Взгляд на будущее из прошлого...

"— Что вы хотите, мистер Бенет? Наша оптика оставляет желать многого, — возразил ученый, — и с нашими телескопами в три километра...

— Вы слышите, Пэр? — прервал Серлэя Франц Бенет, обращаясь к его соседу. — Наша оптика оставляет еще многого желать?! Но, может быть, мы имеем, по крайней мере, какие-нибудь сведения с Луны?

— К сожалению, ничего, мистер Бенет.

— На этот раз вы, надеюсь, не станете обвинять оптику? Луна в шестьсот раз ближе к нам, чем Марс, а между тем, с ним у нас связь вполне налажена. Значит, здесь дело не в телескопах.

— А в обитателях луны, — иронически заметил ученый.

— Вы берете на себя смелость утверждать, что Луна необитаема?

— Во всяком случае, та ее сторона, которая обращена к нам."

Реклама с помощью отражения световых лучей прожекторов на облаках.

"Соседнее помещение представляло собой обширную галерею длиною в полкилометра — она была целиком отведена отделу рекламы, а какую роль играет реклама в газете типа "Ирт геральд", вообразить нетрудно. Объявления приносят ей в среднем по три миллиона долларов в день, и распространяются они совершенно новым способом. Патент на его применение куплен за три доллара у бедняка изобретателя, который, кстати сказать, вскоре умер с голоду. Итак, это гигантские плакаты, отраженные в облаках, видные на огромном расстоянии. Из этой самой галереи тысяча прожекторов беспрерывно направляет свет в небеса."

От Британской Империи остался только... Гибралтар.

"— Вы могли бы просто выразить протест против аннексии Великобритании, которую произвели Соединенные Штаты...

— "Просто"! — воскликнул директор, пожимая плечами. — Аннексия, произведенная сто пятьдесят лет назад! Неужели господа англичане никогда не примирятся с тем, что, в силу справедливого круговорота вещей на земном шаре, их страна стала американской колонией? Как могло ваше правительство даже предположить, что я затею столь антипатриотическую кампанию? Это было бы чистейшим безумием!

— Мистер Беннет! Согласно доктрине Монро "Америка — американцам", им должна принадлежать только Америка.

— Однако Англия — всего-навсего наша колония, сударь; одна из прекраснейших колоний! Не надейтесь, что мы когда-либо согласимся отдать ее.

— Вы отказываетесь?

— Отказываюсь! А если будете настаивать, мы можем создать казус белли на основании простого интервью одного из наших репортеров.

— Итак — конец! — прошептал в отчаянии консул. — Соединенное Королевство, Канада и Новая Британия принадлежат американцам, Австралия и Новая Зеландия — независимы... Что же осталось из того, что некогда было Англией?.. Ничего!..

— Ничего? — с возмущением воскликнул Беннет. — Вот еще новости! А Гибралтар?"

Быстрая технологичная доставка обедов на дом.

"Как и все состоятельные люди нашего времени, Беннет, отказавшись от домашней кухни, стал абонентом солидного общества "Питание на дому". По сложной сети пневматических труб общество доставляет клиентам множество самых разнообразных блюд. Система обходится, разумеется, недешево, но зато еда отменная, а главное, можно избавиться от невыносимой породы домашних поваров и поварих."

В будущем распространены самолеты, развитие которых Верны, однако, недооценили.

"Аэрокар, чудесная машина тяжелее воздуха, ринулась в пространство со скоростью шестисот километров в час. Внизу мелькали города с их движущимися тротуарами, деревни и поля, прикрытые паутиной переплетающихся электрических проводов."

Цветная фотография.

"...живопись — искусство, которое упало до такой степени, что картина Миллэ "Ангелус" была продана за 15 франков, — и все это благодаря успехам цветной фотографии."

Поиски "изначальной основы" всех химических элементов обещают синтез любых веществ, вплоть до создания разумной жизни.

"— Можно будет с легкостью создать любое вещество — камень, дерево, металл, фибрин...

— Не считаете ли вы себя способным создать и существо человеческое?

— Безусловно!.. В нем не будет только души.

— Только и всего? — с иронией осведомился Фрэнсис Беннет, но все же отправил химика в научную редакцию газеты."

А вот попытка ввести человека в анабиоз на сто лет путем заморозки до -172 градусов провалилась — пожертвовавший собой для эксперимента ученый при попытке разморозки оказался мертвым, и метод был признан еще не совершенным.

Пересадка органов (или, возможно, замена искусственными).

"— Как вы себя чувствуете? Покажите ваш язык! — Доктор посмотрел в микроскоп. — Так, теперь пульс... — Он стал проверять его "пульсографом", — инструментом, напоминающим по своему устройству аппарат, отмечающий колебания почвы. — Превосходно! А желудок? Он у вас работает неважно... дряхлеет... Вам нужно его заменить новым!"

Также в этом мире будущего США насчитывают 75 штатов, очевидно, сильно расширившись (возможно, заняв обе Америки). И это — не считая колоний, таких, как Британия.

* * *

Мир будущего — стим-панк!

В 1905 году никто иной, как Редьярд Киплинг публикует рассказ "С ночной почтой (ИСТОРИЯ 2000 ГОДА н.э.)".

История начинается на мостике дирижабля, пролетающего над Канадой, и описывает приключения пилота и экипажа во время их полета.

В мире 2000-го года Киплинга морское сообщение заменено воздушным — множеством дирижаблей, использующих электричество, с мощными двигателями будущего на неизвестном принципе (хотя упоминаются такие названия, как "бензиновые, радиевые и гелиевые двигатели и генераторы") и способными набрать скорость в 500 километров в час. Используются и небольшие самолеты, но они гораздо менее популярны, так как далеко не столь безопасны, как дирижабли.

"Помните!

Прошло почти столетие с тех пор, как Самолет должен был вытеснить Дирижабль для любых целей.

Сегодня ни один из грузов Планеты не перевозится самолетом.

Менее двух процентов пассажиров Планеты перевозятся самолетом."

Вероятно, ведутся исследования по разгону облаков.

"Опустившись на уровень 500 футов, я обнаружил отряд Трансильванских туристов, устраивающих взрывы десятков крупнейших атмосферных бомб. ... Эта оргия — я не могут дать этому никакого другого названия — продолжалась не менее двух часов, и естественно производила сильные электрические расстройства. ... На мои протесты мне ответили, что эти "профессора" занимались научными экспериментами. Об объеме их "научных" знаний можно судить по тому, что они ожидали произвести (я даю свои собственные слова) "немного голубого неба", если "будут продолжать достаточно долго"."

И упоминается создание синтетических минералов, аналогичных натуральным.

* * *

Антиутопия виртуальной жизни в... 1909 году!

Э. М. Форстер, 1909 год, рассказ "Машина останавливается".

История описывает мир будущего не указанной эпохи, в котором человечество живет под землей. Считается, что на поверхности не осталось жизни и воздух ядовит. У каждого человека есть изолированная стандартная комната, где все телесные и духовные потребности удовлетворяются всемогущей глобальной Машиной. Пища создается искусственно, хотя и похожа на натуральные продукты ("искусственный виноград").

Путешествия разрешены, но непопулярны и редко необходимы — для них надо подняться вверх и лететь на воздушных кораблях (способных облететь мир за четыре дня), куда заходят, по-видимому, через герметичные переходы, не выходя на собственно поверхность земли. Для более близких путешествий применяются электровагоны. Общение осуществляется через своего рода телефоны и видеофоны (достаточно совершенные, чтобы показать лицо человека, но не способные точно передать разницу его выражений), с помощью которых люди осуществляют свое основное в этом мире занятие: общаются, делятся идеями и читают друг другу лекции по разным областям культуры. Число знакомых у каждого человека возросло до нескольких тысяч, но все общение между ними, как сейчас бы сказали — виртуальное.

Два главных героя, Вашти и Куно, живут на противоположных сторонах мира. Вашти довольна своей жизнью. Однако ее сын Куно — бунтарь, любящий смотреть на звезды.

"Кнопками и выключателями были утыканы все стены — кнопки для получения еды, одежды, для включения музыки. Если нажать вот на эту, из-под пола поднимется мраморная ванна, наполненная до краев горячей дезодоризованной водой. Для холодной ванны — другая кнопка. И, разумеется, множество кнопок для общения с друзьями. В этой комнате, совершенно пустой, можно было получить все, что угодно.

Вашти выключила изолирующее устройство, и в комнату ворвались телефонные звонки и голоса: все неотложные вопросы, накопившиеся за последние три минуты, обрушились на нее. Как ей понравились новые продукты питания? Рекомендует ли она их для широкого потребления? Не появились ли у нее за последнее время какие-нибудь новые идеи? Нельзя ли поделиться с ней собственными мыслями? Не согласится ли она в ближайшее время, ну, скажем, через месяц, посетить детский сад?

На большинство вопросов она отвечала с раздражением, столь свойственным людям в этот век бешеных темпов. Она считает, что новые продукты отвратительны. Детский сад посетить не может за отсутствием времени. У нее самой не возникало новых идей, но одну мысль ей только что довелось услышать: четыре звезды и три посредине будто бы напоминают человека; она сомневается, чтобы это представляло интерес. Затем она отключила своих собеседников, потому что пора было начинать лекцию об австралийской музыке.

Громоздкая система общественных сборищ была давным-давно отменена; ни Вашти, ни ее слушатели и не подумали тронуться с места. Она читала лекцию, сидя в своем кресле, а они, тоже оставаясь в своих креслах, имели полную возможность достаточно хорошо видеть и слышать ее."

"На пюпитре рядом с выдвижной кроватью лежала Книга — все, что уцелело от бумажного сора тысячелетий. Это была Книга о Машине. В ней содержались инструкции на все случаи жизни. Если Вашти было жарко или холодно, если у нее болел живот или она затруднялась подобрать нужное слово, ей стоило только раскрыть Книгу, чтобы узнать, какой кнопкой воспользоваться. Книгу издал Генеральный совет, и ее роскошный переплет вполне отвечал вкусам эпохи.

Привстав в постели, Вашти благоговейно взяла Книгу в руки. Она обвела взглядом свое ослепительно сияющее жилище, будто желая убедиться, что ее никто не видит. Потом чуть стыдливо и в то же время растроганно прошептала: "Машина! О Машина!" — и приложила Книгу к губам. Трижды поцеловала она ее, трижды склонила перед ней голову и трижды испытала пьянящее блаженство смирения. Совершив этот обряд, она раскрыла Книгу на странице 1367, где было приведено расписание полетов воздушных кораблей, отправляющихся с острова в южном полушарии, под поверхностью которого она жила, на остров в северном полушарии, где жил ее сын."

Люди отвыкли от живого общения друг с другом...

"Пассажиры сидели по своим каютам, испытывая почти физическое отвращение при мысли о возможной встрече друг с другом и мечтали поскорее снова очутиться под землей. Их было человек восемь или десять — главным образом молодые мужчины, которых развозили из воспитательных учреждений в различные концы земли, чтобы заселить опустевшие комнаты тех, кто недавно умер. Молодой человек, уронивший Книгу, возвращался домой — его посылали на Суматру в целях продолжения человеческого рода. Одна только Вашти совершала путешествие по собственной воле."

Куно рассказывает матери о своем разочаровании в очищенном механическом мире. Он признается ей, что вышел на поверхность Земли без пропуска, найдя неизвестный выход через старую вентиляционную шахту (и оказалось, что к воздуху снаружи можно постепенно привыкнуть). Однако Машина обнаружила его выход, автоматы, похожие на больших червей поймали его и утащили обратно, доставив в его комнату.

"— Ты начинаешь обожествлять Машину, — холодно заметил сын. — По-твоему, я вероотступник, потому что посмел сам найти выход. Вот и Генеральный совет так считает, они пригрозили мне лишением крова.

Вашти рассердилась.

— Я ничего не обожествляю! — воскликнула она. — У меня достаточно прогрессивные взгляды. И вовсе не считаю тебя вероотступником, потому что никакой религии давно уже нет. Машина развеяла все страхи и предрассудки. Я только говорю, что искать свой выход было с твоей стороны... да никаких новых выходов и нет.

— До сих пор принято было так считать.

— Подняться на поверхность можно только через одну из воронок, а для этого нужно иметь пропуск, — так сказано в Книге.

— Значит, то, что сказано в Книге, неправда, потому что я выбрался сам, пешком.

Куно был физически неплохо развит. Иметь крепкие мускулы считалось пороком. Все дети при рождении подвергались осмотру, и, если ребенок внушал в этом смысле слишком большие опасения, его уничтожали. Могут возразить, что это противоречит законам гуманности, но оставить будущего атлета жить было бы тоже не слишком гуманно. В тех условиях жизни, которые диктовались Машиной, он никогда не был бы счастлив; он тосковал бы по деревьям, на которые можно лазить, по прозрачным рекам, в которых ему хотелось бы плавать, по лугам и горным вершинам, где он чувствовал бы себя привольно. Разве человек не должен быть приспособлен к окружающей среде? На заре человечества хилых младенцев сбрасывали с вершины Тайгета, на его закате обрекали на гибель сильнейших — во имя Машины, во имя вечного движения Машины!"

Наконец, Куно добавляет, что видел на поверхности другого живого человека, но Вашти, сочтя его безумным, не верит и возвращается в свою часть "мира".

Однако вскоре жизнь начинает меняться...

"Со времени дерзкой вылазки Куно прошло несколько лет, и эти годы ознаменовались двумя важными событиями в истории Машины. События эти, на первый взгляд революционные, были лишь логическим завершением уже давно наметившихся тенденций, и в обоих случаях оказалось, что общественное сознание уже достаточно созрело для них.

Первым важным событием было упразднение респираторов.

Передовые умы, Вашти в том числе, давно уже считали посещение поверхности земли неразумным. В воздушных кораблях еще был, вероятно, какой-то смысл, но стоило ли из одного только любопытства подниматься на поверхность, чтобы с черепашьей скоростью проехать милю-другую в наземном мотокаре? Этот вульгарный и, пожалуй, даже не совсем приличный обычай не давал никакой пищи уму и не имел ничего общего с традициями, представляющими действительную ценность. Поэтому респираторы были упразднены, а вместе с ними, разумеется, и наземные мотокары. Впрочем, за исключением нескольких лекторов, которые жаловались, что их лишили доступа к предмету их лекций, все отнеслись к новой реформе с полнейшим равнодушием. Ведь, в конце концов, если кому-нибудь и захотелось бы узнать, что представляет собой Земля, ему достаточно было прослушать несколько граммофонных пластинок или просмотреть синемавизионную ленту. Да и лекторы легко примирились со своим положением, как только убедились, что лекция о море не утрачивает своей эффективности от того, что она скомпилирована из других, уже ранее читавшихся лекций на ту же тему.