-Здравствуйте, Николай Васильевич, здравствуйте, я тут прошёлся по городу, надо что-то делать. Грабят наши местных! Но это ещё полбеды, а вот то, что убивают мирных жителей и насилуют женщин, это уже никуда не годится. Мне пришлось задержать тут неподалёку парочку таких. Грабили, убивали, изнасиловать, вот не получилось, мы подоспели.

-Ваше превосходительство, неужели это кто-то из моих.

-Не беспокойтесь, это пока не ваши, а из армянского батальона. Но я не удивлюсь, Николай Васильевич, что и ваши гаврики, а может и мои, флотские, промышляют мародерством, так как нами были замечены шарящие по домам солдаты. Надо что-то предпринять. Это теперь наш город. Кто командует Армянским добровольческим батальоном?

-Да есть, один такой, по фамилии Канаян, но в этом батальоне его все называют "Генерал Дро".

-Надо пригласить этого "генерала" на беседу и предупредить, если его люди будут и дальше заниматься такими вот делами, то придётся парочку-другую расстрелять, чтобы другим неповадно было.

-Его сейчас в городе нет, он отправился в тот самый лагерь где турки содержали его соплеменников, и я не уверен, что после того что он там увидит, будет сдерживать своих людей. Мне докладывал штабс-капитан Завьялов, это его батальон занимал тот лагерь, там поблизости, в огромной яме, десятки разлагающихся трупов, едва присыпанные землёй. А сами узники больше похожи на мертвецов, чем на людей.

-Полковник, я всё понимаю. Но надо прекратить бессмысленные убийства в городе. Нам тут надолго придётся задержаться, а зачем нам в городе, эта вонь от трупов и жары, потом, не дай Бог, приключится какая-нибудь зараза. А армянский батальон вывести из города, и если потребуется, то силой. Пусть готовят оборону на прибрежной дороге, к востоку от города. Если объявятся турки, то корабли его поддержат артиллерией.

-Ваше превосходительство, это вам надо к генералу Лобачевскому. Вопрос вне моей компетенции.

-Ну что ж, Николай Васильевич, пойдёмте к генералу, заодно и познакомите нас.

С Лобачевским я знаком не был, и увидел его сегодня впервые. Но, если его на эту должность назначил сам генерал Юденич, значит это боевой генерал.

Генерал принял меня, как только ему доложили. В кабинете он был не один, тут присутствовал и мой флаг-офицер — Вердеревский. После представления собеседнику и взаимных приветствий, мы расселись на низеньких скамеечках для продолжения разговора.

-Ваше превосходительство, поздравляю с победой! — искренне проговорил я.

Менее двухсот убитых в обмен на город-порт, это просто мизер по сравнению с тем, что сейчас происходит каждый день на германском фронте.

-Благодарю вас, ваше превосходительство. Победа действительно вышла славная, такого никто не ожидал, в особенности сами турки. Нам теперь остаётся только закрепиться тут, а на такой позиции, как эта, мы можем обороняться вечно. Туркам без флота город обратно не взять. Да и турки, за последний год, пошли уже не те. Их лучшие полки были выбиты нами под Саракамышем и Эрзерумом и чуть-чуть в Галиполи нашими союзниками. Будь тут хотя бы полк немецкой пехоты, вот тогда нам бы пришлось не сладко и потери были бы многократны. Или нам пришлось бы перед высадкой, стереть весь город огнём ваших броненосцев.

-Господин генерал, зачем нам сравнивать боевые качества турок и немцев, мы все знаем, как воюет немец, да вы и сами убедились в этом, по действиям только одной батареи, где были немцы, а не турки. Теперь город наш, и я, с одобрения Его Императорского Величества, намерен здесь организовать передовую базу для нашего флота, а для этого нам надо полностью обезопасить город от турок. Для этого нужно перекрыть все дороги ведущие к городу. После тщательной воздушной разведки доподлинно известно, что таковых всего три. Очень рассчитываю на вашу помощь. Ведь мои морпехи не очень хорошо умеют вести полевую войну. Тут нужны опытные пехотинцы со знающими офицерами. То есть такие, как у вас, ваше превосходительство.

Как я уже говорил, с Лобачевским я был знаком менее пяти минут, да и в моём подчинении он не состоял, так что пришлось немного умаслить генерала. Хотя, по его чуть заметной улыбке, он понял мои "политические реверансы".

-Хорошо бы послать по две-три сотни солдат, с парой пулемётов да с одним орудием, на каждый перевал. Они смогут там обороняться от полка или даже двух. И нам легко будет отправить к ним помощь. И это надо выполнить срочно, пока турки не очнулись, и сами не закрепились на перевалах. А для того чтобы потом выбить их оттуда, нам придется положить значительно больше людей, чем было потеряно при захвате города.

-Не волнуйтесь, ваше превосходительство, — с той же, почти незаметной, улыбкой сказал Лобачевский, — я сейчас же отдам распоряжение.

-Господин полковник, — Лобачевский обратился к Воробьёву, — один ваш батальон уже контролирует дорогу в районе Аянджыка, что идет вдоль побережья на запад?

-Так точно ваше превосходительство.

-Что вы о ней можете сказать? Там возможно наступление большими силами.

-Дорога эта идёт в относительной близости к побережью, и похоже, не имеет перевалов вблизи от города. Возможно, где-то дальше таковой и есть? А то, что она идёт вдоль побережья, так это только нам на руку, она ведь полностью простреливается с моря. После первых выстрелов из главных калибров, противник или отступит, или будет полностью уничтожен, сколько бы его там ни было.

-Понятно. Николай Васильевич, направьте людей по этой дороге ещё вёрст на двадцать пять, и пусть разведают её насчет перевала. Не найдётся таковой, значит пусть закрепляются на самой высокой и пригодной для обороны позиции, примерно верстах в тридцати от города. Пусть обследуют все тропки возле своей позиции, секреты выставят, чтобы турки не смогли обойти и ударить в тыл. Найдите среди местных христиан проводников, чтобы они показали вам все щели, откуда могли бы выползти турки. И вот ещё что, направьте срочно роту, или лучше, две — нужно проверь дороги и тропки на юг от селения Аянджык и определиться, где нужно поставить заслоны. И, Николай Васильевич, не забудьте про толковых офицеров для этих дел выделить.

-Надо бы, ваше превосходительство, и полковника Мартынова с его пластунами озаботить для разведывания возможных путей подходов к городу, — поучаствовал в беседе и я, — уверен, они более привычны к таким заданиям, чем солдаты Николая Васильевича.

-Согласен, ваше превосходительство, это будет, пожалуй, правильное решение. Решено. Посылаем пластунов, да и люди из армянского батальона более привычны к горам.

-Полковник Воробьёв, и как было сказано ранее, за вами дорога на запад. Оставляете там один полк. Всеми остальными силами организовываете оборону на перешейке.

-Слушаюсь, ваше превосходительство! — Воробьёв отправился выполнять приказ

-Ваше превосходительство, есть вопрос, требующий деликатности в его решении.

-Слушаю вас, ваше превосходительство.

-Пока я сюда добирался, то в городе видел неприятнейшее зрелище. Причём неоднократно. Наши солдаты занимаются, — извините меня, — грабежами. А воины из армянского батальона ещё и насилуют, и убивают местных жителей. Я двоих арестовал, из захваченных на месте, они там внизу, под конвоем моих людей. Есть предложение Армянский добровольческий батальон полностью вывести из города и определить им оборону дороги в районе селения Герзе. А насчет этих двух насильников надо будет поговорить с их командиром.

-Всё это прискорбно, но это месть. Вы, господин адмирал, не видели и не представляете, что вытворяли турки с их народом. Армян ведь уничтожали тысячами, десятками тысяч. Так что, если наши добровольцы и убили, тут в городе, десяток-другой, то это капля в море от того что сотворили турки. Но я, разумеется, поговорю с Канаяном, чтобы он придержал своих, и давайте отдадим ему его воинов, он сам разберётся со своими людьми.

-Если вы, господин генерал, считаете, что так будет лучше, то я не буду настаивать за наказание этих двоих, а также вмешиваться в ваши взаимоотношения с армянскими частями.

-Ну вот и замечательно. Это их внутренние дела. Армян и турок. И нам, русским, оказываться между ними не стоит. Не поймут. А я сейчас же пошлю посыльных за полковником Мартыновым и за командиром армянских добровольцев. Надо будет согласовать дальнейший план наших боевых действий.

Где-то час мы с генералом общались на разные темы, хотя в основном, конечно, о войне, пока, первым из вызванных генералом офицеров, не прибыл полковник Мартынов на раздобытой где-то бричке. А минут через десять появился и командир армянского батальона — Канаян. На него было страшно смотреть — багровое лицо, синие, сведённые судорогой губы, бешеные, на выкате, глаза, казалось сейчас выпадут из орбит. Руки у полковника тряслись, он постоянно хватался за рукоять кинжала, и тогда костяшки его пальцев белели. Он ругался на нескольких языках, а потом что-то шептал, и было понятно, кому эти ругательства предназначались. Он был действительно страшен. Производил впечатление сошедшего с ума человека. Только вооружённого. Вначале он никак не мог толком объяснить, что его так вывело из себя, хотя мы и догадывались, что он мог увидеть в лагере и рядом с ним.

Неподалёку от лагеря были обнаружены несколько неглубоких оврагов, куда были брошены несколько тысяч замученных турками армян.

Почти все трупы были со следами пыток, у всех молодых женщин отрезаны груди и вспороты животы. Мужчины поголовно кастрированы. У многих тел отсутствовали головы. Причём было понятно, что пытали и убивали людей для развлечения, от полной безнаказанности. Животные, твари! Хотя зря я животных оскорбляю. Те убивают представителей своего вида крайне редко, и не издеваются. Просто убивают, без жестокости. Ничего не меняется в этом забытом богом мире. И немцы, точнее их преданные "шестёрки" из стран Шпротии и бандеровцы во Вторую Мировую и нохчи со своими арабскими учителями развлекались так же на Северном Кавказе. Да и украинцы — "братья-славяне" в той же Чечне и Абхазии отметились. Я, в очередной раз, поклялся себе, что сдохну, но переиграю историю, и того ужаса, что был в моей стране, здесь не случится.

Приложу все силы, все умения! Всех, кто будет мешать мне, уничтожу!! Но не допущу!!!

Было понятно, что пока полковник не успокоится, хотя бы немного, разговора не будет. И Лобачевский меня снова порадовал. Сам налил почти полный стакан "Шустовского" и почти что насильно всунул в руку Канаяну. Тот, на автомате, выпил и... застыл. Через минуту багрянец стал уходить с его лица. Губы порозовели и глаза приняли осмысленное выражение. Рассказал он нам то, что я уже знал и мне было понятно, что если бы город брали только армянские части, то ни один турок не выжил бы. Ну и бог с ними, с армянами. Пусть режут. Им виднее. Они турок давно знают.

И тут мне пришло на ум, а почему бы весь этот кошмар не зафиксировать с помощью фотоаппарата. Наши солдаты, побывав в этом концлагере, турецкую "доблесть и геройство" увидели во всей красе. Армяне тоже. Теперь нужно чтобы это увидели и в России, и в Европе с Америкой. Авось у америкосов и прочих островитян и им подобным отношение к туркам изменится. Хотя, вряд ли эти фото проймут правителей САСШ и Британии. Ведь правительство америкосов всегда охотно платило за скальпы убитых индейцев своим бандюганам, то есть ковбоям и солдатам регулярной армии. Причём, за скальп индейца-воина значительно меньше, чем за скальп женщины или девочки. А наглы в бывших бурских республиках в Африке первыми в мире создали полноценные лагеря смерти. Но есть надежда на "общественное мнение" ведь то, что они делают — это хорошо, а вот других, тех же турок, за точно такие же дела, они могут охотно осудить. И, возможно, моей России будет полегче решать вопросы по Босфору и Дарданелам после разгрома Турции.

Владимир Владимирович — обратился я к генералу Лобачевскому — нужно найти фотографа и всё что сотворили в лагерях эти звери в людском обличии, запечатлеть на фотографических карточках. Я бы ещё этот лагерь бывшим пленным солдатам из союзных нам войск показал, чтоб они увидели, в каких условиях держали мирных граждан из армян, греков и других народностей и что турки с ними сотворили. Это для того, чтоб по возвращению на свою родину они рассказали там своим, кто есть турки на самом деле. А ведь увидевшие всё это уже не забудут и будут помнить, что представляет война. Да и увидев это своими глазами, рассказывать будут не просто, а с подробностями. А на слушателей это будет действовать более доходчиво. Понимаю, горе у людей, смерть, а я о политической выгоде России думаю. Но по-другому не могу, поймите меня правильно. Убитых не вернуть, а нашему делу они послужить смогут. Хоть так, но отомстят османам. А союзнички, нами освобождённые, должны на это зрелище от души полюбоваться. Досыта должны посмотреть, до потери сознания от зрелища и запахов, это зрелище сопровождающих. Чтоб на всю жизнь запомнили. Может некоторым из них, до конца жизни будут сниться эти ужасы. А когда, по окончанию войны, мы соберём международный трибунал, эти фотокарточки станут вещественными доказательствами зверств турок, а союзнички, переписанные нами поимённо, соответственно будут сторонними свидетелями для такого трибунала. С нашей стороны, естественно. И России будет легче добиться того, чтобы наказание настигло каждого, кто виноват в этом. А политические дивиденды опять получит Отчизна наша. А там не только из просвещённой Европы военнопленные, но и австралийцы с новозеландцами, а также из Индии и Африканского континента. Так они и своё не совсем курортное пребывание за колючей проволокой припомнят своим гостеприимным хозяевам. А после увиденного..... В общем наказание должно настигнуть каждого, кто виноват в этом.

-Да-да, Михаил Коронатович. Это надо обязательно сделать.

Генерал приказал разыскать подпоручика Самохина. Не прошло и десяти минут, как тот уже стоял перед генералом.

-Вот что господин подпоручик, вы, наверное, уже слышали о тех зверствах что учинили в армянских и греческих лагерях эти ... турки?

-Так точно, ваше превосходительство.

-Вам такое задание, подпоручик, берёте взвод солдат и хоть переверните весь город, но разыщите мне фотографа, а лучше двух или трёх. Не такие уж турки дикие, чтобы в таком городе хотя бы одной фотографической мастерской не было. Как найдёте, берёте их за шкирку, а они пусть хватают свои аппараты и все наличные пластины и всё что нужно для фотографирования и доставьте их в тот лагерь. Там сейчас штабс-капитан Завьялов находиться. И пусть они всё там заснимут, всё то что сотворили их соотечественники. Да с особым прилежанием пусть снимают. Крупным планом обязательно. И предупредите этих ... фотохудожников, что если хоть одна фотография будет испорчена, то они отправятся в лагерь, где их с их семьями с нетерпением ждут их братья-армяне. Очень ждут, нужно сказать.

— Ваше превосходительство, а если таковых не окажется, вдруг сбежали из города.

-Возможно и сбежали, но свои-то ящики да треноги и остальное барахло они однозначно тут побросали, с собой не забрали. Не найдёте местных, тогда поищите среди своих кто может занимался этаким делом. В городе и окрестностях больше двадцати тысяч войск. Кто-то, возможно, умеет обращаться с этим аппаратом. И среди освобождённых нами военнопленных поищите. Но лучше, конечно, турок найти. Вы уж, голубчик, постарайтесь. Если возможность есть, то и в погоню кого отправьте. И ещё. Вот господин адмирал предлагает для наших спасённых союзников организовать познавательную экскурсию в этот лагерь. Для всех, кто сам ходить может. А кто не может, так тех с уважением да с бережением, на носилках доставить нужно. Им для выздоровления воздух тамошний полезен будет. Да и убедятся сами, в каких условиях у турок гражданских содержали и чем всё закончилось.