| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Рассеяно выслушав его, я проверил и подписал документацию об создании артели «Красный купрокс», производящей выпрямители для электросварочных аппаратов и диодов для радиоприёмников и хотел уже было распрощаться, как вдруг тот:
— Серафим! Я вот что надумал…
— Жениться что ли решил?
— Да, нет… Если из электрической лампы-диода получился триод, то может из медно-закисного выпрямителя-диода — он тоже получится?
Вижу: ляпнул и сам испугался.
В тот период времени я и сам был перепуганным после того, что натворил свой операцией. «Вброс дохлой кошки»… Центральная власть утратила привычно-чёткие очертания, города были на грани голода и страна шла в разнос от Минска до Владивостока.
Вот я с великого перепуга и, ляпнул в ответку и причём — с донельзя серьёзным видом:
— «Триод»… Мелко плаваешь, Василий! Тогда уж сразу микросхемы запиливай.
Роковое слово было сказано и Вася вмиг напружинил уши, как хорошая охотничья собака на пролетающего мимо наглого бекаса:
— «Микросхемы»?! А что это такое?
Ну, что делать?
Надо продолжить, раз уж начал — иначе не отстанет:
— Это когда на одной пластине находится несколько, а то и много транзисторов… Или, даже — очень много!
— «Транзисторов»?!
В душе начиная себя проклинать:
— Твердотельных триодов, другими словами говоря.
Тот поразмыслив, озадаченно поскрёб подбородок:
— А для чего это нужно?
— Ну, например для создания логических схем комп… Электронно-вычислительных машин.
Василия озарило:
— Это тех, которые Володя делает?
— Тех самых. На реле они будут слишком громоздки, а на лампах — ещё и ненадёжны вдобавок. А вот на полупроводниковых микросхемах будут компактны до такой степени, что смогут размещаться на письменных столах и надёжны как строительный кирпич.
Вася, раззявив рот:
— Не может быть!
Эх, чего уж тут:
— Может…
Схематично нарисовав «сороконожку», я вывалил Васе всё, что знал про чипы:
— …Ведь эти пластины со множеством транзисторов — можно складывать слоями, как бутерброды: слой булки — слой масла, слой масла — слой ветчины. И так далее. Ну а выводы из этого «бутерброда», уже можно выводить к различным устройствам.
Увы, но больше ничего о микросхемах я не знал, но продолжал тереть по ушам дальше, рассказывая про флешку:
— Точно также можно сделать носитель информации для двоичного кода, что разработал Володя — подавая напряжение на отдельные транзисторы, или наоборот — снимая его.
Спохватившись, что наговорил лишнего, отчего у Васи может реально «съехать шифер», включаю заднюю:
— Только ты про это забудь, дружище.
— Как «забыть»?!
— Просто забудь и всё… Это даже не ненаучная фантастика, а забойно-дремучее фэнтази. Так что настоятельно рекомендую: не засоряй себе мозги!
Чуть ли не насильно выпроводив моего пребывающего в ступоре гостя, я задумался: хрен с ним — с микрочипом… А способен ли ВВП и его орлы из «Красного купрокса» изготовить транзистор на основе медно-закисного диода?
А как вообще был изобретён транзистор?
Вроде бы как его изобрёл мой давний знакомец по Нижегородской радиолаборатории — Олег Лосев…
Свежо, как говорится, предание!
А пойду-ка я посижу-пороюсь в своём «послезнании», глядишь и нарою что.
* * *
Нисколько не ставя под сомнение тот факт, что Россия — Родина слонов, всё же скажу — вовсе не Олег Лосев придумал кристаллический детектор. Мало того, такое устройство не являлось в двадцатые годы какой-то редкостной диковинкой.
Первое такое устройство изобрёл американский радиоинженер Гринлиф Уиттер Пиккард в 1906 году. Он проверил большое количество минералов в попытке найти наиболее эффективный полупроводник и остановился на…
…На кристалле кремния!
В его устройстве плоский кусок кремния был заделан припоем в металлической чашке, имеющей винтовую пружину для давления на находящийся сверху контакт из латуни, которым и искалась на поверхности кристалла точка генерации, с эффектом Шоттки.
В том же в 1906 году Пиккард получил патент на изобретение кристаллического детектора который назвал «Периконом» (аббревиатура от «Perfect Pickard contact») и через год создал компанию «Wireless Specialty Apparatus Company» на паях со своими ассистентами.
Так что до появления «Триода ТМ», кристаллические (если угодно — полупроводниковые) детекторы были уже широко известны и, даже в 1906—1908 годах — массово производились по лицензии в Российской империи, «Русским обществом беспроволочных телеграфов и телефонов» (РОБТиТ), в частности для малой полевой радиостанции.
Весьма неожиданно, да?
Чуть ли не Русско-японская войны и вдруг радиостанции на полупроводниках?
Первая мировая война родила первую серийную радиолампу и одновременно похоронила кристаллический детектор, ибо для его работы требовалось найти металлическим щупом (прозванным «cat's whisker») максимально чувствительную точку на поверхности неоднородного кристалла, что было чрезвычайно сложно и
неудобно, особенно в полевых условиях… При малейшей тряске настройка сбивалась и приходилось начинать всё с самого начала.
В это же время на Тверской радиостанции собрался солидный коллектив отечественных учёных с профессорами М. А. Бонч-Бруевичем и В. К. Лебединским во главе, проводящих видимо какие-то исследования в области военной радиосвязи. Многие из них до этого работали в «РОБТиТ» и, видимо знали не понаслышке об кристаллическом детекторе Гринлифа Уиттера Пиккарда. Вероятнее всего, волею случая попавший в тот коллектив совсем тогда юный Олег Лосев — именно от них и узнал об этом устройстве…
Рисунок 82. Портативная искровая радиостанция РОБТиТ образца 1914 года.
Не верю я что-то — ни в сопливых «15-ти летних капитанов», ни в гениальных изобретателей такого же возраста!
Второму рождению этого изобретения в нашей стране, способствовали на мой взгляд две вещи: радиолампы были очень дороги — двести рублей золотом за импортную, а советский народ — невероятно нищ.
Для детекторного же приёмника, как мы выше выяснили, не нужны ни триоды, ни даже источник питания… Вполне можно было обойтись «подножными» материалами и, поэтому — их делали даже в нацистских концлагерях, в частности используя вместо проводов колючую проволоку.
Вот и большинство радиолюбителей тоже были согласны помучиться, отыскивая эту самую волшебную «точек генерации».
Как бы там не было в 1922 году, уже сотрудник Нижегородской радиолаборатории (НРЛ), О. В. Лосев во всеуслышание заявил что обнаружил способность кристаллов цинкита (оксида цинка) в определенных условиях усиливать и генерировать электрические колебания. А изобретённое устройство назвал «Кристадином». В то время в СССР как раз началась эпоха массового радиолюбительства, доходящая до всеобщего помрачнения и предложенные Лосевым схемы радиоприемников на «Кристадине», пришлись как раз в тему.
Тем более в стане буйствовал махровым цветом НЭП, а у нашего «изобретателя» обнаружились задатки предпринимателя. Уже переехав в Ленинград, он организовал производство и продажу «Кристадинов» по цене один рубль двадцать копеек по стране и даже…
На импорт!
Вполне правдоподобно звучит: своих нищих и «за бугром» во все времена хватало.
Видимо к тому времени, про Гринлифа Уиттера Пиккарда — все уже дано забыли, раз узнав о скромном советском «изобретателе» — даже не имеющим высшего образования, в адрес ему неслись лишь хваленые дифирамбы. Вообще непонятно, ведь работы по этой теме велись за границей и после появления «Триода ТМ». В Штатах, к примеру, широко были распространены детекторы на основе карборунда, которые во отличии от «Кристадинов» — не боялись тряски и, могли устанавливаться даже на движущимся транспорте.
Загадочная история, согласитесь, ждущая своего вдумчивого исследователя.
В конце двадцатых годов, идею кристаллического детектора похоронили во второй раз.
Во-первых, на рынке появились достаточно дешёвые и надёжные радиолампы следующего поколения…
А во-вторых, в СССР закончилась эпоха НЭПа.
Олег Лосев, больше ничего гениального не изобрёл. До войны он работал в «ЦРЛ» под руководством А. Ф. Иоффе, преподавал физику в должности ассистента в Ленинградском медицинском институте и в «реальной» истории умер от голода во время Блокады Ленинграда.
* * *
А что же полупроводники?
А с ними всё в порядке, работы над ними шли по всему миру. Наши тоже в принципе не отставали и, в 1926 году советский физик Я. И. Френкель выдвинул гипотезу о дефектах кристаллической структуры полупроводников, названных им «дырками».
В 1931 году академик Иоффе публикует общую статью «Полупроводники — новые материалы электроники».
Основываясь на зарубежных открытиях, Курчатов годом позже, доказал в своей работе «К вопросу об электропроводности закиси меди», что величина и тип электрической проводимости определяется концентрацией природой примеси в полупроводнике.
Кроме этих двоих, исследования полупроводников в Ленинграде проводил ныне основательно забытый Борис Иосифович Давыдов, разработавший в 1937 году прорывную теорию прохождения тока в диодных структурах полупроводников… В том числе с разным типом проводимости — названных позднее «p-n переходами» и, имел смелость пророчески предположить, что для создания такого электронного устройства подойдет германий. Он также ввёл в научный обиход понятие «инжекции».
Кроме того, были многочисленные группы и отдельные исследователи полупроводников по всей стране.
Наконец, будущий академик АН УССР Вадим Евгеньевич Лашкарёв, работая в 1941 году в Уфе над разработкой и производством диодов на оксиде меди для радиостанций, чуть было не совершил эпохальное открытие… Приближая термозонд к игле детектора, он фактически воспроизвёл структуру точечного транзистора, еще бы шаг — и он бы открыл транзистор на шесть лет раньше американцев.
Увы, но этот шаг так и не был сделан!
Были у советских учёных и отдельные послевоенные достижения в области полупроводников, но факт остаётся фактом:
23 декабря 1947 года Уолтер Браттейн в «Bell Telephone Laboratories» провел презентацию изобретенного им прибора — действующего макета первого транзистора. Годом позже состоялась презентация первого транзисторного радиоприемника, а в 1956 году Уильям Шокли, Уолтер Браттейн и Джон Бардин получили Нобелевскую премию за это — одно из величайших открытий за всю историю человечества.
Так, советские ученые проиграли транзисторную гонку и с той поры вынуждены были «задрав штаны» со всех ног догонять.
Одно радует: «майку лузера» они делили с их британскими коллегами — которые точно также будучи в шаге от открытия, проспали не только полупроводниковые транзисторы, но и…
Микросхемы!
Впервые их еще в 1952 году предложил британский радиотехник Джеффри Даммер, впоследствии прозванный «пророком интегральных схем». Лишь в 1956 году он смог добиться от британских чиновников финансирования и изготовить первый прототип методом выращивания из расплава. Но первый «блин» оказался «комом» и Министерство обороны Великобритании признало его саму идею микросхемы бесперспективной, указав изобретателю на дверь.
В итоге британцы полностью прозевали переход к электронным машинам третьего поколения, активно начавшийся в середине 1960-х, отстав даже от Советов.
Однако, согласитесь: это — слабое утешение.
* * *
Почему так случилось?
Ведь, до войны мы шли ноздря в ноздрю со всем научным миром, занимавшимся изучением полупроводников.
Мало того, СССР подошел к созданию транзистора ближе всех, наши учёные буквально держали в руках его прототипы, причем на целых шесть лет раньше пиндосов.
Давайте разберём по полочкам…
Во-первых, виновата была советская параноидальная привычка засекречивать всё на свете. Имеющее хоть какое-то отношение к «оборонке», отчего несколько коллективов учёных работали параллельно — не имея понятия о достижениях и неудачах коллег.
Например, с работ «ОКБ 498» 50-х годов над первыми советскими полупроводниковыми диодами серии «ДГ-В1-8», гриф секретности был снят аж…
В 2019 году!
Во-вторых, советские открытия делались по большей части случайно. Тот же Лошкарёв разрабатывал купросные диоды для РЛС, пытаясь скопировать трофейные фирмы «Phillips» и, не осознал значение им сделанного.
В-третьих, мешала идеология.
Чтоб понять «как оно работает», требуется прибегнуть к квантовой механике и даже теории относительности… А она в тогдашнем СССР, мягко сказать — «не приветствовались», наравне с генетикой и прочими буржуазными лже-науками.
Американцы же работали единой компактной группой, со второй половины тридцатых годов целенаправленно ища замену вакуумному триоду.
Директор разработок Марвин Келли (специалист в области квантовой механики, кстати), собрал в фирме «Bell Telephone Laboratories» группу профессионалов высочайшего класса из Массачусетса, Принстона и Стэнфорда. Группу возглавил Джозеф Беккер, который в свою очередь привлек высококлассного теоретика У. Шокли и блестящего экспериментатора У. Браттейна.
Этой группе были предоставлены услуги всего штата компании — более двух тысяч дипломированных ученых и инженеров и выделены практически неограниченные ресурсы — сотни миллионов долларов ежегодно. Они работали по первой в истории и единственной в мире целенаправленной долговременной программе и, тем не менее…
Совершили открытие транзистора чисто случайно!
Уильям Шокли, как человек — был своеобразным аналогом нашего Лаврентия Берии и навряд ли понравился при близком знакомстве среднестатистическому представителю нашего «добра нации». Он имел отвратительный характер, был безумно требовательным, скандальным, грубым с подчиненными…
Короче, типичный рузвельтовский сатрап!
И при этом, как вишенку на торте — имел воистину маниакальную амбициозность.
Будучи в отличии от Лаврентия Павловича хреновым менеджером, он при этом как имел высочайший профессионализм, широту кругозора и невероятную работоспособность как физик-экспериментатор. Ради достижения успеха У. Шокли сам был готов работать круглые сутки и других принуждал к этому.
И тем не менее, как рыбой об лёд!
Год за годом проходит, а обещанного спонсорам проекта твердотельного усилителя как не было — так и нет.
К войне нашли лишь одно удачное решение, если из будущего смотреть, конечно: список полупроводников в «Bell Telephone Laboratories» — решили ограничить германием и кремнием…
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
