Медовый рок

— Что?! — взревел Джем и соскочил с кровати, милостиво оставив мне одеяло. Хотя оно бы ему не особо пригодилось. Он почти сразу взялся натягивать штаны, параллельно вопрошая у Итана: — За доктором послали?

— Да. Джимми уже умчался.

— Как такое могло произойти? Что остальные кони?

Управляющий виновато отвел глаза, заметил в кровати меня, пошел красными пятнами и снова был вынужден посмотреть на босса.

— Им тоже досталось, но меньше. Кто-то подмешал какую-то дрянь в общую поилку.

— Сука! — негодующе выдохнул Джем и вышел из комнаты вслед за Итаном, ненадолго замерев в дверях и обернувшись ко мне: — Как только оденешься, приходи в конюшню.

Игривые слова: "А завтрак?" — застряли в горле. У ковбоя серьезная беда, а я тут со своими глупыми шутками. Если правильно помню, Серебреная Пуля — его любимый конь, серый в яблоках трехлетка. Интересно, чьи это происки? Может, конкурентов?

Когда я с горем по полам добрался до конюшен, расположение которых помнил крайне смутно, Джем наседал на какого-то прыщавого парня на голову выше его самого. Парень-оглобля с узловатыми суставами и длинными, тощими ногами трясся как осиновый лист и вяло оправдывался, поминутно запинаясь.

— Кто здесь вчера был, говори?

— Да не было никого. Я бы заметил! — пятясь от хозяина ранчо, бормотал перепуганный парнишка. Только подойдя ближе, я увидел, что он моложе, чем выглядит издалека. Просто этот его почти двухметровый рост смущает, а так сразу становилось понятно, что во всем его виде сквозит подростковая угловатость. Когда окончательно повзрослеет, будет тем еще лбом.

— А кто из своих был? — спросил я, не дав Джему окончательно запугать мальчишку. А то с испугу, тот не только вчерашние события забудет, но и собственное имя не с первого раза назовет. Уточнил, когда они оба, почти одновременно посмотрели на меня: — Из тех, кто тут обычно не ходит?

— Ну... — замялся парнишка, — никого вроде... Только Сара приходила. Мы поболтали. Я давненько её не видел.

— Сара? — Джем неожиданно ухватился за это имя.

— Ну, да.

— А если без ну? — снова вмешался я, — Что она тут вообще делала?

— Да, просто мимо шла. Я же говорю. Постояли у входа в конюшню, поболтали.

— Это там, где общая поилка? — уточнил Джем.

— Ага. Потом Брас Пулю привел. Ну я за узды и повел малыша в стойло, а он с Сарой на входе немного задержался, потом за мной в конюшню пошел. Мы малыша расседлали, почистили, насыпали овса и все.

— А как Сара уходила никто из вас, значит, не видел? — спросил и переглянулся с Джемом. Понятие не имею, что это за баба. Но то, как Джем отреагировал на её имя, мне не понравилось.

— А чего на неё смотреть? Она же тут все знает, не заблудиться... — пробормотал парнишка, так ничего и не поняв.

К нам из конюшни вышел седоволосый мужчина лет шестидесяти на вид, вытирая руки какой-то замызганной тряпкой.

— Жить будет, — пробурчал он в ответ на встревоженный взгляд Джема. — Но восстанавливаться ему долго придется.

— Восстановится. Молодой еще, резвый.

— Вот и я говорю, — важно покивал ветеринар. Джем отошел вместе с ним в сторону, что-то выспрашивая. Наверное, интересовался, что там с остальными лошадьми.

Не зная, чем себя занять, сунулся в конюшню, но увидев валяющегося на боку коня с мученическим выражением на морде, пришел к выводу, что не хочу это видеть. Ушел в дом. Аппетит мне все случившееся нисколько не испортило, вот только хозяйничать на чужой кухне было как-то не по себе, но пришлось. Голод, как говориться, не тетка. Джем появился в дверях минут через сорок, когда я уже допивал своей любимый кофе. Ему я, правда, тоже сварил, только тот уже должен был остыть. Но ковбоя это волновало мало. Он осушил свою кружку почти залпом, похоже, так и не почувствовав вкуса. Я стоял у окна, он сгорбившись сидел на стуле и смотрел в стол. Решил, что надо что-то сказать:

— Ну, ты как?

— Хреново, — емко охарактеризовал свое состояние Джем и поднял на меня глаза. Спрашивать не пришлось, он решил рассказать сам: — Сара какое-то время вилась вокруг меня, словно здесь ей было медом намазано.

— Почему словно? — с улыбкой уточнил у него. Он сначала растерялся, потом неожиданно ухмыльнулся и немного расслабился. Незаметно от него перевел дух, похоже, мне удалось хотя бы немного поднять ему настроение.

— Она вбила себе в голову, что раз выглядит и ведет себя, как парень, то мне этого вполне достаточно. Что я только и мечтаю завести себе нормальную девчонку, просто подходящую никак не найду, вот и ухлестываю за парнями.

— Фью-ть! — непроизвольно присвистнул. — А ты объяснял ей, что вообще-то гей и это не лечится?

— Еще бы! Но у неё была своя точка зрения на этот счет. В целом, она не плохая, вот я и не мог послать её в грубой форме. Да и папашу её было жалко. Он еще с моим дедом дружил.

— И что это за точка зрения такая?

— Она думает, что каждый нормальный голубой тяготиться своей ненормальностью и ищет себе такую девушку, как она. Толька не каждая соглашается быть с таким, как он.

— То есть тебя она вроде как осчастливила тем, что глаз на тебя положила.

— Именно!

— Дура.

— И не говори. Но если это она... — выдохнул он и затих. Да уж, что делать с ревнивой бабой, которой, похоже, донесли, что у Джема парень появился и с ним у него все серьезно, вот она и взбеленилась.

Никогда не любил лошадей. Я вообще братьев наших меньших предпочитаю любить на расстоянии, но тут даже проникся как-то. Оставил недопитый кофе на подоконнике (все равно остыл и невкусный) и подошел к Джему со спины. Склонился, обнял за плечи. Он сразу же прижался к моей руке щекой и тихо вздохнул.

— Нужно разобраться с этим сейчас, иначе неизвестно, что еще она может натворить.

— Поедешь к ней?

— Угу. Она так и живет с отцом. Не представляю, как посмотрю в глаза Джо и скажу, что его дочь моих лошадей отравила.

— Но шерифа, я так понимаю, извещать ты не собираешься?

Он резко отстранился и обернулся ко мне.

— Разумеется. Сам разберусь.

Пожал плечами и перестал его обнимать.

— Как знаешь.

— И ты поедешь со мной.

— Эй-эй! — поднял руки вверх, — Полегче, чувак. Я-то тут каким боком.

— Ты мне нужен, — вставая, отрезал ковбой таким тоном, что спорить расхотелось. Вот, скотство! Собирался отдохнуть и поблаженствовать перед очередной серией концертов и записью нового альбома, и тут припахали. И, спрашивается, ради чего я все это терплю? Знал бы ответ, наверное, не тащился бы за ковбоем к машине, как щенок на привязи.

Ехать оказалось не так далеко, как я думал. При таком-то соседстве, наверное, Джем с Сарой были друзьями детства или что-то вроде того. То есть девушку вполне можно понять, тем более, если она внешне больше похожа на парня, чем на девчонку, если верить Джему. За такой поклонники в очередь не выстраиваются. Но вот думать, что Джем стыдиться своей ориентации и мечтает о жизни натурала, очень глупо. Он — не я. Про себя могу сказать, что да, шугаюсь, пусть и не стыжусь, конечно. Но о каминауте не помышляю. И если ковбой только заговорит об этом, пошлю далеко и надолго. Но сам Джем никогда не скрывал, что голубее всех голубых, и явно не собирается делать это в будущем.

Дом, к которому подвез меня Джем, был большим, старым, но добротным.

— У родителей Джо была большая семья. Старики думали, что дети будут жить все вместе, как они когда-то жили со своими братьями и сестрами, — Джем заговорил впервые за всю дорогу, — Но их дети разбежались кто куда. Только Джо в этой махине и остался. Теперь вот еще Сара с ним живет. После того, как университет закончила, вернулась в родные пенаты.

— Ради тебя, небось, — в шутку бросил я.

По гримасе, скорченной Джемом, понял, что в каждой шутке есть доля шутки. А тут явно не до смеха. Дело попахивает нездоровой одержимостью. Не даром я об этом подумал. Отца девушки дома не оказалось, а вот её мы в буквальном смысле слова вытащили из петли. Она стояла на табуретке в гостиной, когда хлопнула дверь, она потеряла равновесие, оттолкнулась от своей подставки и задрыгала ногами, болтаясь в петле. Не знаю, может быть, она и не решилась на то, что собиралась сделать, но дернулась от хлопка двери и задохнулась бы, если бы мы с Джемом не подхватили её. Пока он держал Сару за ноги, я забрался на тот же табурет и срезал веревку, принесенным из кухни ножом. Ковбой все это время не переставал разговаривать с девушкой, ревущей, как белуга. От слез и истерики её лицо выглядело просто безобразным. Судя по всему, она и так-то красотой никогда не плистала. А тут совсем растеряла товарный вид.

Я оставил их одних. Предупредил Джема, что собираюсь вызвать скорую и с мобильником вышел на крыльцо. Так и просидел на ступеньках до приезда врачей. Сразу после них на стареньком пикапе примчался дородный мужик с выцветшими глазами и одутловатым лицом. Это был Джо. Он промчался мимо меня со стремительностью урагана. Хлопнул дверью так, что стекла задребезжали. И скоро ко мне, наконец, вышел Джем. Сел рядом. Обнял за плечи, словно это из-за меня баба в петлю полезла и я в его поддержке нуждаюсь, а не он в моей. В другой раз, я бы сбросил его руку. Слишком много рядом посторонних. Но тут был совсем другой случай.

— Все бабы дуры, — выдохнул я искренне и зло.

— Угу, — глухо отозвался мой ковбой, уткнувшись лицом куда-то за ухо.

— Теперь-то мы можем уезжать?

— Да.

— Тогда чего сидим? Кого ждем?

— Меня. Сейчас только за руль и...

— Я поведу, — сказал, как отрезал, поднялся на ноги и его за собой утянул. — Прощаться не будем, — добавил, когда Джем уже забрался на пассажирское место, — и так уже сделали, что могли.

— Согласен, — чуть помедлив, выдохнул он, надвинул свою шляпу на глаза, скрестил руки на груди и затих.

Отъехав от ранчо Джо, растолкал Джема, так как банально не запомнил, куда ехать. Он всю дорогу беззлобно меня подкалывал по поводу пространственного кретинизма.

— Вот поэтому, и пошел в певцы, а не в ковбои! — отбрехивался, не забывая крутить баранку и на дорогу смотреть.

Вернувшись, отправил Джема инспектировать свое хозяйство. Он там чуть ли не каждую лошадку с той злополучной конюшни был готов с ложечки кормить. Мне же в его отсутствие делать было совершенно нечего. И тогда я взял гитару и сбежал из дома куда глаза глядят. Далеко не ушел. Залег в леске, начинающемся сразу за лугом позади дома ковбоя. Сначала просто бренчал все подряд, потом на ум стали приходить слова, хорошо, что додумался захватить с собой блокнот и ручку.

Джем нашел меня только под вечер. Причем ковбой был зол, как не знаю кто, смотрел на меня из-под своей шляпы сурово и раздраженно. Я к тому времени успел задремать, так разморило после плодотворного творческого процесса. Что, обнаружил его только когда он пнул мою ногу носком сапога.

— И?

— Чего? — вышло хрипло, так как на самом деле спал.

— Я перепугался, что ты потерялся. На телефон не отвечаешь, в доме тебя нет, ушел и никому ничего не сказал. И?

— Что и? Ну, ушел. Но я ведь не... ладно-ладно, — сдался под его тяжелым взглядом. — В следующий раз буду брать с собой трубку.

— То-то же, — веско бросил Джем и опустился ко мне на траву.

Нам, конечно, хватило мозгов не заниматься сексом прямо тут, на лоне, так сказать, первобытной природы, но в дом мы входили уже на ощупь, не переставая жадно целоваться. Гитару свою я так и забыл на крыльце, хорошо, что ночью дождя не было, хотя от росы ей все же досталось. А утром нам с Джемом снова не удалось поваляться в свое удовольствие долго и вдумчиво. Ковбой унесся проверять, как там его лошадки, оставив меня досыпать одного. Но, как не странно, несмотря на все это я не чувствовал себя здесь лишним. Мне было хорошо, почти уютно. Но три недели я, определенно, не выдержу. Сбегу в следующие же выходные. Только почему-то уверен, потом снова вернусь. От такого, как Джем, не убежишь. Наверное, в этом все дело. В его любви мало слов, ковбой молчалив, и предпочтет не сказать, а сделать. Но я и сам не барышня с бензоколонки. Если надо, все за него скажу в своих песнях. Так что какими бы странными не казались наши отношения, как же здорово, что они у нас есть.