— Ничего не решено, — Марк порывисто поднялся на ноги, стараясь не дать волю переполнявшей его ярости. — Я — совершеннолетний, ты не имеешь права вмешиваться. Я никуда не поеду и не оставлю маму с тобой, больной ублюдок. И не смей указывать мне, что делать.

— Кажется, кого-то давно не учили, — прорычал Фрэнк и двинулся к нему, однако тут же замер, увидев наставленный на него ствол. — Где ты это взял?

— Не твое дело, — повторил Марк. Сталь приятно тяжелила руку, давая ощущение власти и контроля за ситуацией, и он буквально упивался этим. — Я никуда не уеду, понял? И учить меня уже бесполезно.

— Я тебя...

— Что? — расхохотался Марк. — Заведешь на меня дело? Брось, твоя репутация для тебя все. Ты не будешь рисковать ей. Представляешь заголовки? Комендант арестовывает собственного сына за незаконное хранение оружия. Таблоиды взвоют от счастья. А, может, подкинуть им другой материал? Комендант Гаррис не дает развода жене, угрожая отобрать сына, а потом зверски избивает обоих. Как тебе такое, папа?

— Ты не посмеешь, — не слишком уверенно сказал тот. Марк скептически повел бровью.

— Ты даже не представляешь, как много я посмею. Так что давай притворимся, будто у нас идеальная семья — как ты любишь. И ты сегодня же отменяешь эту авантюру с переводом.

Фрэнк бессильно выругался.

В своей комнате Марк сунул пистолет под подушку и, быстро стянув с себя одежду, вытянулся на кровати. Спать не хотелось совершенно, но тело требовало отдыха. Клайд и вправду сегодня был в ударе. При мысли о любовнике губы невольно растянулись в улыбке. Клайд... какой же он все таки придурок.

До него Марк не рисковал заводить постоянные связи, потому и кочевал из клуба в клуб, нигде не задерживаясь надолго. Что заставило его поступить иначе в этот раз? Может то, что после той встречи в гараже, Клайд частенько фигурировал в его фантазиях, порой куда более смелых, чем он мог позволить себе в реальности? Он был чем-то необычным, символом того мира, с которым боролся отец, его врагом, и это привлекало, тревожило воображение, подкидывавшее картинки одна откровеннее другой. А когда все это воплотилось в реальности — Марк просто не смог отказать себе в крошечной мести.

Он не лгал, говоря, что их отношения для него серьезны. Он вообще не лгал ему, слишком устав держать дома маску равнодушного спокойствия, тщательно закрываясь в себе. Но о многом умалчивал. Клайд, правда, редко расспрашивал его о чем-то, предпочитая все узнавать сам и делать неправильные выводы. Как с теми синяками.

Воспоминание снова вызвало улыбку. Столь очевидная ревность и беспокойство откровенно польстили самолюбию, а виноватое неловкое признание, за словами которого стояло гораздо больше, чем было озвучено вслух, заставило задуматься о перспективах. То, что начиналось как протест, опасная волнующая игра, стало нечто иным, гораздо более глубоким. Нужным. Хотя, кто бы мог подумать, что он будет нуждаться в этом неуклюжем и не слишком умном болване? Однако, тот был не так прост.

Марк читал его, как раскрытую книгу. Видел его интерес, зависть, обиду, сменившуюся желанием, все то, что снедало Клайда, не очень умевшего анализировать свои чувства. Сперва он забавлялся, наблюдая, как того кидает из крайности в крайность, даже нарочно провоцировал и заводил, но Клайд всегда умудрялся удерживаться на грани, не переходя рамки дозволенного. И Марк начал его уважать. Игра... Сперва — назло отцу, потом — из интереса, как далеко они смогут зайти.

Клайд ни разу не ударил его, хотя тот порой откровенно нарывался, испытывая терпение любовника на прочность. Ему нравилось заигрывать с огнем, нравилось представлять себе лицо отца, если бы тот узнал о развлечениях сына, но со временем это стало не столь важным, отступило на второй план. А Клайд становился все интереснее и интереснее сам по себе.

Марку нравилось, как тот на него смотрит. С восхищением и любованием, порой — с затаенной грустью, а иногда со жгучей чернотой во взгляде. Боль, искорками проскакивающая в ней, не оставляла равнодушным. Было приятно осознавать, что по тебе так болеют, отчаянно и молча, мучаясь от противоречивых чувств. Но он заигрался.

Марк закинул руки за голову и потянулся, приподнявшись на лопатках. Фокуса с похищением он не ожидал, но, едва только посмотрев на мнущегося, нервно вытирающего потные руки Клайда, понял, что тот стоит на распутье. Оставалось только аккуратно подтолкнуть его в нужную сторону, и Марк не ошибся. Но все случившееся заставило крепко задуматься, отбросив в сторону все неважное и сосредоточившись на основном. На Клайде. Потерять его Марк оказался совершенно не готов, Клайд был светлым островком в его дерьмовой жизни, в которой было не так много радости и любящих людей. А в том, что Клайд, как умел, любил его, Марк уже не сомневался. Не так, как мама, но... Этого и не требовалось.

— Спишь?

Тихий голос заставил его вздрогнуть и резко поднять голову.

— Мама? Что ты тут делаешь? Тебе надо отдыхать!

— Все хорошо, — улыбнулась она и присела на край кровати. — Марк, милый, тебе нужно уехать. Нет, не перебивай. Ты не должен хоронить себя из-за меня. Поверь, все будет хорошо. Но тебе здесь не место.

— Я никуда не уеду, — жестко ответил Марк и сел, глядя в глаза матери. — Я уже все решил и... если быть честным, это не только из-за тебя. Здесь есть еще кое-кто... близкий... в общем, я не уеду. Не могу.

— Упрямый, — вздохнула она, грустно посмотрев на сына. — Ты ведь не попадешь в беду, Марк? Мне страшно за тебя.

Марк улыбнулся. Он на мгновение представил себе Клайда и его друзей и мысленно попросил у матери прощения. У его персональной беды было темное прошлое, неопределенное настоящее и не менее туманное будущее. А еще — щенячий взгляд и большие горячие ладони, которые редко бывали нежными. Зато он любил его.

И это с лихвой окупало все.

— Все будет хорошо, — заверил он мать, искренне веря в этот момент в свои слова. Все ведь будет хорошо, правда?

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓