| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Комбригу Фёдорову на это ответить было нечего, поэтому в кабинете на довольно продолжительное время установилась угрюмо-зловещая тишина — какова обычно бывает если в доме покойник, или лицо — в самое ближайшее время намеревающееся таковым стать.
* * *
Наконец прикурив от зажигалки и раз десять «пыхнув» — напустив в кабинете «тумана», Сталин произнёс:
— Согласен, с Михаилом Стэпановичем: военные всэгда готовятся к прошлой войне…
Смело перебив, Свечников закончил за Вождя:
— …Исходя из своего боевого опыта. Ибо, опыта грядущей войны у них не имеется.
Тот, надо сказать — очень сильно не любил когда его перебивают, поэтому яростно сверкнув слегка «желтовато-тигриными» очами, угрожающе повысил голос:
— Нэ бэспокойтесь! В группе товарищей которой поручэно заниматься военным строительством Рэспублики, всё это прэкрасно понымают — поэтому при подготовке к следующей войне будут учитываться все её факторы: политика, экономика, наука, технология, психология и всё прочее.
Тот, вскочив и прижав ладонь к сердцу горячечно затараторил:
— Всемерно одобряю и приветствую такой подход… Но это опять же — поиск верного решения методом проб и ошибок! А меж тем боевой опыт будущей войны — вот он! Перед нами на столе лежит! Мы можем сэкономить как минимум лет десять, если…
Ничего не сказав, Сталин вновь взял винтовку, щёлкнув тумблером включил прицел и встав, наведя её на окно.
— Пачему, я ничего нэ вижу?
— Стекло задерживает тепловые лучи, товарищ Сталин, — ответил Фёдоров.
Подойдя к окну, тот открыл его фрамугу и прицелился вновь, наведя ствол куда-то на улицы города.
— Точно!
Положив оружие на место, Сталин сделав несколько «ходок» за спинами сидевших военных, спросил:
— И какой имэнно «боевой опыт» будущей войны, Ви увидели в этой винтовке, Михаил Стэпанович?
И, чуть позже с подначкой, пряча ухмылку за усы:
— Только покороче, если возможно — расскажите нам только самую суть! А то что-то Ви в послэднее время стали слишком многословны… Стареете, должно быть.
Прокашлявшись, тот начал:
— Принципы стратегии вечны, как египетские пирамиды и нерушимы, как обет безбрачия Папы Римского и главный из них гласит: войны обороной не выигрываются! В последней же — в Великой европейской войне, наличие множества пулемётов и полевых орудий у обороняющихся — навсегда похоронило традиционную наступательную тактику пехоты. Какое локальное преимущество в живой силе не создавай на участке прорыва, всё равно — все усилия атакующих закончатся горами трупов: сперва обученных ещё в довоенное время кадровых солдат и командиров, затем — запасников и отставников, уже было забывших военное дело…
Здесь он сделал паузу и, мельком взглянув на Фёдорова, продолжил:
— … И наконец, в бой придётся бросать почти не обученных крестьян — глав многодетных семейств насильно оторванных от своего хозяйства, под командованием вчерашних студентов и даже гимназистов со школьной скамьи. Победа в такой войне будет у того, у кого эти последние «импровизированные» солдаты продержаться дольше. Как мы с вами имели удовольствие наблюдать, вслед за нашими — воткнули штык в землю австрийские и германские солдаты, да и «последние» вояки Антанты были всего лишь на шаг от этого. Британию и Францию спасли свежие американские войска: иначе бы у них была смута — похлеще нашей!
Получилось опять же несколько многословно и не по сути вопроса, Сталин недовольно нахмурился. Свечников заметив это, как будто спохватившись перескочил наконец на тему:
— Даже многодневная обработка переднего края тяжёлой артиллерией и отравляющими газами чаще всего была бесполезной: уцелевшая пара пулемётов обороняющихся — останавливала и обескровливала целые наступающие полки! Начался так называемый «позиционный тупик» — война на истощение.
Сделав по театральному эффектную паузу, Комендант Кремля вопросил:
— А теперь вопрос к уважаемому Владимиру Григорьевичу: насколько долго нас хватит при такой войне — к которой Вы призываете готовиться?
После Польского разгрома, среди нацболов и близких к ним военспецов — даже и близко не ходила версия, типа: мол, после агрессии против «Первого в мире государства рабочих и крестьян» — все угнетённые капиталом трудящиеся мира дружно восстанут и свергнут свои преступные правительства… Даже официальная пропаганда, про такую сверхблагоприятную возможность — скромно помалкивала, призывая лишь «крепить ряды» и «готовиться к защите социалистического Отечества».
Фёдоров не задумываясь тотчас ответил:
— Не долго, если не перевести войну в маневренную на наших необъятных просторах… Вопрос только — как её «перевести», если прорвать оборону не получится за превосходством противостоящих сил противника?
Сделав жест, мол: «вот видишь!», Свечников продолжил:
— Вполне естественно, что командиры всех сторон стали искать выход из сложившейся ситуации. Идея о штурмовых группах возникла практически во всех армиях воюющих сторон — у нас её первым высказал генерал Плеве, но дальше союзники сделали основной акцент на применение танков. А немцы, испытывая определённые проблемы, вцепились в тактику штурмовых групп — как в волшебный «меч-кладенец» и, к 1918 году у них были на Западном фронте целые штурмовые дивизии. Там, где ложился костьми без всякого толка полк или целая дивизия, батальон штурмовиков (или по-русски «ударников») — вскрывал оборону противника как нож консервную банку.
Рисунок 42. Появление штурмовых частей знаменовало собой переход от убийственных и расточительных массовых лобовых атак к точечным ударам и действиям профессионалов.
— В чём суть успеха штурмовых групп? Обычно в тёмное время суток, при плохой видимости или в облаках ядовитого газа, тихо и скрытно — без всякой артиллерийской подготовки или непосредственно за её огневым валом (что невозможно сделать обычной пехоте военного времени, согласитесь!), используя тактику «просачивания» они проникают в боевое расположение противника и тут начинается кровавая потеха! Траншеи, блиндажи и «лисьи норы» забрасываются гранатами и выжигаются новомодными огнемётами…
— …Специальным войскам нужно и специальное оружие! Обычная пехотная винтовка им не подходит и, зачастую вместо неё, штурмовики предпочитали взять с собой сапёрную лопатку, кинжал, револьвер и с десяток ручных бомб… В самом же конце войны на вооружении германских штурмовиков появился карабин-пулемёт под пистолетный патрон. Быстро соображающие американцы, для своих окопников предпочли гладкоствольный дробовик с подствольным трубчатым магазином — прозванного «траншейной метлой».
— Должно быть речь идёт о пятизарядном «Винчестере» конструкции Браунинга, — пояснил оружейник на недоумённый взгляд Вождя.
Сталин удивлённо приподнял брови:
— Вот, как? Охотничье ружьё?!
— Совершенно верно! Они, его правда немного переделали, в том числе — присобачили штык. Это ружьё есть ещё в полицейском варианте…
— Как расцениваете?
— Для полевой войны совершенно бесполезен…
Сталин угрожающе рыкнул:
— По-вашему амэрыканцы — дураки?
Фёдоров стремительно, буквально на скаку «переобулся»:
— …Однако в траншеях, в густом лесу и в условиях плотной городской застройки, траншейный дробовик — может быть просто незаменим!
— Надо будэт купить партию в нэсколько сот стволов и испытать.
— Слушаюсь, товарищ Сталин!
Тот пробурчал:
— Всё за вас «товарищ Сталин» должэн думать — своей головы совсэм нет… Продолжайте, Михаил Стэпанович.
Оружейник перевёл дух, украдкой вытер выступивший на лбу пот, а Свечников стал дальше развивать свою мысль:
— Как можно понять, самое главное для бойцов спецподразделений, подобных нашим ударным ротам или немецким штурмовым батальонам — скрытно сблизиться с противником… Дальше всё приложится! Однако наш противник, как правильно заметил товарищ Сталин — тоже далеко «не дурак»! Даже во время артобстрела выставлялись наблюдатели и, если хоть один штурмовик был замечен — вся операция шла кобыле под хвост: морально хорошо мотивированные и отлично подготовленные — но немногочисленные штурмовики, не способны противостоять численно превосходящим силам в равных условиях.
Рисунок 43. «Trench Gun Model 1917» — военизированный клон старого доброго дробовичка Winchester M1897.
Когда-то эсдэковский боевик — хорошо известный в определённых кругах под ником «Коба», в таких делах кое-что шурупил:
— А если подпалзти и зарэзать?
— Конечно, можно «бесшумно снять» вражеского наблюдателя или дежурного пулемётчика холодным оружием… Однако, для этого надо подкрасться к нему вплотную и, не исключены неожиданности — когда случайно выскочивший из блиндажа по «нужде» лишний «свидетель» поднимет тревогу, одним выстрелом переполошив всю округу.
— Понятно, — кивнул Сталин, в который уж раз дотронувшись до «Копья судьбы», — Ви прэдлагаете использовать это оружие для снятия часовых и ликвидации случайных групп протывника в траншее…
— Не только! Во время боя скрытность тоже немаловажна, для чего ещё со времён Англо-бурской солдат одевают в «хаки» — затрудняющей обнаружение их на местности. Однако, это работает лишь до первого выстрела! Громкий звук и яркая дульная вспышка из винтовки демаскирует стрелка и выдаёт противнику его местонахождение для ведения ответного огня. Это же оружие на вооружении групп спецназа, позволит вести скрытный бой в глубине обороны противника.
Не надо считать наших предков совсем уж дикими, сродни с современными папуасами или древними шумерами! Значение маскировки и скрытности они прекрасно понимали и, в «реальной» истории, в 20-х годах было разработано три вида камуфляжа для Красной Армии и принят на вооружение глушитель «БраМит» для револьверов «Наган».
Легко поклонившись оружейнику, Свечников:
— А теперь я с вашего позволения, Владимир Григорьевич, отвечу на некоторые ваши замечания по этому оружию…
Тот, с ответной улыбкой:
— Сделайте такую милость, Михаил Степанович.
— Итак… От всеобщей воинской обязанности (хотя она сейчас нам не по карману) и мобилизационной армии, я вовсе не предлагаю отказываться. Однако, в будущей войне я вижу у неё вспомогательную роль: отвлечение внимания от места действительного совершения прорыва, закрепление на уже захваченных рубежах и их оборона от контратак, зачистку местности и конвоирование пленных.
Фёдоров, только языком прищёлкнул в притворном восхищении:
— «Лёгкость мысли, просто необычайная!».
— Далее… Небольшая дальность стрельбы, говорите? Так ведь реальный бой личным оружием ведётся на дистанциях — не дальше нескольких сот метров, даже хорошо обученными стрелками! Всё что находится дальше — уничтожается пулемётами или артиллерией. Для ваших же «новобранцев» и стрельба по цели на дистанции в сто пятьдесят — является зряшным расходом патронов… Им бы быстрее штык в руку и «УРА!!!» Загадочные создатели этого таинственного оружия это прекрасно знали — вот и установили предельную дистанцию огня в четыреста метров.
Оружейник не сдавался:
— Приходится наступать на горло собственной песне — но на современной войне значение стрелкового оружия падает! В прошедшей, восемьдесят потерь приходилось на артиллерию.
Комендант, видно этот вопрос — очень хорошо заранее «обсосал»:
— Это если позволить себе играть по «европейским» правилам… А если не плясать под дудку противника?! А если установить свои правила войны?
В азарте спора, Свечников отчаянно жестикулировал:
— Положим, против вас закованный в стальные доспехи средневековый рыцарь — на огромном коне, с длинным копьём и тяжёлым копьём… А ВЫ — ГОЛЫЙ!!! А ваш противник не собирается ждать — когда вы заработаете денег, купите себе точь такой же доспех, копьё и научитесь тыкать этим «дрючком» с лошади. Значит, что?
— Нужэн рэвольвэр…, — слегка ехидно подсказал Сталин.
— Конечно, это было бы лучше всего — но необязательно. Можно найти способ незаметно покрасться к нему и зарезать копеечным ножичком через сочленения доспехов. А ещё лучше ночной порой пробраться в замок и перерезать всю семейку феодалов.
Фёдорову самому, становилось всё интереснее и интереснее:
— Конкретней, пожалуйста и, без по-детски наивных псевдоисторических примеров.
— Никаких траншей — на которые может обрушить свой огонь тяжёлые гаубицы! Никаких стационарных оборонительных позиций, с полями колючей проволокой за горизонт, бесчисленными рядами рвов, окопов, ходов сообщений и бетонированных бункеров… Тщательно замаскированные редкие опорные пункты в ключевых местах: оборона — должна быть «неожиданной» для наступающих и, всего лишь.
— …Никаких атак и штурмов по принципу: или вражий лоб треснет или собственный кулак отшибу! Наступление, это — не прямой удар «в лоб», а коварный удар «под дых»… А ещё лучше — мощный пинок в промежность, без всяких «прелюдий».
Сталин с Фёдоровым поморщились.
— …Фронт нигде и везде! Хотя и по одному какому-то общему плану, но отряды спецназа свободно перемещаются по вражеской территории — ведя «свободную охоту» на транспортные обозы, на узлы связи противника, на делегатов связи, на наводчиков и корректировщиков артиллерии… Приоритетом же должно служить уничтожение штабов. Долго ли провоюет армия противника, когда у него в тылу творится такое?
Фёдоров ничего не ответил, но задумчиво протянул:
— Это — по сути партизанская война.
— Согласен: всё новое — хорошо забытое старое, но развитое до более высокого уровня.
— Партизанская война не может вестись по «общему плану», не фантазируйте! Каждый партизанский отряд не может сидеть на кабеле линии связи со штабом.
— А радиосвязь? Радиостанции с каждым годом совершенствуются, становясь в том числе и компактнее… И этому совершенству нет предела — о чём мы можем судить по крохотным элементам питания и электролампочкам оптического прицела этого оружия.
У Сталина в кабинете имелся радиоприёмник. Свечников, немного покопавшись в принадлежностях, вновь достал светодиод и батарейку и продемонстрировал их на фоне громоздкого ящика, сопроводив словами:
— Если на таких принципах сделать радио — оно по размерам будет не больше книжного тома.
Сталин, посмотрел на неё — на лампочку, другими глазами — как будто впервые увидев.
Оружейник и не собирался сдаваться, переведя спор в совершенно другую плоскость:
— Снабжение? Как Вы собираетесь снабжать отряды вашего спецназа боеприпасами и продовольствием в глубоком тылу врага, Михаил Степанович? Как Вы планируете вывозить раненых? По радио?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
