Мир Сотворения

— Хм, уж не эту ли искусственную трансформацию засекли наши системы слежения? — задумался Ратим.

— Вполне возможно, — подтвердила Ветрана.

— А ты могла бы выследить инициированного по этому следу? — спросил Яримар.

— Да, — спустя секунду кивнула Ветрана.

— Отлично, — Ратим не любил откладывать решения в долгий ящик, — Исскуственно инициированный, да еще и с примесью биотрансформации, слишком опасен для окружающих людей — просто так оставлять его нельзя. Но и бросать наше задание тоже не следует. Ветрана, ты отправляйся по следу, а мы с Яримаром займемся источником.

— Не уверена, что это хорошее решение, — засомневалась Ветрана, — А если в мое отсутствие что-то случиться?

— Ну, мы и сами можем за себя постоять. Не маленькие, — хмыкнул Яримар.

— Это понятно, только не зря же Совет велел мне отправиться с вами, — продолжала сомневаться Ветрана. — А вдруг случиться что-то непредвиденное?

— На случай непредвиденного у нас есть Сфера, — успокоил ее Ратим, — Это последняя модель, оснащенная системой боя. По мощи она с тобой, конечно, не сравниться, но мы в любой момент сможем укрыться в ней. Так что все в порядке.

— Хорошо, — все-таки согласилась Ветрана, — Хоть это и не по правилам. Но связь будем поддерживать в любом случае!

— Это само собой.

ГЛАВА 3

Тем временем недалеко от Сотворяющих по пыльному московскому тротуару шли двое.

— И давно, говоришь, у тебя это началось?

— Да вот, еще с Нового года. Некоторые умники на работе говорят, что это белая горячка, но какая, к черту, белая горячка, если до второго случая я вообще не употреблял, — ответил худой, среднего роста человек в старой ветровке и джинсах. Его немного бледное лицо выглядело усталым, но взгляд казался раздраженным, словно человека замучила трудная, никак не решаемая проблема. Звали его Станислав. На вид ему было около тридцати лет.

— Тут же надавали советов, — продолжал он тем временем, — Начиная с того, как мне лечиться и заканчивая, за кого голосовать на следующих выборах.

— Да, это не удивительно, — хмыкнул его собеседник по имени Анатолий, который из-за жидких усов и недельной небритости выглядел лет на пять старше, хотя был ровесником Стаса, — У нас девяносто процентов страны — такие "советчики"!

Стас криво улыбнулся.

— Все же мне кажется, что мой случай при помощи науки не объяснить. Уж слишком все это... реально выглядело.

— Да, у тебя все прямо как у Гоголя. Вакула с черевичками, Хома с панночкой. Слушай, а ты не читал "Мастера и Маргариту"? Может, у тебя Воланд поселился? — оживился Толик и, перепутав Гоголя с Булгаковым, театрально взвыл, — Откройте мне веки!

— Хочешь сказать, у меня "нехорошая квартира"? — задумчиво протянул Стас, явно всерьез обдумывая эту вероятность.

— Да нет, — Толик взмахнул рукой с пакетом, в том что-то громко звякнуло, — Я просто намекаю на литературную схожесть. Хотя... все может быть. Кстати, я слышал, раньше с такими случаями всегда шли в церковь.

— Предлагаешь к попам сходить? — скривился Стас.

— Но согласись, если это выглядит настолько реально, то надо принимать и соответствующие меры. Раз наука бессильна, то есть смысл обратиться, так сказать, к другой стороне. Согласен?

— Действительно, — признал Стас правоту друга. — Но к попам не пойду все равно. Разного рода бреда я уже на работе досыта наелся.

— Ну, как знаешь, — пожал плечами Толик.

Завернув в подъезд, приятели поднялись на один из верхних этажей. Подойдя к своей квартире, Стас достал ключи и открыл дверь. При этом та издала такой звук, словно ржавой пилой кто-то провел по водопроводной трубе. Привыкший к такой "музыке" хозяин не обратил на это внимания, а вот стоявший за спиной Толик скорчил недовольную гримасу.

— Чего ты их не смажешь? — поинтересовался он, проходя вслед за художником в прихожую.

— Чего? — не расслышал тот.

— У тебя дверь визжит, словно ею коту хвост прищемили. Или еще что-то.

— Тебе надо, ты и смазывай, — отмахнулся тот. — Скрипит себе и скрипит. Я уже привык. Между прочим, это хорошая сигнализация от взломщиков.

— Понятно, — хмыкнул приятель. — Только ворам у тебя брать-то нечего.

— А что? Я бедный художник и этим горжусь. Все великие испытывали недостаток в средствах.

— Они этот недостаток в средствах испытывали, а мы этих средств вообще не имеем, — вставил друг умную мысль.

Не разуваясь, оба прошли на кухню. Это была небольшая стандартная комната с обшарпанными стенами и низким потолком. У окна стоял прямоугольный столик с неубранной грязной посудой и остатками еды, рядом две табуретки. В углу угрюмо взирала на вошедших старая газовая плита. Рядом с ней примостился небольшой тумбовый стол, дальше находилась мойка. Слева от входа — холодильник. Двум человекам тут тесно не будет.

Толик поставил на стол пакет и достал из него две темные бутылки по ноль семь.

— Закусь доставай. И стаканы.

— Сейчас, — Стас помыл руки и, вытерев их о грязное полотенце, начал убирать со стола.

— Стаканов чистых нет. Или вымой грязные, или возьми чашки из сушилки, — с этими словами Стас достал из холодильника соленые огурцы и маринованные грибы. Потом появились плавленые сырки, краковская колбаса, килька и буханка черного хлеба.

— Вот это я понимаю, — Толик в предвкушении потер руки. — Слушай, а мне всегда было интересно, от какого слова произошло слово "буханка"? Ты же знаешь, мне нравится расшифровывать таким образом русские слова. Помнишь, благодаря моему увлечению мы узнали, что слово "пельмени" произошло от слова "пеленать". Что ты по этому поводу думаешь?

— Ты явно и неприкрыто подводишь меня к слову "бухать", — ухмыльнулся Стас, знающий друга, как облупленного. — Но только при чем тут хлеб?

— Так им же закусывать хорошо, — сделал недоуменное лицо катящийся по наклонной интеллигент, — особенно если с селедкой и под интеллектуальную беседу двух умных людей. Я, как видишь, уже начал. Ну, в смысле, беседовать.

— Это точно, — хозяин ловко срезал ножом пробку и та, издав хлопок, пролетела по кухне и запрыгала по немытому полу. — Ну, какой первый тост? — Стас ловко разлил содержимое бутылки по двум граненым стаканам, которые Толик так и не отмыл от бурой мути, оставленной предыдущим содержимым.

— Может, за победу коммунизма? — предложил друг.

— Тебя в прошлое потянуло? — Стас с иронией посмотрел на давнего товарища.

— Нет, а что?

— У меня предложение: давай сначала выпьем, потом будем думать за что. Башка, если честно, совсем не соображает после вчерашнего.

— Не по традиции, — хмыкнул Толик, но настаивать не стал. — Ладно, тогда давай за твое здоровье. Оно тебе пригодиться.

Приятели звонко чокнулись стаканами и в один миг замолчали, припав губами к округленным краям. Дружно крякнули и взялись за еду.

— Кстати, — было заметно, что Стас повеселел, — в районе Подольска есть река Моча. Как тебе такое название?

Толик посмотрел поверх головы друга, как бы собираясь с мыслями.

— Если исходить из того, что в давние времена эта земля была населена людьми, и давали названия они, а не путешественники с исследователями, то можно выдвинуть следующую версию. Для обозначения соответствующего продукта выделения человеческого организма простые люди использовали другие слова и, если бы это легло в основу названия реки, то оно звучало бы несколько иначе. В данном случае народ имел в виду значение "мочить", в смысле "смачивать".

— Научно, — Стас поднял указательный палец. — И, самое главное, логично.

— А ты думал, — Толик дожевывал бутерброд. — Разливай по новой.

Вино забулькало в перевернутой бутылке и стало наполнять стаканы. Друзья чокнулись.

— За Мочу под Подольском, — произнес Стас, и они одновременно выпили. — Но это еще не все, — он вытер губы и начал делать себе бутерброд из черного хлеба с плавленым сыром. — Где-то в районе Луховиц протекает река Вобля. Как ты думаешь, за что ее так?

Толик подцепил вилкой шляпку маринованного гриба и отправил в рот. Потом, с хрустом пережевывая, снова посмотрел поверх головы друга.

— Дай подумать, — и начал хрустеть маринованным огурцом.

— Да, пожалуйста, хоть до вечера, — Стас улыбнулся.

— До вечера не обязательно. Я уже придумал.

Он потер руки, выбирая на столе еще что-нибудь такое, что не успел попробовать. Наконец, сделав бутерброд с сыром, продолжил:

— Возвращался мужик с ярмарки.

— Почему именно с ярмарки? — перебил Стас.

— Это не наше дело, — Толик был невозмутим. — Едет себе на телеге, "Камаринскую" напевает. Вокруг сначала лес, потом выехал на поле. Лошадь дорогу домой знает, он лежит в сене и смотрит на звездное небо. До дома остается всего ничего — бугорок да поворот, но вдруг телега останавливается. Привстал мужик, смотрит и понять не может, почему лошадь не идет. Никаких препятствий впереди не видно. Дернул вожжи, но лошадь ни с места. Тогда он соскочил с телеги и пошел вперед посмотреть, что случилось. И тут... — рассказчик положил себе в рот гриб.

— Что?

— Что, что? Он очень удивился, — Толик проглотил прожеванную закуску. — Там, где утром бежал небольшой ручеек, сейчас разлилась широкая река.

— А дальше?

— А дальше он приехал в деревню и рассказал все, что увидел. Ему, конечно, не поверили и решили сами посмотреть. Идут по полю и ничего не видят. Потом бац... и все одновременно удивились.

— Вслух?

— Вслух.

— И одним и тем же словом?

— Точно.

— Убедились, что он не врал?

— Да.

— И тут же постановили новую речку...?

— Нет, сначала поставили вопрос на голосование.

— А кворум был?

— Да вся деревня.

— Тогда без вопросов.

Друзья дружно рассмеялись.

— А как же дети? — Стас вспомнил о воспитательной стороне дела.

— О детях тоже не забыли. Постановили название реки писать слитно.

— Тонкий ход.

— И очень верный с точки зрения воспитания подрастающего поколения и культуры русского языка.

Толик взял бутылку и разлил остатки вина по стаканам.

— За русский язык, — звякнуло стекло в руках собутыльников.

— И за его народные корни.

Разговор оживился. Вино подействовало на ослабленные организмы друзей, а тема разговора оказалась нова и интересна.

— Между прочим, я тоже кое-что могу, — заметил Стас.

— Например?

— Пожалуйста, — художник откупорил вторую бутылку и разлил по стаканам бурую, мутную жидкость с резким запахом.— Блин, черт знает что, а не портвейн. Не то, что раньше.

— Зато много и можно свободно купить, — парировал Толик.

— Это единственные плюсы.

— Ты давай не увиливай, — друг покачал перед носом Стаса указательным пальцем. — Ты говорил, что что-то можешь.

— Я догадался, что солнце и луна по своему происхождению однокоренные слова.

— Ну, ты дал! Что же в них общего?

— По моему мнению, в очень давние времена, когда все люди поклонялись луне, название "солнце" произносилось как "со-лунец", то есть схожий с луной, но уступающий первенство. Потом "со-лунец" перешел в "солунце", и, наконец, в известное нам "солнце".

— Гениально! — Толик оживился, — Это не Мочу с "буханкой" расшифровать. Поздравляю с открытием, — он пожал Стасу руку. — Только я во всех исторических книгах читал, что славяне все, что имеют, заимствовали у других народов. Язык, одежда, быт — все это пришло со стороны.

Стас аж поперхнулся.

— Так что, по-твоему, мы до этого ходили голые и глухонемые?

— Я это не утверждаю. Так говорит официальная историческая наука.

— А что она еще говорит?

— Что славяне появились в пятом веке в Карпатах.

— И ты этому веришь? — Стас об этой гипотезе знал, но верить в нее отказывался.

— Мне все равно, — Толику явно больше нравились маринованные огурцы, чем поиск исторической правды.

— По их мнению, племя славян за небольшой исторический срок расселилось по занятыми другими народами землям и расплодилось до нескольких десятков миллионов человек. Обрати внимание, что это расселение не сопровождалось грандиозными войнами.

— Мне все равно, потому что на мою жизнь это не оказывает никакого влияния. Какая разница, кто и откуда вышел?

— А я тебе скажу, что такая вещь возможна тогда, когда уже существующие народы принимают новое общее название. Такое бывает сплошь и рядом.

— Приведите, пожалуйста, исторический пример, — Толик, видя, что Стас начал нервничать попытался смягчить тон разговора и тему.

— Легко, — Стас снова взялся за бутылку. — Возьмем татар.

— Нет, давай мы их брать не будем. У нас и так вина мало осталось, — сказал Толик, у которого уже все плыло перед глазами.

— Я беру их образно, — художник провел рукой вокруг своей головы. — Они раньше называли себя булгарами, пока настоящие татары к ним из Владивостока не приехали.

— Зачем?

— Они знали, что им понравится их название.

— А оно было запотоп... запопенто.... Тьфу ты, — у Толика не получалось произнести сложное слово. — У них патент на название был? — выкрутился он.

— Да. Его придумал Чингисхан для своих передовых отрядов. По-нашему, значит буденовец.

— Так вот кто придумал Первую Конную армию!

— Естественно. Японцы все первыми придумывают, — Стас отвлекся от раздражавшей его темы и стал мыслить свободно.

— А я слышал, что это мы все первыми придумываем, а японцы у нас эти открытия воруют.

— Стопроцентная правда. Они живут за счет того, что используют наши мозги. Почему у них нет ни одного Сурикова или Васнецова?

— Или Пушкина, — добавил Толик.

Стас утвердительно кивнул головой, принимая уточнение.

— Потому что у русского человека можно похитить изобретение, но талант украсть невозможно.

— Что они там пьют? — поинтересовался вставший за спиной Стаса Ратим.

— Портвейн семь-семь-семь, — пригляделся к наклейке на бутылке Яримар, стоявший справа от Толика. Разумеется, никто из приятелей-собутыльников даже не заметил присутствия аватар.

— Судя по химическому составу вещества в бутылках, это яд замедленно действия, — сделал вывод Яримар. — Интересно, зачем они его пьют?

— Ты же знаешь, — ответил Ратим. — Глотая этот яд, они разгоняют тоску.

— Какую тоску?

— А ты осмотрись и поймешь.

— А-а-а, — Яримар повертел головой, — ясно.

— Это еще не все. Ты посмотри, что они едят.

Стас в это время нарезал большим кухонным ножом толстые ломти краковской колбасы.

— Б-р-р, — передернулся Яримар. — Может, они действием одного яда нейтрализуют другой?

— Ты что, совсем ничего не знаешь? Население земли растет быстрыми темпами, и у людей включилась программа самоуничтожения, основанная на рефлексах удовольствия. Они едят и пьют практически чистые яды, причем стремятся делать это чаще и больше. Их среда обитания превратилась в ад для психики, но опять же все компенсируется фактором удовольствия. Короче, по всем направлением идет жесткий естественный отбор, связанный с началом постиндустриального века.

— Откуда ты это знешь? — удивился Яримар.

— Оттуда. Меру просто надо знать.