Сезон Колдовства

планете — это мы. Не инквизиция и, уж тем более, не наши с тобой соотечественники-переселенцы. Только мы способны спасти сотни тысяч, пожертвовав жалкими крохами... — Она указала туда, где возвышались мрачные столпы дыма.

— Я хочу это увидеть, — уверенно заявил я, — собственными глазами.

Агата нахмурилась и задумчиво кивнула:

— Я так полагаю, отговаривать тебя не имеет смысла?..

— В самую точку, — согласился я.

Скоморохи помогли убрать балки, которыми они заколотили снаружи ворота. Одна из створок нехотя поддалась назад, и я заметил обугленные силуэты стражников. Серые фигурки, словно огромные спичечные головки, повалились на землю, подняв фонтан пепла. Закрыв лицо влажной тряпкой, я смело вступил на территорию Молчаливого города. Если бы я сохранил свой походный плащ, было бы куда легче. В высоком воротнике моего старого одеяния имелась скрытая специальная фильтрационная система — лучше всяких противодымных устройств. Но сейчас под рукой имелась лишь ткань, пропитанная водой из нагретой фляги.

Агата шла за моей спиной, уставившись себе под ноги и ничего не объясняя. Впрочем, я и сам все видел слишком много, чтобы задавать лишние вопросы. Картина творившегося здесь пару часов назад возникала перед глазами, как элементы видео-слайдера. Я остановился на перекрестке и устало взглянул в небеса. Хмурые тучи, нависая над почерневшим городом, наконец разродились скорбным дождем. Осторожные капли упали на мостовую, пригладив серый налет обреченности. История повторялась. Чучела кардинала Гардиуша Блана, растворившись в огне, окропились небесной милостью.

Дышать стало чуть легче. Я прошел вдоль замерших тел. Сейчас уже трудно было разобрать лица — лишь хищные маски ужаса. Какие-то злобные, какие-то наполненные отчаяньем, но в каждом угадывалось что-то схожее, отталкивающее. Будто все они вступили в тень и затерялись в мрачном потоке пустоты. Может быть, именно это и разглядела в них Агата, приняв за кошмарных солдат кардинальской армии.

Где-то недалеко отчетливо послышался шорох. Осторожный, словно его инициатор ужасно боялся выдать свое присутствие. Я покосился на Агату.

— Подземные схроны, — коротко пояснила она.

Бывшие жонглеры и ходуны, ставшие теперь ненасытными палачами, медленно выбирались из своих нор. Испуганно оглядываясь по сторонам, они постепенно приходили в себя, отряхивая плотные плащи и накидки. Наверное, даже самый решительный среди них не ожидал такого эффекта. Никто кроме Агаты.

— Неужели люди Гардиуша так и не проявили себя? — без особой

надежды спросил я.

— Хочешь увидеть подкопченных чудовищ? Что ж, изволь!

Короткий кивок, и Агата указала на ту часть города, где располагались высокие шпили соборов. Именно в том месте притаились лечебницы превращения.

Бедные люди. Выбирая между новыми и старыми богами, вы угодили в ловушку. Нужно было отказываться и от тех, и от других. Я мысленно укорил себя за столь смелое суждение. Легко давать советы, когда смотришь на происходящее со стороны.

Теперь нас сопровождала уже добрая сотня уличных артистов. Шок постепенно покидал их скованные ужасом тела. Кто-то поднимал вверх потухшие факелы и выкрикивал победные лозунги, кто-то хлопал коллег по плечу, выражая тем самым поддержку. Жалкое оправдание учиненного нами безумия.

— Несказанное везение, — наконец произнесла Агата.

Только сейчас я заметил повсеместно закрытые ставни и запертые двери.

-Не оставили им ни единого шанса? — с ехидством в голосе

поинтересовался я.

— Упростили себе задачу, — поправила меня ученый.

— А как насчет нищих и попрошаек?

— С ними было проще всего, — на ее лице возникла хищная ухмылка. —

Вон, видишь сточные канавы и прилегающие к ним сливы? Именно там они прятались от дневного света. Мрак тянется к мраку, ты же знаешь это железное правило, перегрин.

— Что-то такое припоминаю.

— Так вот, — она заложила руки за спину и деловито ускорила шаг. — Мы

предусмотрительно подготовили возле каждого входа заслонку, обычные камни. Совершенно не бросается в глаза и в то же время очень эффективно. Когда все началось, каждый из них получил свою порцию жидкого огня. Вспыхнуло так, что в большинстве случаев даже не пришлось закладывать выходы из их щелей.

— Боялись излишней паники, — догадался я.

— Мы пришли сюда не воевать, а карать, — напомнила Агата. — Наша

задача была вырвать язык у злобной ехидны, что скрывается под личиной благочестия.

Я молча согласился. Но если быть до конца откровенным ее слова уже вряд ли могли что-либо изменить. По сути, они превратились для меня в пустой звук. Теперь зло окружало меня со всех сторон. И на земле, и над землей, и даже во мне самом. Трижды проклятый мир Отсталый мир!

Боги, неважно какие, по своему определению полны жестокости. Но те, кто их свергают, опасней во стократ!

— Над этим кварталом пришлось потрудиться посерьезнее, — тем

временем, продолжила объяснять Агата.

Теперь, когда она увидела плоды своего злого гения воочию, ей наконец-то захотелось высказаться. Безумие всегда требует всеобщей признательности, а такой как Агата медные трубы были необходимы вдвойне.

— Вот там, а еще вот здесь я выставила усиленные посты. На случай если зверям все-таки удастся ускользнуть из огненного капкана. И хотя мои верные сыны надежно запечатали ворота, я все же опасалась, что армии Гардиуша удастся выбраться через подземные лазы. Эти церковные крысы всегда любили мастерить ходы на случай внезапной опасности. Все, что угодно, лишь бы спасти свою жалкую шкуренку.

Я уставился на узкие кованные двери, подпертые снаружи двуярусными повозками. Рядом, в кровавой луже, валялись огромное лошадиные туши, а ближайшие щели окон были закрыты толстыми щитами с крабами заклепок. Ничего не скажешь — хитроумное изобретение. С дверьми было попроще. Там, где было возможно, их сдерживали толстые цепи и замки. Но даже при такой сумасшедшей предусмотрительности кое-кому все-таки удалось выбраться. Правда без всякого шанса на спасение.

Я разглядел обугленные тела в пустых окнах и в отдалении, на мостовой. Они отчаянно боролись за жизнь, но шансы, как оказалось, были равны нулю. Впрочем, когда смерть царапает спину, выбор довольно прост: страх гонит вперед и безумцев, и мудрецов.

— В этих стенах происходило первичное обращение избранных. Не

отставай, сейчас сам во всем убедишься, — поторопила мне Агата.

Мне безумно хотелось ей поверить. И в первую очередь для того, чтобы оправдать собственные поступки. Но разум упрямо твердил обратное. Я совершил ужасный грех. И неважно, что сделано это с благой целью. Ничто в жизни не может оправдать подобное изуверство. Именно эту мысль я пытался выгнать из своей головы. С другой стороны, что сделано то сделано. Теперь осталось просто пройти этот путь до конца, а там поглядим. Хотя лично у меня не было никаких сомнений. Справедливое возмездие рано или поздно настигнет не только Агату, но и меня.

Скоморохи расчистили заваленный проход и спешно осмотрели собор. Только после этого нам было позволено пройти внутрь. Ничего удивительного — жизнь лидера важнее собственной.

Я выдержал не больше пары минут. Удушающий запах гари пожирал изнутри, и если бы не искусственные органы, он в два счета вытряхнул из меня хрупкую жизнь. Агата помогла выбраться наружу.

Дождавшись пока я откашляюсь, она тихо спросила:

— Ты увидел, что хотел?

— Более чем.

Я медленно сполз по стене и сложил руки на коленях. Опустил на них голову. Картинка приобрела целостность. Магия? Безусловно. Здесь без нее не обошлось. Но сейчас меня больше интересовала иная составляющая этого безумия. Потому что, как меня ни пытались убедить, больше я не верил в подлинность кардинальского воинства.

Кошмарные лица — они взирали на меня отовсюду. И от них не было никакого спасения. Укоризненные, молящие и пашущие гневом. Куда бы я ни повернул голову, меня пронзал взгляд простых людей.

Агата была прекрасным историком. Долгие годы она изучала Отсталый мир, копалась в его прошлом, прогнозировала будущее. Посвятила ему всю себя. Но там, на Сфере, у нее были и другие увлечения. Например, механика, примитивная наука, способная заставить вращаться шестеренки и возвратно-поступательные механизмы. Среди космического совершенства подобная архаичность была ни к чему. А вот здесь, на планете, где наука не продвинулась дальше ткацкого станка, ее умения пришлись как нельзя кстати. Одно нажатие рычага, и заслоны, смоляные ведра и выдвигающиеся решетки пришли в действие. А еще были задвижки, каналы воспламенения и многое другое. Не знаю, сколько Агате понадобилось времени, чтобы разработать и осуществить свой кровавый план, но справилась она с этим мастерски.

Тяжелый пепел медленно оседал на землю. Я замер посреди пустой улицы и представлял, как люди отчаянно боролись за свою жизнь. Тяжелые вздохи, хрипы, всеобщая сумятица. Доведенные до отчаянья они буквально карабкались по отвесной стене и, срываясь, падали на мостовую.

— Не стоит довольствоваться мимолетным успехом, — нарушила мои

ведения Агата. — Нужно свериться с переписными книгами, возможно кому-то все-таки удалось покинуть город.

— Мы следили с Хрипатого холма за всем происходящим, — попытался

поспорить один из скоморохов. — Выживших нет!

— Чушь! — рявкнула ученый. — Любое утверждение требует

доказательств, слышали о таком? Хотя, о чем я говорю! Просто исполняйте приказ, лишняя болтовня здесь ни к чему.

Несговорчивый нрав Агаты — на научных диспутах она напоминала космический крейсер, идущий напролом сквозь метеорный бурелом. Но сейчас ее поведение показалось мне опаснее кошачьих повадок Кардиуша Блана.

Я дождался, пока разноцветное войско Агаты оставит нас одних, и едва слышно произнес:

— Среди них не было ни одного оборотня. Ни капли мрака! Только

обреченные жители Галдящего города...

— Ты знаешь, что такое аксиома погрешности? — Агата даже не

удосужилась меня дослушать. — Ну, чего молчишь? Отвечай!

Моя голова слегка дернулась, но ученый расценила это как согласие.

— Как видишь, она применима не только в точных науках.

— Получается, для тебя человеческая жизнь равняется обычной цифре?

— В данном случае, да, — не стала отпираться Агата. — А может быть,

даже меньше. — Но заметив мой напряженный взгляд, все-таки попыталась оправдаться. — Да пойми ты, дурья башка, рано или поздно они все равно стали бы тем, кого мы опасаемся. Это лишь вопрос времени. Отсталый мир застыл на одном месте. Понимаешь, к чему я клоню? Если не подтолкнуть его, то он окончательно скатится в тартарары.

— А ты уверена, что толкнешь его в правильном направление?

— Не сомневается только тот, кто ничего не делает, — процитировала

какого-то из великих философов Агата.

— Так говорили те, кто отправил наш мир в бездну, — спокойно

напомнил я.

Мои слова наконец-то вывели ее из равновесия. Не то что бы я желал этого, но не скрою, мне было приятно. Всплеснув руками, Агата развела их в стороны, словно пыталась объять необъятное.

— Все, что ты осязаешь здесь, лично мне напоминает гнилую чечевицу. Сброд мудрецов и глупцов! Причем, все пороки мира в одном флаконе. И каждый из них, глядя на наши бесполезные попытки приспособить эту жалкую планету под себя, занимается откровенной пляской на костях. И пускай меня изгнали со Сферы, но я не позволю им издеваться над теми, кто стоит на высшей ступени развития.

Теперь для меня все окончательно встало на свои места. Очередной симптом высокомерия, запрятанный в начинку из благочестия и мнимой справедливости.

— И что ты теперь скажешь? — дав время подумать, спросила Агата.

— Хочешь узнать, чью сторону я выбрал? — уточнил я.

— Да.

— Пока нам по пути, я буду следовать рядом. А дальше будет видно...

— Меня это вполне устраивает, — сказала Агата.

Ее усталая, слегка сгорбленная фигура медленно исчезала среди витающего пепла. Неподалеку мелькали яркие пятна скоморохов, которые грузили в телеги огарки тел. Тех самых, что стали для ученой обычной математической погрешностью. И в этот самый миг мне подумалось, что зачастую развитие общества в конечном итоге приводит нас обратно к животному прагматизму. Впрочем, я мог ошибаться, ведь Агата была лишь одной из многих, кто просто пытался в чужих землях построить новый дом.

* * *

Только миновав пару миль, я, наконец, избавился от тошнотворного запаха паленого мяса. Хотя, если быть до конца откровенным, он настолько сильно въелся в одежду и даже в кожу, что никакое расстояние не смогло бы разлучить нас с этим пресловутым саваном смерти.

Конь, недовольно фыркая, плелся так медленно, словно доживал последние дни. Но я и не собирался подгонять его, время теперь не имело для меня никакого значения. Лишь отрезки событий. Вот в чем я должен теперь измерять наступающие дни. Первый пункт — цитадель. Второй — убийство его высокопреосвященства. Третий — возвращение Неры на Сферу. Три простых шага, способных привести меня к душевному спокойствию и умиротворению. Вроде бы все так просто, а ведь не купишь ни за какие деньги. Последнее продашь, а не купишь. Моя жизнь, будто отмотанный назад слайд-фильм, возвращалась к своим истокам.

Остановившись возле охотничьей сторожки, я вспомнил свои первые шаги после выздоровления и настороженный голос Кейтлин. Пустые звезды! Как давно это было. Кажется, не в этой жизни и уж точно не со мной.

Дверь оказалась не запертой. То ли наша вина, то ли это место приютило какого-то нерадивого путника. Да и какая разница. Я зашел внутрь, быстро нашел тайник, протянул руку и остановился. Как время ни пыталось меня обмануть, а память оказалась сильнее всех уловок. Хотя, о чем это я, ведь прошло не так уж много. Три с небольшим дня.

Проверив револьвер, я убрал его обратно под половицу, а вот Холодный игрок легко запрыгнул на плечо. Оружие возмездие! Или все-таки слепой слуга злой воли? Мне было плевать. Просто надоело мучиться в догадках, задаваясь сотней бессмысленных вопросов, на которые нет и не может быть ответов.

На опушке я остановился возле ровного ряда кривых виселиц. Фигуры мертвецов, вырвавшись из недавнего прошлого, застыли в немых позах, уже не в силах изменить неизбежного.

Зло порождает лишь зло! И результат всегда един.

Мне припомнилась последняя охота на ведьм. Ее итог был весьма схож с тем, что утроила Агата. И чем же тогда она отличается от церковных палачей? На мой взгляд, ничем. Разве что проявлением излишней жестокости. Но если бы я указал ей на это, она наверняка бы нашла оправдание. Человек слишком изворотлив для банального признания истины.

Тела несчастных были сильно изуродованы. Но даже под маской запекшейся крови я смог угадать знакомые лица. Все шестеро. Мои преследователи висели отдельно от жителей теперь уже Бесшумного города. Только была ли в том особая привилегия? Думаю, что нет. Просто перегринов приволокли сюда в последнюю очередь, поэтому им и достались крайние позорные столбы.