Принцесса в Академии. Том 1

— А это будет каждый раз одно и то же воспоминание?

— Необязательно, — сказала мадам и попрыскала на Лизоблюдку из пульверизатора. — Зависит от того, кто вдыхает, так что могут и меняться.

— Разрешите попробовать? — загорелась я.

— Конечно! Я тестировала их последние два дня, а завтра выставлю на продажу. И Потерия потеряет дар речи! — провозгласила мадам, а Эмилия весело хлопнула в ладоши и рассмеялась.

Я взяла букет и, чуть помедлив, нырнула носом в лепестки. И вновь оказалась на болоте по пояс в грязной жиже и с сачком в руках. Три года назад мы с Микой отправились туда во время самого обильного за последние сто лет звездопада. Моей мечтой было поймать звезду, и паж сказал, что раз я хочу, она у меня непременно будет. Мы бродили по топи до рассвета, грязные и окоченевшие, едва переставляя ноги в тяжеленных сапогах. Звезд в ту ночь сорвалось с неба не меряно, но ни одна не пожелала приземлиться в подставленный сачок. Подошло время возвращаться во дворец, и я готова была разреветься от досады.

— Какую звезду ты хочешь? — спросил Мика.

Я задрала голову и ткнула в самую яркую.

— Вон ту!

Мика пошарил глазами по воде и двинулся к её отражению. Аккуратно, чтобы не потерять ни одной капли, зачерпнул сияющий кружок в банку и протянул мне.

— Держи.

По возвращении, я пристроила её рядом с аквариумом — она и по сей день там. Тогда я ещё назвала Мику своим самым лучшим другом. Какое-то время перед мысленным взором стояло его счастливое лицо, а потом волосы пажа начали светлеть, глаза зеленеть, а из вытянувшегося носа вырвались синие пузырьки от виноградной шипучки. Я тряхнула головой — видимо, букет иногда давал сбои...или дело было не в букете.

Эмилия с любопытством, а мадам с едва сдерживаемым волнением ждали моей реакции. Я аккуратно вернула ирисы на место.

— Потрясающе!

Хозяйка 'Эксклюзив-нюх' расцвела от удовольствия.

В этот момент дверной колокольчик звякнул, и в лавку зашел Кен. Наверняка, хотел перехватить меня до начала занятий. При виде такого столпотворения он растерялся и попытался смыться, но мы усадили его за стол и напоили чаем с пирогом. Через пять минут он уже чувствовал себя в компании новых знакомых так же непринужденно, как и в моей, подкармливал Магнуса (Лизоблюдка куда-то уполз, видимо, по своим цветочным делам) и болтал ножками. А потом мы дали ему понюхать мечтирисы, не предупреждая о том, что это, и умилились, когда он со смущенным видом сообщил, что отчего-то вспомнил день, когда ему подарили щенка.

Когда на башне в отдалении пробило девять, он ушёл, а мы с Эмилией принялись убирать со стола. Мадам тем временем быстро вернула первому этажу прежний вид, сходила наверх за сумочкой и, попрощавшись до конца дня, убежала.

Ополаскивая последнюю тарелку, Эмилия буднично обронила:

— Кстати, раз уж празднование пришлось на утро, то сегодня вечером я совершенно свободна и с удовольствием пойду с тобой на вечеринку, если её не отменят. Заодно помогу с орехами.

Я вытерла тарелку, которую она мне передала, и поставила её в шкафчик.

— Значит, сегодня никаких курсов личного роста?

— Я взяла на денек выходной, — подмигнула Эмилия.

— И я наконец увижу твоё платье? Ты ведь успела его дошить?

Глаза Эмилии полыхнули, выдавая едва сдерживаемую радость.

— Да! И, чувствую, это будет незабываемый вечер!

Похоже, эти слова отправились прямиком в уши какому-то парню наверху, со своеобразным чувством юмора, потому что этот вечер запомнило всё королевство.

* * *

На улице я по привычке первым делом взглянула на дворцовую башню, которую жители Потерии всю неделю полировали полными надежды взглядами. Без изменений: на ней по-прежнему развевался серый флаг. Но даже это обстоятельство не могло испортить мне настроение. Долго размышлять над причиной радости не пришлось, я и так прекрасно понимала, почему мне хочется мчаться вперед вприпрыжку, попутно выкидывая коленца: через пару минут я увижу Озриэля. Он ведь обещал вернуться к вечеринке! И, сколько я не напоминала себе, что этим вечером мне предстоят две миссии: ореховая и не менее важная — свести их с Эмилией — сердце продолжало выписывать в груди восторженные пируэты всю дорогу до академии.

Ифрит дожидался меня, примостившись на краешке постамента Августа. Когда я вошла, он поднялся и шагнул навстречу, сверкая не менее широкой улыбкой, чем моя.

— Кажется, не видел тебя сто лет!

— Могу сказать то же самое.

Мы сделали движение друг к другу, остановились, неловко помялись (оба варианта приветствия — обняться у всех на глазах или чинно пожать руки — исключались). Наконец Озриэль мотнул головой:

— Ну что, идём?

— Вообще-то я собиралась только повидаться с тобой и узнать новости про вечеринку. О ней что-то известно?

— Лучше поговорим об этом не здесь.

— Хорошо, идём.

И мы направились в аудиторию. Первой по расписанию значилась психология.

— Твой заказ доставили? — спросил Озриэль.

— Да, сегодня утром. Но на башне серый флаг и...

— Это неважно, — перебил он и, оглядевшись по сторонам, понизил голос, — вечеринка состоится в любом случае.

— Что ты хочешь сказать?

— Существует запасной план, но о нём расскажу, только если понадобится.

— То есть, если её официально отменят?

— Да.

— Но пока ничего толком не известно?

— Нет, но в обед всем велели собраться в вестибюле. Думаю, там всё и объявят, так что лучше тебе остаться до этого времени.

— Ясно, — вздохнула я и поинтересовалась: — Как прошёл семейный совет? Ту проблему решили?

Озриэль внезапно остановился, повернулся ко мне и мрачно заявил:

— Никакой проблемы не было. Для меня. — А потом положил обе руки мне на плечи и с жаром заверил: — Знай, Ливи, что я ни за что не перестану с тобой общаться — только если ты сама этого захочешь.

— Ээ, хорошо.

— Потому что ты прекрасная девушка...

— Гм.

— ...и мне плевать, кто там что считает.

— Мне уже начинать беспокоиться?

— Нет, всё в порядке.

Тут трубы прогудели первый сигнал, поторапливая студентов. Мы снова возобновили путь и ускорили шаг.

Я постаралась собрать благородство в кулак и беспечно заявила:

— Мне тут стало известно, что этим вечером на некоем мероприятии, которое так или иначе состоится, будет одна особа...

— Ливи, там полгорода будет.

— Да, но в их числе особенная девушка, которая давно хотела с тобой поговорить, но всё никак не решалась.

— Со мной? — удивился Озриэль. — Кто это? И о чем поговорить?

Я попыталась вспомнить, как в подобных случаях отвечают наперсницы в любовных романах:

— Этого я пока сказать не могу, но, уверена, сердце тебе подскажет.

— Чего?

Я была раздосадована его непонятливостью.

— Озриэль, ты хорошо знаешь эту девушку. Она заметила знаки внимания с твоей стороны и ждёт, когда же ты решишься открыть ей своё сердце, потому что испытывает те же чувства. И она готова к возможным трудностям и последствиям.

Ифрит споткнулся и взмахом руки чуть не выбил челюсть заходившему в аудиторию профессору Адаманту. А потом, покраснев, выдавил:

— Я тоже уже давно собирался поговорить с... этой девушкой о том же самом.

Дверца в хранилище моей самоотверженности захлопнулась.

— Вот и хорошо, — сухо заявила я и отправилась на задний ряд.

В этот момент я его почти ненавидела.

* * *

В середине дня все студенты и преподаватели спустились в центральный вестибюль, где мадам Лилит объявила, что указом первого советника Его Величества вечеринка отменяется. Позже я узнала от Эмилии, что эту же новость глашатаи довели до сведения остальных жителей Потерии на центральной площади.

Под сводами академии прокатился коллективный вздох, впрочем, я заметила, что кое-кто слишком уж старательно изображал разочарование, а ещё несколько учащихся обменялись многозначительными улыбками. В общем, заговор был налицо.

Потом нас снова отпустили на занятия. Среди преподавателей я заметила Робина. Он выглядел уставшим и хмурился больше обычного. Видимо, накопившиеся дела потребовали его временного возвращения с совета.

— Не сейчас, — сказал он, увидев, что я сделала шаг в его сторону, и свернул за угол.

* * *

Когда мы с Озриэлем шли к выходу, нас обогнал Индрик и, обернувшись, подмигнул. Перед тем как скрыться в боковом коридоре, он незаметно передал одному из учащихся записку.

— План 'З'? — поинтересовалась я.

Озриэль кивнул, и мы остановились в небольшом арочном переходе. Ифрит наклонился, делая вид, что заинтересовался содержимым моей книги, и шепнул:

— Будь готова сегодня к полуночи, я за тобой зайду.

— Что значит: будь готова? Нельзя ли поподробнее?

— Подробности пока знает только Индрик и ещё парочка надежных парней. Настоящие параноики, никому ничего не говорят, опасаясь слива информации. Ну, сама понимаешь: за нарушение королевского приказа по головке не погладят. Если что, кучу народа подставят. Поэтому о месте сообщат лишь за пару часов до начала. А вот тема вечеринки уже известна, и сейчас ты будешь смеяться, потому что...

Он поперхнулся на полуслове, раздраженно хлопнул себя по уху и громко заявил:

— Не смейте так больше делать!

— Мне уже начинать смеяться?

Озриэль встряхнул головой:

— Прости, Ливи, так о чем мы говорили?

— Ты что-то упомянул про тему вечеринки...

— Ах да, в общем, подозреваю, эту идею с костюмами подал Индрик, потому что... — Он снова вздрогнул и заорал, глядя в одну точку: — Я уже совершеннолетний!! Это мое дело и только моё!

Эхо крика прокатилось под сводами арки. Несколько находившихся поблизости студентов нервно подпрыгнули. Я в их числе.

Ифрит снова стукнул себя по уху, а потом повернулся ко мне и мрачно сообщил:

— Извини, нужно бежать, семейные дела. Увидимся вечером: я крикну филином, чтобы ты поняла, что это я.

— Но...

Он перекинул рюкзак на другое плечо и скрылся за поворотом.

— ...я не знаю, как кричит филин.

* * *

Поскольку Озриэль упомянул о том, что вечеринка будет костюмированной, я решила серьезно подойти к делу и озаботилась созданием соответствующего образа. Чудесное (прекрасное, восхитительное, сногсшибательное) платье у меня уже имелось, но само по себе не являлось костюмом. И мне пришла в голову гениальная по своей простоте мысль: я переоденусь принцессой! Принцесса, переодетая в принцессу, чтобы в ней не признали принцессу — такая хитрая комбинация показалась мне довольно надежной защитой от разоблачения.

Однако беглый осмотр пары-тройки витрин с ювелирными украшениями показал, что ни одно из них мне не по карману. Даже вот та овальная брошь с бегущими по ободку и крохотными, как муравьи, изумрудиками. Поэтому я заскочила в лавку карнавальных костюмов в Шебутном переулке и сразу нацелилась на стоящий возле двери ящик с блестящими побрякушками. После непродолжительных поисков, я выудила оттуда проволочную диадему с блестящим стеклышком посередине и розовую палочку со звездочкой на конце, от которой расходились сверкающие нити мишуры (звездочка так и норовила отвалиться, поэтому торговец в придачу снабдил меня тюбиком рыбьего клея). А что, буду принцессой фей!

* * *

Эмилию я застала на площадке второго этажа. Она стояла у кабинета хозяйки с подносом, на котором разместилась чашка чая и лимонная меренга, а из-за двери доносились глухие рыдания. Я остановилась рядом.

— Что это с мадам Гортензией?

— Рудольфо устроил ей незабываемый праздник, — невесело сообщила Эмилия, а потом поставила поднос на верхнюю ступеньку и, порывшись в переднике, протянула мне медальон. — Гляди, что он подарил.

Я покрутила безвкусный кругляш с большой буквой 'Г' в центре: слишком легкий и блестящий для настоящего золота. Дутая дешевка. В цепочке оказалось больше совести: она даже не пыталась притвориться драгоценной.

— Мадам оплакивает отсутствие у него вкуса? Так это ещё на примере зеленых лосин было ясно...

Эмилия молча отвела меня в сторону и открыла медальон. Оттуда выпорхнуло сиреневое мерцающее облако. Оно сложилось в сердечко, а потом распалось на дюжину крохотных гномиков, исполнивших поздравительную песню...для Гилоты.

— Теперь ты понимаешь?

— Похоже, он сделал в имени мадам восемь ошибок.

Девушка вздохнула:

— Если хочешь знать, я считаю, что это к лучшему: он ей не пара. Они разные, как...кирка и алмаз.

— Как родинка и прыщ.

— Как месяц и кожурка от лимона.

Я постояла, а потом решительно схватила медальон и направилась к двери кабинета:

— Ну уж нет! Сегодня в этом королевстве будет на одно разбитое сердце меньше!

Эмилия следовала по пятам.

— Что ты делаешь, Ливи?

Я молча нажала на ручку и шагнула внутрь.

Мадам сидела в кресле за столом, зарывшись лицом в скрещенные руки. Когда мы вошли, она подняла голову и слабо замахала:

— Уходите! Я никого не хочу видеть.

— Не могу. Кое-кому срочно требуется ваша помощь, — заявила я.

От удивления она даже всхлипывать перестала:

— Кому это?

Я обошла стол, взяла её за руку и отвела на середину комнаты.

— Моему чувству прекрасного. — Я бросила медальон на пол. — А теперь наступите! Со всех сил.

— Что? Зачем? Нет...это всё равно ничего не изменит, — пробормотала она, но с места не сдвинулась.

— Скажите, разве вам самой этого не хочется? Только взгляните на неровную спайку и отслаивающуюся краску. Этот медальон позорит звание гномьей работы!

Мадам трубно высморкалась:

— Это создал кто угодно, только не гномы! Дешевая подделка с третьесортной барахолки. Рудольфо никогда не отличался щедростью. Конечно, ведь жалованье приходилось делить на дюжину подружек. — Она убрала платок, откинула упавшую на лоб прядь и сверкнула глазами: — Сделаю-ка одолжение этой Гилоте: с него ведь станется передарить!

Высокий каблук с размаху опустился на блестящий кругляш. Раздался хлопок. Когда она убрала ногу, мы увидели, что на месте медальона осталась тусклая пыль. Она тут же почернела, как угольная труха, и оттуда вынырнули полупрозрачные привиденьица-гномики. Исполнив напоследок свою ритуальную песню глухими невыразительными голосами, они воспарили к потолку и исчезли, как души, освобожденные из царства безвкусицы.

— И как ощущения?

На заплаканном лице проступила бледная улыбка.

— Оказывается, я ошибалась: немного полегчало...

Мадам вытерла глаза тыльной стороной ладони и неуверенно спросила:

— И что дальше?

— А дальше план 'Три П': платье, подруги и потрясная вечеринка.

Глава 18

в которой я знакомлюсь с подружкой Магнуса и снова надеваю волшебный плащ

Когда дело с мадам было улажено (Эмилия осталась, чтобы помочь ей привести себя в порядок и подобрать наряд к сегодняшнему вечеру), я отправилась к себе.

За всей этой суматохой я совершенно забыла об осторожности и безо всяких предуведомлений толкнула дверь. Уже открывая её, я услышала, как Магнус кому-то игриво сказал:

— А не пора ли проверить мою паутинку на прочность?