Атолл

Вскоре темень стала абсолютно непроглядной. Все молчали. Только усиленно гребли. В основном ногами, потому что в руках сила у всех давно закончилась. Дети уже не ныли — видно привыкли к трудностям. Только шум прибоя о скалы атолла нарушал разлившуюся вокруг тишину.

Через несколько часов я понял, что мимо островка мы явно промахнулись. Потому что даже с нашими супермедленными скоростями давно должны были в него уткнуться. Пришлось двигаться на звук. Слыша, как волны бьют в атолл, я периодически корректировал наш курс, чтобы находиться метрах в пятидесяти от берега. Ведь разбиться о крутые скалы атолла ничем не лучше, чем оказаться далеко в открытом океане.

Наверное, ближе к утру, Малявка, что держалась за плотик с переднего края, завыла:

— Стойте, не гребите! Вы прижимаете меня к камням!

— Что!? — не понял я.

— Я на скалы нарвалась, а они меня к ним прижимают, — пожаловалась девочка.

Я по-быстрому обплыл плотик, и аккуратно ощупал, попавшиеся мне под руку, мокрые, от водорослей, камни.

— Действительно, камни. — Удивился я. Ждите все, я сейчас исследую это место.

Выходило, что мы всё-таки доплыли. Пусть и плыли так долго. Забравшись на невысокие скалы, я ощупал довольно приличную площадку — никак не меньше тридцати метров в диаметре. Это была не просто удача — это была очень крупная удача.

Я помог детям забраться наверх, при помощи Антоновича туда же мы затарабанили плот и нашу нехитрую поклажу. Напившись воды, все легла спать.

Разбудило солнце. Палило оно нещадно, и разбудить могло, наверное, даже мёртвого. Продрав глаза, я увидел всё тот же унылый пейзаж — с трёх сторон — бесконечная синь океана, с одной — каменная стена атолла. Я, автоматически, глотнул воды из пластиковой бутылки, ещё раз огляделся по сторонам, и понял, что что-то мне явно не нравится.

— Мне тоже, — заявил, прочитавший мои мысли Антонович, внезапно откуда-то возникший.

Дети, по-видимому, в силу молодости своих организмов, которые для роста требуют много сна, спали, как убитые и наш с соседом разговор явно не слышали.

Я, пошатываясь, встал на ноги, и медленно обошёл остров по кругу. Именно по кругу, потому что остров был идеально круглым. Ну, не совсем идеально — его покрывали неровные края налипших кораллов. А так — это был идеальный круг метров тридцати в диаметре, возвышающийся на метр над морской гладью. Я достал кочергу и аккуратно расковырял приглянувшееся мне место. Блеснул металл. По виду — никель или хром. Постучал — звук глухой.

— Похоже, эта хрень цельная, а не пустотелая, — сообщил я Антоновичу, — так чего ж она на воде держится?

— Ты это у меня спрашиваешь? — сосед привычно почесал затылок.

— Это вообще не тот островок, к которому мы плыли, — ещё раз осмотрев всё кругом, предположил я.

— Тот выглядел издалека остроконечной скалой, — это Шестёрка проснулся, — а этот плоский, как девчонка одна из нашего класса, которая сюда не попала.

— А тебе бы только на попы смотреть, — вскочила, проснувшись, Малявка, — на себя, вон, посмотри — набор костей и шкура молодого дерматина.

— Что!? — возмутился Шестёрка.

— Тихо вы, — гаркнул я, — значит, приплыли мы совсем не на тот островок. Но почему тогда мы его не видели? Мы бы не смогли заплыть так далеко, что его бы не было видно.

— Возможно, — предположил Шестёрка, — он был на одной линии с тем остроконечным, и нам, из-за него этого островка просто не было видно.

— Тогда где же ты видишь тот остроконечный? — я махнул рукой в сторону, где, по логике должен был находиться островок, куда мы изначально пытались попасть. Ясно, что там ничего не было. Только бесконечная синяя гладь.

— Вон он, — сказал Шестёрка, показывая пальцем куда-то вдаль, — только очень далеко он как-то, еле разглядеть можно.

Я присмотрелся к тому месту, куда показывал Шестёрка и действительно увидел еле различимый треугольничек скалы, выпиравшей из воды.

— Ну не могли же мы, с такими темпами, столько проплыть! — сразу возмутился Антонович.

Я присел на корточки, поднял кочергу вертикально напротив глаз, и сфокусировал свой взгляд на трещине, в силу неизвестных причин образовавшейся на неприступной стене атолла:

— Мы — не могли. А вот островок, на котором мы находимся — мог.

— То есть? — не понял Антонович.

— То есть — этот островок движется. Ночью он откуда-то приплыл. Нам повезло, что мы на него в темноте нарвались. Высадились. И теперь мы, как на корабле.

— Здорово, — сказал Шестёрка, — Титаником назовём!

— Титаником не надо, — сразу отреагировала Шестёрка, — в айсберг въедем.

Я задумался, что делать дальше? Кругом не было видно ни единого клочка суши, куда можно было бы высадиться, и не зависеть от передвигающегося островка. С другой стороны островок, по моим нехитрым наблюдениям, плыл как раз в нужном нам направлении. Что ж — другого выхода, как плыть вместе с ним, я пока не вижу. Когда все дети проснулись, я, на всякий случай, приказал им собрать все вещи и быть готовыми к моментальному десанту. В случае, если этот кораблик решит пойти в открытый океан. Глядя на исчезающие запасы воды, я прекрасно понимал, что для покорения морей и океанов нам её никак не хватит. Максимум, её нам хватит до сегодняшнего вечера.

Оказалось, что до обеда. Солнце нещадно выпивало остатки влаги и организма. Когда мы целый день занимались плаванием — этого не происходило. А тут, находясь на, прикрытом коркой кораллов, металле, который довольно быстро начал нагреваться и испускать жар снизу, все просто обливались потом.

Конечное, можно было опуститься в воду, подарив солнце одну лишь макушку, но после встречи с акулой рисковать как-то не хотелось. Тем более, что Самка не приплыла, а значит она, скорее всего, проиграла ту схватку. Не так жаль реликтовую зверушку, как Ра. Он мне был ближе.

После обеда мы заметили ещё один островок. Плоский, как и наш. Только заметили мы его со стороны океана. Часа наблюдений хватило, чтобы понять, что он движется практически к нам. Немного западнее.

Потом заметили ещё один.

— По-моему, — выразил свою мысль Антонович, — они кучкуются.

— Вопрос только зачем и куда.

Ещё через полчаса стена атолла с западной стороны резко оборвалась. И островок наш тоже резко завернул на запад. Нашим взглядам открылась северная сторона атолла. Такая же высокая каменная стена. Которую разрезал небольшой двадцатиметровый проход. Куда, собственно говоря, и направился наш островок. Окинув взглядом океанские просторы, я присвистнул: островков таких было не меньше двадцати. И все они, похоже, двигались в этот проход. Невольно я вспомнил рассказы Сани, что проход на северную часть атолла есть, но, почему-то никто туда попасть так и не смог. Однако вариантов нам не оставалось — высадиться здесь было негде.

Мысленно я обозвал этот проход ущельем. Нас сразу накрыло тенью. Что, кстати, очень давило на психику. Перед нами двигался ещё один остров. Ущелье было прямым и впереди что-то громыхало. Я всмотрелся и ужаснулся — метрах в ста от нас из каменных стен периодически выходили металлические пластины. С шумом лязгая друг об друга, они обратно исчезали в скалах, чтобы потом снова сойтись. Периодичность была такой высокой, что речи о том, чтобы проскочить эту мясорубку, не было. Я развернулся в обратную сторону — сзади нас по ущелью плотным рядком двигались ещё три аналогичных островка. Но ведь что-то делать то надо!

Через несколько секунд один из таких островков ударился в наш, от чего все, кто стояли, попадали с ног. От удара часть 'коралловой облицовки' отвалилась, обнажив идеально ровный металл. Может я просто оттягивал наш конец (и мой, в частности) но, всё равно скомандовал переселяться на соседний корабль. Это много времени не потребовало. Потом мы прыгали на следующий.

Оказалось, что я напрасно разводил панику. В один из моментов я услышал дикий скрежет и обернулся назад. Первый из островков доплыл до 'мясорубки', но металлические пластины его не осилили. От ударов этой ловушки кораллы осыпались полностью, и перед моим взглядом предстал идеальный блестящий тридцатиметровый цилиндр. Пластины, лупанув в него с десяток раз, просто вытолкнул его дальше. Туда, где вдали виднелись ярко-зелёные заросли пальм.

— Так, дети, — я мгновенно оценил обстановку, — ложимся сейчас все на землю, берёмся за руки — будет трясти.

Трясло безбожно. Но, слава богу, никого не стрясло за борт. Когда мы очнулись, островок наш плыл по тихой лагуне, среди зарослей пальм. Все были настолько заворожены этим зрелищем, что и я сам поддался на всеобщее настроение.

Потом наше внимание привлекло какое-то сооружение. Бетонное. Больше всего похожее на дзот. Сразу было видно, что это дело рук человеческих — следы от опалубки на бетоне я ни с чем не перепутаю.

Дальше я вообще впал в ступор. Самолёт. С нашей высоты не было видно, на чём конкретно он стоял, но было видно, что это самый настоящий самолёт. Неизвестная мне модификация, но, явно земной. Двухмоторный (насчитать два мотора мне не составило труда). Вероятно, частный, или не распространённый. Деревянный порт невдалеке от него.

Тут что-то мне кольнуло в душе, и я повернулся в сторону, куда плыли все островки. Те трое, что плыли перед нами, по очереди погружались под воду. Очень хорошо, что мы были готовы покинуть наше плавучее средство в любой момент, так что в воду мы сплавились вообще без потерь. Человеческих и материальных. А метров двадцать, что пришлось плыть до берега, одолели без всяких усилий.

Атолл нас поприветствовал. И очень интересным способом.

Едва мы выбрались из воды, как увидели деревянную покрашенную шильду.

Глава 24

Глава 24

— Население — 11 человек, — сразу переводя, сообщил Антонович. — Атолл 'Пальмира'.

— Видно тоже им тяжело пришлось, — заметила Малявка, — таблички съёмные, а значит население у них постоянно менялось.

— Почему менялось? — возразил я, — Может это 'популейшион' живёт здесь до сих пор.

— А ты на тропинку за табличкой посмотри, — подсказал мне Антонович.

И вправду. Сразу было видно, что за табличкой идёт широкая тропа, пробивающаяся через густые заросли кустарника и кокосовых (однозначно они были кокосовыми) пальм. Было видно, что тропа со временем теряла свою широту. Со временем уменьшения популяции проживающих здесь людей. Об этом можно было догадаться только по тому, что по краям бывшей тропы буйным цветом цвели кустарники, а в самой середине они только вылезали из-под земли. Создавалось впечатление, что по тропе когда-то ходила уйма народу. А потом всё меньше и меньше. И так же постепенно тропа зарастала. Пока не заросла совсем.

— Выходит, что эта часть острова безлюдна. — Заключил я. — Можно повесить табличку, что 'пиплов' здесь теперь ноль.

— А мы? — возмутился Шестёрка.

— И то верно, — согласился я и начал отцеплять деревянные таблички с цифрами (они висели друг на друге, как перекидной календарь), пока не добился требуемого числа.

— Добро пожаловать на атолл 'Пальмира'! — Я улыбнулся и обернулся к народу, — теперь это наш новый дом.

Мы постарались вытянуть из таблички ещё хоть сколько-нибудь информации, но это нам не удалось. Оказалось, что все мы английских знаем очень хреново. В левом нижнем углу её было написано: Elevation: 6 feet. Я вспомнил, что 'Elevation', это, возможно, высота над морем. Что такое 'feet' не знал никто. Были только предположения, что это 6 фунтов. Но перевести это в понятные нам цифры опять-таки, никто не смог. Удивляли координаты, указанные в центре таблички. Тут почти всем всё было понятно. Немного вспомнив географию, мы поняли, что координаты указывают куда-то на Тихий океан.

— Вот те раз, — сразу возбудился Антонович, — мы что, в Тихом океане? Кто бы мог подумать!?

— Антонович, а ты хоть раз про такие ливни в Тихом океане слышал? — спросил я?

— Не слышал, — сознался он, — но, с другой стороны, я там ни разу и не был. Откуда я знаю, правду по телевизору показывают, или... — Антонович задумался.

— Иллюзорный мир, — подсказал я.

— Во, во, — сразу согласился сосед. — Может и это. Мир этот. А на самом деле всё наоборот.

— Антонович, — вздохнул я, — вы насмотрелись телевизора. После него и вправду можно остаться жить в иллюзорном мире. Я вот уже лет пять не включал и всё у меня слава богу.

— Не всё, — вдруг Антонович затеял спор, — с жизнью у тебя ничего не выходит. Как ты любишь говорить — как был ты с котом, так скотом и остался.

— Я выбрал реальность, а не иллюзорность. В реальности тяжелее. Слишком много вопросов возникает. Конечное, можно прожить жизнь и так, как прожил ты, Антонович. В некотором смысле она куда более реальна. Ты всю жизнь трудился, не выходил из норм и правил, заработал кучу внуков и детей. Ты даже очень умный и интересный человек. Оригинальный. Я уважаю таких. Но пойми одно, Антонович, ты не был в той 'жизни', которую избрал я. Так что ты не поймёшь. Хоть и прожил много лет.

— Я не понимаю тебя, — пожал плечами Антонович.

— Всё в нашем мире, в нашем бывшем мире, подогнано под создание семьи. Поскольку семья, как ячейка общества, более всего удобна для управления. И всё это, — я задумался, как это сказать, — всё это превращается в гигантский термитник. С рекламами, телевизором, нравами, традициями. Это необходимая вещь — без неё общество бы развалилось. Но потихоньку мир переходит на другой уровень.

— И ты первая ворона на этом уровне. — Сразу же подколол сосед.

— Да не первая, — вздохнул я, — и, думаю, что не последняя.

— Я понимал, что ты хочешь до меня донести, Петя. Просто не пытайся прыгнуть дальше, чем суммарный усреднённый прыжок всего общества вместе взятого. Да, уже и не прыгнешь. Не в этом месте. Здесь усреднённый прыжок и подсчитать не удастся.

И чего меня прорвало на бред? Точнее, на мой тайный бред, о котором я просто никому не рассказывал. Скорее всего, основную роль сыграло напряжение последних дней. И нереальность всего происходящего.

— В любом случае, — произнёс я, осматривая окружающие нас пальмы, — нужно найти место для ночлега и устроить себе добычу пропитания. Предлагаю двинуться по заросшей тропе. Если там, куда она приводит, когда-то и жил кто-то, то теперь, думаю, судя по зарослям на этом тракте — навряд-ли.

Пока мы продирались через заросли местами уже высоко поднявшего ветви кустарника, я размышлял о диксах. У меня было такое впечатление, что сюда попал не просто самолёт с людьми. Самолёт спокойно стоял в метрах пятидесяти от воды, а значит, приземление не было аварийным. Возможно, светляк выхватил из нашего мира не один самолёт, а целый остров. Иначе как тогда самолёт мог приземлиться и не получить ни одной царапины? А выглядел он именно таким.

Хорошо: популяция — 11 человек. Ладно, пусть сюда перенёсся целый остров. Но что за остров с 11 человеками на борту!? Бред. В любом случае, куда делись эти одиннадцать человек? Тропки ведь не хожены. Даже если бы они одновременно попали с Земли и протоптали тропки, поставили таблички (построили самолёт — это я уже сам себе ехидно смеялся). Есть вариант, что они стали диксами. Так почему же тропа, по которой мы с опаской продвигаемся, не знала и следа человека? Может потому, что диксы — это не люди? Им не надо ходить по тропам, они пробираются по джунглям?