| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну… За веру!
Выпив, крякнув — «крепка ещё Советская Власть!», замечаю:
— Что закусь практически на нуле… Николай Сидорович: Вы ближе к телефону — распорядитесь там насчёт холодных закусок.
Показывая на изрядно опустевшую стеклотару:
— И это… Повторить!
— Может, Вам уже достаточно?
— Чё? Распустились здесь без меня, пАнимаешь… Я требую продолжения банкета!
Власик подошёл к телефону, взял трубку и через минуту:
— Что-то не отвечает… Пойду сам схожу.
Когда он вышел, вопрос задал Виноградов:
— А скажите мне… Хм, гкхм… Иосиф Виссарионович, коммунизм то хоть построили? Что-то Вы как-то очень ловко избегаете этой темы…
Я с энтузиазмом:
— «Коммунизм»? Конечно, построили…!
После воистину театральной паузы:
— …Вот только не для всех. Не для того, для кого обещали построить — трудящихся, стало быть.
— А для кого тогда?
— «Для кого», спрашиваете? Счас…
В «той жизни» я отличался завидным здоровьем и, даже в шестьдесят лет мог засадить литр водки (под хорошую закусь, конечно) и даже не шатнуться после этого.
Но видать организм Реципиента был непривычен к столь крепким напиткам и, стал быстро «косеть». Поэтому против своей воли, я заплетающимся языком понёс про события, что случилось в стране после смерти Сталина.
Пропустивший мой краткий доклад про XX партсъезд вернувшийся Власик стоя выслушал про коммунизм для партноменклатуры в «эпоху Застоя», про Перестройку и наконец про распад СССР и, в сердцах воскликнул:
— Так вот для чего они это всё затеяли!
Пожав плечами:
— Скорей всего «они» затевали «это» не думая. Ибо, чтоб думать — мозги нужны, а у соратников Сталина их отродясь не было. Один лишь инстинкт доминирования, как у самцов горилл… Скажите, «сам таких выбирал»? Отвечу, что выбирает не руководитель, а «Система»! Система русской государственной бюрократии — сформировавшаяся ещё как бы не при Рюрике и доставшаяся большевикам вместе с другими «родимыми пятнами»… Так что там с салатиками и «догоняловом», Николай Сидорович?
— Говорят, что «Ацецили» должен полчаса настояться…
— Из чего он хоть? А то у меня была аллергия на грибы, которыми меня пыталась отравить моя вторая «бывшая»… Вдруг, это чисто психологическое?
Тот вспоминает:
— Куриное филе, баклажаны, болгарский перец, грецкие орехи… Нет, грибов в составе салата «Ацецили» нет.
— Годно! Тогда давайте ещё по соточке под «Боржоми», да товарищу Сталину пора посетить «удобства»… Ну… Чтоб нам всем не дожить до «Эпохи перемен»!
* * *
Когда после посещения «удобств» выпили под «Ацецили» «за лося», Виноградов спросил про «личное»:
— Извините, Иосиф Виссарионович… Ваша «вторая бывшая», это кто?
— «Вторая бывшая»? «Бывшими» мы называем жён с которым развелись. А «вторая» — порядковый номер. Их у меня было четыре, помните? Наташа, Анжелика — ноги до ушей, Алиса с силиконовыми сиськами и ещё раз Наташа, вот с такой жоппой.
Слегка презрительно:
— Вы наверное, были ловелас? Соблазняете доверчивых женщин и бросаете?
Печально усмехаюсь:
— Да куда там мне с моим-то фейсом! Здесь я — рябой, а там был — вообще урод-уродом на рожу.
— Женщины в последнюю очередь смотр на красоту мужского лица.
— Согласен с вами на сто процентов, Док! Первую Наташку, признаюсь: да — соблазнил. Но бросила меня она, через три года убежав к одному барыге, челночившему в Китай. А вот следующие — уже сами соблазнили меня и, мне как честному человеку — пришлось на них жениться.
С крайне заинтересованным видом:
— Вы говорили, что ваша вторая «бывшая»… Так, что «с ногами» — пыталась Вас отравить…
Недоумеваю:
— Что Вас смущает, профессор? Алиса, так та вообще ко мне киллера подсылала. И если б не пацаны, я б к вам… Ещё бы до Революции «попал» — прямо в сибирскую ссылку в Туруханский край.
У того, аж кусок куриного филе изо рта выпал:
— А я сперва подумал, это Вы так шутите.
— Да, какие там «шутки»… Последняя Наташка, так вообще — по судам решила затаскать, отняв всё нажитое непосильными трудами добро… Пришлось срочно овдоветь и, взять на воспитание единственную нажитую с четырьмя «бывшими» дочь. Ну и заодно изменить образ жизни — чтоб та не выросла такой же жадной стервой, как её мать.
— Вы её… убили?!
Обиженно:
— Почему я? Для таких дел специальные люди есть. Сам я, как из тюрьмы вышел — пальцем никого не тронул.
Вся компания разом выдохнула:
— Так Вы ещё и сидели…
В ответ показывая вилкой на стену:
— А чем я хуже него?
Виноградов кивнув:
— И то верно… А первых трёх «бывших»?
— Первую Наташку я просто нахер послал, когда она вернулась и типа: «Давай всё забудем и начнём жить сначала»… А Анжелику пацаны сами в асфальт закатали, пока я пребывал в коме под капельницей.
— Живую?!
— Сказать по правде не интересовался.
— А Алису?
— В тюрьме на собственных трусиках повесилась: у меня там кое-какие подвязки имелись.
Виноградова аж затрясло:
— Вы — страшный человек!
Показывая на портрет на стене:
— Даже страшнее, чем сам товарищ Сталин? Не думаю.
Наливаю по рюмкам:
— Ну… За любовь!
* * *
После того как выпили, Виноградов «ушёл в себя», а Косынкин спросил с оттенком брезгливости:
— Так Вы кем по профессии были, Иосиф Виссарионович? Неужто простой бандит?!
Слегка покачиваясь:
— Презираете, да?
Тот, не став кривить душой:
— Да, презираю!
— А зря… У каждого времени свои герои и свои парии: в моё время точно так же презирали вас — чекистов: как уже подобно вам вымерших — так и ныне здравствующих. А героями считали бандитов да валютных проституток. Про них фильмы снимали: «Бандитский Санкт-Петербург», «Интердевочка»… Ими мечтали стать мальчики и девочки — а вовсе не пограничниками и лётчицами, к примеру.
Тот, подумав:
— Возможно, Вы и правы… Расскажите, как Вы дошли до жизни такой?
Всем столом на меня с жадным любопытством уставились и, я не подкачал:
— Да, запросто! После института и полутора годов в армии, работал инженером в опытно-экспериментальном нашего машиностроительного и, уж было дослужился до замначальника цеха, как вдруг… Ну, я же уже рассказывал, да?
— Про Перестройку, распад Союза и эпоху рыночных реформ? Да, рассказывали.
— Когда наш завод закрыли, меня уволили, а Наташка сбежала к барыге… Поверив тому что втирали в мои уши по «ящику» я решил заняться честным бизнесом. Заложил в банке доставшуюся от родителей квартиру, занял недостающих денег и начал помаленьку «раскручиваться». Дело на удивление пошло как по накатанному и, уже где-то через два года с небольшим — я сделал свой первый «лям зеленью»…
Кулаком по столу, аж рюмки подпрыгнули и зазвенели:
— …Но меня «кинул» человек, которого знал едва ль не с самых пелёнок, которому я больше самого себя доверял. Я остался мало того, что с пустыми руками и, в буквальном смысле на улице — так ещё и «на счётчике» у весьма серьёзных людей!
— Я едва-едва нашёл его гуляющим вот в точно таком же ресторане в окружении центровых шлюх. Когда спросил: «Что ты творишь, друг?» — он расхохотался мне в лицо: «Ты не вписался в рыночную экономику, ибо сколько тебя знаю — всегда был «совком». А при капитализме друзей не бывает — только конкуренты. «Человек человеку волк»! Так что вали отсюда лузерок, пока тебя отсюда ресторанные халдеи не выкинули».
— Я растерянно смотрел на него, а шлюхи на до мной ржали и, здесь на меня накатило что-то до сих пор мне неведомое… Какая-то первобытно-пещерная ярость: «А ты значит — вписался в рыночную экономику?» — спрашиваю. Тот, обнимая сразу двух классных тёлок: «Как видишь!».
— И здесь я, как будто видя себя со стороны — запрыгиваю на стол и бью его со всей дури ногой в голову. Затем накидываюсь сверху и под истошный визг шлюх — душу, бью чем что под руку попадёт, грызу…
Видя реакцию. ещё раз кулаком по столу:
— Да, да! ГРЫЗУ!!! Даже когда меня оттаскивали, я грыз ему лицо…
Косынкин в ужасе от меня отпрянув:
— ВЫ — ОДЕРЖИМЫЙ!!!
Задумчиво:
— Возможно… Ведь до этого, даже драться то не особенно любил — хотя чуваком я был на редкость здоровым. Возможно и, вселился в меня какой-то…
— Бес.
— «Бес»?! Почему, сразу «бес»? Возможно, как и в данном случае — душа какого-то средневекового викинга, которую я временами не могу контролировать… Но судебно-психиатрическая экспертиза — где я сидел почти три месяца, ничего такого не нашла и, посчитав меня здоровым — отдала в руки демократическому правосудию.
Кровавый гэбист застыл в суеверном ужасе, а Виноградов с какой-то детской непосредственностью:
— Почему Вы не пошли и не заявили в милицию?
Я так ржал и так долго, что уже увидел беспокойство в глазах сотрапезников и поспешил исчерпывающе ответить:
— Да потому что наши «менты» — это те же бандиты, просто в форме. В наши «Лихие 90-е», к ним обращались в одном случае: если надо кого-то срочно «похоронить». В нашем городе, по крайней мере… Но когда я шёл на последнюю встречу со своим компаньоном, таких мыслей у меня не было. Думал, по-людски с ним «развести»… Не получилось!
Далее «допрос» насчёт биографии продолжил Поскрёбышев:
— Ну что было дальше, Иосиф Виссарионович? Вас посадили за убийство?
Отрицающе верчу головой:
— Так как мой бывший компаньон умер не на месте — а в больничке, это уголовное деяние на суде квалифицировали не как убийство — а как нанесение тяжких телесных повреждений нанесённых в состоянии аффекта, приведших к смерти потерпевшего. Поэтому учитывая обстоятельства, первую судимость и чистосердечное раскаяние — дали всего ничего. А там за примерное поведение — отпустили на условно-досрочное. Тогда многих отпускали, так как на зоне кормить было нечем и зэки массово вымирали от «тубика»… От туберкулёза, если по-вашему.
Разливаю по рюмкам и, не «чокаясь», мрачно:
— Ну… За усопших, даже если это «скелеты» в нашем шкафу.
* * *
Выпил, закусили и, уже без напоминаний, я продолжил изливать душу:
— Откинулся я сами — понимаете: «ни двора ни кола» — «всё моё ношу с собой»… Единственный «рояль» — одна инфа, услышанная от одного зэка которому ещё сидеть и сидеть. Уверен: абсолютное большинство моих современников сочли бы её бесполезной… Но мне она показалась многообещающей и весь оставшийся срок, я ломал голову над тем как её реализовать. Не знаю по какой причине — но осенило меня, как-только получил на руки справку об «удо3», не раньше… Иначе, я б наверное пошёл «на рывок»!
— Долго рассказывать, да и неприятно… В отдельных же местах — очень неприятно и даже стыдно за себя. Но тем не менее сколотив и возглавив так называемую «ОПГ» (организованную преступную группировку — «банду» по-вашему), всего за три года я стал фактическим правителем нашей области. К «Жирным нулевым», с моих рук «кушали» всенародно выбранный мэр и назначенный из Москвы губернатор… Глава администрации нашего региона советовался по каждому пустяку и, даже контролируемые Центром силовики — предпочитали со мной договариваться, а не воевать.
Власик непонимающе:
— Как всего этого можно добиться, возглавляя какую-то банду?
Ухмыляясь, как при объяснении первокласснику устройства ядерного реактора:
— В наше время бандиты с «наганами» на пролётках не ездят! Умник с авторучкой — отнимет в стократ больше, чем целая толпа вооружённых отморозков.
Обведя всех глазами:
— Знаете, что такое «рейдерство»?
— Нет…
С гордостью:
— Я бы одним из первых, застолбивших эту «жилу».
Смотрю и вижу полное непонимание в глаза, прямо как у генералитета не так давно:
— Осуждаете, да…?!
На меня вдруг накатила дико-злобная зависть на предков:
— …Хорошо вам здесь! Строите какое-то вам неведомое, но по вашим представлениям — светлое, справедливое общество и, в ус себе не дуете… У вас, если девка вешается на шею — это означает что она хочет завести с вами семью, родить от вас много детей… А не поиметь вас на бабки, как последнего лоха.
Виноградов:
— Ну, ну, ну… Успокойтесь, голубчик! У нас тоже: и девки — всякие-разные бывают и, отнюдь не все советские люди — хотят строить «светлое, справедливое общество»… Вы что-то говорили про дочь — ради воспитания которой, Вам пришлось изменить образ жизни?
— Ах, ну да… Когда вторую Наташку торжественно закопали в закрытом гробу под печальный «медляк» (до сих пор не могу забыть её феноменальную жоппу!), я сперва хотел отдать совместно нажитую нами дочь в приют…
«Они уже пьяные или просто тупые?»:
— …Опять не понимаете? Сперва жили, как говорят — «душа в душу, а не успела родить как тут же подала на развод — требуя немало не много половину имущества. И адвокаты у неё — ну чисто волки! Откуда такие только в «Жирных нулевых» взялись — не хуже меня молодого, времён «Лихих 90-х». Поэтому к тогда полугодовалой Полинке (которую, и не видел то толком), я никаких отцовских чувств не испытывал. Но когда я взял её спящую в руки, когда она чихнула и, проснувшись — улыбнулась и потянулась ко мне ручонками…
Скупая мужская слезинка покатилась по щеке Реципиента и исчезла где-то в области прокуренных до состояния «ржавчины» усов:
— …Я понял — вот ради чего стоит жить: ради своей семьи. Маленькой — всего два человека: я и она — но своей(!) семьи. И ещё я понял, что если Полинка будет воспитываться в той атмосфере, в которой нахожусь я — из неё вырастет такая же тварь, как и её мамаша. Поэтому, мы с ней в один прекрасный момент «по-английски» свинтили туда — где нас никто не знает и, никто не найдёт. Я устроился на работу по специальности — благо к концу «нулевых» промышленность стала оживать… Нашёл себе уж и потерявшую было надежду на «собственного мужика» простую русскую бабу, чтоб семья была полноценной, с которой потрудившись вместе — завёл ещё и сына…
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
