Гарри Поттер и Тайная комната

— О-о-о, это было ужасно, — с удовольствием сказала она. — Это произошло прямо здесь. Я умерла в этой самой кабинке. Я так хорошо это помню. Я спряталась, потому что Оливия Хорнби дразнила меня из-за моих очков. Дверь была заперта, и я плакала, а потом услышала, как кто-то вошел. Они сказали что-то смешное. Я думаю, это был другой язык. В любом случае, что меня по-настоящему поразило, так это то, что это говорил мальчик. Поэтому я отперла дверь, чтобы сказать ему, чтобы он шел в свой туалет, а потом... — Миртл важно надулась, ее лицо сияло. — Я умерла.

— Как? — спросил Гарри.

— Понятия не имею, — тихо ответила Миртл. — Я просто помню, что увидела пару огромных-пребольших желтых глаз. Все мое тело словно сковало судорогой, а потом я уплыла. ... — Она мечтательно посмотрела на Гарри. — А потом я вернулась снова. Понимаете, я был полна решимости преследовать Оливию Хорнби. О, она пожалела, что когда-то смеялась над моими очками.

— Где именно ты видела эти глаза? — спросил Гарри.

— Где-то там, — сказала Миртл, неопределенно указывая на раковину перед унитазом.

Гарри и Рон поспешили к ней. Локхарт стоял на некотором расстоянии от них с выражением крайнего ужаса на лице.

С виду это была обычная раковина. Они осмотрели ее каждый дюйм, внутри и снаружи, включая трубы под ней. И тут Гарри увидел это: на боку одного из медных кранов была нацарапана крошечная змейка.

— Этот кран никогда не работал, — радостно сообщила Миртл, когда он попытался повернуть его.

— Гарри, — сказал Рон. — Скажи что-нибудь. Что-нибудь на змеином языке.

— Но... — Гарри задумался. Говорить на змеином языке ему удавалось только тогда, когда он сталкивался с настоящей змеей. Он пристально вглядывался в крошечную гравюру, пытаясь представить, что она настоящая.

— Откройся, — сказал он.

Он посмотрел на Рона, который покачал головой.

— Английский, — сказал он.

Гарри снова посмотрел на змею, заставляя себя поверить, что она живая. Когда он поворачивал голову, в свете свечей казалось, что она шевелится.

— Открой, — сказал он.

Вот только слова были не те, что он слышал; у него вырвалось странное шипение, и в тот же миг кран засветился ослепительно белым светом и начал вращаться. В следующую секунду раковина пришла в движение; фактически, она ушла под воду, скрывшись из виду, обнажив большую трубу, достаточно широкую, чтобы в нее мог пролезть человек.

Гарри услышал, как Рон ахнул, и снова поднял глаза. Он уже решил, что собирается делать.

— Я иду туда, — сказал он.

Он не мог не пойти, не сейчас, когда они нашли вход в Комнату, не тогда, когда был хотя бы самый слабый, ничтожный, безумный шанс, что Джинни может быть жива.

— Я тоже, — сказал Рон.

Последовала пауза.

— Ну, похоже, я вам вряд ли нужен, — сказал Локхарт с тенью своей прежней улыбки. — Я просто...

Он взялся за дверную ручку, но Рон и Гарри направили на него свои волшебные палочки.

— Вы можете идти первыми, — прорычал Рон.

Локхарт с бледным лицом и без палочки приблизился к выходу.

— Мальчики, — сказал он слабым голосом. — Мальчики, какой от этого толк?

Гарри ткнул его в спину волшебной палочкой. Локхарт просунул ноги в трубу.

— Я действительно не думаю... — начал он, но Рон подтолкнул его, и он исчез из виду. Гарри быстро последовал за ним. Он медленно опустился в трубу, затем отпустил ее.

Это было похоже на стремительный спуск по бесконечной, скользкой, темной горке. Он мог видеть другие трубы, ответвляющиеся во всех направлениях, но ни одна из них не была такой большой, как у них, они изгибались и уходили круто вниз, и он знал, что падает глубже под школу, чем даже в подземелья. Позади себя он слышал, как Рон слегка постукивает по изгибам.

И тут, как раз когда он начал беспокоиться о том, что произойдет, когда он упадет на землю, труба выровнялась, и он вылетел из нее с глухим стуком, приземлившись на влажный пол темного каменного туннеля, достаточно большого, чтобы в нем можно было стоять. Локхарт поднимался на ноги чуть поодаль, весь в слизи и белый, как привидение. Гарри отошел в сторону, когда Рон тоже вылетел из трубы.

— Мы, должно быть, в нескольких километрах под школой, — сказал Гарри, и его голос эхом разнесся по черному туннелю.

— Наверное, под озером, — предположил Рон, щурясь на темные, покрытые слизью стены.

Все трое повернулись и уставились в темноту впереди.

— Люмос! — Гарри что-то пробормотал своей волшебной палочке, и она снова зажглась. — Пошли, — сказал он Рону и Локхарту, и они пошли, громко шлепая по мокрому полу.

В туннеле было так темно, что они могли видеть только небольшое расстояние перед собой. Их тени на мокрых стенах в свете волшебной палочки казались чудовищными.

— Помните, — тихо сказал Гарри, когда они осторожно продвигались вперед, — при любом признаке движения немедленно закрывайте глаза. . . .

Но в туннеле было тихо, как в могиле, и первым неожиданным звуком, который они услышали, был громкий хруст, когда Рон наступил на то, что оказалось крысиным черепом. Гарри опустил палочку, чтобы посмотреть на пол, и увидел, что он усеян костями мелких животных. Изо всех сил стараясь не представлять, как выглядела бы Джинни, если бы они ее нашли, Гарри направился вперед, к темному повороту туннеля.

— Гарри, там что-то есть, — хрипло сказал Рон, хватая Гарри за плечо.

Они замерли, наблюдая. Гарри мог различить очертания чего-то огромного и изогнутого, лежащего прямо поперек туннеля. Оно не двигалось.

— Может быть, оно спит, — выдохнул он, оглядываясь на двух других. Локхарт закрыл глаза руками. Гарри обернулся, чтобы посмотреть на это существо, и сердце его забилось так быстро, что стало больно.

Очень медленно, прищурив глаза настолько, насколько это было возможно, и все еще продолжая видеть, Гарри двинулся вперед, высоко подняв палочку.

Свет скользнул по гигантской змеиной шкуре яркого ядовито-зеленого цвета, которая, свернувшись калачиком, лежала на полу туннеля. Существо, сбросившее ее, было, должно быть, не меньше шести метров в длину.

— блядь, — слабым голосом произнес Рон.

Позади них произошло внезапное движение. Колени Гилдероя Локхарта подогнулись.

— Вставай, — резко сказал Рон, направив на Локхарта палочку.

Локхарт поднялся на ноги, а затем бросился на Рона, сбив его с ног.

Гарри прыгнул вперед, но слишком поздно — Локхарт уже выпрямлялся, тяжело дыша, с палочкой Рона в руке и сияющей улыбкой на лице.

— На этом приключение заканчивается, ребята! — сказал он. — Я отнесу кусочек этой кожи обратно в школу, скажу им, что я опоздал спасти девочку, и что вы двое трагически лишились рассудка при виде ее искалеченного тела — попрощайтесь со своими воспоминаниями!

Он поднял волшебную палочку Рона высоко над головой и крикнул:

— Обливиэйт!

Волшебная палочка взорвалась с силой небольшой бомбы. Гарри вскинул руки над головой и побежал, скользя по змеиной коже, уворачиваясь от огромных кусков потолка туннеля, которые с грохотом падали на пол. В следующее мгновение он уже стоял один, уставившись на сплошную стену из обломков скалы.

— Рон! — крикнул он. — Ты в порядке? Рон!

— Я здесь! — донесся приглушенный голос Рона из-за камнепада. — Я в порядке, а вот этот мерзавец — нет, он пострадал от волшебной палочки.

Раздался глухой удар и громкое

— ой! — Это прозвучало так, как будто Рон только что пнул Локхарта в голень.

— Что теперь? — В голосе Рона послышалось отчаяние. — Мы не сможем пройти, на это уйдет целая вечность.

Гарри посмотрел на потолок туннеля. В нем появились огромные трещины. Он никогда не пытался расколоть что-либо такое большое, как эти камни, с помощью магии, и сейчас, казалось, был неподходящий момент для этого — что, если весь туннель обрушится?

Из-за камней раздался еще один глухой удар и еще одно

— ой! — Они теряли время. Джинни уже провела в Тайной комнате несколько часов. ...Гарри знал, что остается только одно.

— Подожди здесь, — крикнул он Рону. — Подожди с Локхартом. Я продолжу. ...Если я не вернусь через час. ...

Последовала очень многозначительная пауза.

— Я попробую немного сдвинуть этот камень, — сказал Рон, который, казалось, старался, чтобы его голос звучал ровно. — Чтобы ты мог... мог пролезть обратно. И, Гарри...

— Скоро увидимся, — сказал Гарри, стараясь придать уверенности своему дрожащему голосу.

И он в одиночестве направился мимо гигантской змеиной шкуры.

Вскоре отдаленный шум, издаваемый Роном, который пытался сдвинуть камни, затих. Туннель поворачивал и поворачивал снова. Каждый нерв в теле Гарри неприятно покалывало. Он хотел, чтобы туннель закончился, но в то же время боялся того, что он обнаружит, когда это произойдет. И вот, наконец, обогнув очередной поворот, он увидел впереди твердую стену, на которой были вырезаны две переплетенные змеи, глаза которых были вплетены в огромные сверкающие изумруды.

Гарри подошел ближе, в горле у него пересохло. Не было нужды притворяться, что эти каменные змеи настоящие; их глаза казались странно живыми.

Он догадывался, что ему нужно делать. Он прочистил горло, и изумрудные глаза, казалось, блеснули.

— Откройся, — сказал Гарри низким, едва слышным шипением.

Змеи расступились, когда стена треснула, половинки плавно скользнули в сторону, и Гарри, дрожа с головы до ног, вошел внутрь.

глава семнадцать

НАСЛЕДНИК СЛИЗЕРИНА

Он стоял в конце очень длинной, тускло освещенной комнаты. Высокие каменные колонны, увитые вплетенными в них змеями, поддерживали потолок, теряющийся во тьме, отбрасывая длинные черные тени в странный зеленоватый полумрак, наполнявший это место.

Гарри стоял, вслушиваясь в холодную тишину, и сердце его билось очень быстро. Мог ли василиск прятаться в темном углу, за колонной? И где была Джинни?

Он вытащил волшебную палочку и двинулся вперед между извивающимися колоннами. Каждый осторожный шаг громким эхом отдавался от темных стен. Он прищурил глаза, готовый зажмуриться при малейшем признаке движения. Пустые глазницы каменных змей, казалось, следили за ним. Не раз ему казалось, что он видит, как кто-то шевелится, и желудок у него сжимался.

Затем, когда он поравнялся с последней парой колонн, в поле зрения появилась статуя, высотой с само помещение, стоящая у задней стены.

Гарри пришлось вытянуть шею, чтобы заглянуть в гигантское лицо над головой: оно было древним и напоминало обезьянье, с длинной жидкой бородой, которая ниспадала почти до подола широкой мантии волшебника из камня, а на гладком полу комнаты стояли две огромные серые ступни. А между ног, лицом вниз, лежала маленькая фигурка в черном одеянии с огненно-рыжими волосами.

— Джинни! — Пробормотал Гарри, подбегая к ней и опускаясь на колени. — Джинни, не умирай, пожалуйста, не умирай, — Он отбросил палочку в сторону, схватил Джинни за плечи и перевернул ее. Ее лицо было белым, как мрамор, и таким же холодным, но глаза были закрыты, значит, она не окаменела. Но тогда, должно быть, она была... —

— Джинни, пожалуйста, проснись, — в отчаянии бормотал Гарри, тряся ее. Голова Джинни безнадежно моталась из стороны в сторону.

— Она не проснется, — произнес тихий голос.

Гарри подпрыгнул и развернулся на коленях.

Высокий черноволосый мальчик стоял, прислонившись к ближайшей колонне, и наблюдал за происходящим. Он был странно размытым по краям, как будто Гарри смотрел на него через запотевшее окно. Но ничего не было видно.

— Том — Том Риддл?

Риддл кивнул, не отрывая взгляда от лица Гарри.

— Что значит, она не проснется? — В отчаянии спросил Гарри. — Она не... она не...?

— Она все еще жива, — сказал Риддл. — Но только что.

Гарри уставился на него. Том Реддл учился в Хогвартсе пятьдесят лет назад, и все же он стоял здесь, окруженный странным туманным светом, и был ни на день не старше шестнадцати.

— Ты призрак? — Неуверенно спросил Гарри.

— Воспоминание, — тихо сказал Риддл. — Сохраняемое в дневнике в течение пятидесяти лет.

Он указал на пол рядом с гигантскими ступнями статуи. Там лежал раскрытый маленький черный дневник, который Гарри нашел в ванной Плаксы Миртл. На секунду Гарри задумался, как он туда попал, но у него были более неотложные дела.

— Ты должен помочь мне, Том, — сказал Гарри, снова приподнимая голову Джинни. — Мы должны увести ее отсюда. Там василиск... Я не знаю, где он, но может появиться в любой момент. ...Пожалуйста, помоги мне-

Риддл не пошевелился. Гарри, весь в поту, сумел приподнять Джинни над полом и наклонился, чтобы снова поднять свою палочку.

Но его волшебная палочка исчезла.

— Ты видел?

Он поднял глаза. Риддл все еще наблюдал за ним, вертя волшебную палочку Гарри в своих длинных пальцах.

— Спасибо, — сказал Гарри, протягивая за ней руку.

Уголки рта Риддла изогнулись в улыбке. Он продолжал смотреть на Гарри, лениво вертя в руках палочку.

— Послушай, — настойчиво сказал Гарри, его колени подогнулись под тяжестью Джинни. — Нам нужно идти! Если василиск появится...

— Оно не придет, пока его не позовут, — спокойно сказал Риддл.

Гарри опустил Джинни обратно на пол, не в силах больше ее удерживать.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он. — Послушай, дай мне мою палочку, она может мне понадобиться...

Улыбка Риддла стала шире.

— Тебе она не понадобится, — сказал он.

Гарри уставился на него.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что я не буду...?

— Я долго ждал этого, Гарри Поттер, — сказал Риддл. — Я ждал возможности увидеть тебя. Поговорить с тобой.

— Послушай, — сказал Гарри, теряя терпение, — я не думаю, что ты понимаешь. Мы в Тайной комнате. Мы можем поговорить позже.

— Мы поговорим сейчас, — сказал Риддл, все еще широко улыбаясь, и спрятал волшебную палочку Гарри в карман.

Гарри уставился на него. Здесь происходило что-то очень забавное. . . .

— Как Джинни стала такой? — медленно спросил он.

— Что ж, это интересный вопрос, — любезно произнес Риддл. — И довольно длинная история. Я полагаю, настоящая причина, по которой Джинни Уизли такая, в том, что она открыла свое сердце и поделилась всеми своими секретами с невидимым незнакомцем.

— О чем ты говоришь? — спросил Гарри.

— Дневник, — сказал Риддл. — Мой дневник. Малышка Джинни писала в нем много месяцев, рассказывая мне обо всех своих печальных переживаниях и горестях — как ее дразнили братья, как ей приходилось приходить в школу в поношенной мантии и учебниках, как, — глаза Риддла сверкнули, — как она не думала о знаменитом, хорошем, великом Гарри Она бы никогда не понравилась Поттеру. ...

Все время, пока он говорил, глаза Риддла не отрывались от лица Гарри. В них было почти голодное выражение.

— Это очень скучно — выслушивать глупые жалобы одиннадцатилетней девочки, — продолжил он. — Но я был терпелив. Я написал ответ. Я был отзывчивым, я был добрым. Джинни просто любила меня. Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том. ...Я так рад, что у меня есть этот дневник, которому я могу довериться. ...Это все равно, что иметь друга, которого я могу носить с собой в кармане. ...