Обманка

— Эйлэнну нельзя свергнуть! В этом абсолютно никакого смысла нет, — нервно хихикнув напоследок, ответил он. — Нынешняя династия проклята своим основателем: Владыка Сиргаэль повелел, чтобы она никогда не покидала трон, на самом деле не желая ничего, кроме свободы — от обязанностей, от долга, от ответственности... неважно, свергнут Его Величество Диллиана или нет — на его место рано или поздно придет другой правитель, связанный с ним кровными узами. И он вряд ли оставит безнаказанными бунтарей.

— И что, это действительно работает? — засомневалась я. А потом вдруг вспомнила "заклинание", которое позволило мне понимать окружающих меня людей безо всякой подготовки. И тонкую металлическую пластину, летящую по воздуху без помощи двигателей...

И еще отчего-то — совсем не к месту — карету без рессор.

Что-то в картине мира не складывалось.

— Тогда почему же этот ваш владыка сам не откажется от власти, если она ему как рыбе зонтик?

— Уж поверь, если б Его Величество мог, он бы удрал сразу, как только осознал, что ему грозит, — хмыкнул мужик. — Но есть пара препятствий: весь режим держится именно на том, что правящую династию нельзя свергнуть, а если кто-нибудь и додумается, как это сделать, то отдача от несбывшегося проклятия разнесет к демоновой матери полгорода.

— И что, еще не нашлось желающих эту половину города разнести в обмен на трон? — усмехнулась в ответ я.

И второй раз за час пронаблюдала картину "суслик шокированный".

— Целую половину города?! Вместе с Дворцом? Кто же после сумеет восстановить все это?

— С ума сойти, какие все гуманные! — истерично захохотала я. — А про людей, живущих в этой половине, ты, конечно, забыл совершенно случайно...

— Люди-то сами спасутся, — отмахнулся мужик. — А кто не спасется — сам виноват. Но вот здания, как правило, приближение чего-то плохого не чуют, за редкими исключениями типа Дворца — но и он уйти с насиженного не сможет.

— Сам виноват? — тихо повторила я. — То есть, если меня убьют из-за того, что у Эртрисс шило в одном месте, а демонов она вызывать не умеет, виновата во всем этом буду я?

— Тебе до этого дела уже не будет, — оптимистично заверил меня мужик.

— Обрадовал, — мрачно буркнула я, отворачиваясь к грязному окну. А потом яростно тряхнула головой, превращая и без того не слишком аккуратную прическу в натуральное воронье гнездо. — Ладно, черт с этим со всем... к кому мне идти, чтобы меня отправили домой? Кроме Эртрисс, само собой.

— Не к кому, — честно ответил мужик, зачем-то проследив направление моего взгляда. — Я не знаю никого из магов-телепортаторов, кто поддерживал бы эту идею с союзом. Все они, включая учащихся старших ступеней, участвовали в боевых действиях, — их можно понять.

— Тогда... — я на мгновение задумалась, отгоняя никчемную робость. Да, никто из местных жителей ничем мне не обязан, но ведь и я им ничего не должна ? — А Диллиан сможет организовать мне обратный билет?

— Его Величество? — мужик со смешком прищурил один глаз. — Как знать. Может, организует обратный билет, а может, путевку на Аррио без оного.

Я бросила на него снизу вверх отвратительно беззащитный взгляд слабого.

Не к кому идти. Не у кого просить помощи.

— Нет, и не жди, — предупреждая так и не произнесенную просьбу, ответил он. — Провожать я тебя не стану, у меня и своих дел по горло, — твердо произнес мужик. — Можешь остаться тут, домик, по правде говоря, ничейный, так что я возражать не буду.

— Спасибо, — тихо отозвалась я, опуская плечи.

Как же хочется домой...

* * *

Когда я проснулась, со стоном разминая затекшие конечности, мужика в избушке уже не было.

За окном мирно разливалось сероватое дневное сияние, еле пробивающееся в комнату через давно не мытое стекло; на столе обнаружилась накрытая какой-то тряпкой миска, куда, по всей видимости, слили остатки утреннего бульона, а вот стрела из стены исчезла, оставив взамен внушительную дырку и крайне удивленного древоточца, у которого вдруг прервался давно выгрызенный ход.

Смысла оставаться здесь до утра я не видела; до Зельтийера, если я правильно прикинула расстояние, как раз до вечера и можно добраться, а там уж всегда найдется, где переночевать.

Сборы много времени не заняли: наскоро опустошив миску и так и не найдя, где ее вымыть, я философски пожала плечами, оставила ее на столе, снова набросив поверх тряпку, поплотнее закуталась в чужую куртку и вышла из избушки, аккуратно закрыв за собой дверь. Ноги все еще немного ныли, требуя вернуться и отлежаться как следует, но их, понятное дело, никто не слушал — не настолько я еще оборзела от одиночества...

На этот раз я все же решила махнуть на все рукой и пойти по дороге — лес все равно закончился, и по ее краям ютились невысокие жиденькие кустики, за которыми простирались луга, постепенно переходящие обратно в чащу. Делать такой безумный крюк ради одной только маскировки не хотелось — все-таки городские условия жизни здорово расслабляют людей...

Неприятности начались практически сразу. Стоило дороге вильнуть в сторону, скрывая избушку за поворотом, как из все тех же жиденький кустиков выскочила непонятно как скрывавшаяся там зверюга — больше всего она походила на безумную помесь кабана с медведем: густая бурая шерсть покрывала ее полностью, оставляя прогалины лишь для черных глаз-бусин и копыт, плавно и естественно переходящих в длинные грязные когти. Отчего-то не обрадовавшись встрече, животное оскалило внушительные клыки, и крадущейся походкой, совершенно не подходящей такой туше, начало подходить к середине дороги.

Я замерла.

И что теперь, дохлой притвориться? Что-то мне не кажется, что этот милый представитель фауны на это купится, а кроме того, весь мой организм этого действия решительно не одобрял: по его мнению, следовало стоять столбом, прикидываясь деревом, что тело и проделало.

Продолжая яростно скалиться, зверюга... пересекла дорогу и скрылась в противоположных кустиках, недружелюбно хрюкнув мне вслед.

Отлично, меня даже сожрать брезгуют!

Минуты через полторы до организма постепенно дошло, что ему вроде как ничего не угрожает, и я осторожно двинулась с места, параноидально оглядываясь по сторонам, а поняв, что ничего не происходит, опрометью бросилась к городским огням. Временами все-таки стоит довериться инстинктам, пусть они и требуют занятий совершенно непривычной деятельностью.

В город я добралась уже затемно, несмотря на забег. Окраинные трущобные районы встретили меня одинаковыми ущербными ухмылками на лицах местных жителей и даже парой-тройкой плотоядных взглядов, но нападать никто, по всей видимости, не собирался — возможно, все и не так страшно, как расписал тот так и не представившийся мужик. Ему, в конце концов, оно надо — чтоб я и впрямь ушла, не прикрыв его драгоценную госпожу?..

При виде дворца, белокаменной громадой возвышающегося над городом, меня снова робко побеспокоил невовремя очнувшийся здравый смысл: ну вот она я, приперлась, здрасьте, а кто меня к Владыке пустит-то? Даже если Его Величество и впрямь близок к простому народу и вообще бы с удовольствием в этот самый простой народ и влился, в любом случае, есть же в этом сумасшедшем мире кто-то, кто следит за соблюдением традиций и поддержанием вежливой дистанции между власть имущими и всем прочим сбродом? А тут ломится незнамо кто на ночь гля-дя...

Решительно тряхнув головой и понадеявшись, что здравый смысл этой операцией был запихнут куда подальше, я отправилась искать выход из трущоб. Какая, по сути, разница, что обо мне подумают? Как будто есть еще кто-то, к кому я могу обратиться! Значит, нужно всего лишь добиться своего, как обычно.

Крохотные извилистые улочки, пропахшие людским потом и выпивкой, постепенно расширялись; реже стали встречаться броские вывески — деревянные доски, на которых краской неизвестные живописцы малевали название и простенькую картинку, призванную название проиллюстрировать — от потрясающей арбузообразными формами косоглазой русалки до красноносого мужика с кружкой, полной радостно-зеленой дряни. Да и контингент заметно изменился: если на окраинах люди либо вели себя так, будто сейчас выхватят нож и перережут всем глотки, либо жались по стенкам, не решаясь поднять головы, — то ближе к центру города стали попадаться крохотные экипажи, сопровождаемые вышколенными слугами, снующие туда-сюда посыльные с видом матерой деловой колбасы... Казалось, что вся криминальная жизнь здесь выдворена куда подальше, — но, как выяснилось, только казалось.

Первый раз на меня напали именно в центре.

Причем беды традиционно ничто не предвещало — я шла по широкой освещенной улице, усеянной сверкающими витринами, вокруг суетилась многоцветная столичная толпа, до Дворца оставалось максимум полчаса ходу, когда многострадальную рубашку со спины неожиданно прокололо тонкое лезвие, убийственным холодком уткнувшись в кожу.

— Не оборачивайся, — голос женский, с твердыми металлическими нотками и легким придыханием. Завораживающе. — Иди вперед и сворачивай во второй двор.

И я подчинилась. А что мне еще оставалось?

Во дворе создалось ощущение, будто никуда я с окраин и не уходила: точно в центре, под веревочными детскими качелями, изрисованными красками и маркерами, обнаружилась зловонная яма, использовавшаяся, по всей видимости, и в качестве мусорки, и в качестве туалета, а в углу красовалась очередная деревянная доска с осоловевшим мужиком, но уже с подсветкой. Стены ближайших домов покрыты малосодержательными надписями и ооочень содержательными иллюстрациями, местами встречаются блестящие образчики матерной поэзии. Если бы не нож у спины, я бы решила, что, собственно, и с родной планеты никуда не улетала.

Во дворе меня, как выяснилось, ждали: стоило шуму и свету центральной улицы исчезнуть за поворотом, навстречу поднялись двое мужчин — один высокий и тонкий, как хлыст, со слишком большими на худого лица светло-серыми глазами, здорово смахивающий на удивленного богомола; второй — типичный гопник, только вот вместо "пера" и сбитых костяшек он щеголял... сгустком огня, аккурат-но переливающегося между короткими толстыми пальцами. Завороженно уставившись на пламя, ластящееся, как кошка, к лапище "гопника", я даже не сразу поняла, что со мной заговорили:

— Эри, — этак ласково пропел "богомол", — ты что же, совсем голову потеряла? В такое-то время, без охраны через весь город...

— Я не Эри, — буркнула я, судорожно вспоминая, что же мне напоминает это имя. Сокращение от "Эртрисс"? Вполне возможно.

— Ну-ну, — внес свою лепту "гопник", демонстративно разминая пламя пальцами, как кусок теста. Но в сторону "богомола" вопросительный взгляд все же бросил — а тот как-то неуловимо изменился, внимательно на меня уставившись и словно не видя.

— В чем дело? — поинтересовался металлический женский голос. Нож чуть сильнее надавил на кожу, заставив прогнуться и податься вперед, но в ответ на мои телодвижения из-за спины тотчас вылетела изящная ручка с нехилым кинжалом, незамедлительно прижавшимся к горлу. Пришлось максимально сжаться, чтобы оба лезвия ограничились точечными уколами... — Эй, Дага?

— Для тебя — лорд Дагаллиан, — так же ласково пропел "богомол", вперившись мне в лицо нездорово заинтересованным взглядом, как будто у меня выросли стрекозиные крылья очень необычной расцветки, а он представляет ассоциацию зоологов-любителей. "Гопник", словно ожидавший этих слов, отщепил от комка пламени одну аккуратную ниточку и послал в мою сторону.

А я опять застыла, боясь не то что пошевелиться — задышать: отчего-то меня не покидала уверенность, что только этот бычара может так спокойно мять огонь в руках — а я тотчас же загорюсь, превратившись в живой факел...

Но ниточка пролетела мимо — из-за спины раздался металлический негодующий возглас, и оба лезвия исчезли. Я осталась на месте, отлично понимая, что бег — отнюдь не тот вид спорта, в котором я смогу проявить себя с лучшей стороны, а огонь, как выяснилось, перемещаться умеет очень даже быстро. "Гопник", словно прочитав мои мысли, пакостно ухмыльнулся.

— Она и правда не Эри, — задумчиво кивнул "богомол", по-птичьи склонив голову к плечу. — Как интересно!

— Что с ней сделать, мой лорд? — услужливо поинтересовался "гопник", непонятно кого имея в виду — то ли меня, то ли невежливую девицу с ножами.

— Берем, — лениво отмахнулся "богомол". — И Зару захвати. Побеседуем с ней об оплате и манерах.

Тааак. Дяденька, кажется, в свое время подрабатывал либо гувернанткой, либо воспитательницей в детском саду — уж очень поведение похоже. Только вот власти у него гораздо больше, чем у беспомощных работниц на благо общества.

Ну вот и во что я опять вляпалась — когда до спасения рукой подать?

* * *

Вопреки ожиданиям глубоко разочарованного организма, ни в какие застенки, где должны окатить настоящей водой и накормить разваренными макаронами, меня не бросили. "Богомол" милостиво заявил, что я могу занять гостевую комнату — просторный зал, здорово напомнивший то помещение, в котором я впервые встретила свою копию: четыре двери, огромная кровать, окно во всю стену — и все это совершенно нежилое. Пол ледяной, постель пропахла пылью и затхлостью — на ней просто очень давно никто не спал. Ни ковров, ни занавесок — даже моя берлога, куда я заползала, чтобы упасть и уснуть, и то выглядела уютней.

Гостей в этом доме явно не любили.

По дороге мне не удалось допытаться даже как зовут "гопника"; о том, что это за благородный "богомол" и на кой я ему сдалась, и заикаться не приходится — он вроде бы и сам отлично понял, что никакая я не Эртрисс. Разве что лорд решил использовать меня как обманку — но зачем? Ежу понятно, что я не Эртрисс — уже сама манера держаться выдает!

Ну и черт с ним. Понадобится — сам объяснит, а пока что я намерена воспользоваться шансом нормально выспаться; во Дворец все равно на ночь глядя особо не заломишься, короли тоже имеют дурацкую привычку тратить ни на что семь-восемь часов в день. Приняв сие героическое решение, я плюхнулась на кровать, подняв небольшое облачко пыли, и постаралась загнать поглубже все мысли о ванне. Избалованный организм никак не поддавался на увещевания, что в Средние века люди могли спокойно обходиться без мытья по нескольку месяцев, а ему надо потерпеть всего лишь один денек: тело упорно чесалось, одежда пропахла потом и уличной грязью, напоминая, что эти самые люди дохли как мухи от букета разнообразнейших болячек.

Как же хочется домой...

Разбудили меня, по всей видимости, еще до рассвета. Незнакомая миниатюрная девочка еле как втащила в зал внушительных размеров коробку, донесла до центра помещения — и все-таки уронила, мгновенно покраснев и рассыпавшись в извинениях перед заспанной мной. Не совсем соображая, что, собственно, случилось, я на автопилоте отозвалась, что прощу все и вся, если меня отпустят домой и накормят, и только потом догадалась задаться вопросом — а что же это такое сюда притащили?

— Л-лорд Дагаллиан рассчитывает, что вы разделите с ним трапезу, — заикаясь от волнения, отозвалась девочка и приоткрыла коробку. Из-под крышки варварски блеснуло что-то парчовое.