Гении места или Занимательная география

А еще были Нурги...

— Да кто они такие?!

— Лейфы, — бесцветно отвечает Лина.

— Хранители морских глубин, самых темных и страшных мест на планете, — добавляет Варвара.

— Разве там может жить что-то... что-то живое? — сомневается Фарид. — Неужели вообще у всех этих... Каркутов... Шовахов... Нургов... есть человеческое... Хотя нет, не человеческое, но хотя бы биологическое тело? Как у нас или хотя бы у Гойрда?

— Нет, — качает головой Варвара. — Слава Богу, нет. Они ушли окончательно. И в этот мир уже не придут так, как мы. За исключением Нурга.

— Он здесь?!

— Гойрд чувствует... его присутствие... с какого-то момента. Дело в том, что оттуда, где обитают теперь те из кифэйев, которые... выбрали иной путь, пробиться сюда в виде физическом совершенно невозможно. Это в миллионы раз сложнее, чем для игв — и у тех не получилось. Пока не получилось. Но один Нург как-то оказался здесь. И его присутствие может сильно помочь игвам.

— Где он? Где его искать?

— Не стоит нам его искать, — вздыхает Варвара. — Нам туда все равно не попасть. Он там, где самая тьма...

— На дне, — тихо добавляет Лина.

— На дне чего?!

— Видимо, Марианской впадины, — невозмутимо произносит Мика. — Так?

-Так.

— Ну, это все равно что на другой планете, — басит Тагир. — Пусть там и сидит, тварь.

— К сожалению, он оттуда может выползти...

— Именно это задача Гойрда?

— Да. Но он не справится один. Нужны остальные трое Потанов.

— Что возвращает нас к папе, — это Софья. — А он пока не пришел в себя. Что там было с переливами силы, Варвара Климентьевна?

— Я не знаю... — хмурится Варвара, — как было бы, если бы основная масса кифэйев не погибла. Но сейчас я знаю то, что сказал мне Гойрд. Нам нужны... как он это назвал... Хранители максимальной энергии. Те, в ком сконцентрируется ударная сила земли и воды. Старший Мандра и старший Лейф.

— У нас уже есть Старший Лейф — это Гойрд. И, наверное, не один, — Фарид внимателньо смотрит на мать.

— А как же Альфаиры? — это Мо.

— У Альфаиров все несколько... несколько не так. Но координировать вашу работу будет Михаил — это уже очевидно.

— Премного благодарен оказанной честью, — пробормотал Миша.

— Не ерничай. А Потаны не смогут биться с нами тут, на суше.

— И кто будет этими Максимусами?

— Отличное слово, — усмехается Варвара. — Насчет Максимуса-Лейфа я уверена. Насчет Мандры... практически тоже — но надо будет с Петром посоветоваться.

— То есть, это будете вы и Петр Артемьевич?

— То есть, это будут Ангелина и Доминика.

Все уставились на двойняшек. Те молчали, потрясенные. Первой опомнилась Мика.

— Как это Миша сказал... Премного благодарны оказанной честью!

— Почему я?! — взрывается Лина. — Вы старше! Опытнее! У вас уровень выше!

— Текущий уровень — это уже неважно, девочка, — в голосе Варвары странное сочетание мягкости и непреклонности. — А вот возраст — важно. Я слишком стара для этого. Мое тело может не выдержать.

— Это опасно? — тон Мо встревоженный. — Я не позволю Мике рисковать собой!

— Мы все рискуем, — отрезает Варвара, прежде чем Мика успевает возмутиться. — Я думаю, что для девочек все пройдет относительно безболезненно.

— Относительно?!

— Я не могу сказать тебе больше, Магомед!

— Хм... — трет висок Фарид. — Тело может не выдержать, говоришь? Это какие же должны быть изменения? Хвост, жабры?.. Ай! Мо, скажи своей жене, чтобы она меня не била!

— У меня нет ответов, — тон Варвары мрачен. — Я говорю о вещах, о которых сама совсем недавно не знала. Думаю, что нам пора проверить... каково это на практике. Лина?

Ангелина смотрит в пол у своих коленей. Долго смотрит. Мика смотрит на сестру, готовая сорваться с места в любой момент. А потом Лина поднимает голову.

— У меня нет выбора, так? — вопрос адресован вроде бы Варваре, но взгляд Лины путешествует от лица к лицу: бледная и напряженная Мика, Мо — зеркальной копией жены, более привычного хмурый Тагир, встревоженные темные глаза Фарида, приоткрытые в нетерпении губы Сони и... и утвердительно кивающая Варвара.

— Зато после ты, я думаю, сможешь разорвать контур и... ты понимаешь?

Лина медленно кивает. И, резко вставая на ноги:

— Я готова. Идем?

Вся остальная компания дружно поднимается на ноги.

— Мы с тобой!

— Это не цирк! — голос Варвары резок. — Мы идем вдвоем.

— Я не отпущу Линку одну! — в упрямстве Роксы могут дать фору любому.

— А я не отпущу туда Мику одну! — это уже Мо.

Варвара медленно их оглядывает.

— Хорошо, — кивает. — Мо — сын Хранителя того места, это в плюс. Мика... твоя помощь может понадобиться. Остальные остаются здесь.

Никто не решается спросить, какого рода помощь может понадобиться. Уходит четверка по одному. Варвара, Лина, Мика, последним — Мо.

После. Варвара, Лина, Мо, Мика.

— Мо, отец здесь?

— Нет, кажется, нет, — приходится говорить громко, чтобы перекрикивать ветер. Мо встает так, чтобы закрывать Мику от ледяных порывов. — Ему трудно... проникать сюда.

— Ясно, — коротко кивает Варвара. — Идем?

— Куда?

— Туда, — взмах руки в сторону нагромождения белых торосов.

— А почему, кстати, мы встречаемся с ним здесь? — они идут медленно, осторожно выбирая путь в белой пелене. — Он Потан целого океана. Что здесь — медом намазано?

— Нет разницы — где, — отвечает Варвара. — А тут... тут как-то уже привычно.

В гробу Мо видал такие привычки. Берет Мику за руку, сжимает крепко. Не нравится ему эта затея с Хранителями максимальной энергии. Ох, как не нравится.

Варвара остановилась внезапно, обернулась к Мике и Мо.

— Вам стоит остаться здесь. А мы... мы пройдем еще.

Они не спорят. Мо чувствует, что Мика боится, но как помочь — не знает. Обнимает за плечи.

— Не бойся, малыш Рокс. Все будет хорошо.

Странно, но это срабатывает.

Они стоят и смотрят, как удаляются от них две женщины. Метрах в тридцати они останавливаются. Голосов не слышно — видно только, что Варвара говорит что-то Лине, положив руки на плечи. А потом отступает назад, еще, еще.

На какое-то время единственным движением здесь остаются лишь завихрения ветра. Даже находящийся в ста метрах от этого места малыш Тун затих — притаился и уши прижал. Пахло в воздухе тревожно, а бежать прочь — еще опаснее.

Буквально под ногами Лины лед вдруг раскололся, пошел трещинами. Лина вздрогнула, но не отступила. Трещины во льду все росли и ширились, и скоро стала видна вода. А из нее медленно показалась темная блестящая спина.

— Гойрд, — прошептал Мо.

Они так были заняты Потаном, что не сразу заметили, а когда заметили...

— Мать твою! — выдохнул Мо. А Мика дернулась с места, но Мо перехватил ее.

— Она знает, что делает!

Однако сам Мо в этом уверен не был.

Лина скидывала с себя последние остатки одежды. В ледяном холоде, на побережье Восточно-Сибирского моря, среди белых торосов, у края огромной полыни стояла теперь обнаженная молодая женщина. Здесь — настоящий ледяной ад, край Земли, место, где кончается все. А она стоит тут без одежды — так спокойно, уверенно. Лишь ветер треплет ее короткие темные волосы.

Мика рядом всхлипнула. И, словно услышав сестру, Лина сделала шаг вперед. Прямо на спину кита. Это был огромный полярный кит — двадцатиметровый разумный гигант. Потан Северно-Ледовитого океана. Гойрд.

Гойрд выпустил высокий фонтан, окропивший все на несколько метров. И стал опускаться обратно в воду.

С криком "Нееет!!!" Мика стала рваться из рук мужа. В десятках метров от них Варвара упала на колени. А Лина в это время медленно погружалась под воду. В смертельно ледяную воду Восточно-Сибирского моря.

Мика рыдает в руках Мо. Там, дальше, беззвучно плачет Варвара, и слезы замерзают на ее щеках.

— Не бойтесь. Все в порядке. Я жива.

Гойрд вернул им Лину. Плеснул огромный хвост, почти аккуратно скинул женское тело на лед.

Когда подбежали Мика и Мо, Варвара уже кутала Лину в собственную куртку, согретую теплом тела. Кожа девушки приобрела какой-то голубоватый оттенок, короткие волосы слиплись сосульками, а в широко раскрытых глазах притаились все льды Арктики.

— Мо, бери ее на руки! Уходим!

Дважды Варваре повторять не приходится.

После. Ильдар и Тамара.

— Ты еще слаб!

— Ты же знаешь, Там, времени терять нельзя.

— Давай подождем. Ты даже стоять толком не можешь!

— Для того чтобы пользоваться ментальной связью, стоять не обязательно.

— Какой же ты упрямый! — хрупкая женщина с досады притопывает ногой — абсолютно как маленькая девочка.

Седой мужчина пожимает плечами. Что толку спорить с очевидным?

— Давай, позовем детей? Почему ты не разрешаешь мне сказать им?..

— Это может подождать. А... Мне надо проверить, Там. Жив ли кто-то из Квинтума. Или из Старших. Хоть кто-то еще...

Тамара вздыхает. Он всегда был упрямым. А теперь, зная, что муж — член Квинтума, становится ясным, что это — не просто черта характера.

Ильдар сидит в кресле, закутавшись в плед, его еще слегка познабливает, рядом — на столике, кружка с дымящимся чаем. Это все выглядит мирно и совсем по-домашнему. И нисколько не соответствует тому, что он собирается делать.

Сначала он просто сидит с закрытыми глазами. Потом вздрагивает — словно ударил его кто-то невидимый. Начинает мелко дрожать — губы, плечи, пальцы на подлокотниках кресла.

— Ильдар!

Не слышит. Дрожит все сильнее. А потом глаза его вдруг широко распахиваются. Взгляд до дрожи пронзительный, кажется, что темная радужка затопила все пространство между седых ресниц — даже белка не видно. Из темных глаз начинает сочиться кровь, а потом и из носа. Ильдар пытается встать — у него это почти получается, шаг, путается в пледе и падает. Успевает подставить руки, так и стоит — на четвереньках, плечи вздрагивают.

— Ильдар! — Тамара уже рядом, уже на коленях, пытается поднять его за плечи и вдруг замирает. В комнате раздается звук. Поначалу тихий, он нарастает, становится громче, отчетливей, пока не становится ясно, что это. Это стучит сердце. Чье-то сердце. Тук-тук. Тук-тук. Тук... Тук... Тук...

Удары становятся реже... еще реже... тише... еще тише... Замерло. Нет, снова. Тук-тук. Тук...Тук... Остановилось. Окончательно.

Где-то за сотни километров отсюда врачи констатируют смерть пациента, несколько недель лежавшего в коме. А здесь, в комнате, Ильдар Чупин, словно лишившись вдруг сил, заваливается на бок. Кровь на его лице сочится отовсюду — из глаз, носа, уголка рта.

Обмакнув в кружку чая подол платья, Тамара осторожно обтирает лицо мужа, положив его голову себе на колени.

— Это был последний... — не открывая глаз, шепчет Ильдар окровавленными губами. — Это был последний член Квинтума. Последний. Он умер. Ты слышала, Там? Все. Больше нет никого...

— Тшшш... Тише... — Тамара все вытирает ему лицо, а кровь все еще сочится — но уже не так сильно.

— Погано это — быть связистом Квинтума, — голос Илдара едва слышен. — Каждый раз — словно к краю пропасти подходишь, и дух захватывает. Как много нас. И как все бесконечно далеки. И одиноки. И, кажется, не найдешь никого в этой бесконечности. Потеряешься. Потонешь. Но нет, каждый раз находишь. А со Старшими говорить... ох, тяжко... после как с похмелья — всего ломает.

— Тише, тише... — она притягивает его голову в груди, начинает раскачиваться. — Ты сейчас отдохнешь. Мы позовем Варю... детей. Все будет хорошо.

— А сейчас... — он словно не слышит ее. — Сейчас... зову. Одного, другого. А их нет. Пустота там, где должны быть кифэйи. Только... только... — он захлебывается собственными словами, кашляет, давится. — Только пустота. Как склеп, Тамара. Холодный, пустой склеп, полный тлена. Никого не осталось, никого, слышишь?!

— Слышу, слышу, — она баюкает его. — Все будет хорошо...

— Не будет! Бесконечность... бесконечность, полная трупов! Земля осиротела. Все кифэйи погибли, Там, все!

— Не все. Мы же выжили.

Она еще долго баюкает его, сидя на полу. И, в конце концов, бывший связист Квинтума засыпает. Тамара оставляет его прямо там, на полу, укрыв пледом и положив подушку под голову. Разглаживает окровавленный подол платья. Надо связаться с детьми. И потолковать с Варей.

После. Михаил, Софья, Тагир и Фарид.

— Тагир Петрович, там опять твои охламоны явились! — в окна нетерпеливо заглядывает ребятня.

— Михаил Ильдарович, а кто у нас директор школы, напомни мне?

— Ну, по твою же душу пришли, товарищ учитель труда.

— У нас еще два скворечника недоделаны. И будка Шарику.

— Плотник, — смеется Михаил, провожая Тагира взглядом. А потом поворачивается к Фариду с Соней. — Ну, колитесь! Чего удумали?

— Софье Ильдаровне мирового господства захотелось, — мрачно отвечает Фарид.

— Это как?

— Не хочу быть столбовою дворянкой, хочу стать Верховным Мандрой Всей Земли!

— Так, Тариг и недо-Тариг! Доступным Альфаиру языком объясните!

— Ябеда, — Соня наморщила нос в сторону Фарида. — Знала бы — не рассказала тебе.

— Софья! — старший брат изволил повысить голос, добавив туда директорские интонации.

— Смотри, — Соня принимается за объяснения не очень охотно. — Явно же, после Лины кому-то надо становиться... Максимусом энергии земли, так?

— Ну.

— Мандр у нас трое — Мика, я и Петр Артемьевич. Скорее всего, Петр Артемьевич, в силу возраста...

— Конечно, не он, — Михаил говорит уверенно. — К чему это все? Варвара Климентьевна сказала, что это будет Мика.

— Варвара Климентьевна — Лейф! И многого не понимает... в наших делах.

— Ого... — Миша растерян. Фарид чиркает спичкой, закуривает. Ему не разрешают курить в помещении, но в этот раз Михаил не делает ему замечания. — Ты считаешь, что из тебя выйдет лучший Максимус, чем из Мики? Почему?

— Потому что у меня нет Мо!

Миша смотрит на сестру, хмурит лоб. Потом поворачивается к мрачно курящему Фариду.

— Переведи на человеческий.

— Софья Ильдаровна полагает, — Фарид глубоко затягивается, — что лишние семейные... личные... связи... или привязанности... в этом деле лишние. Что Максимус утрачивает нечто человеческое. И ей жалко Мо, видишь ли!

— Соня!

— И Софья Ильдаровна полагает, — продолжает желчно Фарид. — Что о ней сокрушаться меньше будут. Конечно, — с резким шипением тушит окурок в чашке из-под чая. — У Софьи Ильдаровны же нет никого, правда, Миш?

— Точно, — кивает Михаил, сверля сестру мрачным взглядом. — Ни брата, ни сестры, ни родителей.

— Там другое! — Софья сердито упирает руки в пышные бедра. — У меня нет шрама на руке, — выставляет вперед круглую розовую ладонь.

— Значит, так, — Михаил встает на ноги, подводя итог дискуссии. — Решать будет Петр Артемьевич. Как самый старший по возрасту Мандра. А ты дурь из головы выбрось!

Стоит Михаилу отвернуться, как Софья показывает спине брата язык. А Фарид убирает со лба упавшие волосы и укоризненно качает головой.