Хан Убаши

После ухода офицера, Эрдем снял с лица маску доброжелательной улыбки.

— Что скажешь, Эрдем? Зачем наследник огромной Империи может звать к себе на прием наместника с окраины?

— Ни одной толковой мысли не находится, Повелитель. Могу лишь предположить, что мальчишка готовится к новой войне с известными противниками урусов — турками. Других причин я пока не нахожу.

— С турками, говоришь?

— Именно. Сколько себя помню, урусы стараются бить своих противников поочередно. Хорошая стратегия, надо признать. Сначала разобьют 'немцев', потом принимаются за 'турка'. И так дальше, как маятник. То тут ударят, то там. А раз с Пруссией скоро мириться хотят, даже вон, войска отвели, то жди скоро войны на юге. На 'турка' пойдут, слово даю!

— И что от нас захотят в таком случае?

— Как и всегда бывало, выставить сколь можно большее войско.

— И сколько мы способны выставить?

— Нууу... по-разному бывает. Смотря, сколько урусы припасов дадут. Отец твой, да даруют ему боги лучшую жизнь, собирал и сорок, и пятьдесят тысяч. Но это нужно сильно напрячься, посадить в седло всех, от мала до велика.

'Нормально так предки тут держатся! Сорок — пятьдесят тысяч! Это же больше четырех дивизий!'

Видимо, уловив мое мечтательное выражение лица, Эрдем сразу решил оговориться.

— Но, на такую прорву народа нужно много оружия. Ладно, на семью у каждого имеется мушкет, кое у кого даже пистоль. Сабля вообще у каждого вошедшего в возраст семи лет есть. Лошадьми тоже можно снабдить. Но вот как быть с остальными? Более половины будут только при лошадях, да сабле с луком, а с ними много не навоюешь! Нужны мушкеты, пистоли, порох, пули, пики, чтобы каждого вооружить. Вот это и нужно требовать от наследника.

Ночью мне снился кошмар. И он был самым, что ни на есть, ужасным. Мне снилось, что я так и остался инвалидом, обездвиженным калекой. В родных кочевьях такого Хана не хотели. Заговор не заставил себя ждать. Меня предали и убили жадные до власти владетели. А прежде единое Ханство распалось на три враждующих осколка. Со временем, эти осколки легко были по отдельности смяты татарскими ордами, которые никого не пожалели. Все кто успел спастись, ушли к казакам или русским. А память о народе была стерта, раз и навсегда.

Проснулся я весь в холодном поту. Такой кошмар даже не забылся, как это часто бывает, я помнил его очень подробно. Немного отойдя от первого шока, я вдруг понял, что не просто лежу в кровати, я на ней СИЖУ!!! В горле тут же перехватило, я смотрел на себя! Я сидел! Ооо, у меня даже все работает, что и положено мужчине! Утренний стояк! А я радовался этому как мальчишка, кем я собственно сейчас и был. Руки и ноги двигались, позвоночник, таз, все работало как надо, но пока каждое движение сопровождалось болью. Я чувствовал себя куклой — марионеткой, у которой четко выделялась каждая конечность. И я эти свои конечности отчетливо ощущал.

Я и не заметил, как за окном рассвело. Не успели где-то вдали пропеть первые петухи, как из смежной комнаты едва слышно протиснулись оба моих охранника. Хоть они и были без уже привычной моему взгляду брони, выглядели они внушительно. И такой вид им придавали шрамы на лицах. У одного был некогда рассечен лоб, у другого — щека. Такие 'награды' лучше любой похвалы свидетельствовали о героизме носителей. Однако, этим утром воинам не требовалось один на один сходиться с врагом, здесь дело было в другом. Выходя как можно тише, чтобы не разбудить спящего, как они думали, Повелителя, Алтан и Бамбар не сразу заметили одну странность. Хан сидел на кровати и наблюдал за ними. Когда же они поняли, что не так, кто перед ними и в какой позе, оба обомлели и дружно шлепнулись на пол. Еще бы! Еще только вчера Хан был тяжело болен, у него отнялось все тело ниже шеи. Они сами видели это, и про себя жалели выжившего беднягу. А сегодня с утра он снова двигается! Да еще и улыбается, наслаждаясь произведенным эффектом. Тут поневоле впадешь в ступор от таких перемен!

— Да живой я, живой! Рты можете закрыть, — чуть не смеясь, проговорил я.

Оба, совладав с собой, послушно закрыли рты, поднялись. Проделав традиционные низкие поклоны Хану, замерли в ожидании распоряжений.

'Тааак, они наверное ждут команд каких-нибудь. Знать бы только чего приказывать...'

— Кхм... помогите мне подняться. Посмотрим, не разучился ли я ходить!

Встав по бокам, они вполне удобно обхватили меня под руки, и немного приподняв с кровати, поставили на ноги. На ногах я конечно же не удержался, но я ясно понял, что мне это будет по силам в самом ближайшем времени, даже несмотря на сильную колющую боль в суставах.

— Все ясно. Верните меня на кровать. Алтан, позови ко мне уважаемого Эрдема, он мне нужен. Бамбар, мне нужно помыться, побриться, кто с этим справится?

Это утро вышло несколько суматошным. За прошедшее время моей новой жизни я порядочно отлежался, мне хотелось действий, движения. И первое, что сделал, это хорошенько помылся. Пока что, с помощью специально приставленного для этого ко мне монаха-гелюнга. Оказалось, что они мастера в вопросах гигиены. У них были различные мази, настойки, ароматические масла и самое важное, мыло! После водных процедур пошли дела брадобрейные. Меня аккуратно побрили от выступившей слегка щетины на лице, а потом и постригли, точно так же удалив под ноль и волосы на голове. Это уже после я узнал, что в походе у калмык так положено, иначе заведутся вши, а это уже чревато разными болезнями.

После утренних процедур шел завтрак в обществе семейства хозяина поместья. Все обитатели усадьбы, что постоянные, что временные, были несказанно удивлены известием, что со мной случилось чудо. И конечно же, это было наипервейшей темой за столом. Я как мог, старался отмалчиваться, улыбаться. Однако, приходилось и отвечать на вопросы. Благо, что собравшиеся поняли мою неохоту разводить пышные дискуссии на эту тему и разговор увял, все принялись методично жевать. Надо сказать, я немного был разочарован пищей, поданной к завтраку в столь богатом доме. Я даже подумал, что хозяин специально минимизировал меню, дабы не нести слишком большие убытки от навязанных постояльцев.

А еще меня за столом ужасно бесил тесный кафтан, в который меня одели. Оказалось, что я сильно прибавил в размерах, и моя старая одежда никак на меня уже не лезла. Старый гардероб можно было весь выбрасывать. Единственное, что мне пришлось впору после перебора множества вариантов, это запасной европейский кафтан Эрдема. Только он хоть как-то подходил не только по размеру, но и по статусу.

Сразу после завтрака, меня забрали к себе гелюнги. По словам старшего, моему телу требовалась помощь, чтобы оно вспомнило все свои возможности. А потому, меня бросили на стол к самому настоящему мастеру массажа. Растерев тело какими-то маслами, сам старший гелюнг принялся за дело. Мял он меня вполне профессионально, признаться, я даже задремал на столе. Не знаю, сколько точно продлился сеанс массажа, однако он оказался лишь прелюдией. Дальше по плану было иглоукалывание. И странное дело, безболезненное! Уже через полчаса я был похож на ежа, утыканного иголками.

Освободился я только к обеду, и то не до конца. Гелюнги предложили мне для ускорения выздоровления брать пример с ребенка. А именно, сначала пытаться встать на четвереньки. Освоив это, уже думать о ходьбе прямо. Это напомнило мне о двух детишках, подобранных в одной из разоренных войной деревушек.

'И что мне с ними делать? Тут сам еле-еле двигаюсь, куда мне еще дети??? Надо от них отделаться поскорее'

На крыльце меня уже поджидал тот самый воин, держа в руках два кулька. Однако, никаких криков, как это обычно бывает, от детей не исходило, видимо, спали. Рядом стоял, по всей видимости, его командир. Когда мои носилки были уже совсем рядом, первым поприветствовал именно он.

— Повелитель! Как ты и приказывал, дети в полном порядке. Мы их накормили, спят теперь, проглоты. Хотя парень настоящим богатырем вырастит, по себе знаю! У самого пара таких же скоро в возраст войдут!

— Благодарю, уважаемый...?

— Десятник Арвин, из рода Чоносов, Повелитель! Рад служить!

Вот так я обзавелся двумя детьми, еще даже не будучи женат. Избавиться от таких крох у меня рука не поднялась. Хотя возможно, только я прикажи, Алтан и Бамбар могли бы и глазом не моргнув, утопить обоих, словно котят. Не приказал. И теперь вместо убийц, мои телохранители стали профессиональными няньками. За мной, день ото дня ухода требовалось все меньше. А вот за малышней все больше. Странное дело, но будто почувствовав заботу о себе, они требовали пристального внимания чуть ли не ежечасно. Особенно, девочка. Могла реветь не переставая часами, пока добродушный дядя Бамбар не возьмет на ручки и не покачает Алиму. Придумал ей имя я сам, поскольку в войске теперь считали, что я обоих усыновил. На русский язык оно означало Яблочко. Парень же показал себя тихим, но изворотливым, не мог просто так спокойно лежать в пеленках. Он стал любимчиком Алтана, видимо, тот видел сходство с кем-то из своей родни. Его назвал тоже я, но посоветовавшись на этот раз со старшим гелюнгом. Дача имени мальчику у калмыков, это практически ритуал. И подходить к нему надо со всей тщательностью. Общими усилиями мной было выбрано имя Яшкул. Оно означало нечто новое, обновление. Для меня это и вправду было чем-то новым, новой жизнью.

Дети детьми, однако, мое войско собиралось домой. А это означало никак не то, что мне подумалось вначале. Калмыцкое войско никогда не обременяло себя громадными обозами, как делают это регулярные армейские полки урусов. Все, что использовалось для постройки кибиток, палаток, навесов и так далее — это сплошь трофеи. Кухонная утварь, подушки, кое-какая мебель — все это было когда-то добыто, утащено или украдено у немецкого населения Пруссии. И теперь это нужно было как можно быстрее продать, так как все торопились попасть домой. Каким-то невообразимым образом, на краю имения возник стихийный базар. Все ненужное, крупногабаритное или хрупкое моими орлами сбывалось. Вскоре, почуяв выгоду, здесь объявились еврейские скупщики. В этом времени их называют жидами. В основном эти шакалы обхаживали пехотные полки урусов, выменивая ценности на нужные солдатам товары. Но сейчас затишье, а потому, поток трофеев резко пошел на спад. Не отстали по осведомленности от жидов и казаки. Атаман Краснощеков пожаловал на торг самолично, ведь по сути, казаки не особо и отличались от нас. У них такие же закрома рухляди накопились за последний год войны. Вот они и приехали посмотреть, вдруг чего интересного выгодно сторгуют.

Меня же вскоре ждала дорога в Столицу. С собой, в качестве сопровождения, я взял десяток воинов, лучших из лучших. Все они были как на подбор с отметинами отгремевших сражений. Каждый их шрам мог рассказать историю битв войны. Эти воины были самой настоящей гордостью нации! Именно такие и должны были показаться со мной будущему Императору. По завершении торга, когда каждая сотня продала все ненужное, сотники собрали ханскую половинную долю и по всем традициям преподнесли мне. Было приятно. Даже чуть не пустил слезу от такого проявления преданности. Но, конечно же сдержался, еще не хватало, чтобы меня приняли за тряпку! Плюс к тому, отдельным подарком для меня было то, что по инициативе нойона Эрдема, войско вскладчину организовало сундучок с драгоценностями изысканной работы. Это предназначалось как дары Наследнику престола, Петру Федоровичу. А я и думать забыл о том, что надо еще и подарки с собой для будущего Императора прихватить. Вот был бы вселенский Позор!!! Спасибо Эрдему, опять меня выручил.

'Дааа, на моем месте книжные герои бы давно уже высокодоходным бизнесом занялись бы, или фабрики — заводы строили! Врагов бы тысячами сокрушали, в плен бы брали прусских фельдмаршалов! А я что? У меня под командой целое войско — три тысячи головорезов! А я до сих пор их всех толком и не видел...'

Примерно в таком ключе у меня и проходили вечера. Откуда ни возьмись, навалилась тоска, ничего не думалось и не хотелось. И даже вкуснейшие блюда нашей кухни больше не радовали так, как вначале. Одно только барахтанье двух карапузов в люльке периодически отвлекало от тяжкого состояния. От ничегонеделания я плавно перешел к воспоминаниям прошлой своей жизни. Там у меня стартовые возможности были куда как хуже, чем здесь. Простая семья, обычное детство, увлечения, которые здесь уже не пригодятся. Да чего врать-то себе? Никчемная жизнь. И закончилась она по-дурацки, в глупой гражданской войне на окраине никому ненужного села.

'А что у меня здесь? Я — Хан, уже неплохо! Хотя и еще надо посмотреть, что за Ханство, что оно из себя представляет. Из когда-то прочитанного и услышанного, мне вспоминаются разрозненные факты. Когда-то там большая часть калмыков ушла из Поволжья назад, в Джунгарию. Это так сильно ударило по нации, что никогда больше прежней силы и могущества мы не имели... И произошло это в промежутке между Петром Первым и нашествием Наполеона. Петр считался с калмыками как с военной силой, а значит, тогда мы реально могли выставить неслабую армию. А вот уже в войне с Наполеоном калмыки едва наскребли на два или три полка кавалерии. Значит, все произошло в этом промежутке. И, если верить словам нойона Эрдема, мы все еще грозная сила на юге. Стоп! Это что получается, я должен буду возглавить эту авантюру с откочевкой???'

Между тем приближалось время отправления в путь. Я уже довольно сносно передвигался по поместью при помощи ходуль — прообраза костылей. Садиться в седло мне пока запрещали гелюнги. Их терапия с втыканием множества иголок в тело оказалась на удивление рабочей. Мышцы на руках и ногах и правда быстрее разрабатывались, даже и не знаю, что бы я без них делал. Малышей было решено брать с собой. Не доверял я посторонним заботу о них, слишком уж укоренилась в голове мысль о чудовищно большой детской смертности у кочевых народов. Лучше уж пусть будут при мне. Специально для них в моей карете сделали нечто вроде яслей, так же сплошь заваленных одеялами и подушками от тряски по дороге. Мне же осталась только половина пространства, где можно было только сидеть, но с комфортом. Помимо моего десятка сопровождения, десятка личной охраны и вернувшегося тайши Тагира, к нам присоединился премьер — майор Семёнов с двумя молодыми офицерами. Остальные русские должны были отправиться вместе с моим войском в Ханство, где поступить под начальство другого чиновного лица. Итого, наш отряд составлял два с половиной десятка человек.

Путь лежал неблизкий, а потому, ставка главнокомандующего обеспечила нас всевозможными подорожными, паспортами для пересечения границ, и даже спецпропусками с гербовыми печатями Императорской Канцелярии. Итак, Восточная Пруссия, господа! Начиная от самой западной границы и вглубь территории располагались русские войска. На дорогах стоят многочисленные пикеты вспомогательной малоросской ландмилиции, и мышь не проскочит. В деревнях никого, как повымерли. Одни лишь солдаты, да ополченцы. Тут нас хоть и останавливали, однако, проверив документы, пропускали дальше. Восточная часть Восточной Пруссии была полной противоположностью западной. Здесь царили хаос и мародерство. Оставшись без должного надзора и столкнувшись с наплывом беженцев из западной части губернии, народ почувствовал полную вседозволенность. Надо сказать, что эта новая российская губерния не отличалась однородностью. Здесь жили истинные пруссаки, немцы, поляки и литовцы. И конечно же, все ревностно следили друг за другом, чтобы все было как у всех, по справедливости. Наплыв беженцев же только усугубил обстановку в восточных районах, где и так ощущался голод и недостаток власти. И понеслось... Пришлые, пруссаки и немцы резались на смерть за крохи оставшейся пищи с местными, этническими поляками и литовцами, коренными жителями. Местная аристократия практически не вмешивалась, поскольку не было понятно чьей вообще окажется Восточная Пруссия в скором будущем. Все уже знали о перемирии между Россией и Пруссией.