Ганс, хмыкнув, ободряюще похлопал товарища по плечу:
— Не переживай, камрад! Если что, мы за тебя отомстим!
Хуго слабо улыбнулся, но затем всё же постепенно расправил устало поникшие плечи, а из его взгляда незаметно ушли растерянность и тоска. Ганс криво ухмыльнулся: немудреная шутка всё же сделала свое дело. Развить эту мысль не дал беспокойно завозившийся радист. Кинув взгляд на наручные часы, гауптштурмфюрер утвердительно кивнул связисту и, спустя какие-то секунды, по радио-эфиру невидимой волной полетела новая команда: "атака! атака!", чтобы тут же обратиться ревом моторов и лязгом стали уже во вполне материальном, осязаемом мире — боевая группа "Нойнер" начала свой финишный рывок к Салерно.
Всю истекшую ночь американское командование предпринимало поистине титанические усилия, чтобы хоть как-то наладить оборону, разбитой накануне вдрызг, 45-ой дивизии. Не сказать, чтобы эти потуги были совсем уж пустой тратой времени, но... чуда всё же не произошло — под натиском рвущихся к победе "мертвоглавцев", сшитая на живую нитку, оборона янки уже через час начала трещать по швам, буквально на глазах распадаясь на куски. Части, кое-как приведенные в относительный порядок, пятились и расползались в разные стороны, как тараканы, целостная система обороны разваливалась, приобретая очаговый характер. В образовывающиеся разрывы тут же протискивались немецкие боевые группы, стремясь расширить прорыв, выйти в тыл, отсечь, окружить и уничтожить, еще продолжающие оказывать сопротивления части.
К полудню 45-я дивизия практически перестала существовать, буквально сметенная яростным потоком наступающих эсэсовских частей, а вместе с ней исчезла и плотина, прикрывавшая Салерно с юга. Канадский корпус еще продолжал сражаться, медленно отступая под давлением дивизий Брайта, но это уже мало что значило — головные подразделения "Тотенкопф" подходили к городу и порту, являвшемуся главной базой снабжения всей армии Кларка. Последней надеждой американцев была, начавшаяся в восемь утра, атака 1-ой бронетанковой дивизии, которая еще могла если не переломить, то хотя бы выровнять ход сражения, но к двум часам дня все эти чаяния развеялись как дым.
"Лейбштандарт" в одну ночь воздвиг на пути "железнобоких" практически непрошибаемую стену. Янки за четыре часа непрерывного наступления едва смогли продвинуться вглубь немецкой обороны на 800-1200 метров, буквально устилая свой путь телами убитых солдат и грудами искореженной техники. После полудня эсэовцы и вовсе перешли в контратаку, начав теснить обескровленные части 1-ой бронетанковой. Но окончательно планы и надежды американцев перечеркнул удар дивизии "Райх". "Имперцы" всё утро прощупывали боевые порядки противостоящих им потрепанных частей 36-ой техасской дивизии, постепенно расшатывая их оборону и подготавливая решающий прорыв. Около часу дня, когда кризис на соседнем участке окончательно миновал, Хауссер, наконец-то, дал отмашку к началу решительного наступления и к трем часам пополудни всё было кончено: танковый клин "Дас Райх", поддержанный многочисленной мотопехотой и артиллерией, прорвав оборону "техасцев", ударил в тыл измотанным остаткам "железнобоких", пятящимся под натиском "Лейбштандарта". Поражение превратилось в разгром.
То, что дела "союзников" не просто плохи, а очень плохи, Ганс понял, когда передовые подразделения его кампфгруппы достигли окраин Салерно, не встретив там никакого сопротивления. Город был буквально забит войсками, но там не было даже намека на хоть сколько-нибудь организованную оборону — просто каша из остатков разбитых подразделений, отдельных, полностью деморализованных солдат, отбившихся от своих частей, всевозможных тыловиков и прочего военного люда, лишенного какого-либо руководства. Общая картина происходящего была легко-узнаваема и, что называется, до боли знакома, настолько напоминая многократно виденные сцены всеобщего разгрома и хаоса, свидетелем которых Гансу доводилось быть как на Западном, так и на Восточном фронтах, что он аж чуть не прослезился от умиления. Приятно всё-таки осознавать, что в мире есть нечто постоянное и неизменное.
Однако долго упиваться зрелищем очередного триумфа германского оружия Нойнеру не пришлось — из штаба дивизии пришел ответ, на его запрос о дальнейших действиях, посланный Гансом четверть часа назад, сразу после доклада о выполнении задачи дня в полном объеме и описания обстановки, создавшейся на фронте его боевой группы. Присс, не мудрствуя лукаво, предоставлял командиру группы "Нойнер" свободу действий — что означало разрешение на атаку Салерно до подхода основных сил дивизии. Ганс довольно потер руки:
— Вот теперь повеселимся!
И, повернувшись к связисту, добавил:
— Связь с штурмовыми группами.
Как только, вызванные командиры явились, Ганс сходу взял быка за рога:
— Входим в город и занимаем район порта. Разворачиваемся так: слева Рихтер, за ним уступом вправо Майер, далее Равенштайн. Я с резервом двигаюсь за Майером. У нас есть шанс первыми взять этот чертов городишко, вернее то, что от него осталось, так что начинаем, парни.
Отдавая приказ на штурм, Нойнер уже предвкушал почти безнаказанную резню дезорганизованного и сломленного противника, но на деле всё оказалось еще проще. Едва только первые танки и штурмовые орудия, осторожно продвигавшиеся вперед вслед за группами чистильщиков, вступили в пределы городской застройки, как по рации пришел вызов от Макса:
— Командир, они там тряпками машут.
— Какими еще тряпками?!
— Грязными!
В голосе Майера было столько веселого злорадства, что Ганс, не удержавшись, расхохотался.
— Ладно, вяжи их всех и отбери парочку офицеров для допроса. Да, смотри там по аккуратней! Янки — не русские, но тоже могут чего-нибудь отмочить напоследок.
Когда через полчаса Ганс окончил блиц-допрос двух офицеров-тыловиков, всё встало на свои места. Боеспособных частей в городе в данный момент действительно не было, а среди обозников, при приближении "мертвоголовых" вспыхнула настоящая паника. Эсэсовцы уже стяжали себе весьма грозную славу своей боевой эффективностью и беспощадной жестокостью, которые в пересказах перепуганных тыловиков достигали прямо-таки космических масштабов, поэтому вид надвигающихся на Салерно танков и солдат, украшенных зловещей эмблемой "Тотенкопф", вызвал вспышку неконтролируемого страха. Несколько тысяч чернокожих солдат, занятых на погрузочно-разгрузочных и инженерно-строительных работах в порту, неведомыми путями прознавших про расстрелы негров из французских колониальных войск, которыми "мертвоглавцы" отличились еще в 40-м году, и, опасаясь, что эсэсовцы попросту перебьют всех "цветных", взбунтовались. Покинув город, они нестройной толпой устремились на север. Капитан-строитель, поведавший Гансу эту историю, предположил, что "черномазые просто решили сдаться армейцам". Нойнер, выслушав это, хмыкнул:
— Вот что значит правильно себя поставить! Интересно, многие ли части могут похвастаться тем, что противник бежит от одного лишь слуха об их приближении?
Майер и фон Равенштайн, которым был адресован этот вопрос, одновременно пожали плечами. Ганс глянув на эту парочку неразлучных, в который раз не сдержал улыбку: эти двое даже ранения умудрялись получать синхронно, но при этом в полном соответствии со своим характером. У "барона" через всю щеку шла чрезвычайно аристократичная глубокая кровоточащая царапина, слегка напоминающая след от рапиры. У Майера же под глазом красовался роскошный багрово-синий, отливающий чернотой "фонарь" вполне пролетарского вида. От дальнейших размышлений на эту тему Ганса отвлекла мощная стрельба, внезапно вспыхнувшая на левом фланге. Оставив вторую и третью штурмовые группы разбираться с захваченными пленными и трофеями, Нойнер быстро погнал резерв в сторону порта, где продолжала греметь канонада.
Впрочем, спешка оказалась напрасной, Рихтер вполне справлялся и сам. Когда резерв Нойнера, состоявший из 12-ой роты, взвода саперов и штабной батареи дивизиона штурмовых орудий, продравшись через узкие улочки припортового района, вышел к берегу бухты, глазам Ганса предстало феерическое зрелище. "Тигры" Рихтера, заняв позиции между зданиями складов и штабелями различного имущества, сваленного прямо на причалах, прямой наводкой расстреливали стоящие в порту корабли и суда. Десантные корабли, катера, лихтеры и всевозможная портовая мелочь послушно тонули, присоединяясь к многочисленным собратьям, отправленным на дно ударами немецкой авиации за истекшие недели. Сопротивление оказал лишь какой-то военный кораблик под флагом США — не то корвет, не то конвойный эсминец, неизвестно почему задержавшийся в порту на день, но и его хватило ненадолго. Нойнер прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть во всех подробностях мощный взрыв, буквально оторвавший корму корабля — видимо, удачное попадание вызвало детонацию глубинных бомб. Еще кое-какое сопротивление оказали зенитчики с довольно многочисленных батарей, все еще защищавших порт и ближайшие окрестности, но, действующие под прикрытием городской застройки, штурмовые группы относительно быстро смогли их захватить.
Когда заходящее солнце окрасило волны бухты в красноватый цвет американцы оставались в Салерно лишь в качестве пленных — части "Тотенкопф" полностью взяли под контроль город и порт. А Ганс, откинувшись спиной на броню своего бронетранспортёра, всё еще хранящую тепло уходящего дня, задумчиво смотрел на наваленные у причалов груды военной техники и снаряжения, на торчащие из воды искореженные остовы затонувших судов, на плавающие в волнах перевернутые каски и выброшенные на берег трупы, слабо шевелящиеся в пенной полосе прибоя. На губах гауптштурмфюрера играла мечтательная улыбка счастливого человека, только что закончившего тяжелую и опасную, но нужную и любимую работу.
5-я армия США, высадившаяся в Италии, чтобы пройти триумфальным маршем по улицам Рима, освободив из под власти Третьего Райха первую европейскую столицу, была разгромлена и стерта с лица земли. Волны пришедшего с запада прилива разбились о берега Европы, оставшись кровавой пеной на пляжах Салерно.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
* Гауптштурмфюрер Арцелино Масари — в рассматриваемый момент, командир разведывательного батальона "Тотенкопф".
* Гауптштурмфюрер Вильфред Рихтер — командир тяжелой танковой роты танкового полка "Тотенкопф" (укомплектована танками "Тигр").
* Dumpfbacke (нем.) — немецкое ругательство.
* Mio dio, quanto sangue (ит.) — мой бог, сколько крови.
* Ганс цитирует высказывание, принадлежащее Х. Мольтке-старшему — одному из столпов германского милитаризма и выдающемуся военному теоретику и практику второй половины XIX-го века.
* Regia Marina (ит.) — королевский флот. Официальное название итальянских ВМС в период ВМВ.
* LG1 — Lehrgeschwader 1 (нем.) — первая учебная эскадра. Название является данью традиции, фактически, по состоянию на 43-й год, являлась типичной бомбардировочной эскадрой Люфтваффе.
* Генерал Герман Брайт — командир III-го танкового корпуса Вермахта в рассматриваемый период.
* "Старые железнобокие" — "Old Ironsides" (англ.) — название 1-й бронетанковой дивизии США.
Часть II "Каждому — своё"
Пусть мир превратится в руины,
Пусть все повернется вверх дном,
Мы — новой Земли властелины —
Свой заново выстроим дом! (с)*
Глава 12 "Время собирать камни"
Известия о разгроме и капитуляции 5-ой американской армии под Салерно произвели в Европе, да и во всем остальном мире, эффект разорвавшейся бомбы. Волна, порожденная этим событием, стремительно обогнула земной шар, обернувшись тихой рябью у берегов Японии, страстно желавшей повторить успешную противодесантную операцию своих германских союзников, и Бразилии, где президент Варгас, как раз рассматривавший вопрос о посылке экспедиционных войск в Европу, всерьез задумался о последствиях такого шага для своей политической карьеры. Переход от непрерывной череды потрясающих успехов, тянувшейся за войсками "союзников" еще с осени 42-го, со времен операции "Torch", к столь оглушительному провалу был чересчур уж резким — многие правительства и штабы оказались попросту не готовы к такой стремительной смене военно-политической обстановки. А борьба, между тем еще отнюдь не была закончена. Немцы ликвидировали лишь один, пусть и самый опасный, из плацдармов, захваченных англосаксонскими войсками в Европе. На остальных направлениях продолжались ожесточенные бои, протекавшие подчас с весьма переменным успехом, поэтому генерал-полковник Гальдер не разделял всеобщего приподнятого настроения, царившего на расширенном вечернем совещании в ставке верховного командования вооруженных сил.
— В связи с окончательной ликвидацией Салернского плацдарма основные силы 4-ой танковой армии могут быть использованы против войск 1-ой британской армии у Таранто. В настоящий момент XLVIII-ой танковый корпус и большинство армейских частей усиления уже перебрасывается в Калабрию с задачей сменить парашютный корпус Шлемма. По оценке штаба группы армий "Юг" эта перегруппировка и последующая подготовка к наступлению займет от четырех до шести дней в зависимости от силы противодействия вражеской авиации.
— Люфтваффе гарантирует господство в воздухе! — Напыжившийся от гордости, Геринг не преминул влезть в доклад.
— Истребительные и зенитные части сделают всё возможное, для нейтрализации воздушной активности противника. — Ешоннек счел необходимым несколько смягчить громкое заявление своего шефа. Гальдер чуть заметно поморщился — начальник штаба ОКХ терпеть не мог, когда его перебивали. Эта мимика не укрылась от взгляда Гитлера, который, нахмурившись, нетерпеливо бросил:
— Продолжайте, генерал.
— Следом за XLVIII-м последует и III-й танковый корпус, но фельдмаршал Манштейн считает, что задействовать его для ликвидации плацдарма в Калабрии не придется — положение англичан там довольно неустойчиво.
— А что с Сицилией?
— Обстановка тяжелая. По данным разведки группировка противника на острове за последнее время была существенно усилена и в данный момент насчитывает порядка семисот тысяч солдат и офицеров. Аэродромная сеть острова существенно расширена и реконструирована. Вражеская авиация господствует в воздухе, Люфтваффе более-менее уверенно прикрывает только район Мессины, да и то в основном с помощью зенитно-артиллерийских частей. Не смотря на ликвидацию прямой угрозы Неаполю, что позволяет несколько улучшить снабжение Сицилийского плацдарма и усилить оперативную группу Виттерсгейма, ОКХ и штаб группы армий "Юг" пока не видят шансов переломить ситуацию на этом направлении.
