Не доверяйте Гримсби тайны!

— Идём со мной, надо серьёзно поговорить, — подтвердил мою догадку папа.

Про машину, наверное, узнал. Что за невезуха?

— Прямо сейчас?

— Да, сын.

— А давай завтра?

— Ты ведёшь себя неподобающе.

О, узнаю манеры бабушки Джильберии, даром что она не его мать.

Он больше похож на Марлену, чем на остальных своих детей. Темноволосый, но уже с сединой на висках, склонный к полноте и из-за этого воздерживающийся от множества блюд. Чёрный фрак его стройнит и одновременно нагоняет на меня ужас. Ну не люблю чёрный!

Скрепя сердце пришлось оставить Хлою и пройти к месту казни.

Папа добрый, папа простит...

— Тебе предстоит кое с кем познакомиться, — сказал он, когда мы поднялись на второй этаж.

— Там внизу полно незнакомого народу...

— Оставь свои колкости при себе. Очень тебя прошу, прояви благоразумие. От этого зависит твоё будущее.

И вид у него какой-то уставший. Даже нервный, хотя пытается не показывать.

Перед входом в свой кабинет он жестом велел мне остановиться и зачем-то подёргал мой воротник, как будто от этого я буду выглядеть красивее или серьёзнее. Никогда прежде не замечал за ним такой заботы. Как-то это всё глупо, по-женски сентиментально...

Взрослые хуже, чем дети.

ГЛАВА 3

МНЕ УГРОЖАЮТ, И ЭТО НЕ СМЕШНО

Наглость одного из папиных друзей сразила меня наповал: он сидел в его кресле. В неприкосновенном кресле Отто Вандергота!

Незнакомец пребывал в том периоде жизни, когда исчезает юношеская лёгкость и появляется солидная зрелость, что в моих глазах его совершенно не оправдывало. Так как хозяин кабинета гораздо старше, нахалу следовало проявить банальное уважение.

В ответ на моё приветствие он только постучал отполированными ногтями по деревянному подлокотнику.

Его товарищ, до нашего присутствия разглядывавший на стене карту Островного королевства, наоборот, повёл себя более вежливо.

— Здравствуй, Гримсби. Твой отец нам много о тебе рассказывал, — он заискивающе улыбнулся, однако не подошёл ко мне для рукопожатия.

Я же соблюдал приличия — первым должен был протянуть руку старший либо по возрасту, либо по статусу, и что-то мне подсказывало, что положение незнакомцев было более чем привилегированным. Иначе стал бы папа так волноваться?

— Сын, это господа Вульпиус и Ирлис, — решил сориентировать меня родитель.

Здорово, только он не сказал, кто из них кто. Вульпиус, например, это нахальный блондин в его кресле или шатен, любитель географии? Да и вообще, мне назвали имена или фамилии? Спроси я это вслух, и мне несдобровать.

— Разговор будет долгим, присядь, — рассеяно произнёс папа.

Я чинно расселся на диване. Такой пай-мальчик, на спинку не откидываюсь и ногу на ногу не кладу, хотя очень хочется.

— А может, и не долгим. Мы не собираемся надоедать молодому человеку, — шатен старался выглядеть дружелюбно. — Полагаю, он вполне разумен, чтобы сразу понять наши требования и воздержаться от лишних вопросов.

Папа коротко кашлянул.

— Сын, ты поступил в Академию точных наук на факультет новейших технологий и тебе предстоит...

"...учиться работать с серьёзными людьми", — у меня чуть челюсть не свело от догадки.

— ...учиться работать с серьёзными людьми.

Да-да-да. Папа, ты говорил, то есть писал мне, то же самое.

— Ведь в ближайшие годы ты должен стать моей правой рукой и впоследствии заменить меня...

Да что это с ним такое? Он человек прямолинейный, не привыкший мяться и мямлить. А тут еле-еле слова подбирает, не знает, куда руки деть, и взгляд у него блуждает от моего лица до ботинок. Так раздражает, что аж нос чешется.

— И некоторые дисциплины будут довольно нестандартными...

Шатен пришёл ему на выручку.

— Мистер Вандергот, вы так и говорите. Будет проводиться обучение новейшим технологиям с использованием магических ресурсов.

Каких-каких ресурсов?

Я прогнал в уме его последние слова.

— Вы не шутите?

— Никаких шуток, — осклабился шатен.

— Ясненько. Так вы меня учить будете?

— В каком-то смысле да, — резко отозвался блондин.

Он приподнял квадратный стакан и с кислой миной посмотрел на подтаявшие в виски кубики льда.

— Вот видите, мистер Вандергот, вы зря волновались, — сладко завёл шатен. — Ваш сын абсолютно адекватно воспринял ситуацию. Просто прелесть! Он быстро адаптируется в академии и будет учиться без проблем. Как родитель, вы должны быть счастливы, что у вас ребёнок способен широко мыслить и открывать новые горизонты. Ему даже к чистой магии не придётся привыкать, он и так уже с ней знаком.

В этот момент папа крепко вцепился в мои плечи.

— Гримсби, что случилось? Что ты от меня скрываешь?

Что, что... Папы до начала приёма дома не было, и мне вообще говорить об этом с людьми запретили.

Шатен же по-прежнему излучал неуместный позитив.

— Успокойтесь вы. Сегодня он был нашими, если вам угодно, сотрудниками встречен, инициирован и затем благополучно отпущен. К всеобщему счастью, мальчику хватило ума представиться.

— Сотрудниками? Инициирован? — кажется, в папином голосе прорезались нотки гнева.

— Всё верно. Вашего сына обнаружили эльфы на границе Светлолесья, когда его машина потеряла управление из-за сбоя магических волн в Стене.

На всякий случай я выскользнул из потерявших бдительность рук. А то слишком близко они у моей шеи.

— Пап, что ты так разнервничался? Со мной всё в порядке. Только машина...

— Немножко поцарапана, — некстати влез шатен и добавил с нажимом: — Её утром подгонят, повреждения будут заранее устранены.

Вот приколист выискался. "Старт-4" разбит всмятку, а он что-то про царапины выдумывает. Мне новый миникар, что ли, купят? Хотя, скорее всего, наколдуют, если учесть все обстоятельства.

Что ж, пожалуй, можно расслабиться, раз с плеч такая гора свалилась.

— А Стражников, принявших слишком крутые меры по отношению к мальчику, обязательно накажут. Мы с Вульпиусом лично проследим.

— Не надо, — сказал я намного громче, чем позволял этикет.

Ирлис склонил голову набок и слегка поджал губы то ли в притворном сочувствии, то ли в открытом презрении.

— Молодой человек, я нисколько не сомневаюсь в вашем великодушии, однако позвольте нам решать, как поступать с провинившимися. Или вы будете отрицать, что они причинили вам нравственные страдания, которые впоследствии могли пагубно отразиться на нашем сотрудничестве?

И на "вы" перешёл, явно издевается.

— Гримсби, — предостерегающе шикнул папа.

Что Гримсби? Я семнадцать лет Гримсби и что-то в этой жизни понимаю!

— Они виноваты лишь в том, что честно выполняли свою работу, — от негодования я вскочил с дивана. — И они сразу же меня отпустили, когда недоразумение было улажено.

В карих глазах Ирлиса растворились остатки дружелюбия.

— Они хотя бы извинились перед вами?

— Да.

— Врёте, юный Вандергот, врёте.

И с такой радостью это сказал, как будто другого от меня не ожидал. Подловил, так подловил!

— Ничего я не вру, — взбрыкнул я.

— Видели бы люди себя со стороны, — неожиданно подал голос Вульпиус. — Их попытки выдать желаемое за действительное ничего, кроме жалости и отвращения не вызывают. Поколения сменяются, а всё никак не разучатся прятаться за пустой ложью.

— Вас там не было...

— Сын, выйди и успокойся! — папа был уже на измене.

Ага, бегу и спотыкаюсь.

— Вы не должны их наказывать. Они хорошие ребята, и я к ним ни малейшей претензии не имею.

Хмыкнув, Ирлис скрестил руки на груди и обратился к своему товарищу:

— По-моему, надо провести с мальчиком воспитательную беседу.

Воспитатели нашлись!

— Мистер Вандергот, идите вниз, развлекайте гостей, а мы пока объясним вашему сыну что к чему, — произнёс Вульпиус мягко, но при этом настойчиво.

Клацая ногтями, он нетерпеливо побарабанил пальцами по столешнице.

А вот сейчас папа будет выступать. Он терпеть не может, когда кто-то командует вместо него, и тем более он сейчас на взводе... Эй-эй! Куда пошёл?!

Дверь за папой сама собой закрылась. Почувствовав неладное, я кинулся к ней и подёргал резную ручку в виде кисти винограда. Ничего себе... Я заперт в комнате с этими двумя уродами!

Так, в этот раз я не буду истерить и строить из себя девушку в беде. Нечего их смешить.

Медленно, чтобы не выдать зарождающуюся панику, повернулся к ним лицом.

Вульпиус, не сводя с меня строгого взгляда, водил пальцем по краю стакана. Ирлис совершенно не по-джентльменски устроился на краю стола, хотя в его распоряжении был целый диван.

Кто же они такие?

— Тебе надо усвоить несколько уроков, Гримсби, — как бы между прочим сказал Ирлис, легкомысленно покачивая ногой в дорогом ботинке. — Во-первых, мы чувствуем ложь, так что тебе нет нужды позориться, рассказывая нам сказки. Во-вторых, не указывай, что мы должны делать, а чего не должны. Всё как раз наоборот — ты подчиняешься нам. Если будешь помнить об этом, мы с тобой подружимся.

— А если нет? — огрызнулся я.

Он улыбнулся, как благовоспитанная леди, чуть приподняв уголки губ и не показывая зубов.

В лицо ударил невесть откуда взявшийся ветер, глаза сами собой закрылись. Потерявшись в пространстве, я не удержался на ногах.

И гадать нечего, опять меня, бедного, магией пытать вздумали. Только бы не превратили ни во что, а то будет трудно доказывать свою правоту на лягушачьем языке.

Горло сдавил тяжёлый горький запах, аж голова закружилась от вони.

Объяснение не заставило себя долго ждать: меня окружали стенки бутылки из-под виски, которым папа потчевал гостей. Вот же твари! Со мной нельзя так обращаться, я же в школе был одним из самых высоких выпускников! Думают, раз запихнули меня в бутылку, значит, я так просто возьму и приму все их "пожелания".

По сути правильно думают...

Только я встал на ноги, как нелюдь схватил бутылку. Чуть носом из-за него в стенку не впечатался, а мне ещё не хватало второй пары очков лишиться.

— Ирлис, только не заигрывайся, — без должного интереса откликнулся блондин.

— О нет, на сегодня никаких игр, — ухмыльнулся тот. Я ощутил едва уловимую вибрацию. — Я всего лишь показываю нашему неразумному другу порядок вещей. Понимаешь, что я имею в виду, дорогой Гримсби? — он поднял бутылку на уровень своих глаз, и от этого мне невыносимо захотелось спрятаться. — Вы, люди, маленькие и ничтожные создания, которые пропадут без нашей опеки. В частности твой отец и мистер Дерлинг лишаться благосостояния, если в какой-то момент станут подвергать наши решения сомнению. Однако им хватает ума опираться на нашу мудрость, что им безусловно идёт на пользу. Бери с них пример и будешь так же счастлив, ясно? И больше не надо вести себя, как глупый щенок, грызущий руку хозяина.

Ох, и дядя Альфред в это втянут. Хороша семейка, всё от меня скрывали.

— Ты по-прежнему хочешь, чтобы Стражники избежали заслуженного наказания?

— Боюсь, ответ вам не понравится, а врать вы мне запретили! Выпустите меня!

Проклятое стекло, я ж так оглохну от собственных воплей!

— Один урок усвоен, а второй, увы, нет, — резюмировал Ирлис. — А это печально. Ты же не планировал весь вечер просидеть здесь?

Полнейшее безобразие! Это агрессивное давление на подростка, у меня же психика ещё не до конца сформирована. Моё уязвлённое чувство собственного достоинства требует более деликатного обращения!

Чувствую, уязвлено у меня будет всё что можно и нельзя, если "воспитательная беседа" продолжится в том же духе.

— Я не буду вам указывать и давать советы, если вы меня сами об этом не попросите, — пробормотал я и приготовился повторить это погромче, но, похоже, Ирлис на слух не жаловался.

В следующий миг я уже стоял перед ним расколдованный. Не слезая со стола, гадкий нелюдь сорвал с меня очки.

— Они тебе не идут, ты в них как филин, — пояснил он свои действия и достал из нагрудного кармана пиджака другую пару. — Забирай своё добро.

А ведь и правда мои. Те, что остались в лесу возле разбитого миникара. Чистенькие, целенькие, словно и не терял нигде.

— Мы умеем быть добрыми, — бросив эту неоднозначную фразу, Ирлис встал и прошёл мимо меня.

Лорэн знал, что добром это не кончится.

Стена почти два века защищала лес от людей, и с каждым годом её мощь стараниями Высших только крепла. Ограждая от неприятного соседства, она являлась залогом спокойной жизни, о которой раньше фейри, кобольды и прочие Малые народы могли лишь только мечтать. В то время, когда Высшие пошли на столь отчаянный шаг, Лорэн был маленьким ребёнком, но и он понимал, что в жизни эльфов грядут перемены. Очень хорошие перемены, ведь теперь можно выходить за пределы Города когда пожелаешь.

Тогда он впервые увидел животных, искалеченных человеческими ловушками и оружием. Умерших в силках птиц, не дождавшихся помощи Стражников. Пни, обречённые стоять калеками...

Взрослые были правы. Любить людей не за что.

Редко кому из людей удавалось наткнуться на брешь в Стене, и с ними эльфы не церемонились, как прежде. По велению Высших их инициировали без надежды когда-нибудь вернуться домой, тем самым оказывая своеобразную милость, которую те были не способны осознать. Неважно, с какой целью несчастный пришёл на территорию фейри, он расплачивался за грехи сородичей.

Таких было немного, с каждым новым десятилетием всё меньше. Стена стала более крепкой, да и люди уже не стремились попасть в запретные земли. Наука и прогресс занимали их куда больше сказок о чудесах фей и гномьих кладах, а угодий для охоты и рубки дерева у них было и без того в достатке...

Первый человек за столько лет. Сын Отто Вандергота.

Лорэн снова взглянул на своих подчинённых, веря, что те заметят в его глазах невысказанные слова ободрения. Фендал еле заметно кивнул в ответ, Кайл же от волнения словно оцепенел.

Вульпиус недовольно поигрывал кончиком своей длинной косы. Мутное отражение на гладкой поверхности стола, неуклюже повторяло его действия.

— Скажи, кем ты себя возомнил?

Лорэн знал, что тот обращается к нему.

— Я всё сделал правильно, и не понимаю, что вызвало у вас недовольство.

Второй Высший, Ирлис, не стесняясь, хмыкнул.

Король же с мрачным видом встал из-за стола и подошёл ближе к Стражникам. Однако тоже не стал вмешиваться в диалог.

Даже его тяготил нежданный визит Высших.

— Зачем ты отпустил человека? — холодно продолжил допрос Вульпиус.

— Вы бы сами его отпустили.

— Но ты взял эту ответственность на себя.

— Я думал, что вызову гнев Высших, если буду обращаться с мальчиком, не считаясь с его статусом.

Вульпиус в раздражении отпустил истрепавшуюся косу.

— Наглец! Как ты посмел встать на одно место с нами?

Не кричал, но от этого всем Стражникам всё равно было не по себе.

— Лорэн был бы никудышным командиром, если бы не мог самостоятельно принимать решения, — наконец заговорил Король, — к тому же он руководствовался весьма разумными соображениями.

— Но он...