Тени потерянного будущего. Общий файл

— На крышу! Он едет на крышу! — быстро скомандовал Ульрих, коря себя за самонадеянность.

На середине пути в коридоре он увидел другого киборга. Который тоже имел косые глаза, но что-то не совсем похож на японца. Массивный, почти как Оскар. Да и протезы под курткой выглядели странно...

Без лишних разговоров он кинулся в бой, но системы Ульриха среагировали быстрее. Выстрел из гранатомета не причинил особого вреда, но все-таки выбил противника их колеи. Этого хватило, чтобы обхватить лысую голову и вдавить ее в стену. Удар второй рукой должен был вбить нижнюю челюсть куда-нибудь глубоко внутрь протезированной головы, но киборг оказался крепким орешком.

Поэтому затягивать битву было нельзя. Схватка продолжалась сквозь этажи. Люди прятались от первого же грохота. Тонкие стены внутри гостиницы крошились, как бумага под ударами двух механизированных людей.

Крыша была уже почти близко, несмотря на все усилия косоглазого.

Они были равными .Новые системы позволяли рвать простых противников голыми руками. И противостоять на равных настолько опытным киборгам.

На крыше, как и ожидалось, поджидал гражданский японский вертолет. Неизвестный спецназовец среднего роста вместе с командой открыл огонь по Ульриху. Но тот совершил сальто назад в последний момент, поэтому солидную часть пуль отхватил именно киборг позади.

Еще живой и готовый сопротивляться, он хотел было остановить Джеймса, но тот воспользовался слабостью врага и попросту свернул толстую шею...

Вертолет улетал, но пара выстрелов из гранатомета оторвали хвост, и тот врезался прямо в спецназовцев. Главному из них перед этим даже отрезало винтом половину лица. Новый взрыв, и все кончено.

Как не пытались они спасти своего убийцу, ничего не вышло. Злорадно отпихнув труп косоглазого, который служил щитом от пуль, Ульрих медленно подошел к обломкам и втянул запах горелого мяса.

Но не ощущал себя победителем...

Глава 7

Неизвестно где.

Металлические неприятные звуки, истошные крики где-то вдалеке, все перемешалось...

Сквозь темноту пробивался странный свет. Смрад был удушающим. Что-то холодное было вокруг, ощущалось всем телом. Пришлось моргнуть несколько раз, прежде чем зрение вернулось в фокус.

Разум был как в тумане. Сильно болел затылок, но нет... раны совсем не ощущалось.

Повернув голову, Таша резко отшатнулась. На ее смотрело изуродованное пытками лицо молодой женщины. С таким холодным недоумением, что это и напугало больше всего.

Невольно она уперлась в другой труп позади, на этот раз молодого юноши... но трупы были повсюду. Это была яма, куда их скидывали. Беззвучно всхлипывая, Таша с другой встала на ноги тут же упала, запнувшись о чей-то торс под грудой других тел.

Сквозь сумрак удалось разглядеть дверь наверху. На середине пути та с лязгком открылась, и появилась фигура в капюшоне, что заставила отшатнуться назад и упасть на кого-то.

— Скорее! Нужно уходить!

Знакомый голос... неужели это...

Да хоть сам дьявол пришел спасать, неважно, лишь бы выбраться отсюда!

Приблизившись, дрожа от холода и страха, Таша схватилась за спасительную руку и позволила себя вытянуть из наполовину заполненной ямы.

— Вот, накинь, — на плечах тут же оказалось теплое пальто, которое едва не упало.

Дальше все было как в тумане. Кажется, даже сознание пару раз покинуло ее. Реальность вернулась лишь в темном фургоне, который трясло на кочках. Пару раз микроавтобус останавливался у КПП, где спрашивали документы. И каждый раз все было в порядке.

Пусть и любая остановка была для Таши смерти подобна. Хотелось поскорее бы убраться от этого места. Уже не нужны ответы на вопросы, просто наплевать.

Дрожа, но не от холода, совершенно его не чувствуя, Таша ежилась, пытаясь закрыться от мира просторным пальто. И здесь был запах трупов, от него не избавиться...

Либо этот фургон использовали, как труповозку, либо все вокруг пропахло до конца жизни...

Наконец, грузовик где-то остановился. После открытия двери все внутри осветил непривычный дневной свет. Как долго они ехали? Когда они выходили, кажется, была ночь.

Фигура в капюшоне приблизилась и присела напротив. Но почему-то в отдалении.

— Таша... — вновь сказал знакомый голос. — Ты слышишь меня?

Ответом стал пустой взгляд. Тогда мужчина снял капюшон, и Таша резко вжалась в стенку фургона. Это был ее брат... живой...

Совсем не изменился, разве что выздоровел, несмотря на последнюю стадию.

— Но ты же был смертельно болен... — только и смогла она выдавить из себя.

— И до сих пор болен, — голограмма исчезла, и теперь лицо брата предстало во всей красе.

Бледное, с неприятными черными пятнами. К тому же, теперь в свои тридцать выглядел на пятьдесят.

— Пока принимаю особое лекарство, буду жить. Но его осталось не так много, а с его источником, так скажем... я теперь не в ладах.

Но он как-то нашел в себе силы улыбнуться, хоть эта улыбка и выглядела болезненной.

— Пойдем, здесь не лучшее место для разговоров. И держись от меня подальше. Воздушно-капельным путем ты от меня уже не заразишься, но вот трогать меня не стоит...

Как одурманенная, Таша следовала за ним по мокрой траве в небольшой домик в горах. Это была та самая Швейцария, о которой были те самые, разрушенные мечты. Но теперь это уже не трогало.

Главное, что удалось спастись. Можно было почувствовать свежий запах горного леса вокруг и холодную землю босыми ногами. Внутри ее ждала заранее подготовленная одежда. К тому же брат быстро растопил камин, но требовалось время, чтобы тепло заполнило комнату. Поэтому Таша решила отвлечь себя разговором.

— Ты знаешь, что случилось с Левочкиным?

Подкинув последнее полено, брат замер, но потом все же ответил.

— Сначала я думал, что охранники по ошибке зарядили настоящий патрон, но... у него просто не выдержало сердце. Ты знала, что он сердечник?

— Нет... — сдавленно выдохнула Таша, а потом рухнула на колени, закрывая лицо руками.

Если брат и хотел ее обнять, то не мог этого сделать. Ему было больно смотреть на сестру, которой пришлось все это пережить. Таше было достаточно одного взгляда, чтобы это понять.

Слезы капали сквозь растопыренные пальцы на пол, но вскоре высохли. Их и так почти не осталось.

— Он пошел сюда... ради меня... а я этого... старалась не замечать... — стараясь подавить рыдания, тяжело дышала Таша. — Как это вообще произошло...

— Та группировка, который мы с тобой перешли дорогу, взялась серьезно за всех, кто хоть как-то им вредил или может повредить. Сотни людей по всему миру убиты или взяты под стражу. Но и их ликвидация была лишь вопросом времени... мне удалось быстро узнать, что ты в Швейцарии, и организовать побег. Каждому должны были вкатить в затылок у не пулю, а кое-что другое, что сделало бы вас трупами для остальных. Теперь же вы официально мертвы, в яме учет уже не ведется, всех сжигают одинаково. В ту тюрьму свозят самых опасных преступников во всей Новой империи. Поэтому никто не и церемонился с приговорами и судом...

От всего этого объяснения легче не стало. Может, ее вина тут символическая, но Таше от этого было не легче.

— Как тебе удалось сбежать из карантина?

Брат отошел подальше. А в следующее мгновение он оказался уже в другой стороне комнаты. Таша проморгалась, но все казалось таким нормальным... похоже, стресс. Это все чертов стресс.

— Мое лекарство, наконец, доставили через продажных врачей корпорации, — спокойно объяснил брат, словно ничего только что не произошло. — Оно помогло, и можно было начать планировать побег. Диверсия была организована удачно, жаль, что другие погибли... но они никогда бы не получили мое лекарство. А те ублюдки из корпорации получили свое, ты не представляешь, что они там с нами делали...

Его голос был ровным, даже здоровым. При этом словно был отголоском ее собственного. Похоже, эта яма окончательно заставило поехать крышей. Вот же брат, живой, а Ташу мучили какие-то сомнения.

Но вскоре и они рассеялись от невообразимой усталости, что накатила столь внезапно.

— Отдыхай... — раздался голос где-то в дали. — Мы еще отомстим им всем...

При этом Таше казалось, что последнюю фразу шептали и ее собственные губы.

Суверенная Российская Федерация. Новосибирск. 25 апреля. 2046 год.

Военный госпиталь имени Дегтярева. 20:45

Первое, что увидел Кирилл несколько лет назад, находясь где-то в транспортном самолете, так это железный кулак Мирославы, что ударил его прямо в лицо, несмотря на тщетное сопротивление полевого доктора.

Теряя сознание, он услышал пренебрежительное.

— Ничего, жить будет...

Так оно и оказалось. После такого 'подхвата' скоростным лифтом удалось отделаться лишь переломанной лопаткой и сильным вывихом плеча. Кость вылетела из плечевой сумки как пушечное ядро, повезло еще, что без открытого перелома.

Теперь же его лечили в лучшей клинике. Заодно сделали пластику лица, ибо сильный удар киборга нельзя пережить без последствий.

Оказалось, к тому же, что он прикован к кровати эластичными оковами, которые и не порвешь в таком положении, и себе не навредишь в попытках выбраться.

— Для твоей же безопасности, мразь, — процедила та же Мирослава, когда он очнулся в больнице в первый раз и попытался выбраться.

— Я все еще жду твоих извинений, — сухо сказал Кирилл, прекрасно понимая, как тяжело даже столь хорошему оперативнику ФСб сдержать эмоции.

Но в киборги не зря отбирают лучших...

— Что вообще на моей голове? Я и ее повредил? Как тиски... — но, даже елозя головой по подушке, ничего добиться так и не удалось.

Какой-то обруч изредка посылал странные вибрации, достреливающие порой до копчика.

— Это для того, чтобы с тобой не установили нежелательный контакт, — киборг стояла, прислонившись к стене, скрести руки.

Обе металлические. Обгоревшие, как всегда, на операциях. Видимо, на последней пришлось несладко...

— Достаточно просто было выдернуть мой инфолинк... — пожал плечами Кирилл, и тут же пожалел об этом.

Несмотря на вправленную кость, он и думала заживать так скоро.

— Твою мать, какой же ты все тупой... а тогда у меня были надежды на проблески рассудка...

В расстроенных чувствах она ушла, пнув по дороге тележку со всяким сложным медицинским оборудованием.

Дальше дни тянулись тоскливо, но Кирилл не скучал. Просто никаких мыслей не было. Он выполнил свою задачу. И теперь ждал завершение сделки от хакера. Она уже должна понять, что брат может и пойти лесом, достаточно будет того, что ей известно. Эта мысль и держала в бодром расположении духа.

До прихода психиатров. Или психологов... или просто психов, вообще наплевать. Если хирурги и медсестры делали все молча, игнорируя любые вопросы, даже по пустякам, то эти товарищи не затыкались ни на минуту.

— Вы точно осознаете, что совершили?

— Да, что вам еще надо? Я взорвал мразь, которая уничтожала нашу планету. Вали, и без медали не возвращайся! — в очередной раз рявкнул Кирилл.

Такого не случалось давно, вся наработанная практика за годы войн, казалось, попросту уничтожена под гнетом пережитого.

Вот и начался посттравматический стресс, только очень уж странно тот протекал... может, поэтому эти олухи так пристально занялись его изучением? Что ж, все во благо русской науки.

Один идиот сменял другого, и не было этому конца и края. В конце концов Кирилл решил, что стоит им подыгрывать во всем, тогда все поскорее закончится. Скорее всего расстрелом. Может, даже устроят показательную казнь...

— Расскажите о своем самом ярком детском воспоминании, — был очередной вопрос очередного седого психолога с бородой.

Очень даже милый старичок... такие обычно работали в концлагерях фашистов, пленных препарировали.

— Когда мне было девять лет, и уже ближе к окончанию Третьей Мировой приходилось выживать, как получится, — рассказывал Кирилл искренне, но с плохо скрываемым раздражением, словно ему приходилось звучать, как заезженной пластинке. — Жрать было нечего, приходилось ухаживать за больной матерью и моим непутевым младшим братцем. А потом из-за этого придурка она и погибла. Он решил, что может украсть что-то у будущих фашистов, я не знаю, кто были эти солдаты. В ответ они разнесли дом, где мы скрывались. Этот мелкий гад уцелел, а меня завалило, когда я пытался вытащить мать. Разумеется, бесполезно...

— Этого достаточно. А вы встречались с вашим братом?

— Встречался, и что с того? Он вновь втянул меня в неприятности, — Кирилл старался показывать полное пренебрежение к жизни брата.

Пусть думают, что действительно плевать, иначе неизвестно чем это может обернуться.

— И его семейка, кстати, тоже, — добавил он после.

— Ах, да. Молодая мама и маленькая девочка. К сожалению, выжила только девочка. Бактерия убила ее мать, но девочку удалось спасти. Очень жаль, что теперь остались только вы, как живой родственник.

Кирилл лишь мрачно усмехнулся. Никто ему ребенка не доверит, а он не горит желанием кого-то воспитывать.

Было ясно, что психолог хочет увидеть его реакцию. И остался разочарованным. Ушел с поникшими плечами, а левая рука подрагивала еще больше.

Наконец, все идиотские тесты закончились. Вновь пришла Мирослава. На этот раз с новой кожей на руках и лице. И при оружии.

— Расстрел в больничной палате будет прекрасной смертью, — сухо сказал Кирилл, внимательно оглядев бывшую любовницу с головы до пят.

Как и с Ташей, он не ощущал теперь ничего, никакой связи словно и не было между ними.

— Не дождешься. К тому же, ты слишком интересный экземпляр, чтобы тебя убивать. Даже после всего того, что ты сделал...

— Может, кто-нибудь предъявит нормальное обвинение? Или пусть отпустит...

— Хочешь обвинение? — Мирослава взяла стул и уселась напротив койки. — Загибай пальцы. То, что ты перетряхнул Управление 'С' грехом считать нельзя. Но ты навлек на себя гнев могущественных людей, посетив тот бункер... скрывался ты после хорошо, не спорю, но потом ты совсем потерял берега и поменял баланс сил во всем мире настолько, что мы теперь все не оправимся. Но тебя было приказано доставить живым... и ради этого, мразь, погибли Янковский и Нурсултан...

Горечи в голосе киборга не было. Ей приходилось терять множество друзей. Где-то в глубине души Кириллу было немного жаль бывшего капитана. Киборг убийца же... а что он? Киборги такой же расходный материал. Порой жить им в затяжном бою не больше минуты, особенно если у противника есть ЭМИ-гранаты.

— Как ты потеряла вторую руку? — вдруг сменил тему Кирилл.

— Боевая необходимость, — коротко бросила Мирослава и продолжила. — Мы сначала полагали, что ты работаешь на эту организацию, только на другое крыло. В последние годы они повадились конкурировать друг с другом... но все оказалось гораздо хуже.

— Значит, ты сама отрезала себе руку? — поднял бровь Кирилл.

Вздохнув, Мирослава ушла, не сказав ни слова. Чем выбила из колеи.

Психологи больше не проходили, зато мозг сканировали постоянно, не снимая проклятый обруч, который уже совсем опостылил.