— Я не стану таким?
— Откуда же я знаю? Одни демоны ведают, что с тобой может случиться еще, если опять дашь закусать себя какому-нибудь мертвецу.
Я вздохнул и поглядел ему в глаза.
— Не трясись. Со мной еще никто не пропадал. Никто. Понял?
Я поднял бутыль, посмотрел через нее на факел.
Небольшая, и наполовину уже пуста. А пополнить запас здесь... Я вздохнул.
— Что это? — спросил Говорун. — Живая вода?
Я кивнул.
— Алхимическое вино.
Жалко его на такие глупости переводить, а что поделать?
Еще раз взглянув на рану, я сжалился. Дал Молчуну сначала выпить несколько глотков. Он закашлялся и скривился.
— И вправду как жидкий огонь...
— Это что, — сказал я. — А вот сейчас действительно будет жечь.
7
Молчун рычал, стиснув зубы, пока я поливал его рану.
Оставив Говоруна перевязывать, я выдернул из живота мертвеца меч Молчуна, и пришпилил к земле уползавшую руку. Она почти доползла до ног орка, торчавших из могилы.
Но у этой руки не хватало пальцев. А где та, которая с пятью? Где она закапывалась...
В том месте теперь ничего не было. Я нашел ее в соседней раскопанной могиле. Из рыхлой земли торчал уже самый обрубок локтя... Ваглово семя! Надо шевелиться, пока оно все не разбежалось и не закопалось.
Подцепив руку кинжалом и выкинув ее обратно к мертвецу, я стал таскать хворост.
Костер запалили прямо у тела. Когда сырой дымок перешел в огонь, мертвец задергался с новыми силами и бился до тех пор, пока огонь не охватил его целиком.
Потом раскидывал горящие сучья вокруг, — всюду, куда могли упасть обрубки, пока этот идиот кромсал мертвеца.
Мана давно вытекла из меня. Проверить созерцая я не мог. А использовать кристалл — последний! — только на то, чтобы убедиться в том, что все идет так, как и должно?.. Нет уж, благодарю.
И без того дурацкая работенка — собирать еще двигающиеся куски мертвеца. Стыдноватая. Хороший мастер до такого не доводит.
Вот орк — молодчина. Не изрубили до того, как вырвали гохла, и теперь смирно лежит в могиле. И руки лежат, и ноги, и голова, все в одном месте, и даже не закапывается.
Отирая руки от сажи, я стоял на краю могилы и глядел на орка — здоровенный. Гохл, которого я из него выдрал, был огромным, и, кажется, ясно, почему. Было, на чем набирать соки. Орк тот еще великан. Даже для орков редкий экземпляр.
От первого мертвеца, обложенного дымящимися головешками, сладко тянуло жареным мясом.
Я оглянулся на солдат.
— Эй, закончил?
Говорун подошел ко мне.
— С ним точно все будет в порядке? — тихо спросил он, дернув головой на Молчуна.
— Я же сказал: со мной никто не пропадал. Чего ты трясешься?
Я внимательно оглядел его. Молчун отвел глаза. Я кивнул на могилу.
— Берись.
Поднатужившись, мы выволокли орка из ямы.
— Тоже в костер? — пропыхтел Говорун, вцепившись в руку орка.
Она была толще, чем у Говоруна бедро.
— Брось пока здесь.
Сначала мне хотелось получше рассмотреть тело.
Темная и гладкая кожа. Кажется, и не изменилась после того, как я его обжег. Белки глаз белые, как у живого. Белоснежные клыки блестят.
— Должно быть, после последних боев, — сказал Говорун. — Раньше-то своего прикопали бы...
Перевернув орка на бок, я заметил еще одну рану, на лопатке. В прореху дублета набилась тина.
Впрочем, не раны меня интересовали. А вот какой-нибудь браслет, съехавший с запястья под рукав, к самому локтю? Или что-нибудь, висевшее на шее...
Карманы...
Я присел, старательно его обыскивая. Была у меня надежда, что это мог быть не простой орк, а, скажем, телохранитель шамана. Что не шаман — сразу ясно, у шаманов вся кожа вытатуирована. А вот его телохранитель или помощник... Особенно если отступали с боем, да по болоту...
Увы, если при жизни на нем и было что-то магическое, то после смерти все амулеты с него сняли. Даже разряженные. И в карманах пусто. Лишь крошечная чугунная фигурка Наамы, сделанная на орочий манер — с четырьмя огромными, как вымя дойной коровы, сиськами.
Жаль...
Ладно. Знаю я местечко, где шаманских трупов должно быть штуки четыре точно. И не каких-то там погонщиков демонов — а настоящих рох-шаманов.
Я плюнул на орка и вернулся к кругу из факелов, где сидел Молчун.
Говорун сидел рядом, подпирая его плечом. Оба арбалета взведены, на ложах обломки стрел, с обмотанными паклей концами.
Я огляделся. Туман, вроде, редел. Хороший знак.
Впрочем, туман может и нахлынуть сам собой, и редеть сам по себе... Это все болота, Баан их прибери.
Не вставая с земли, солдаты подняли головы, хмуро глядя на меня. Молчун и сидел-то с трудом.
Маг Белого ордена потребовал бы за подобное не меньше десяти золотых. За меньшее благородный не оторвет от лавки свою задницу.
А может, и пару дюжин. Дело, может, и не самое сложное — но тащиться в такую глушь...
Только для переселенцев это неподъемная сумма.
— Ну, что? Который из этих двоих был ваш демон, быстрый как ветер?
— Так ты думаешь, демон... — Говорун нахмурился, соображая. Моргнул. — Это — все?..
— А чернокнижник? — простонал Молчун. — Если он вернется?
Я поморщился.
Есть, конечно, шанс, что хорошо сохранившихся мертвецов поднял кто-то намеренно — посеяв на трупы гохлов.
Но куда чаще гохлы сами находят, куда можно подселиться. В болоте могли плавать мелкие обрубки, на которые гохлы сидели давным-давно. И вот с такого древнего обрубка какой-то гохл и осел на свежем трупе. Подрос, окреп... А уж когда один мертвец поднялся, других он сам вынюхает. И до живых дойдет. Никакой помощи ему не надо.
— Лучше переживай о том, что ночью к вам в гости могут явиться еще вот такие же, — я дернул головой на дымящийся труп. — И никакие чернокнижники им для этого не нужны. Если орк и этот увязли в болоте и лежали там, а потом встали, там могут найтись еще такие же.
— Сами встанут? — разлепил губы Молчун.
— Сами даже блохи не заводятся. Какой-то вставший, может, бродит по болотам. Нашел там этого орка, и закусал. Орк, наверно, воскресил этого, — я кивнул на дымящегося. — За один присест не сожрал, а к следующей ночи тот сам уже поднялся.
— А если он, — Говорун кивнул на разрытые могилы, между которыми лежал орк, — нашел там, в болоте, еще кого-то? И тоже — закусал?..
— Или тот, который закусал орка, сам придет сюда? — прошипел Молчун сквозь зубы.
— Утром придете сюда опять. Разложите вокруг изб и по краю болота потроха и куски мяса. Подвесьте так, чтобы звери и птицы не могли достать, только мертвец руками. Пару ночей проверяйте. Если все мясо будет на месте, можете возвращаться.
— А если нет?
— Если нет, вам придется раскошелиться еще раз.
Солдаты переглянулись.
Наконец в руке у Молчуна появился золотой, соединился с еще одним в руке у Говоруна. Он протянул мне.
Я не спешил брать.
8
Говорун набычился.
— Два золотых, как договаривались.
— Мы договаривались, что вы будете делать, как я скажу. Кто полез из круга?
— Мы же не знали, что...
— Шесть серебряных сверху, — прошипел Молчун.
Не отводя взгляда от черных глаз Говоруна, я покачал головой. Нет, ребята. Шесть серебряных за необожженного мертвеца-орка — это себя не уважать.
Я достал из кармана два использованных кристалла.
— Мне эти штуки обходятся почти по ползолотого каждый. Из-за вас, герои, что вам не сиделось в круге, я потратил сразу два.
Кристаллы, конечно, можно не новые покупать, а перезарядить старые. Тогда выйдет серебряных по четыре за штуку. Только где их тут перезарядишь? И алхимическое вино, опять же. Я его для себя берег. И еще — я очень не люблю дурной лишней работы...
— Не считая такой мелочи, что вы не просто из круга вылезли — вы лишили меня помощников, когда они мне были нужны. И я рассчитывал, что они у меня есть! И сделают то, что было нужно! И ровно тогда, когда я скажу!
Сторговались мы на трех золотых. Последний я получил серебром: двадцать четыре монеты, некоторые по краям обкусанные.
В кошеле приятно потяжелело, и сил будто прибавилось. Захотелось даже сделать какую-нибудь великодушную глупость.
— Теперь я дам вам бесплатный совет, орлы. Если ночью пойдете проверять замолкших собак, сначала натягивайте повязки с толченым чесноком, и держите под рукой хороший факел и кремни... А сейчас ты, — я взглянул Говоруна в грудь. — Вот теперь доставай свой проклятый меч и иди четвертуй орка. Голову тоже. И прикопай сразу поглубже...
Говорун нес оба арбалета, я сумку и факел, Молчун с трудом тащил себя.
Тропинка, сбегавшая с холма, разделилась.
От кустов отлепилась тень, за ней еще одна, крупнее.
— Наконец-то! — воскликнул Эйк.
Мой слуга тревожно оглядел нас. Для четырнадцати лет он кажется мелковат, зато жилистый и шустрый. За собой он тащил в поводу нашего осла. Три солдатские лошади ждали под деревьями.
Молчун едва волок ноги. Говоруну пришлось подсаживать его в седло.
Эйк тревожно шепнул мне:
— Кристаллы еще остались?
Я кивнул.
— А демона убили?
— Какой демон? Вставший мертвец.
— А чернокнижник, что раскапывал могилы?
— Не уверен, что это был чернокнижник. Скорее, сам мертвец и раскапывал.
Эйк и так-то был напряжен, а тут уж совсем разволновался.
— А они заплатили два золотых, как договаривались?
— Они дали три.
Эйк уважительно задрал бровь. Прямо горд весь стал за меня.
Потом оглянулся на солдат. Дернул подбородком на Молчуна.
— Это он так орал? Сколько там было мертвецов?
— Два.
— Вы уверены, мастер, что только два, и вы положили там всех? Пока я вас тут ждал... — Еще понизив голос, он украдкой оглянулся. — Лошади всхрапывали...
Ах, так вот с чего его волновали мои кристаллы!
Обычно ему любая магическая штука против шерсти. И чем магии меньше, тем лучше. А тут... Опять ему везде демоны мерещатся?
— Всхрапывали они оттого, что от тебя крысиной кровью разит?
Эйк насупился.
— А тени за кустами, мастер, мне тоже от крысиной крови примерещились?
— Тени?
Я внимательно поглядел на него. Эйк может бояться демонов до одури, но привирать мне никогда не будет. За то и держим.
— Волки?
— В темноте не разберешь, мастер. Но, кажется, тень была повыше волчьей...
— Вы идете? — позвал Говорун.
Молчун сидел на лошади кульком, закрыв глаза и уронив голову на грудь. Рана на плече и огненная вода внутри сделали свое дело. Лошадь под ним потихоньку брела вниз по тропе, обратно к Лиходеевке.
— Нет, — сказал я. — Мы пойдем дальше.
— Как знаете.
Говорун запрыгнул на коня и взял в повод клячу, на которой сюда ехал я. Но медлил. Прищурился, разглядывая нас. Потом кивнул сам себе и буркнул:
— Если не сворачивать, версты через четыре будет хуторок с трактиром. "Мамаша штурмовика".
Он развернул коня и потянул за собой клячу.
Под затихающий шаг лошадей я навьючивал на нашего Пенька сумку и арбалет. То ли почуяв кровящую рану Молчуна, то ли еще не выветрившуюся вонь мертвецов, упрямая скотина опять взялась за свое. Он уже развернулся, чтобы удобнее лягнуть меня, — но, как всегда, не успел. Вместо этого я съездил ему кулаком в шею.
— Еще?
Пенек покосился на меня злым глазом, дернул ухом, но унялся. На время, конечно. Это неисправимо.
— Может, нам лучше было с солдатами? — вздохнул Эйк, тоскливо оглядываясь по сторонам.
Ярко светила луна. Тропа впереди нас была еще уже, чем та, что вела к разоренному хутору, выкупленному солдатами. Кусты лезли на дорогу, сверху клонились ветви.
— Еще догоним... — предложил Эйк.
— Нет.
— Почему?
Я подтолкнул его вперед по тропе и двинулся следом, ведя Пенька в поводу так, чтобы шел позади нас. Его большой круп перекрывал тропу.
— На это есть целых две причины, Эйк.
— Да ну? — Эйк все крутил головой, принюхиваясь, будто собирался унюхать мертвеца раньше, чем он нас.
— Во-первых, Эйк, я не хочу иметь дела с белыми братьями.
Я подтолкнул Эйка вперед, чтобы он не пытался идти в ряд со мной.
— Подснежники? — отозвался Эйк. — Вы же говорили, мастер, сейчас их здесь нет, и еще долго не будет?
— Мы с ними тут пока не сталкивались, — поправил я. — Но судьбу искушать не стоит. Там королевский тракт, видел, сколько солдат было в трактире? И тут посреди ночи являются: один с непонятной раной, и все трое воняют черт знает чем... — Полусгнившей эссенцией от меня должно разить до сих пор, это я сам уже свыкся и не замечаю. — Ты бы на их месте не решил выяснить, что к чему?
Мне не хотелось говорить Эйку, что в сумке, которая поскрипывала на Пеньке, был флакон с жидким серебром, в котором теперь не только жидкое серебро.
Гохл действительно был здоровенный. Когда я, осадив его в жидком серебре, завинчивал футляр, горлышко светилось жемчужным блеском. Не для простых глаз, конечно, для созерцания...
Флакон, как и прочие футляры для магических вещей, из свинца. Когда закрыт, останки гохла в жидком серебре не увидит даже лучший маг ордена. Но если будет обыск? Свинцовый флакон, тяжелый, будто полон золота, обязательно заинтересует. А уж когда его откроют... И маг кинет взгляд...
Футлярчик с заряженным кристаллом тоже не подарок. Пальцы обрубят и за него, если найдут. Но он хоть крошечный и легкий. Хоть прячь, хоть незаметно выбрасывай. А вот флакон с жидким серебром в рукав или в карман не спрячешь — до земли отвиснет.
Впрочем, про остатки гохла Эйку лучше не знать. Он и так предпочитает лишний раз не трогать Туфельку, в которой хранятся мои главные рабочие вещички. А если еще узнает, что я по доброй воле везу с собой останки твари, которая заставляет мертвецов подниматься и охотиться...
Я поправил сумки, навьюченные по бокам Пенька, арбалет.
— А во-вторых? — спросил Эйк.
— Во-вторых...
Я подтолкнул его, чтобы шел вперед. В воздухе тянуло сыростью, и впереди за деревьями был просвет.
Ветер совсем затих, только поскрипывали сумки и мерно постукивал копытами Пенек. Я уловил какой-то шум.
— Журчит, — сказал Эйк. — И пахнет водой.
Я кивнул. Тропинка ныряла вниз. Она шла через овраг, на дне которого бежал ручей. Луна играла на каменных перекатах.
— Вон там можно пройти по камням, — махнул Эйк.
— Подожди, надо смыть остатки эссенции.
Справа от тропы была согнутая над ручьем старая ива, сразу за ней каменистая прогалина. Лучше и не придумаешь.
— Привяжи Пенька.
— Зачем? — насупился Эйк. — Вы быстренько смоете эту вонь и мы идем ужинать в трактир — или вы собрались поселиться тут жить, мастер? Сам по себе Пенек и лишнего шага не...
— Эйк! Из-за этих двух остолопов я надышался отравой с мертвецов так, что голова трещит...
Я споткнулся на окатых камнях и схватился за его плечо. Я стоял так, пока он привязывал осла. Потом подтолкнул его к прогалине и пошел следом, опираться на его плечо.
— Не спеши...
Я пригнулся к ручью, опустил одну руку в воду. Вторую не снимал с плеча Эйка.
