Снежный след

— Вы не подскажете, где я могу найти билетную кассу на автобус до Шерегеша? — оттараторила я, задыхаясь после пробежки.

Пожилая женщина обернулась и взглянула на меня. Неожиданно она отшатнулась, крестясь, лицо перекосило, будто демона увидела.

— Ледяные корни! — вскрикнула пожилая, седая женщина, тыча в меня скрюченным указательным пальцем.

Я ненадолго оторопела.

— Простите, вы знаете, откуда отъезжает?..

— Не подходи, убийца! — перебила меня старушка.

Ее голос разнесся по вокзалу, задребезжал в витринах, подхватился лаем бездомных псов. Женщина орала и, волоча за собой тележку, хромала прочь. А мне остались лишь подозрительные взгляды прохожих.

Я пыталась понять, как простым вопросом можно было добиться такого эффекта? Впору расстроиться, но что на сумасшедших тратить нервы? К тому же на глаза попался указатель к кассам.

Пока я добралась до автобусной остановки, ноги в осенних сапогах окоченели, а сама продрогла в легкой курточке. Холод пробирал до костей, превращая позвоночник в ледяной столб. Не такой резкой смены климата я ожидала.

— Мне до Шерегеша на ближайший рейс, — стуча зубами, проговорила я в окошко билетной кассы, откуда веяло теплом.

— Автобус только что ушел, следующий через три часа.

Я едва не разревелась, если бы не проклятая бабка, успела бы на рейс. Кассирша с сочувствием посмотрела на скупо одетую меня и снизошла до совета:

— Если деньги есть, езжай на такси.

Я обернулась: через дорогу стояли в ряд машины с шашечками на крышах. Водители топтались рядом и громко над чем-то смеялись. Вид у всех был довольно бандитский.

— Бери синюю ниву, — посоветовала билетерша, заметив мое замешательство. — Не боись, не обидит. Куда надо доставит, — успокоила она.

К кассе подошли новые покупатели, а я, поблагодарив женщину, побежала до такси почти вприпрыжку, насколько это возможно на высоких каблуках, ветер ощутимо подгонял в спину.

На заднее сидение первой в ряду машины я запрыгнула, не спросив о стоимости поездки. Водитель лишь хмыкнул, оценив мой наряд, но вслух колкости говорить не стал. В начале пути чревато: пассажир может и сбежать. Он включил дворники, размазывая налипший снег, врубил печку на полную мощность и тронулся в сторону горнолыжного курорта. Нива уверенно пробиралась по каше на дороге. Тепло показалось неслыханной роскошью в такую погоду; я чувствовала, как оно охватывает мои замёрзшие руки и лицо.

— Вам повезло, что в будний день прибыли, можно выбирать на какой машине ехать, а в выходные начинается охота на таксистов. Снежная погода привлекает туристов в Геш. В выходные аншлаг ожидается, поселок оживет, превратится в муравейник.

Я сочувственно кивнула, мне не хотелось поддерживать разговор с водителем, слишком о многом хотелось подумать. Да и обстоятельства складывались как нельзя хуже. В городе, куда я прибыла, оказалось холоднее, чем обещали синоптики. По их прогнозам в Шерегеше погода должна была быть чуть холоднее московской. На деле же — зима, прогнавшая короткое в этом крае лето, наступила быстрее обычного.

— Отдыхать приехала? Покататься? — не отставал водитель.

— К родственникам.

— А к кому, если не секрет, я сам из Геша, почти всех там знаю.

— Где это Геш? — не поняла я.

— Ну, Шерегеш местные так называют, или Шира.

— А, — протянула я, затем назвала девичью фамилию матери. — Груздевых знаете?

— Кто ж не знает семью бывшего участкового. Лешка отличный мужик, а ментом был нечета нынешним. Не раз меня выручал. Мне, прям, не везет по жизни, постоянно тачки угоняют. Только новую куплю, в гараж запру, а на утро нету. А для водителя машина — это хлеб. Каждый раз Лешка находил, возвращал. Три раза выручал, — он потряс пальцами в воздухе, показывая количество угонов. — Я Виктор, если что.

Я тоже представилась, теперь мои опасения на счет водителя рассеялись, вряд ли человек, так хорошо знающий дедушку, сделает мне плохое, и я расслабилась на сидении. Машина прогрелась, уличный озноб прошел.

— Надолго к нам?

— Надеюсь, нет, — я отвечала безжизненным, механическим голосом.

Разговор не клеился, но водитель не замечал моего тяжелого настроения и продолжал приставать с вопросами.

— Слушай, я ж тебя помню. Совсем маленькой. Отец тебя в детстве к деду с бабкой часто привозил, а потом случился, — Виктор запнулся, — обвал.

— Я бы не хотела вспоминать об этом, — резко произнесла я, через-чур резко.

Разговор угас, и чтобы заглушить напряженную тишину, Виктор крутанул громкость магнитолы, салон наполнила музыка с местной радиостанции:

А завтра выпадет снег

И наплевать, что июль

И кто-то будет тебе,

Тебе шептать: "Я люблю"

Въехав в Шерегеш, мне показалось, что я вернулась назад в прошлое, в год эдак восьмидесятый прошлого тысячелетия. Узкие улочки, сделанные по линейке Сталина, краснокирпичные пятиэтажные дома с антеннами на крышах, большая часть из них в ужасном состоянии. Чем ближе мы подъезжали к горной гряде, тем больше снега лежало вокруг.

По радио бойкий диджей передавал прогноз погоды:

— ...минус восемь у подножия горы Зеленая, минус пять на верхушке, у креста. Так что любителям катания советую поторопиться бронировать места в гостиницах на эти выходные. Грядет открытие сезона...

— Вот врет, — подал голос водитель впервые за несколько часов пути. — Все пятнадцать днем в Геше было и это на солнце. Тебе в такой куртеночке заболеть недолго.

— Надеюсь, в ваших магазинах уже выложили зимнюю одежду?

Виктор расхохотался.

— Ее и не убирали. С нашим коротким летом, в этом смысла нет. Пуховики, лыжные костюмы здесь круглогодичный товар. Только на горе не покупай, там цены рассчитаны на туристов, а значит, в три дорого. Лучше в поселок сходить. Бабушка твоя подскажет.

Я кивнула.

— На горе оно, конечно, всегда теплее, но туда только самоубийцы сейчас полезут.

— Почему самоубийцы?

— Так снег только на верхушке лежит постоянно, а на склонах еще не улегся, много проталин и камней на склонах. Их пухом припорошит и будто ровное поле, а на самом деле ловушка. Опасно. Если не местный, запросто шею переломать можно. Вон, уже кто-то сломал, — он вгляделся в зеркало заднего вида.

Я услышала приближающийся вой сирены, обернулась. Нашу машину нагоняли две скорые помощи.

— С чего вы взяли, что кто-то умер? Может, травмой обошлось?

Виктор крутанул руль в сторону обочины, пропуская скорую. Сердце сжалось, когда машины с мигалками обогнали нас и помчались дальше.

— Первая на травмы едет, вторая точно на труп. Вон видишь у одной капот желтый? Прошлой зимой машину в гололед занесло, прямо в автобус врезалась. Повезло, все живы остались, только капот под замену. Родного цвета не нашлось, вот и поставили желтый со старой рейсовой газели. Машина эта за моргом числится. Теперь работы-то у них прибавится, как сезон откроется в полную силу.

По дороге из посёлка на гору я разглядывала раскинувшуюся передо мной безмолвную белую целину, закутанную в снег. Вверх по склонам гор и холмов, словно подчиняясь невидимому командиру, маршировала неподвижная и молчаливая армия лесов. Дорога лежала вдоль кромки соснового бора, неподвижные ветви деревьев прогибал тяжёлый снег. А вокруг, словно белая остроконечная корона, стояли горы.

Я заметила запряженную в нагруженную телегу лошадь, которая медленно тянула ношу вверх, за что получала в свой адрес кучу не литературных эпитетов и ударов кнутом. На возу лежали упаковки с молоком, пепси, ящики с вином, и ряд картонных коробок неизвестного содержания. Это выглядело настолько необычно, что я прильнула к окну.

— У нас до сих пор в магазины на горе продукты возят из поселка на лошадиной тяге, своего рода экзотика, — хмыкнул Виктор, заметив мой интерес.

Ехали не спеша, дорога подмерзшая, в снегу. Машины медленно ползли, одна за другой. Оказаться в скорой с желтым капотом, никто не торопился.

Я любовалась открывшимся гигантским амфитеатром гор. В верхней части курорта Шерегеш склон разделен на два рукава. Левый — пологий в начале спуска, крутой в середине и выполаживался к низу. Правый рукав, одинаково крутой по всей длине. На спуске встречаются небольшие куски леса. Западный склон более крутой, полянок там нет, подлеска тоже.

У подножия Зеленой горы толпился народ. Одна девушка особо сильно убивалась. Мне показалось, что на ее бело-голубом костюме виднелись темно-красные пятна. Когда машина с желтым капотом уехала, девушка упала в снег, содрогаясь от рыданий. Врачи пытались ее успокоить, но это вызывало еще большую истерику. Она отмахивалась от людей, кричала и плакала.

— ...в эти выходные решено провести открытие горнолыжного сезона. Вострите лыжи, натирайте доски, закупайте одежду и к нам. Будет весело...— вещало радио.

— Да уж. Веселье, — хмыкнул Виктор, — каждый год одно и то же. Ничего не меняется.

Я не знала точно, что произошло на спуске, но в груди защемило. Всколыхнулись старые воспоминания о моем последнем визите сюда.

Такси обогнуло Зеленую гору, оказавшись на восточной наветренной стороне хребта, на горе Мустаг, именно там жили Груздевы. Оставалось подняться немного по склону. Машина проехала немного вверх по дороге и замерла.

— Все, красавица, приехали. Дальше дорогу еще не расчистили, застряну. Снегоуборочные пока по поселку чистят, да по центральному склону, сюда они вообще не часто захаживают, так что не обессудь.

— Спасибо вам огромное, — я искренне поблагодарила водителя. — Сколько я вам должна?

Я полезла в сумку за кошельком.

— Не надо денег, — твердо отказался водитель от платы. — Я хорошее помню, твоему деду сто таких поездок должен. Так что, обращайся, когда нужно. Вот мой телефон, — он протянул неровный клочок бумаги, на котором нацарапал одиннадцать цифр мобильного. — Не стесняйся, звони, когда нужно. В любое время.

Я взяла листок, мысленно напомнив себе купить новый сотовый телефон.

— Спасибо еще раз, — я потянулась к ручке двери, чтобы выйти.

С холмов дул резкий ветер, который подхватывал часть снежинок и гонял их в разные стороны. Я поежилась, представляя, как превращусь в сосульку в такую погоду.

— Погоди, — натужно крякнув, Виктор выбрался из машины и направился к багажнику.

Пассажирская дверь открылась, он протянул старую фуфайку, в которой, скорее всего, лазил под машину.

— Надень, до дома добежать сойдет.

Я в который раз поблагодарила и закуталась в стеганую куртку, которая закрывала ноги до колен. От нее пахло бензином и машинным маслом, зато не так холодно.

Осень выдалась в Геше лютая, особенно по сравнению с Москвой: вроде и недалеко, а совсем другой климат, другая погода, и ветер более пронизывающий, и снег колкий.

Виктор в подробностях объяснил, как найти нужный дом.

— Будь осторожнее, скоро сюда кто попало понаедет, — сказал на прощание мужчина. — Телефон мой не потеряй, звони, как будет нужна машина. Не стесняйся. Все бывай. Увидимся.

Мы распрощались. От резкого ветра слезились глаза. У меня замёрзли уши, а пальцы на ногах почти не чувствовала.

Я, утопая в снегу, отправилась вверх по склону. Мысленно давала себе обещание купить теплое-претеплое пуховое пальто и высокие сапоги на меху без каблуков. Шпильки возмутительно застревали в снежных заносах или скользили по гололеду. Продвижение отягощали сумка и чемодан, по асфальту маленькие колесики позволяли легко катить за собой багаж, но по сугробам приходилось волочь вещи собственными силами. Только теперь я ощутила, сколько тяжести тащила с собой.

На встречу спускался невероятный красоты парень. Казалось, он сошел с глянцевой обложки. Парень был одет в белый костюм горнолыжника. У него был прямой, чуть длинноватый, но зато идеально вылепленный нос. Упрямый подбородок и губы, которые почему-то нестерпимо хотелось поцеловать.

Когда он приблизился, смогла разглядеть серые глаза. Они были настолько светлыми, что пленили своим цветом.

Но в тоже время в них светилось безразличие.

Я пожалела, что не ношу с собой свежих лимонов — надо было срочно убрать с лица глупую улыбку. Я стряхнула с головы мокрый снег и громко обратилась:

— Эй! Вы не поможете...

Он даже не потрудился сделать вид, что заметил меня. Прошел мимо.

Когда сногсшибательный красавец не кидает в твою сторону даже презрительного взгляда, становится вдвойне обидно. Его красота тут же показалась слащавой и приторной. Я сморщилась и показала язык спине нахала.

— Вот и иди своей дорогой, раз не знаешь, где Груздевых искать, — проговорила я сквозь зубы, сосредоточенно глядя в спину уходящему парню.

Услышав фамилию, он резко остановился, словно на стену налетел, и внимательно посмотрел на меня. Так пристально, что от страха я позабыла о холоде и окоченевших конечностях.

— Груздевы? — хрипло спросил он.

Я кивнула.

— Пятый дом от дороги, — произнес он, не отрывая от меня пристального взгляда, так змея из укрытия следит за жертвой перед броском, после которого всё — смерть.

Когда на тебя смотрит безумно красивый парень, то вполне естественно, если щеки зардеются красным. Но я испытывала совсем другие эмоции. Страх.

— Спасибо, — улыбнулась я, подталкивая чемодан вперед. Развернулась и поплелась в указанную сторону.

Снегопад усилился, он валил с неба большими влажными хлопьями.

В какой-то момент мне показалось, что незнакомец догонит и поможет мне, но оглянувшись через пару шагов, обнаружила, что парень исчез. Будто растаял. Я осталась одна на улице, посмотрела по сторонам — тут даже спрятаться негде, кругом белое ровное полотно.

Нет. Никуда он не делся, просто белый костюм плохо различим в снегопад. Успокоив себя таким образом, поплелась дальше.

Уверена, девушки ему прохода не дают, избаловали вниманием. Вон как чемодана испугался. Держу пари, ему ни разу никто не предлагал побыть портье и дотащить до дома сумки. Не удивительно, что он чуть не испепелил меня взглядом. Я хихикнула. Смех мой быстро прекратился, ведь чемодан тащить приходилось все равно мне. Да еще сумка на плече — в ней столько всего нужного, что тащить, как пушинку, не получится.

С трудом удалось добраться до группы домов, расположившихся на нижней ступени горы Мустаг. Улица была выполнена в стиле небольшой альпийской деревушки и состояла из нескольких ажурных двухэтажных домиков-коттеджей. В сезон наплыва туристов, верхние этажи сдавали в аренду. Между домами улицы обычно расчищали хозяева, надо признать, к этому делу они относились добросовестно.

Жилье Груздевых я отыскала быстро. Красавчик не соврал — пятый дом. Интересно, а какая у этого парня улыбка? Наверняка, обворожительная.

— Вот черт! — воскликнула я, отвлекаясь от мыслей о незнакомце. — О чем я только думаю? Совсем же не знаю его, и мне нравятся парни иного типа. Не напыщенные мажоры, а такие, как Миша, точнее тем, каким я его знала до переезда — веселым, добрым.

До дома бабушки оставалось только перейти через дорогу, но она оказалась покрыта льдом. Гладким. Прозрачным. Днем выглядывало солнце, греющее еще по-осеннему, свежевыпавший снег подтаял и образовался каток. Я мелкими шажками пробиралась к цели. Порывы ветра так и старались опрокинуть меня на землю. Чудом, сохраняя равновесие, удалось не упасть. Желтые квадратики чужих окон смотрели равнодушно. На улице никого, чтобы попросить о помощи, хоть на четвереньках переползай через дорогу. Словно услышав мои мысли, из соседнего дома вышли двое: парень и девушка.