Небо шамана. 3 часть

— За нашу Победу и ваши награды выпьем позже, а пока я хочу сказать...

И после этого говорил долго и очень толково о том, насколько важно завоевание нашего господства в воздухе, что до войны этому не уделили должного внимания, и противник не дал нам времени хорошо подготовиться к войне. Что победа в бою пятнадцатого декабря, который уже назвали "Битвой над Доном", это не просто счёт — у кого из противников, сколько самолётов сбито. У этой победы значение психологическое и очень важное политическое. Немцы бросили против нас там ВСЕ свои лучшие силы, своих хвалённых асов вроде эскадры "Удет", где у каждого лётчика значится чуть не по сотне сбитых, среди которых реальных побед едва треть наберётся. И вы их всех сбили, чего от нас никто из немцев не ожидал. Как уже выяснили, разработкой этой операции руководили специально присланные из Берлина специалисты и командование этой самой "Удет", которую перебросили под Сталинград от Смоленска и которые реальные наши возможности представляли слабо. А по докладам немецких стратегов нашу авиацию они давно уничтожили, если не полностью, то бОльшую часть. Ещё очень удачно вышло, что их перегон наша ПВО перехватить не смогла и все долетели без потерь и стычек в воздухе, что только укрепило их мнение. Вот и подняли в воздух больше полутысячи самолётов, чтобы обеспечить доставку всего необходимого своим окружённым войскам. На перехват этого воздушного ордера были сначала подняты дежурные силы истребительной авиации, которых оказалось мало против такого количества врагов, но и они, вылетая, не знали, кто и сколько им противостоит. А следом уже в воздух подняли все имеющиеся силы, даже штурмовиков и бомбардировщиков. В общей сложности с нашей стороны в бою приняли участие около семи сотен машин. Наши потери составили больше трёхсот сбитых самолётов, лётчиков и членов экипажей погибло больше ста человек. Из немецких экипажей взято в плен больше трёх сотен, но бОльшая часть погибла в воздухе со своими машинами. Никак не умаляя доблесть и заслуги наших наземных войск, значимый вклад в разгром немецкой группировки авиации восьмой и шестнадцатой воздушных армий следует признать очевидным...

— ... Вот за вас, как представителей этих героических подразделений я поднимаю сегодня этот бокал! Ура! Товарищи!

Те, кто вначале схватился за бокалы и поднял их, а потом во время долгой и неторопливой речи Верховного главнокомандующего потихоньку опустил начавшую уставать руку, сейчас немного замешкавшись тоже подняли свои бокалы вместе с теми, кто их взял только при возглашении здравицы. После нестройного троекратного "УРА!" мы выпили шампанское.

А вот дальше Сталин говорил без бокала, говорил негромко, размеренно и словно каждому из сидящих лично. В конце отошёл от стола и стал прохаживаться. О том, что наша страна, её народ и промышленность, наконец, сумели полностью развернуть работу на нужды фронта. И Красная армия получает оружие и технику, причём много новых образцов, не уступающие и превосходящие то, что имеется у противника. В отношении самолётов он говорил так, словно сам был опытным лётчиком и упомянул многие моменты, о которых знали строевые лётчики. Но к главному перешёл чуть погодя. Что все здесь сидящие наверняка знают про приказ о поощрениях лётного состава за выполнение тех или иных действий. И так вышло по формулировке приказа, что введён некий арифметический порог, который и определяет заслуги и мастерство лётчика, а ещё почему-то стали произвольно сами додумывать и умножать, даже звучит формулировка — "норма на звание Героя". Только товарищи забыли, что за выполнение своей работы и нормы можно получить премию, а звание и награды следует заслужить. И в этом вопросе арифметика недопустима. А как, к примеру, быть, если лётчик сбил самолётов на один меньше, чем требуется и при этом выполнил опаснейших разведывательных полётов, число которых составляет треть до так называемой "нормы", а ещё много боевых вылетов на сопровождение, но не превышающее пресловутую "норму"? Нам кажется, что арифметика в таких вопросах недопустима и тем более нельзя, чтобы лётчики Красной Армии уподоблялись немцам, для которых личный счёт любой ценой важнее всего остального. Опытные лётчики отлично знают, что часто полёт на сопровождение штурмовиков, бомбардировщиков или транспортников гораздо труднее и опаснее, чем бой с превосходящим числом противника. Ведь в бою требуется рисковать собой, но возможности лётчика и противника примерно равны, а при сопровождении нужно защищать тихоходные и неповоротливые машины и главное не сбить противника, а не дать нанести ущерб охраняемым. И вам — боевым лётчикам не нужно объяснять, насколько второе часто бывает труднее. Другими словами, мы не будем уподобляться немцам и звание дважды и трижды Героев просто при сложении числа воздушных побед никому больше давать не станем. Ведь никого не удивляет, что если в сорок первом году звание Героя Советского Союза могли получить лётчики уже за двенадцать сбитых, а сейчас это число увеличили до шестнадцати... Оглядев сидящих Сталин продолжил:

— Хотя, вижу среди вас недовольных товарищей, которые не понимают важности воспитательного эффекта Советского Почётного Звания. Тогда я хочу спросить у таких недовольных: "А сколько Золотых Звёзд нужно вручить сидящему среди вас лётчику, который лично сбил уже больше ста восьмидесяти немецких самолётов и около двадцати планеров, это только подтверждённых, не подтверждённых у него больше двухсот?! А ещё здесь присутствует другой лётчик, на счету которого больше пятидесяти немецких самолётов и они оба принимали участие в бою пятнадцатого декабря"! По приказу номер двести девяносто девять от девятнадцатого августа сорок первого года мы должны первому лётчику вручить больше десяти Звёзд Героя, а второму три или четыре. Нам кажется политически не правильно, если кто-то станет Золотые Звёзды Героя в несколько рядов на мундир навешивать. Но эти скромные советские офицеры сами предложили не награждать их новыми Золотыми Звёздами и это только подчёркивает то, что мы не ошиблись давая им первое звание Героев Советского Союза, что их правильно воспитала наша партия и наш народ. Ведь это звание не просто награда, это навсегда выделяющее из массы советских людей звание. Это не ступенька-достижение, за которой может быть такая же. Это качественный критерий, по которому из нашего великого народа мы нашли и выделили лучших. И если мы, не изменяя этого критерия, станем повторно прикладывать его к уже отмеченному человеку, это унизит и нас и его. Что мы настолько не уверены в своём выборе, что предлагаем оценивать уже выявленного лучшего, самого сильного, храброго, умного по меркам обычного человека? Человек, получивший высшее звание нашего народа должен быть образцом во всём, в бою и в мирной жизни. Это очень тяжёлая ноша, трудная ноша, но её каждый удостоенный чести такого звания обязан нести всю оставшуюся жизнь. Вы можете себе представить валяющегося в грязной канаве пьяного Героя Советского Союза? Кроме этого в упомянутом приказе не сказано ни одного слова о том, что при повторении указанных количеств гарантируется повторное награждение, это уже некоторые недалёкие наши товарищи сами придумали. А тех дважды Героев, которые уже успели получить свои награды, конечно, никто их лишать не будет, ведь они их заслужили в самое трудное время, когда враг вероломно напал на нашу Родину. Думаю, что будут даны соответствующие разъяснения тем, в чьей компетенции непосредственно находятся эти вопросы. Пока принято решение, что повторные награждения Золотой Звездой будут возможны только в особых исключительных случаях. Хотя, скорее всего, от практики повторных награждений Золотой Звездой наше правительство откажется совсем...

Когда Сталин стал называть цифры сбитых мной и Цыгановым за столами наступила мёртвая тишина, такое у большинства сидящих истребителей просто не укладывалось в голове, но это не баба на базаре языком ради красного словца мелет, так, что сомневаться в правдивости сказанного не приходилось... Хоть среди лётчиков наши позывные были известны, как и наши ночные эскапады, но вот уточнять у нас, про нас ли говорил товарищ Сталин, никто не стал. А назавтра это выступление почти полностью было опубликовано в газете "Правда". Инкогнито двух уникальных скромных советских асов в газете, к счастью, тоже не раскрыли...

После Москвы и Нового года вокруг произошло много изменений. Полк через неделю после нашего награждения в Кремле отвели на пополнение и переформирование. Вначале мы сильно удивились, чего это нас пополнять и переформировывать, нам только несколько машин добавить и всё будет хорошо, по сравнению с другими сточившимися полками мы выглядели очень пристойно. Лётчиков у нас только троих до штата не хватает, или одного, если посчитать, что Гордеев и Шеметов из госпиталя к нам вернутся. Но нас отвели, при этом часть машин по нашему усмотрению предложили передать соседнему полку. Хотя, как сказать, "отвели", мы просто перелетели всеми оставшимися самолётами через Волгу на один из бывших аэродромов восьмой армии на левом берегу, а наш БАО и безлошадные экипажи приехали на специально присланных машинах фронтового автобата следом к вечеру. В отличие от нашего полевого аэродрома и наших, хоть и обустроенных, но землянок, здесь все строения возведены из деревянных щитов, построен полноценный дивизионный гарнизонный городок со всеми положенными атрибутами вроде клуба и гауптвахты. А в стороне бывшая здесь раньше станица с окраины которой и начал расти этот гарнизон. Лётное поле широкое и гораздо более качественное, а не наша узкая ради скрытности от авиаразведки ВПП вдоль редкой посадки по краю заросшего деревьями и кустами большого приютившего нас оврага. После шумных эмоциональных обсуждений, перед перелётом передали семь машин, остальные, и мою, в том числе, оставили у нас. На этом аэродроме кроме нас и ещё одного пощипанного истребительного полка из Клещёвской дивизии восьмой армии оказался развёрнут большой хорошо оснащённый ПАРМ, где оставшиеся у нас машины шустро довели до возможного идеала.

Для меня таким идеалом и приятным сюрпризом стал новенький мотор. Вместо наших АэМ-тридцать восемь пришли новые с буковкой "Ф", что значит "форсированные" с номинальной мощностью выше на сто с лишним лошадок. А с учётом того, что я имел возможность с мотором перед установкой плотно повозиться, то он теперь наверно сможет держать форсированный режим весь полёт и это не приведёт к его выходу из строя. Вообще, если бы у меня была возможность в спокойных условиях позаниматься, провести несколько десятков испытаний, проконсультироваться с толковым инженером — двигателистом, то возможно, я бы смог не только прямо и тупо поднять мощность и живучесть мотора за счёт простого укрепления материалов деталей двигателя, а вывести его на принципиально новый уровень по этим параметрам. К примеру, путём добавки Силы в бензин или увеличить степень сжатия в цилиндрах, которая не очень высокая из-за низкого качества авиационного топлива и с целью увеличить ресурс мотора за счёт уменьшения нагрузок на не очень качественные материалы и изготовление деталей двигателя. Для моего укреплённого магией мотора это не столь актуально и важно, а подгонку и обкатку я провожу ещё до установки мотора на свою машину. По уже проверенной схеме беру не новые, но и не убитые полностью, а уже приработавшиеся, пусть и не на этом моторе уплотнительные кольца и ещё некоторые детали, вроде вкладышей шатунов, с собой в полёт с нанесёнными на них рунами укрепления и усиления структуры. А по возвращении их устанавливают на мой новый двигатель, на который уже нанесены все положенные ему руны, для изменения свойств материалов его основных деталей. После чего двигатель устанавливают на мою машину. И пока во время первого полёта уже набравшие максимальную крепость детали шлифуют и подгоняют под себя стенки цилиндров и других трущихся поверхностей, уже и все остальные детали двигателя успевают набрать Силу, чтобы уравняться в прочности и твёрдости с материалом ранее выправленных деталей. В итоге то, что постепенно должно происходить за десятки часов обкатки, когда очень не рекомендуется резко выводить двигатель на максимальные режимы, чтобы не получить стружку в масле, на этом моторе происходит в течение получаса одного полёта. Нужно только масло после этого вылета полностью сменить и промыть двигатель. Ту жуткую чёрную бурду, что вытекает из мотора после этого вылета, даже маслом то назвать язык не поворачивается. По моим ощущениям, а измерений никто не проводил, мощность моего мотора около двух тысяч лошадиных сил в форсированном режиме. Вообще, если помечтать, то мне к такой мощности нужен новый винт, который эту мощность сможет реализовать в километры скорости и величину ускорения при её наборе, но ведь не поставить просто так лопасти бОльшей длины или четыре вместо трёх. Дело даже не в том, что окружающие не поймут, а в том, что такие изменения нужно просчитать и не просто увеличивать, как левая нога захотела, а пропорционально и обоснованно. То есть у меня мощность мотора выросла раза в полтора, а вот реализация этой мощности могла бы быть гораздо лучше. А на этот случай есть очень полезная присказка, что лучшее — враг хорошего...

Все двухместные машины сразу пришли к нам с более мощным двигателем, но эти лишние двести сил мощности "съел" бортстрелок, потому эти машины даже медленнее, и не грузоподъёмнее, как ожидается при более мощном моторе. Мне гораздо больше нравилась моя одноместная ласточка, особенно, когда я у неё двигатель до ума довёл. Она после этого даже в вертикаль без жеманства некоторое время тянула. Конечно, вытянуть такой железный утюг, даже с большой мощностью двигателю не по силам, но немного выдернуть и подскочить вверх с разменом скорости на высоту в бою я вполне могу себе позволить. А если чуть разогнать, то могу красиво выписать в небе петлю Иммельмана, которая мне всегда нравилась гораздо больше петли Нестерова, которая на штурмовике получается размазанная из-за большой просадки на выходе. Да и скорость около пяти сотен для машины не была неодолимым рубежом. Сейчас после "правки" нового мотора, по ощущениям, скорость у меня на максимуме стала километров четыреста семьдесят даже без специального разгона в пикировании и длительного форсирования мотора. Двухместная машина вообще туповата в управлении и поворотливости, да и в воздухе себя ведёт чуть иначе. Наверно из-за того, что немного изменили форму крыльев, чуть сместили расстояние средней аэродинамической хорды или ещё какие-нибудь хитрые технические параметры... Хотя, на самом деле мне высокая скорость, в принципе, не нужна, мне важнее, просто держать более высокую крейсерскую, когда весь строй идёт со скоростью в две с половиной сотни в час, я смогу, не напрягая мотор, идти широкой размашистой змейкой и не отставать...

В остальном, весь мой экипаж занимается косметическим обслуживанием машины. Поменяли все навесные части крыльев и хвоста, сменили покрышки шасси, сделали ещё кучу всяких мелких работ, и еле удалось удержать экипаж в порыве нарисовать мне две сотни звёздочек, как вошло в моду у соседей-истребителей. Главными аргументами стало то, что окончательную цифру с учётом сумбурного последнего боя-свалки никто точно сказать не сможет и совершенно не понятно, что именно на штурмовике должны означать звёзды. Ведь если у истребителя работа — истреблять, то звёзды и значат сбитых. А у нас главное — бомбо-штурмовые удары, тогда и звёзды должны значить боевые вылеты на штурмовку, а про их подсчёты сами в штабе у писарей можете спросить. Бурдужа командирской рукой вписал в мою лётную книжку сто восемьдесят три подтверждённых и двадцать один планер, а с неподтверждёнными округлил до двухсот двенадцати. Он не сильно погрешил против истины, причём в мЕньшую сторону, но вопрос учётов мы я уже поднимали, это в смысле, откуда взялась цифра "двести" для числа звёздочек. Творческий изобразительный порыв экипажа я сумел реализовать в изображении головы вОрона, причём красного цвета, чем их всех всерьёз озадачил. А уточнением, чтобы он не был похож на ворОну, добил окончательно. Аргументировал это своё желание тем, что птица мудрая, видит далеко, живёт очень долго, а красная, потому, что "советская". Нарисовали не очень большой рисунок, двумя ладошками закрыть можно, благо, красную краску найти не сложно, только глаза почему-то сделали большими и пронзительно жёлтыми в цвет клюва с большим круглым чёрным зрачком и нахмуренной бровью. Этой же жёлтой краской обвели контуры всех звёзд на крыльях, хвосте и фюзеляже, а заодно мой любимый сорок седьмой номер. Неизвестно чей был порыв "сделать самолёты нашего полка издали узнаваемыми в воздухе" долго варился в массах. К счастью, вылился он только в покраску в красный цвет коков винта и звёздах на выступающих округлых концах гондол шасси, правда, у некоторых там размещены курсовые фотопулемёты, но нарисовали как-то. У моей второй эскадрильи отличительным признаком стали ещё обведённые жёлтым кантом звёзды и номера на всех машинах. Чтобы эти художества не сдуло, пришлось поверх них наносить скользящий раствор, впрочем, это мелочи...