Кое-кто нервно оглянулся в сторону входа. Если бы в этот момент кто-то из вольных зашел к нам, то весь план бы оказался нарушен. А нас в таком случае ожидала немедленная смерть.
Мергенстов слежения мы не боялись, так как они транслировали события десятидневной давности. За это нужно было благодарить нашего прегетянина. После включения пэнергетического передатчика, который мог не только передавать сигнал, но и еще кое-что, активировался троянский атиган, внедренный прегетянином в главную систему безопасности базы. К сожалению, система безопасности не могла помочь со всеми проблемами, поэтому пришлось в пэнергетическую установку встраивать дополнительные блоки, которые не имели отношения к ее основным функциям. А она и так была весьма капризной, отличаясь низкой надежностью. Временами нас бросало в холодный пот, когда установка подходила к критическому порогу. Только мы знали, насколько эта игрушка опасна.
В конце концов удалось установить контакт с приемо-передающей системой на зайоте и удаленно запустить смонтированную на нем пэнергетическую установку. Дальше пошло проще — установление контроля за главным лусаганом зайота, включение бортового селгенста, внимательное сканирование всего, что находилось на земле, в воздухе и под землей. Еще через час мы уже знали все что требовалось. Например, что на базе осталось пять сотен человек. Что Телск и Таиаста только что улетели на клагере. Что на борту зайота находилось двое охранников, которые вообще не следили за аппаратурой корабля. Что большинство вольных отсыпается после ночного боя, следы которого остались на поверхности планеты за периметром базы — сильно поврежденный клагер лигурийской постройки и останки пары зайотов. Орбитальные штурмовики вольных, стоявшие на посадочных площадках базы, выглядели сильно потрепанными.
Еще мы обнаружили пленных Охотников. Они находились на пару уровней выше нас, запертые за несколькими дверями, под охраной четырех вольных. Сектор, в котором они находились, имел независимую систему безопасности, не связанную с основной. Впрочем, наш сектор тоже обслуживался независимой системой, но мы ее взяли под контроль уже давно.
Когда сергер показал пленников, я ткнул в них пальцем и сказал:
— Нужно их освободить.
— Зачем? — нахмурился прегетянин. — Провозимся с системой безопасности, да и на ликвидацию охраны нужно время.
— А зайот ты поведешь? — спросил я его.
Прегетянин опустил глаза и ничего не ответил. Возразить ему было нечем, так как наш план действительно имел серьезный изъян — никто из Учеников не имел опыта в управлении кораблями. Изначально предполагали для этой цели взять в плен кого-то из вольных, но это увеличивало риск, да и отдавать управление кораблем в руки врагу было не самым лучшим решением. Так что пара опытных людей нам бы очень пригодилась.
— Раз возражений ни у кого нет, пора разбирать снаряжение, — сказал я. И направился к энергогенератору.
Остальные последовали за мной. Мы аккуратно отсоединяли один элемент за другим, собирая из них разнообразные "приборы". Даже в этот момент, когда нас никто не мог слышать, мы продолжали по привычке даже мысленно называть их "приборами". Чтобы вольные не догадались, что это на самом деле оружие.
Оружие это между тем зарядилось от генератора пэнергии и было готово к применению. Оно уже прошло испытания, когда прегетянин только установил контроль над местной системой безопасности. Результаты были отличные, хотя на людях его действие еще не проверяли.
Мы еще раз пробежались по всем пунктам плана, проверили оборудование, посмотрели друг другу в глаза и пошли к выходу. За нашими спинами оставалась гудеть оставленная включенной энергетическая установка. Прегетянин держал в руках прибор для связи с системами безопасности, один из криссиан тащил на себе коммуникатор для поддержания контакта с установками в лаборатории и на зайоте. Остальные сжимали в руках самодельное оружие. И у каждого был закреплен на голове передатчик ламурса, благодаря которому картинка системы безопасности транслировалась прямо нам в мозг. Мы могли видеть себя со стороны, а также знать, что нас ждет в коридорах, где находятся ближайшие вольные и чем они заняты.
Дверной проем, разблокированный системой безопасности, послушно открылся, выпуская нас в коридор, ведущий по нижнему уровню. На всем этаже было только четверо вольных, находившихся сейчас в караульной комнате около лифта. Трое из них спали, а четвертый смотрел кадевизор. Плохо было то, что у них были персональные обстовизоры, не зависимые от системы безопасности. Так что если бы они глянули в свои приборы, то мы бы оказались как на ладони. К счастью, бодрствующий вольный всецело полагался на сергер системы безопасности, демонстрировавший пустынные коридоры и нашу группу, работающую в лаборатории. Поэтому, когда мы очутились в пятидесяти метрах от входа в караулку, он продолжал смотреть кадевизор, даже не подозревая о нашем присутствии.
Двенадцать рук подняло оружие. Ламурсы послушно подсвечивали области пространства, попадающие в зону поражения. На прицеливание понадобилось секунд пять — мы еще не привыкли обращаться с этими устройствами. А затем последовал слитный залп.
Вольные даже ничего не успели почувствовать, перестав существовать быстрее, чем нервный импульс проходит по одному нейрону. Наше оружие выдавало два импульса. Первый создавал микроскопическую черную дыру, а второй почти сразу же на ее месте "выбивал" пространство, образуя вместо гравитационной воронки сильный антигравитационный эпицентр. Двенадцать микроскопических черных дыр мгновенно всосали в себя окружающее вещество и под воздействием второго импульса выплеснули всю накопленную энергию. Караульное помещение, закрытое специальным полем даже от воздействия тяжелого переносного селгенстового оружия, было беззащитно против наших портативных пространственных преобразователей. Ни одно поле, никакое вещество не было для них препятствием. Единственное, что могло дать защиту, — это расстояние. Но в тот момент мы стреляли с минимальной дистанции.
В караульной комнате образовалось сразу четыре вида ударной волны — воздушная, электромагнитная, гравитационная и селгенстовая. Пространство слегка колыхнулось, недовольное тем, что кто-то посмел потревожить его покой. Все живое в помещении умерло. Система безопасности лишилась всех мергенстов, находившихся в помещении, а ближайшие внешние селгенсты, смонтированные на уровне, сгорели, не выдержав мощнейшего импульса. Лишь уцелевшие обстовизоры, не попавшие под воздействие селгенстового всплеска, показывали какую-то муть в комнате. Мы сами не ожидали столь мощного эффекта. Если бы не сильная защита караульной комнаты, то нам бы тоже не поздоровилось. А так — только почувствовали слабый толчок в ногах. Стена так и осталась монолитной, без единого намека на вход.
Этот случай заставил нас задержаться, чтобы уменьшить мощность пространственных преобразователей. Следующая встреча с вольными могла произойти в коридоре, и тогда бы наше оружие обратилось против нас самих.
К счастью, уровень был отлично изолирован от верхних этажей, поэтому сильный селгенстовый всплеск остался незамеченным. Впрочем, даже если бы его зафиксировали, то на это вряд ли обратили внимание, так как мы часто проводили эксперименты, приводившие к возмущениям селга. Вольные к подобным эффектам уже должны были привыкнуть.
Лифт послушно распахнул двери. Пришлось потесниться, чтобы залезть внутрь всей группой. Никто не хотел оставаться, да и рискованно было гонять кабину лифта туда-сюда через этажи, имевшие независимые системы безопасности.
Лифт остановился на этаже, где находились пленные Охотники. Дверь оставалась закрытой, пока прегетянин возился с местной системой безопасности. Наконец он разочарованно сообщил:
— Не могу получить контроль. Единственное, что удалось — это заблокировать систему внутренней связи и подачи сигнала тревоги.
— Значит, придется идти напролом, — ответил я.
Увы, вольные уже увидели нас с помощью охранных селгенстов и бросились из караульной комнаты по направлению к лифту. К счастью, они не знали, что приборы, находившиеся у нас в руках, были оружием. Иначе бы активировали встроенные в ближайшую стену два тяжелых резонатора с дистанционным управлением.
Из-за тесноты оружием могло пользоваться только пятеро из нас. Первым залпом через закрытые двери были уничтожены тяжелые резонаторы. После чего настал черед вольных, успевших выскочить в коридор. Целиться было сложнее, так как часть мергенстов системы безопасности пострадала от первого залпа. Но мощность оружия была такой, что можно было не особо заботиться о точности. Один из выстрелов — кажется, его произвел дожвелигниец — пришелся как раз напротив открытого входа в караулку. И ничто не помешало ударной волне проникнуть в комнату, размолов в кровавую кашу всех вольных, что остались внутри. Мы подождали минуту, пока система пожаротушения и деактивации не подавила огонь и радиацию, и лишь после этого вышли из лифта.
Разрушения у входа в лифт впечатляли. Огонь испортил стены, пол и потолок, большинство осветителей, вмонтированных в стены, не работало, так что кругом царил полумрак. На пластобетонном полу, в котором местами красовались крупные вмятины, лежало несколько бесформенных тел, обуглившихся, изуродованных. Воняло жутко. Кто-то издал звук, с трудом сдерживая рвотные позывы. У меня задрожали руки. Только дожвелигниец сохранил видимое спокойствие и настороженно вглядывался в дальний конец коридора, стоя чуть впереди.
Кое-как совладав с собой, я вспомнил, что на этаже должно остаться еще около десяти вольных. Если они не были глухими, то наверняка услышали грохот от наших залпов. Было ясно, что больше вольные на рожон не полезут, организовав атаку по всем правилам. Что-что, а воевать в помещениях головорезы Телска умели отлично, в отличие от нас, впервые взявших в руки оружие. Ситуация выглядела угрожающей. Наше главное преимущество было в том, что враги не подозревали, что мы контролируем систему безопасности. И с ее помощью можем видеть их перемещения.
— У них есть тяжелый резонатор и селгенсты, — сообщил дожвелигниец. — Кажется, они уже могут нас достать с помощью тяжелого.
Он сдернул с пояса грибообразный прибор и, вздохнув, оглянулся на нас:
— Жалко, что всего один "проникатель" успели сделать.
После чего размахнулся и швырнул прибор в коридор. "Грибок", пролетев мимо входа в караулку, упал метров через двадцать и покатился к противоположному концу коридора. Вольные среагировали ожидаемо — по "проникателю" через несколько стен ударил радужный луч тяжелого резонатора. Оружие это могло с успехом действовать через стены, чем вольные и воспользовались, справедливо опасаясь любых подозрительных предметов, которые мы им могли подкинуть.
Вот только на этот раз их осторожность сыграла против них самих. "Проникатель" был специально придуман для противодействия тяжелым резонаторам, дальность действия которых позволяла вольным расстреливать нас с расстояния намного большего, чем дальность действия наших пространственных преобразователей. Этот прибор при воздействии на него мощного селгенстового импульса пробивал пространственный канал к источнику импульса и выдавал ответный удар, дестабилизирующий рабочее тело резонатора. В итоге излучатель превращался в маленькую селгенстовую бомбу.
Взрыв был, конечно, не такой сильный, как от наших преобразователей, но громыхнуло тоже неплохо. Раздались яростные вопли — видимо, не всех вольных накрыло взрывом. Я сверился с системой безопасности — в живых осталось трое, и все получили тяжелые ранения. Одному оторвало руку по локоть, другому переломало ноги и сильно обожгло лицо, третьему раздробило позвоночник. Других живых вольных на уровне не осталось. Оставив около лифта криссианина с коммуникатором под охраной двух человек, мы осторожно двинулись вперед.
Из оставшихся в живых вольных только тот, которому оторвало руку, был способен оказать сопротивление. К нашему появлению он успел воспользоваться аптечкой и остановить кровотечение. К несчастью для него, он лишился правой руки, на которой находился ручной резонатор. Попытка левой рукой освободить оружие от оторванной конечности ни к чему не привела. Мертвая рука крепко держала рукоять резонатора. Вольный, сидя в луже крови, безуспешно пытался разогнуть ее пальцы, чтобы освободить оружие. Увидев нас, он оставил эти попытки.
Я хорошо запомнил его лицо. Это был лигуриец, что среди вольных встречается крайне редко. Он сидел и молча смотрел на наше приближение. Я шел первым, и наши взгляды встретились. В его глазах читался страх, пополам с ненавистью.
Этот лигуриец, предавший родную планету, вызвал странное чувство. До того момента я четко проводил границу между хорошими и плохими планетами. К хорошим относилась Лигурия и, разумеется, моя родная Земля. К плохим в первую очередь — Крисс, Дожвелигн и Прегет. Рабена, Шилин и Бадуаг тоже относились к плохим, так как они не поддержали борьбу Лигурии и Земли против Тройственного Союза и вольных. Лишь своим невольным товарищам я оставил право быть хорошими, независим от планеты их рождения. И тут я увидел, что даже лигурийцы оказываются в рядах вольных. И, возможно, этот самый вольный был среди команды Ленеава, оставившей бомбу в моем родном поселке.
Воспоминание о доме пробудило во мне ярость. Я подошел к вольному, выхватил у него обрубок правой руки с резонатором, сорвал пальцы мертвой конечности с рукоятки и надел оружие на свое предплечье. И направил оружие на вольного-лигурийца.
— Стреляй, крунийский недоносок! — прошипел вольный. — Все равно вам отсюда не выбраться, так что ты меня ненадолго переживешь!
Я чуть было не выстрелил в его лицо. Но тут на мое плечо легла рука, я обернулся и встретился взглядом с одним из лигурийцев.
— Этот отщепенец хочет легкой смерти, и потому специально нас дразнит.
Я кивнул, соглашаясь, после чего повернулся обратно к вольному.
— Выберемся мы или нет — тебя уже не должно волновать. Подумай лучше о тех, кого ты лишил жизни. Я тебе оставлю для этого достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече с ними.
После этого выстрелил ему по левой ладони. Вольный заорал от боли и принялся кататься по полу. Но никто из нас не обращал на него внимания. Мы словно бы высохли и зачерствели, нас уже не могли тронуть страдания врагов. Двух других вольных я добил, не задерживаясь и даже не вглядываясь в их лица.
Затем было несколько коридоров. Кое-где для прорезания прохода в дверных проемах приходилось использовать подобранный у одного из убитых вольных рассекатель. Наконец мы добрались до комнаты, в которой держали пленных Охотников. Стена оказалась толстой, вдобавок она имела защиту от оружия. Использовать пространственные преобразователи было опасно, оставалось положиться на таланты нашего прегетянина.
