Исполнитель чужих желаний

Тон старика стал зловещим:

— Гримаса ненависти исказила прекрасное лицо принцессы, стоило ей заметить толпу в бело-золотых одеяниях. Она закричала: 'Убить всех жрецов!' Команда корабля, в которой уже с трудом можно было узнать людей, озверело бросилась в атаку. Не ожидавшие такого напора жрецы и храмовые воины поначалу попятились, но затем стали ожесточенно биться. На помощь им поспешили стражники порта, да и простые люди тоже стали защищать свой дом. И это стало огромной ошибкой. Если с храмовыми воинами принцесса или то, чем она стала, ничего не могла поделать, то простых людей она по одному брала под контроль. То один, то другой присоединялся к ее одичавшей стае. На звуки битвы со всего города стали стягиваться жрецы всех богов. Они сумели сковать ее силу очарования, и потихоньку победа людей стала очевидна. Поняв, что рано или поздно ее миньонов истребят, а тогда примутся за нее, принцесса бросила своих слуг и нечестивой магией открыла темный портал, обрамленный зловещим огнем. Уже шагнувшую в портал принцессу догнал белоснежный луч, вылетевший из рук главного жреца Хаку. Портал закрылся.

Выдержав паузу, старый слуга закончил историю:

— После пережитого ужаса многие люди решили покинуть тот город. Он опустел и со временем сгинул в песках истории. Правитель, узнав о делах единственной дочери, в тот же миг умер. О самой принцессе с тех пор ничего не слышно. Остается надеяться, что она сгинула. Но главное — это то, что могучее зло повержено праведными людьми. Поэтому помните — путь праведности убережет вас от бед.

* * *

Ранним утром истошный крик разбудил Ахмада ибн Фадлана. Мгновенно вскочивший караванщик с обнаженной саблей уже через пару секунд оказался возле кричавшего:

— Какого шайтана верещишь ты, сын осла и козы?

— Хозяин, наша вода! Кто-то ночью прохудил все бурдюки! Из всего запаса осталось лишь несколько глотков!

Ужасная новость стальным тисками сжала грудную клетку караванщика. Они находились почти посередине между двумя оазисами. Ни дойти до нового, ни вернуться к предыдущему невозможно. Люди просто умрут от жажды.

Ахмад с надеждой посмотрел на подошедшего джинна, но тот отрицательно качнул головой:

— Я потратил много сил на сдерживание бури. Теперь несколько дней не ждите от меня помощи.

Ужасные картины гибели всего каравана не успели сформироваться в голове мужчины, когда верный Сухмет успокаивающе положил руку ему на плечо и сообщил:

— Эфенди, недалеко есть каменная гряда, возле которой лежит небольшой оазис. О нём редко вспоминают, поскольку он располагается в стороне от привычных караванных троп, но за день мы точно доберемся. Там пополним запасы воды, заштопаем бурдюки. Пусть и сделаем крюк.

— Я благодарю небо, что послало такого верного и знающего слугу, как ты, Сухмет. Но остается нерешенным вопрос, кто попортил бурдюки, и может ли он это сделать снова?

Старик на секунду задумался, затем отрицательно качнул головой и возразил:

— Не думаю, что это кто-то из наших людей. Они с нами ходят не первый год и точно знают, что отсутствие воды — это верная смерть для всех. В том числе и для них. Возможно, это вина каких-то небольших животных или мелких духов, взбудораженных прошедшей бурей. На дневной переход ни те, ни другие за нами не пойдут. Всё должно быть благополучно.

Благосклонно кивнув, Ахмад, вернувший привычную невозмутимость, отправился организовывать движение каравана.

* * *

Вначале черные точки, мелькнувшие на вершине бархана, я принял за оптическую иллюзию, вызванную маревом раскалённого воздуха. Но уж очень ровно и целеустремленно они двигались для простого видения. Скатившись с насиженного местечка в тени, я выхватил бинокль и жадно стал рассматривать подходящий караван.

Люди! Слава Богу, люди!

Или, по крайней мере, гуманоиды, издалека неотличимые от людей благодаря просторным бедуинским одеждам. Да и ездовые животные — один в один наши родные верблюды. Раз, два, три... Два десятка нагруженных матерчатыми вьюками животин. Еще десяток верховых.

Надо бы скрытно понаблюдать за ними. Хотя бы примерно понять, что за люди и можно ли к ним выходить. В крайнем случае отойду к пещере и пережду, пока они не уйдут. Хотя припасов осталось мало. И следующего каравана можно не дождаться.

Но планы пошли прахом, когда от каравана отделилась пара всадников и поспешила к оазису.

Разведчики!

Причем толковые, судя по тому, как они ловко и привычно прочесывали все потайные места. Шансов остаться незамеченным не предвиделось. Нужно рисковать.

Демонстративно подняв пустые руки, я пошел им навстречу. Но мой миролюбивый жест, вместо того чтобы успокоить разведчиков, вызвал у них панику и агрессию. Один из них сорвал со спины лук и навскидку выстрелил в мою сторону. Не успел я моргнуть, как в землю передо мной воткнулась стрела. Я замер, боясь дышать, а лучник уже целился в меня, в то время как его напарник, нахлестывая верблюда, мчался к каравану.

* * *

Ахмад ибн Фадлан хмуро осматривал брошенного перед ним на колени пленника. Необычайно светлая кожа, характерная для знатных людей, способных позволить себе избегать жаркого южного солнца в своих дворцах, намекала на высокий статус. Тогда как потрепанная одежда, неопрятная борода и спутанные волосы пристали скорее жалкому бродяге.

Еще удивительнее прозвучал доклад Фархада, нового главы охраны:

— Когда мы подошли к оазису, чужак показался на глаза. Напасть или подать знак не пытался. Говорит на незнакомом языке, нашего не знает. Или делает вид, что не знает. Кроме него, больше никого в округе нет. Следов тоже нет, но это и неудивительно. Буря всё скрыла. Собрали всё, что нашли при нём и на стоянке.

На подстеленную дерюгу небрежно высыпали охапку весьма необычных предметов. Опытный взгляд прожженного купца тут же подметил несколько весьма искусно сделанных вещиц. Наверняка их можно продать за неплохие деньги. Караванщик недовольно покосился на навязавшегося спутника, с интересом слушавшего доклад охранника.

Эх, если б только можно было тихонько потерять этого непонятного найденыша в пустыне, а вещицы изучить и распродать! Но не при джинне.

— Точно ли он не понимает нормального языка? Хочу его допросить. Слишком много непонятного. Непонятные бури, непонятные вредители, непонятные одинокие путники, — Ахмад в последнюю секунду прикусил язык, чуть не добавив: 'Непонятные попутчики'.

Злить могущественное создание он не хотел.

Молчавший до сих пор джинн решил поучаствовать в беседе:

— Мои силы немного восстановились. И если кто-нибудь готов будет потратить желание, то я могу обучить его вашему языку.

Караванщик тут же заинтересовался:

— Потратить желание? Господин не соблаговолит пояснить свои слова скудоумным?

— Вам надо знать, что при огромной удаче у каждой смертной души есть возможность загадать три желания. И если эти желания будут услышаны кем-то вроде меня, то, приложив толику усилий, я могу его исполнить. Особо беречь их смысла нет, ибо лишь единицам везет услышать подобное предложение. Да и на моей памяти еще никому не удавалось за короткую жизнь смертного загадать все три желания.

Ахмад обратился к главе охраны:

— Фархад, давай попробуем. Загадай нашему дорогому спутнику желание, чтобы найденыш узнал наш язык.

— Эфенди, не полезнее ли, чтобы ты или кто-то из нас изучил его язык? К чему делать незнакомцу такой подарок?

Караванщик искоса взглянул на умника, посмевшего давать ему советы. Он не собирался озвучивать тот факт, что ему очень не хотелось, чтобы проклятый джинн копался в его голове или в головах его людей. И получается, формальная причина нужна иная.

— К чему нам бесполезное знание языка, на котором никто здесь не говорит? Для этого путника это большая помощь. Хакия завещала помогать, если это возможно. Да и достопочтенный джинн предложил именно этот вариант. Как смеешь ты, собака, перечить ему?

Смешавшийся советчик поспешил скрыться с глаз, а Фархад неохотно произнес:

— Хочу, чтобы этот чужак узнал наш язык.

Нездешняя синева плеснулась в глазах джинна:

— Исполнено!

* * *

Скрутили меня ловко. Не успел и глазом моргнуть, как оказался связанным и на коленях перед крепким нестарым дядькой, бывшим, судя по богато расшитому халату и уверенному командному голосу, тут за главного. Мой пленитель что-то бодро рапортовал. Неторопливый деловитый разговор давал надежду на приемлемый исход нашей встречи, когда дядька рявкнул на какого-то работягу, тут же сныкавшегося за спинами людей.

А следом ко мне подошел синекожий гуманоид с перламутровыми волосами.

Не человек.

Я дернулся, когда он положил руку мне на лоб. Мир крутанулся.

В голове что-то щелкнуло, и пришло осознание, что я понимаю, о чём говорит главный:

— Эй, теперь ты меня понимаешь?

С удивлением я ответил на том же языке:

— Д-да! Я понимаю.

— Перед тобой почтенный купец Ахмад ибн Фадлан. Кто ты? И как здесь оказался?

Чертовски хороший вопрос...

Не знаю, как у них относятся к иномирянам, а также стоит ли говорить о портале неподалеку? А если они какие-нибудь злобные демоны?

Разузнают о проходе в мой мир и, привет, вторжение!

Нет, о портале надо молчать однозначно. Если получится. Судя по тому, как легко и быстро получилось выучить их язык, по головам здесь шарить умеют, пожалуй, отмалчиваться — не вариант. Не ожидал, что так быстро контакт будет. Легенду я, дурак, себе не придумал, а если будут колоть, то на противоречиях легко поймают. Надо говорить правду, но не всю. Например, имя лучше скрыть. Вроде с именами какую-то власть можно получить, в общем, выбирал псевдоним. С потолка если взять, тоже плохо. Не будет рефлекса откликаться на имя. Палевно. Хотя если взять ник с игрушки, то отзываться буду привычно.

МарсЕр.

Да, Марсер должен подойти.

Я бы и дальше погружался в мыслительный процесс, но ощутимый толчок в плечо вернул меня в реальность:

— Да. Меня зовут Марсер. Сам я из очень далеких мест. Сюда попал порталом. Повздорил с нашими бандитами, и они закинули меня в незнакомый портал. Выкинуло в пустыне. Скитался по пескам пару дней, пока не набрел на этот оазис.

Боец, стоявший сзади, больно ткнул древком копья между лопаток.

— Врешь, собака! Если тебя сюда закинули бандиты, то откуда ты взял все эти вещи? Или они благородно не стали обирать тебя перед отправкой? Тогда что это за бандиты такие?!

Скривившись от боли, я выдохнул:

— А они без всего меня и закинули! Вот только их подельники, пока дежурили возле портала, кидали в него всякое барахло. Да так увлеклись, что не только мусор достался мне в наследство!

Мужик, облачённый во что-то навроде бригантины, в отличие от остальных караванщиков, защитой которым служили стеганые халаты, скептически хмыкнул:

— Как удобно. И вот ты здесь такой красивый, а выход из портала мы после бури уже не найдем. Эфенди, решать тебе, но я чую, что тут что-то нечисто. Как начальник охраны советую или избавиться от этого чужака, или, по крайней мере, держать его связанным. Пойду караулы удвою — всё равно, пока пережидали самум, все успели отоспаться.

Когда раздраженный охранник ушел, купец дал знак воину за спиной, и тот развязал мои путы и помог подняться.

— Ты, уважаемый Марсер, не обижайся на достойного Фархада. Места тут опасные, а обстоятельства нашего знакомства тревожные. Не поверишь, сколько удивительнейших совпадений привели к нашей встрече. Пойдем, я угощу тебя чаем, и мы спокойно поговорим. Я расскажу тебе о наших местах, а ты поведаешь мне о своей родине и тех удивительных предметах, которыми ты владеешь. Сухмет уже всё подготовил.

Нелюдь, который так тихо стоял всё это время, что я даже успел о нём позабыть, непринужденно присоединился к нам.

— А еще расскажи подробнее о портале и о том, что ты видел тут до бури.

Голос, прозвучавший будто изнутри мозга, заставил меня вздрогнуть: 'Не советую быть слишком откровенным с караванщиками. Я верю, что ты оказался тут случайно. В отличие от них. Поэтому держи глаза открытыми и в случае чего обращайся сразу ко мне'.

Недалеко крепкий старик соорудил навес, кинул на землю кошму и ловко сервировал невысокий столик. Там мы и расположились вчетвером. Я, Ахмад, нелюдь и старый слуга.

Допрос, не очень старательно замаскированный под беседу, продолжался больше часа. В основном говорил Ахмад, а нелюдь изредка задавал уточняющие вопросы. Молчаливый слуга не давал опустеть пиалам с чаем, отлучаясь, лишь чтобы набрать еще кипятка.

Хитрый купец хотел оптом скупить весь хлам, который я с таким трудом дотащил до оазиса, но я понимал, что это мой единственный капитал в этом мире. Глупо продавать его первому встречному за три копейки, не зная местных цен. Видя мою несговорчивость, торгаш решил сменить тактику и стал намекать, что самостоятельно мне отсюда не выбраться, а место в караване стоит денег.

Долгий разговор меня изрядно утомил, да и зашел куда-то не туда, поэтому я предложил отложить обсуждение до завтрашнего дня. Неохотно, но под нечитаемым взглядом синекожего Ахмад отступился. На время.

Я сидел, привалившись спиной к стволу дерева на краю оазиса, любовался барханами. И размышлял. Караванщик рассказал удивительные вещи.

Я находился почти в центре Плачущей Пустыни, что располагалась в регионе Призрачные Земли. И места эти очень негостеприимные! Многочисленные разбойники из кочевников Аль-Бадия, охотничьи партии нежити из целого города немертвых — Соккара, патрули Красных волшебников из расположенной неподалеку крепости Крак ан Нираан, хищники, демоны, природные духи. Мое счастье, что я появился в редко посещаемом закутке. Второе мое счастье, по мнению караванщика, что на меня наткнулись такие благородные люди, как господин Ахмад ибн Фадлан и его спутники.

Негромкое покашливание за спиной заставило вздрогнуть. Это подошел Сухмет. Старик протянул мне куль с моими вещами и присел рядом. Некоторое время мы молчали.

— Знаешь, ты большой счастливчик. Пережить такое и иметь все шансы выжить. Ты неплохо держишься. Торгуешься тоже неплохо, но господин Ахмад свое выжмет. Не новичку тягаться с его опытом. Не советую упрямиться. Если бы с нами не было джинна, то разговор с тобой стал бы совсем коротким. Дикие места, опасные встречи — обычное дело.

Я встрепенулся, услышав знакомое слово:

— Джинна? Кто это?

— Джинны — это могущественные бессмертные существа, наделенные невообразимыми силами. Один из них даровал тебе знание нашего языка.

— А, так этот тот нелюдь, с которым мы пили чай?

Старик мгновенно стал строгим:

— Побольше уважения! Не смей пренебрежительно отзываться о том, кто неизмеримо выше тебя!

— Прости-прости. На моей родине такие не обитают. По правде говоря, у нас из разумных существ только люди. Если людей можно отнести к разумным.

Фигура Сухмета немного расслабилась.

— Может, у вас там так и принято. Но у нас неуважение может очень дорого обойтись.

— Он так легко впихнул в меня знания. У вас это обычное дело? А может он так же легко читать мысли или брать разум под контроль?