Дверь и оказалась тяжёлой — из какого-то прочного дерева, но открылась тоже легко, как и калитка, смазанная дёгтем — судя по знакомому запаху. Лиля придержала её, шагнув чуть в сторону от дверного косяка — чтобы Олег мог беспрепятственно внести груз в их новое жилище.

Грубый, из неотёсанных камней камин совмещал в себе не только отопление, но и очаг для готовки. Окинув взглядом дополнительное к нему хозяйство, Лиля показала Олегу, куда поставить её котомку, а потом кивнула на ведро, больше похожее на узковатую бадью:

— Обойдёшь сторожку слева — там, в небольшом овраге, будет ручей. Принеси воды, а я пока затеплю огонь в камине. Не забудь сполоснуть ведро, перед тем как набрать воды. Неизвестно, сколько оно здесь простояло.

Напряглась так, что мурашки по телу: откажется?

Нет, деловито подхватил тяжеленное ведро за две дужки и вышел из сторожки.

Постояв немного в помещении, Лиля огляделась. Всё жилище представляло собой огромную комнату. Но, судя по брусьям по всему потолку (на некоторых висели свёрнутые рогожи), отдельные комнаты, чтобы не смущать друг друга, легко сделать, лишь развернув те самые рогожи, словно шторы или ширму. Но для начала их придётся отдать опять-таки Олегу, чтобы он их вытряхнул во дворе.

Уселась на колени перед камином — и затряслась в мелком смешке. Они в этой сторожке — как семейная пара, только-только вселившаяся в новый дом. Интересно, будет Олег бузить — нет ли?

При взгляде на дрова в камине, Лиля только вздохнула: если она потребует, чтобы Олег их переколол помельче, он, наверное, взорвётся. Так что... Она с трудом переложила сухие горбыли так, чтобы удобнее было их поджигать. Заклинание прошептала, глядя на дрова сквозь ладони, которыми гнала на дрова огонь. Пришлось пару минут выждать: дрова разгорались нехотя.

Опустила руки, бездумно глядя на огоньки, потихоньку с одного горбыля перебегающие на другие. "Этого хватит до утра. Завтра погоню Олега за сухим деревом. Того, что видела возле стены дома, — маловато для нашего проживания здесь..."

Нашла громадный чайник с остатками воды, сполоснула и налила принесённой Олегом. Тот стоял неподалёку, наблюдая, как она хозяйствует.

— Зачем так много воды? — наконец решился он на вопрос.

— Хочу помыться. И тебе тоже неплохо бы голову вымыть. Смотреть страшно, — насмешливо сказала она, не оглядываясь.

— Могу и в ручье искупаться, — огрызнулся он и осёкся, осторожно спросив: — А ты... поможешь? Голову-то...

— Ты у нас человек самостоятельный. Сам вымоешься, — отрезала она. — Поставь котёл на угли. Этого нам хватит надолго — и для еды, и на помывку.

Ожидала, что заартачится, но Олег молча выполнил все её распоряжения.

Третья глава

Или он хороший приспособленец, или сознаёт-таки, что здесь он и в самом деле не вправе идти против порядков, установленных чужими людьми.

Тем не менее, хотя Лиля и понимала, что сейчас она сильнее его во всех смыслах, старалась говорить с ним, не слишком раздражая. Себе дороже. Ведь им в этом доме жить, как минимум, неделю. Если не больше. Город за Олега заплатил, во всяком случае, за две недели. И он это знает.

Так что Лиля хоть и командовала, но чаще пыталась разговаривать с ним нейтрально. И про себя поражалась: он выполнял все её "пожелания" беспрекословно. С бадьёй той на ручей сходил не раз. Пока вода, спервоначалу принесённая им, грелась в очаге в котелке и в чайнике, она велела ему поставить ещё более крупный котёл в ближайший с камином угол, после чего вновь послала за водой. Пока Олег ходил и ждал наполнения бадьи (родниковая вода падала с явно рукотворного каменного русла), она вычерпала из очагового котла горячую воду в угловой котёл, а пока закипала следующая порция, он снова ушёл к ручью.

А вернулся, поднял брови: котёл в углу спрятался за спущенной и расправленной рогожкой. Лиля скомандовала:

— Лей воду греть, а потом иди туда (палец указал на рогожку) и вымойся! Держи мыло, но учти: расходуй экономно. Я хоть и научилась его делать, но материала для него у меня маловато. А ещё вот тебе мочалка — сама сплела из здешнего лыка. Шагай давай.

— А ты? — растерялся он.

— Пока для меня вода греется, обойду дом и двор, чтобы обезопасить их. Иди быстрее. Вода остынет.

Что она про него очень хорошо знала, так это его стремление к чистоплотности. Одежду он в прошлом менял чуть не каждый день. И очень хорошо понимала его сейчас, глядя на одежду, в которой он явно не один день ходил. Кстати, о птичках...

— Одежду брось мне — простирну, — велела она. — Не фиг надевать на чистую кожу эту грязь.

— У меня запасной нет, — отозвался он из-за рогожи. — Она же сохнуть долго будет.

— Походишь в римской тоге, — ответила она, намекая на оставленный за рогожей же большой кусок ткани вместо полотенца — из припасов здешнего лесничего.

За рогожей помолчали, а потом оттуда просунулась рука, бросившая на табурет охапку одежды.

— Всё, я ушла, — оповестила его Лиля и забрала его одежду, от одного прикосновения к которой ей стало... брезгливо — настолько она заскорузлая и даже, кажется, жирноватая от долгого ношения. — Меня не будет примерно двадцать минут. Хватит тебе?

— Хватит, — отозвался он — и в его голосе послышалось самое настоящее наслаждение на пару с плеском воды.

"Надеюсь, он сообразит сначала вымыть голову, а уж потом..." — скептически подумала девушка. Прежде чем выйти из дома, огляделась и подошла к своей котомке, которую он оставил возле низкого, грубо сработанного стола. Покопавшись в ней, вынула сумки из своего прошлого — с вещами того же прошлого, а затем из одного пакета вытрясла старый джемпер Олега — тонкий, хлопковый, на холодное лето. Олег когда-то ей подарил эту вещицу, в которой ей нравилось по утрам ходить по коттеджу, а она и обрадовалась. А потом, зная, что и этому джемперу уготована судьба быть выброшенным, забрала с собой.

На цыпочках подошла к табурету и оставила на нём джемпер. Помедлив, вынула из пакета "рабочие" джинсы — свои ещё, до встречи с Олегом купленные, широкие. Правда — для Олега коротковаты, но ничего. Для временной одёжной смены подойдёт, да и на бал их пока никто не приглашал, так что чистые джинсы отправились следом — на тот же табурет, пока Олег плескался в своё удовольствие... Венцом всех этих действий Лили стал её же вывод: "Не, я точно дура".

Помешкав, она тоже решила, что получит удовольствие, если немного подсмотрит за ним. И осторожно сунулась за слегка отогнутую рогожку. Но вместо удовольствия почувствовала некоторую обескураженность: Олег стоял спиной к ней, жёстко растираясь данной ему мочалкой, и эта спина выглядела так, что... как бы девушка к нему ни относилась, но морозец, пробежавший неприятными мурашками по её собственной коже, она ощутила. Пока Лиля училась у старухи-некромантки, она заметила, что старые царапины или пятна от ожогов (она любительница что-то запечь в духовке и порой, проверяя готовность, нечаянно прикасалась к стенкам духовки) могли оставаться, но те ранки, которые она получала здесь, пропадали мгновенно. Шрам Олега на его лице — она видела — постепенно пропадёт, чему поспособствуют и её травы: телохранитель, носящий на лице знаки, что он не очень удачливый, в этом мире ей не нужен. Но его спина и его руки от локтя к ладоням... Насколько она видела, используя магический взгляд, все эти уродливые шрамы он получил в их оставленном мире. Но... когда?

Потом. Всё потом... Мягко отпрянула от рогожки и бесшумно пошла к выходу. Закрыв за собой дверь в их временное жилище, Лиля развернулась на деревянном крыльце. И замерла.

У Олега была дурная привычка: двери в туалет и в ванную комнату он за собой не просто закрывал, но и запирал. Когда она спрашивала, бурчал, что надо соблюдать личное пространство. Хотя все остальные двери его не интересовали. Он и в морозы мог оставить входную дверь с улицы в тамбур коттеджа не только не запертой, но и не закрытой до конца, запуская в дом морозные клубы пара.

"Здесь ему придётся избавляться от таких привычек", — спокойно подумала Лиля, не шевелясь и разглядывая мертвеца, который только что вошёл во двор, благодаря дуром распахнутой во всю ширь калитке.

Мертвец, кажется, был из крестьян. И умер так давно, что одежда висела на нём, как на вешалке, а штаны так и вовсе сползли, являя свету тощие ноги — сплошь кости, обтянутые потрескавшейся кожей. И последнее — сползшие штаны — стало причиной тому, что двигался оживший труп очень неуверенно и неуклюже, а значит — медленно.

Не глядя, Лиля нашарила на бедре ножны с коротким мечом, проверила, как вытаскивается оружие, и решительно зашагала навстречу непрошеному, да и нежеланному гостю.

В этой конкретной ситуации меч был нужен только на всякий случай.

И подпрыгнула на месте, услышав всполошённый вскрик за спиной:

— Стой на месте!

Пока изумлённо оглядывалась, Олег промчался мимо неё с мечом наголо.

Завопить, чтобы он не трогал мертвеца, не успела.

Он стоял над рухнувшим телом, тяжело дыша — босой, как и она, зато одетый в "предложенный" ему джемпер и джинсы, которые слегка засучил. Меч держал острием чуть в сторону... В окно, что ли, увидел?..

Лиля вздохнула и подошла к откатившейся башке мертвеца, чтобы поднять её за остатки волос. Заглянула в гнилостно белёсые глаза и отнесла башку к телу.

— Откуда здесь этот зомбарь? — спросила изумлённый Олег, беспокойно оглядываясь.

— Откуда-откуда! — ворчливо пробормотала Лиля. — Кто-то, между прочим, калитку во двор закрыть не удосужился. Вот оттуда и появился.

— Ты мне ничего не говорила, чего здесь можно ожидать! — огрызнулся Олег.

— Да? А самому в голову не пришло, что ты в чужом мире, вообще-то? А значит, все до одной двери за спиной надо закрывать — и покрепче? — уколола его девушка.

И подумала вдруг, что они оба ругаются, как проблемные подростки, так и норовя побольнее клюнуть друг друга.

— Так и не расскажешь? — насупился на неё Олег.

— Зайди в дом, — велела Лиля. — Я ещё минут десять посижу с этим товарищем, а потом приду и всё объясню.

Парень не похудел, а словно иссох. Так она решила, наблюдая, как Олег сначала дошёл до калитки и наконец закрыл её, накинув цепь со столба на одну из досок, из которых сколочена дверь. После чего и ушёл в дом. Джемпер на нём даже болтался чуточку, а её джинсы оказались ему только чуть тесноваты.

А Лиля присела на корточки перед трупом — так, чтобы оказаться в стороне от смрадной вони, слабо колышущейся над трупом. Снова подобрала отрубленную Олегом голову, поразглядывала её и с новым вздохом бросила её к мёртвому телу.

Удар Олега хорош. Он сумел прорубить черепушку чуть сбоку и — увы для Лили — взболтать мозговую жидкость. Хотя черепушку разрубить было легко — пригляделась девушка. Труп-то бродил по местности, небось, с неделю.

Пряжку от плаща — черепок с глазами-изумрудами — Лиля постоянно носила с собой. Проговорив тягучее заклинание пути, глядя на стекающую со стенок мёртвого черепа серую слизь, она замерла, впившись взглядом в пустое пространство вокруг трупа. И опять — увы. Надежда на то, что у трупа осталась хоть какая-то информация о пройденном им пути не оправдалась.

Лиля вздохнула и поднялась с корточек.

Сейчас она объяснит Олегу всё необходимое и отправит его убрать труп подальше от подворья при доме лесничего и сжечь его где-нибудь в укромном местечке.

Постояла ещё немного над мертвецом, мечтая о появлении ещё одного, и со вздохом повернулась к дому.

Как и ожидалось, хмурый Олег сидел на табурете и даже не собирался хоть сколько-то прибраться в доме. Когда он вскинул на Лилю глаза, она немедленно, хоть и спокойно велела:

— Грязную воду вылей справа от дома. Там тоже есть небольшой овраг. Потом все ёмкости сполосни в ручье. Труп оттащи подальше от дома и сожги его в какой-нибудь яме. Как вернёшься — попьём чаю, и я тебе всё объясню.

Его взгляд скользнул с её лица на её ноги. Лиля хмыкнула: он-то успел заново сполоснуть свои ноги и надел сапоги. А ей — стоять здесь, на земляном полу, вроде как студёно. Хотя на деле — от избытка силы стопы у неё горячие. Но ему это знать пока необязательно... Лиля пошла к столу, на который Олег поставил громоздкий чайник со вскипевшей водой и принялась хозяйничать, готовя то ли поздний завтрак, то ли ранний обед. На парня больше не обращала внимания.

Не обращала бы. Если бы он не проговорил:

— Почему ты здесь... маг? А я всего лишь твой телохранитель? Это специально так, да? Типа... карма?

Она замерла, глядя на него и стараясь утихомирить сарказм, который так и рвался наружу обидными, ехидными словами, но ответила легко:

— Нет, не карма. Просто в этом мире у меня есть способности к магии, а у тебя их нет. Вот и всё.

Таких удивлённых глаз у него она ещё не видела. А потом дошло: он только что себе придумал эту карму за прошлое, в котором он обидел её, и был готов смириться с ней, потому что в его глазах такое положение безнадёжно. Судьбу-то не переиграть. И тут вдруг выяснилось, что дело-то в личных особенностях каждого из них. И для него это открытие... впрочем, его ещё надо переварить, а потому Лиля напомнила:

— Начни с грязной воды.

Пока он возился с уборкой, она вынула из котомки всё, что ей нужно будет, пока она работает с этим делом, и расставила по пристенным полкам, а кое-что спрятала под кроватью — толстенным бревном, едва-едва вытесанным, словно лодка-плоскодонка, и уложенным на четыре чурбака.

Перед тем как Олегу уйти кремировать мертвеца, Лиля проинструктировала его:

— Будь осторожен — мертвяков здесь мало, но они есть. Учти: если заметишь хоть одного и будет такая возможность, заставь его идти за собой. Мне нужен мертвяк с непроломленной башкой.

— Зачем? — последовал логичный вопрос.

— Если его дохлые мозги будут ещё целыми, я сумею найти дорогу к тому месту, откуда началось здешнее бедствие. Так что не забудь взять с собой оружие и одну из тряпок — чтобы на кожу не попала жидкость с трупа.

— Значит, я зря того грохнул?

— Зря, — прямо ответила Лиля.

Олег ещё немного постоял в дверях, сосредоточенно глядя на неё, и вышел.

Зная, что работа займёт его, как минимум, на полчаса, Лиля собралась с силами и быстро подмела земляной пол в доме, после чего вымылась в чистом котле. Торопясь, пока Олег не вернулся, устроила ему постель на широкой лавке. Обе их "кровати" легко спрятать друг от друга занавесками-рогожками. Лиля не пожалела времени сама вытряхнуть их с крыльца. Всё-таки Олега делами она загрузила по полной, а рогожки старые — жалко, если он тряханёт их со всей силы: старенькие "занавески" могут и порваться. Ноги она хотела вымыть только перед сном, но, походив немного по земляному полу, пришла к выводу, что лучше вымыться именно сейчас. Стопы начали покрываться крепкой пыльной коркой, которая мешала "слушать землю". Так что сначала она выполнила обещание, данное Олегу: сполоснула его вещи в мыльной воде, затем в чистой, а уж потом, разложив его стирку на верхних, прогревшихся металлических брусьях камина, отмылась сама. Пока мылась, опять задалась вопросом, что у него со спиной и с руками. Прикинула вариант — подсмотреть его сны и таким образом узнать, что случилось, но покачала головой. Да, она сильная. Но не хотелось бы влезать в настолько личное. Может, расскажет сам, если она спросит? Вряд ли. Всё-таки она ему уже указала его место при ней, хотя он и пытается свести их нынешнее положение к привычному для него. Что ж... Нет так нет. Проживём и без знания о прошлом.