку.

После довольно длительной процедуры оформления всяких бумажек и пропусков, наконец, меня провели в приёмную. Сижу, с интересом осматривая достаточно хорошо знакомый кабинет. Поменялось здесь не шибко много. Разве что другие портреты висели, немного другие телефоны и мордашка дежурного другая. Отделка, практически не изменилась. Последний раз я был здесь в 89 году. Дежурный снял телефон, и сказал мне:

— Проходите, товарищ капитан второго ранга.

Вошёл, представился. Меня осматривают из-под пенсне, я рассматриваю его.

— Присаживайтесь, Алексей Николаевич. — значит: 'разговор по душам'. — Как мне передал товарищ Сталин, Вы не очень довольны переводом Вас на новую должность. Это так?

— Да, это соответствует моему настроению.

— Позвольте полюбопытствовать: почему?

— Потому, что такие попытки предпринимались, и кончились неудачей, товарищ Берия.

— В чём была, на Ваш взгляд, причина неудач?

— В общей неготовности технологических цепочек СССР к выпуску такой продукции. Подвесить под фюзеляж болванку возможно, самолёт взлетит, выполнит сброс, возможно, что запустится двигатель ракеты, а вот куда она упадёт... А оружие — мощнейшее. А если по своим войскам? Для использования такого оружия требуется быть уверенным на 1000 процентов в нём.