Книга 8. Воздушный Стрелок. Турист

Под отводом глаз подойти к напряжённому дружиннику, не сводящему ствола своего стреломёта со спасплатформы, было проще простого. Краску немного жаль. Я долго этот рыжий цвет подбирал... Ну да, чего не сделаешь ради праведности дальнейших претензий? Ладонь аккуратно легла поверх руки дружинника. Толчок и аккуратный удар пальцем по хребту, с одновременным посылом эфирной волны. Всё! Бойца "замкнуло" и веер стальных стрелок ударил по корме спасплатформы. Долгая очередь, "до железки". Но, прежде чем магазин этого стреломёта сказал "йок", к стрельбе уже присоединились... раз-два... три молодых дружинника. Дурной пример заразителен, да... А тут и Оля подсобила, включив все "противоугонные" системы разом. Облака газа, разряды молний и прочие тридцать три удовольствия, да под непрекращающуюся стрельбу и надрывные крики командиров! Это ж сказка! Мечта диверсанта!

И чёрт с ним, что спустя всего полминуты командиры дружинников сумели-таки прекратить эту вакханалию... поздно. Этого времени мне хватило, чтобы обойти под отводом глаз половину бойцов и "замкнуть" их также, как спровоцировавшего всю эту веселуху первого дружинника-провокатора. А вторую половину... снять отвод глаз, ускориться по максимуму и...

— Шлёп, шлёп, шлёп, и все лежат, — растерянно проговорила Оля, когда по завершении стычки, я вытянул её из кафе прямиком к спасплатформе. — Теперь понимаю, почему ты отказываешься выходить с нами на спарринги в полную силу... Кир, а ярого тоже можно вот так... подзатыльником в нокаут отправить? Или это только с воями прокатывает?

— Если сумеешь подобраться к ярому на расстояние руки, почему нет? — пожал я плечами. — Только бить его придётся чем-нибудь посущественнее, чем голой рукой. Ярые, как, впрочем, и гранды, на рану крепкие. Вот клевцом там, или ледорубом... Тогда есть шанс. Иначе, он почешется, да и зарядит в ответку огненным штормом, а тут уже Эфир не пляшет, одни тапочки останутся... обугленные.

— Поня-атно, — Оля как-то потеряно оглянулась по сторонам, после чего её взгляд остановился на посечённой стрельбой спасплатформе, и взгляд жены похолодел. — Вот же, ур-роды! Такую красоту испортили!

— А говорила, что тебе этот цвет не нравится, — протянул я, глядя в сторону.

— Я же девочка, мне положено менять точку зрения по пять раз на дню, — независимо пожала плечами Оля и, встрепенувшись, уверенно направилась к одному из четырёх вездеходов напавших на нас дружинников.

— Что там? — поинтересовался я через плечо жены, внимательно рассматривающей содержимое багажного отделения заинтересовавшей её машины. В ответ, Оля вздохнула.

— Ничего особенного, — проговорила она. — Я-то думала, они какой-то неизвестный мобильный щит использовали, а это классическая "Флешь" с модулем гашения. Примитив. Эх... Ладно, давай посмотрим, что там кабинетны...

— Тихо-тихо, не торопись, — замахал я руками, пока Оля не сболтнула лишнего. Половина-то дружинников до сих пор в сознании, хоть и зафиксированы в неподвижности. Незачем им это слушать... — Сначала, нужно разобраться с этими "статуями". А потом уж...

— Ой... точно, — Оля покивала и выжидающе уставилась на меня. — И? Чего стоим, кого ждём? Разбирайся, давай. А я пока нашу машинку осмотрю. Вдруг эти гады не только краску поцарапали, но и чего похлеще утворили? Всё запишу и счёт их Азамату выставлю!

Хозяйственная у меня жёнушка. Всё в дом, всё в дом...

Глава 29. Поворот оверштаг!

Всё тот же кабинет, всё те же лица... вот только нет здесь и намёка на прежнее спокойствие. Хозяин кабинета не взирает на гостей со снисходительной улыбкой умудрённой старости из удобнейшего кресла, а расхаживает по кабинету, бросая хмурые взгляды на сидящих в гостевых креслах визитёров, боярича Азамата и главу боярской дружины Алана. И если дружинник вёл себя как обычно, то Азамат, прежде отличавшийся некоторой вальяжностью, порой переходящей в лёгкую развязность, теперь был сам на себя не похож. Сидел в кресле, выпрямившись, будто кол проглотил, на лице и намёка на обычную ухмылку, брови нахмурены... Впрочем, всем троим было от чего нервничать. Столь муторно начавшееся, прежде не дававшее осечек, дело, сейчас уже не просто попахивало, а откровенно смердело, как недельный труп, оставленный на жаре.

— Итак, я вас слушаю, — дождавшись, пока в щель приоткрытой двери проскользнёт и, аккуратно, но плотно закрыв за собой створку, застынет у порога последний участник совещания, пророкотал Девлетъяр Наильевич. — Азамат, начнём с тебя.

— Слушаюсь, глава, — тихо произнёс тот, уставившись на собственные колени. — С получением и переправкой груза на СВП, никаких проблем не было. Управились в срок. Также в срок машины вышли на маршрут. В это же время люди Алана устроили чистку в Усть-Бельске. Взяли пятерых подозрительных, обозначенных моими людьми для захвата, но упустили шестого.

— Упустили?! — чуть ли не прошипел Алан, полоснув изображающего паиньку боярича, яростным взглядом дружинный воевода, и заговорил, с каждым словом повышая и без того полный гнева и недовольства голос: — Да, если бы твои шпионы недоделанные, нормально выполнили порученную работу, мои люди не наткнулись бы на засаду! Кто говорил, что у шестого нет силового прикрытия?! И как твои "орлы" глазастые, умудрились проглядеть четырёх старших воев, которые...

— Алан, уймись, — коротко приказал Девлетъяр. Дружинник тряхнул головой, сжал губы в тонкую полоску и, с силой выдохнув, попытался сбавить тон. Вот только в голосе, пусть он и пытался не сорваться на крик, негодование не просто слышалось, оно бурлило!

— Прости, глава. Но эти четверо наглухо положили трёх твоих воинов из штурмовой группы, выдвинутой на захват последнего подозреваемого, указанного людьми Азамата. Я за них, конечно, отомстил, но это не вернёт сыновей их матерям. И счастье ещё, что на последний захват я выдвинулся вместе с дружинниками. Иначе, боюсь, потери могли быть куда выше. Шпиона прикрывала слаженная группа, опытные бойцы, заточенные именно на защиту объекта и быструю ликвидацию угроз, хорошо знающие своё дело и явно побывавшие не в одном бою. И кабы не мой ранг гридня, там бы все штурмовики и легли. А всё из-за того, что выкормыши этого...

— Мы обсудим это упущение чуть позже, — успокаивающе положив ладонь на плечо сидящему в кресле Алану, произнёс хозяин кабинета и повернулся к умолкнувшему было бояричу. — Азамат, излагай дальше.

— Да, глава, — младший родственник до хруста и побелевших костяшек сжал кулаки, но справился с собой и продолжил доклад. — Машины вышли на точку встречи, обозначенную нашим контрагентом уже в ходе доставки груза. Двенадцатую, если быть точным. Здесь их уже ждал заказчик, но... практически в тот момент, когда наши люди начали разгрузку, обе группы были атакованы третьей стороной. Таким образом, получить информацию о месте встречи, третьи лица могли только в двух случаях: либо они установили прослушивающие устройства на наших СВП, либо на транспорте грузополучателя. Прослушать же переговоры наших людей с заказчиком напрямую, во время определения точки встречи, возможности ни у кого не было... практически. Они велись через армейскую ЗАС. И да, как только наши машины вернулись в Усть-Бельск, я велел провести их обыск. Прослушку в них мы не нашли. К сожалению, проверить транспорт заказчика возможности нет, он выгорел дотла. Вот запись происходившего на месте.

Подчиняясь отданной через коммуникатор Азамата команде, огромный экран, висевший на стене кабинета, засветился, передавая запись, сделанную на месте боестолкновения. Картинка вышла не очень-то качественной, прыгающей, да и звук оставлял желать лучшего, ввиду того, что запись велась нашлемным фиксатором одного из бойцов Исенбаевых, сопровождавших груз, но разобрать происходящее на экране всё же было возможно. И оно, это самое происходящее, явно не доставляло никакого удовольствия тем, кто вынужден был за ним наблюдать. Метания экипажа занимающегося "парковкой" СВП, были им попросту неинтересны. А то что происходило дальше... попросту неприятно. Вот громоздкие туши СВП, откинув аппарели, тяжело оседают на грунт посреди небольшого песчаного пляжа. Рядом виднеется ещё одна машина, правда, явно более массивная и, соответственно, вместительная, но она стоит чуть в стороне от прибывшего транспорта Исенбаевых, с заглушенными двигателями. Кроме того, в отличие от усть-бельских машин, на ней нет ни гербов, ни иных опознавательных знаков. Да и люди, снующие рядом с ней, не несут на своих однообразно чёрных комбезах никаких знаков отличия или принадлежности к какому-либо роду. Правда, среди встречающих выделяется статью высокий седовласый старик с хмурым костистым лицом, явно давно забывшим, как должны работать мышцы, отвечающие за приветливое выражение лица вообще, и улыбку в частности. В отличие от своих подчинённых, старик был наряжен в обычный серый костюм-тройку с накрахмаленной сорочкой и шёлковым галстуком. В руках он крутил длинную, под стать его росту трость... и такой вот франтоватый вид старика ну совсем никак не соответствовал окружающему лесному пейзажу, реке и пляжу, на котором обосновались тяжёлые туши СВП. Впрочем, самого деда этот факт, кажется, ничуть не смущал. Он спокойно, можно сказать по-дружески поздоровался с подошедшим к нему главой группы доставки Исенбаевых, принял у него из рук обычный планшет и, пробежав по нему взглядом, довольно кивнул. Командир доставщиков улыбнулся в ответ и тут же отдал команду на начало разгрузки. Миг, и его подчинённые засуетились, вытаскивая из первой машины чёрные пластиковые ящики, которые тут же принялись складировать точно на полпути к машине заказчика. Можно было бы, наверное, и перекидывать груз сразу в трюм его транспорта, но... проверки никто не отменял. Как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь... В общем, люди Исенбаевых разгружали свои машины, а подчинённые старика тут же проверяли соответствие груза имеющемуся у них списку. Сам же старик, выслушивая суетящихся людей, отмечал позиции на переданном ему планшете. Учёт и контроль. Учёт и контроль. Идиллическая картинка сменилась в тот же момент, когда группа доставки выставила на песок пляжа последний ящик. Старик не успел выслушать доклад приёмщиков, их заглушил мощнейший взрыв, приподнявший транспорт заказчика, да так, что на миг из-под его юбки стали видны винты нагнетателей! Машина со скрипом и скрежетом осела и чадно задымила в тот же миг, а пляж уже полосовали очереди тяжёлых стреломётов. Бросившихся было под защиту уже поражённого борта, четвёрку подчинённых старика просто разметало взрывом, чудом не задевшим груду сваленных посреди пляжа ящиков с грузом. Экипажи машин Исенбаевых отреагировали быстро и чётко. По лесу хлестнули такие же очереди тяжёлых стреломётов, установленных на их СВП, да и охранявшие место сделки, бойцы рода принялись поливать уже желтеющую листву из автоматических стреломётов, перемежая выстрелы огненными и водяными техниками. Вот на противоположном берегу речки что-то бахнуло, задымило... сквозь заросли густого, уже начавшего подсыхать рогоза пробились языки оранжево-жёлтого чадного пламени, но на пляж уже выкатывались боевые платформы. Машины Исенбаевых же, не прекращая огня, взвыли нагнетателями, вздымаясь над пляжем и плеснув во все стороны целым облаком мелких песчинок, покатились к воде. Очередь прошла в метре от снимавшего происходящее и поливавшего из стреломёта выскальзывающие из подлеска чужие тени, бойца Исенбаевых. Прошла, вздымая фонтанчики песка и уткнулась в прикрывшегося щитом старика, так и не сошедшего с места. С тихим, почти неслышимым на фоне стрельбы и завывания двигателей хлопком, щит опал после очередного попадания и заказчик сложился пополам, оросив пляж кровью. Боец Исенбаевых, прикрывавший отход машин, тихо выматерился и, подскочив к старику, одним движением закинул его на плечо, после чего, прикрыв своё отступление ледяным щитом, ринулся к аппарели уже почти съехавшей в воду машины. Миг и, прорвав телом плёнку стационарного эфирного щита, он рухнул на колени. Скинул бледного, пребывающего без сознания старика на металлический пол СВП и, оглядевшись по сторонам, матерясь через слово, потребовал медика. На этом моменте, Азамат остановил запись.

— Сейчас Еремей Иванович находится в нашем госпитале. Он прооперирован и, по уверению врачей находится в стабильном, хоть и тяжёлом состоянии, — проговорил боярич. — Его родовичам о происшедшем мы пока не сообщали.

— Причины такого решения? — холодным, равнодушным тоном спросил Девлетъяр, отведя взгляд от потухшего экрана.

— Я решил... подумал... — Азамат замялся, но, под зло насмешливым взглядом Алана взял себя в руки и, вскинув голову, договорил: — Я решил, что без передачи роду нашего компаньона, шпионов, виновных в происшедшем, известие о его тяжёлом ранении омрачит взаимное доверие между нашими семьями. Тем более, что груз-то потерян...

— А ты уже определил этих самых шпионов? — приподнял бровь боярин, и Азамат неопределённо пожал плечами. Экран на стене вновь засветился, но на этот раз вместо суматохи боестолкновения с неизвестными на безымянной речке, теперь картинка была статичной и разделённой на шесть частей, в каждой из которых красовалось довольно качественное фото.

— Вот эти четверо, — Азамат выделил на экране четыре фотографии, — совершенно точно не имеют никакого отношения к происходящему. Трое из них прибыли в Усть-Бельск только вчера и просто не успели бы ничего натворить, поскольку практически постоянно находились в зоне действия городских фиксаторов. Мои люди просмотрели записи чуть ли не посекундно, и не нашли ни единого подозрительного движения. Четвёртый... проживал в городе уже неделю и должен был отправиться рейсовым судном в Дюртюли, но пятничный рейс был отменён, и наш гость вынужден был задержаться в Усть-Бельске. За ним также не нашлось каких-либо странностей, к тому же этот человек довольно известен в родном городе, и навести о нём справки было совершенно несложно. Не наш клиент, говорю со всей ответственностью. Обычный художник. Работает с металлом, костью, деревом... Мимо, в общем.

— Пятый? — указал на следующую картинку Девлетъяр.

— Пятый, — Азамат вздохнул. — С ним сложнее. Проходимец, мелкий шулер прибившийся в припортовом районе. Маялся подёнкой, изредка поигрывал в тамошних шалманах, пока его не поймали за руку и не начали бить... Собственно, он с четверга сидит в околотке на Марьинке и выходить оттуда совершенно не желает. Как он сам говорит: "тепло, светло и кормят по распорядку". А на улице дожидаются злые облапошенные обыватели. Подозрителен, конечно, но... вряд ли, вряд ли.

— Зато шестой себя показал во всей красе, — рыкнул Алан, с отвращением глядя на фотографию довольно объёмистого молодого человека с округлым гладким лицом, пухлыми губами и наглым взглядом голубых глаз. И на этот раз Девлетъяр не стал его окорачивать. Да и Азамат примолк. — Единственный из этой шушеры, этот... приехал в субботу. Предыдущую. Обосновался в той самой гостинице, хозяин которой теперь так настороженно к нам относится. Не знаешь, с чего бы это, Азамат? Молчишь? Ну, молчи... В общем, за этим кадром "специалисты" боярича тоже ничего не нашли, но под подозрение он попал. Слишком часто исчезал из поля зрения городских фиксаторов, да и пару раз оказывался слишком близко к закрытой портовой зоне. А вот его защитников, подчинённые Азамата просто бездарно прошляпили! Хотя, те жили в соседнем номере с фигурантом. Как бы то ни было, брать мы его пошли точно так же, как и первую четвёрку. На всякий случай. Вот только беседа не задалась, да... мы только на этаж поднялись, да к двери подошли, когда из-за соседней выкатились четыре бойца, тут же обрушивших на моих штурмовиков слаженный удар. Прикрыть их я физически не успел. Результат... три хороших надёжных бойцы ушли в пепел. Я выставил щит, отразив следующую атаку, после чего обрушил под ними пол, а когда те "потерялись", приложил сверху "могильной плитой". С концами. Но когда мы вышли в номер фигуранта, тот, конечно, был уже пуст. И ни единого следа жильца. Будто испарился.