| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Вспомнил всё, что знал про теперешнего диктатора Франции — маршала Петена. Совсем немного знал, правда — но хватило чтоб прийти в изумление: герой Первой мировой войны, главнокомандующий французской армией, спаситель Отечества при Вердене, и…
1856-го года рождения!
Не сдержавшись, негромко восклицаю вслух:
— А вот оно тебе было надо, так помоиться на старость лет?!
Вдруг слышу рядом лёгкое покашливание и знакомый голос:
— Извините, Иосиф Виссарионович…?
Оборачиваюсь:
— Это я не Вам, Борис Михайлович.
— Тогда, здравствуйте.
— И Вам — жить долго и счастливо…
Взаправдашне удивлённо восклицаю:
— …Сказать по правде, не ожидал Вас так скоро увидеть!
Маршала Шапошникова я назначил военным атташе в Германию и потом как-то по запарке, пустил это дело на самотёк.
Тот, с обеспокоенным любопытством посмотрев по сторонам, с хорошо заметной дрожью в голосе:
— Не подскажите, что здесь происходит?
Пожимаю плечами, мол, «ничего особенного — я так сто раз делал» и, охотно отвечаю:
— Здесь происходят мероприятия по повышению боеспособности Красной Армии. А Вы про что подумали?
Проводив изумлённым взглядом панически бежавшего, сверкающего из-под полы шинели нижним бельём и чуть было не попавшего в костёр «академика», тот не сразу нашёл что ответить:
— Даже не знаю, что и подумать…
Махнув рукой — мол, не берите в голову, в свою очередь интересуюсь:
— Сами то, какими попутными ветрами здесь оказались? Друзей или знакомых решили напоследок навестить?
Оказалось в самую точку:
— Совершенно верно, Иосиф Виссарионович. Завтра утром уезжаю в Берлин, вот шёл мимо — дай думаю, зайду. Но вижу в неурочный час я попал…
Понимающе кивнул:
— Иногда такое бывает, это ещё Грибоедов заметил: «Шёл в комнату — попал…» и, причём — попал конкретно.
Затем излишне оптимистично, успокаиваю:
— Но, ничего… Какие ваши годы, Борис Михайлович! Ещё встретитесь и вдоволь поговорите со своими друзьями, знакомыми и просто коллегами. Благо после командировки в Берлин, Вам будет что им рассказать…
Залихватски подмигнув собеседнику, намекая про учительницу «дойче-мовы», которая ему понадобится для выполнения особого задания самого товарища Сталина:
— …От зависти сгорят!
Перемыв косточки «небесной канцелярии» поговорили о погоде, ещё о кое чём малосущественном и распрощались.
Напоследок я напомнил:
— Не забудьте открытым текстом намекнуть «товарищу» Канарису: я всё про него знаю! И не только про него. Ну… Удачи Вам!
После чего обнялись и троекратно по русскому обычаю поцеловались — а-ля дорогой Леонид Ильич и лучший друг СССР Эрих Хонеккер. Шапошников, как-то странно на меня посмотрел, развернулся и сгорбленной по-стариковски походкой пошёл прочь от догорающего костра.
Таким я его в тот день и навсегда запомнил: сгорбленным от осознания важности порученного задания и освещённого пламенем огня…
Огня от сгорающих книг.
* * *
Долго ли коротко, но разгром Академии Генерального штаба был наконец завершён.
Ко мне подошёл Бонч-Бруевич старший и, сорванным от крика голосом устало доложил:
— Операция закончена: здание вашими словами «зачищено» и опечатано, товарищ Верховный Главнокомандующий.
Продолжая шевелить палкой обуглившиеся страницы — чтоб сгорели дотла, думаю-размышляю:
«Так, так, так… Перезагрузка системы завершена полностью».
Угроза военного заговора существует, но она будет в значительной степени нивелирована системой военных советов армий, групп армий и фронтов. Внушающая опасения оппозиция может возникнуть во время войны — когда контроль за партийными, государственными и военными органами ослабнет и, будет возможно их слияние и сращивание, на основе каких-то взаимных интересов.
Но это — уже совсем другая история!
А пока нам бы первый натиск «Барбароссы» отбить.
«…Теперь можно со спокойной душой заняться любимым делом — апгрейдом «заклёпок», по коим на всяких форумах по АИ, мной было немало копией сломано. Ну и об меня тоже — не без этого».
Вспомнив кое-что и спохватившись, наезжаю паровозом на своего Зама:
— Михаил Дмитриевич! А Вы же мне обещали над предварительным планом Советско-финской войны подумать… Ну и где он?
Вдохнув, тот расстегнув шинель полез во внутренний карман и достал несколько смятых листочков:
— Извините за вид и мои «каракули», Иосиф Виссарионович… Всё никак руки не доходят перепечатать.
Бурчу:
— Маркс простит.
Можно было потерпеть и прочитать в кабинете, но мне было невтерпёж. Темновато, однако…
— Плесните кто-нибудь керосинчика!
В свете ярко вспыхнувшего пламени, бегло — сверху вниз просчитав первую страницу, я обернулся к автору сей писанины и, сунув её чуть ли не в лицо, прошипел:
— Что это, товарищ маршал СССР? Я спрашиваю: что это такое?
— Это «соображения по поводу…».
Потрясая листками бумаги, ору:
— Это отнюдь не «соображения»! Это — галимое славянское фэнтази с элементами гомосятины!
— Что, что? Извините, но я Вас не понял, товарищ Верховный Главнокомандующий.
— Это — нереальный план, понимаете?
В голове роятся всякие очень нехорошие мысли-мыслишки:
«Может это он — тот мерзкий старикашка, стоящий во главе заговора военных? И это — не я «всё» про Канариса знаю, а он про меня?».
Тот смотрит на меня искренне недоумевающе:
— Почему же этот план «нереальный»?
Встряхнув головой, выбрасывая из неё откровенный бред, стараясь спокойно:
— Да, потому что! На карту поставлено слишком многое — если не абсолютно всё… Если мы просрём эту компанию, или она слишком затянется — полярный писТсец придёт к нам намного раньше 22 июня. А Вы, при всём моём к Вам уважении, Михаил Дмитриевич — предлагаете какую-то авантюру, приличествующую только карточным шулерам!
Скомкав листочки, бросил их в костёр, и:
— Ещё неделя Вам сроку подумать, товарищ Заместитель Верховного Главнокомандующего! В следующую пятницу жду от Вас более реальных «соображений».
Чадящее керосиновое пламя жадно накинулось на бумагу и, сперва почернев — они затем рассыпались невесомым пеплом и, налетевший порыв ветра со снегом — мгновенно развеял их над столицей «одной шестой части суши»…
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Notes
[
←1
]
Одна из версий, скорее всего народная. По воспоминаниям Молотова, Сталин не стал выручать Якова, сказав: «Там все мои сыны». Светлана Аллилуева писала же, что Вождь сказал ей: «Немцы предлагали обменять Яшу на кого-нибудь из своих… Стану я с ними торговаться! Нет, на войне как на войне».
По мнению автора все три версии не более чем фейки.
[
←2
]
Ларский Лев. «Мемуары ротного придурка».
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
