Там, где живёт огонь. Часть 1

— Мсье, — обратился к нему Торл, когда они поравнялись, — не подскажете ли, где проживает некто Гасион?

Мутный взгляд из-под кустистых бровей, над которыми ветвились рыжие рога, торчащие в разные стороны, поднялся на ворона, зависшего в воздухе.

— Ммм...

— Гасион, мсье, Гасион. Вы только когтем ткните и мы не будем долее мешать вашему оздоровительному променаду.

— Ммм...

Демон, один из не многих в Преисподней, носящий штаны, сплетённые у него из сухих жил, пошатнулся и икнул, сделав еще один глоток из волосатого меха, который при ближайшем рассмотрении оказался высушенной тушкой бобра, наполненной пахучим пивом.

— Кажется, он не может говорить, — сказал снизу Степан.

На эту фразу демон осклабился, сделав шаг назад, чтобы не упасть, ткнул пальцем вкрыса, а затем сжал кулак и угрожающе потряс рукой, вновь что-то промычав.

— Многоуважаемый, не обращайте внимания, это несносная душонка, которую я задолжал моему другу, Гасиону. Пусть забирает, мне она изрядно поднадоела. Болтлива, знаете ли, до неприличия. Так не припоминаете ли, который из этих домов — его? — сохранял медовую вежливость ворон. Степан фыркнул, но промолчал.

Титанических усилий стоило бородатому алкашу собраться с силами и ткнуть кривым пальцем в довольно аккуратный дом за поворотом. После чего он вновь медленными и осторожными шагами поплёлся в выбранном направлении.

Дом, в котором жил брат Самигины, был высок и статен, по сравнению с остальными. У него даже было некоторое подобие веранды, на котором располагались несколько хлипких алюминиевых столов со стеклянными столешницами. Крыша была покрашена в чёрный цвет с несимметричными белыми разводами. А сами стены были из тонкой листовой стали, на которой были вырезаны разнообразные рисунки. Через них просвечивали огни, горящие внутри дома, и было видно двигающиеся тени.

— Похоже, наш друг живет в таверне, — отметил Торл, подлетая ближе к дому.

— В таверне?

— Да. Это одно из питейных заведений Второго Дома. И судя по фасаду, довольно успешное заведение!

— Мы пойдём внутрь? Меня же там мгновенно схватят! — сказал Степан, и из голоса его вдруг полностью пропали все ироничные или язвительные ноты.

— Боюсь, что нам придётся, мой пушистый друг. Именно здесь мы должны ждать Алису. Да и другого жилья у нас нет, — сказал он, присев на калитку у входа. Отсюда уже слышались крики, хохот и музыка, льющаяся изнутри.

— Мы вполне можем скрыться где-нибудь поблизости в камнях, как делали это с Алисой первые дни, когда она только попала сюда, — продолжал убеждать Степан, и ворон видел, что маленькие голубые глаза крыса почти полностью заполнились чернотой расширенных человеческих зрачков.

— Нет. Мы должны ждать внутри. Иначе, как мы узнаем, что она пришла? Самигина приведёт её в дом своего брата. Такова договорённость. И, в конце-концов, в таверне всегда можно услышать что-нибудь интересное...

— Если ты демон, а не человеческая душа!

— Успокойся, в данном случае, ты — моя собственность. Моя душа. И никто не тронет тебя, пока я рядом, — утешающее махнул крылом Торл.

Ворон, очевидно, думал, что это должно успокоить его товарища, но слегка просчитался.

— Я — твоя душа? — поднял маленькие мясистые бровки крыс. — То есть ты вот прям сейчас признаёшься, что ты демон? Я так и знал! — крикнул он, развернулся и трусцой побежал в противоположную от кабака сторону.

Ворон шумно вздохнул, и, распушив устало пёрышки, полетел за крысом.

— Стой, ты, маленький шустрый комок нервов! Стой, я тебе говорю! — пролетев за ним несколько метров, он нагнал грызуна и схватил его когтями за загривок.

— Ах ты, глупая толстая курица! Отпусти меня немедленно, подлая твоя душонка!

— Вот так вот. "Не делай добра — не получишь зла" — как говорят люди. Успокойся, я тебе говорю. Не демон я. Нет на мне печати Проклятых. Сколько раз говорить тебе? И вуаль Тьмы у меня и не вуаль вовсе, а так, пыль подкроватная. Ты же видел её сотни раз. Ну, посмотри на меня. Посмотри! — сказал Торл, бросив крыса на мостовую.

Крыс не бежал. Возможно, любопытство пересилило недоверие. И, подвигав кожей на спине, чтобы убрать неприятное воспоминание когтей ворона на своей холке, он повернулся к Торлу. Тот синел на заборе и внимательно смотрел на него. Увидев в товарище тень интереса, ворон распушил крылья, раскрыв их во всю ширину. Тёмно-серое облако, смахивающее на поднятую в воздух золу от костра, окружило его со всех сторон.

— Больше ничем я не смогу доказать тебе, что я не демон, — устало сказал он, — и давай, прекращай уже свои истерики, я устал. Если ты мне не веришь, это твоё право. Тогда я улетаю.

Тишина повисла в горячем затхлом воздухе Преисподней, и только отдаленные крики слышались из таверны. Пыль вокруг Торла постепенно всосалась обратно, будто покрыв его перья тёмной сажей.

— Пойдём, — ответил крыс. Ворону этого было достаточно.

Дверь открылась, и они вошли в шумный зал, полностью набитый демонами всех мастей. Порядка десяти — пятнадцати столов, составлявших всю мебель этого питейного заведения, были заставлены железными кружками с напитками и тарелками, усыпанными костями и остатками еды. Повсюду разносились запахи пищи. И далеко не все из них были приятными. Этот аромат смешивался с вонью от немытых тел, и запахом несвежего перегара.

Поначалу никто не обратил на них внимания, но при попытке дойти до барной стойки несколько раз крыс чудом избежал участи быть раздавленным под чьим-то увесистым копытом.

— Это что еще за дрянь? — проблеял один из посетителей, продолжая топать ногой по полу, тщетно пытаясь наступить на юркую крысу. Наконец, он понял, что ему это вряд ли удастся в том состоянии, в какое его привёл домашний самогон хозяина заведения. Тогда он наклонился, желая схватить крысу тонкими лапами, покрытыми светло-серой кудрявой шерстью. У этого пьянчуги была морда козла, как собственно и вся нижняя часть тела. Торс был мужской, но тоже довольно волосатый.

— Позвольте, мсье, это моя собственность! — каркнул Торл, подлетев сзади и вновь схватив крыса за шиворот, из-под носа у демона унеся его к барной стойке. На этот раз сопротивления со стороны товарища он не встретил.

— А это еще что? — пьяным голосом возмутился козлоногий, разочаровано разгибаясь.

Тем временем ворон уже долетел до бармена и, положив на стол Степана, быстро начал говорить, пока другие бесы не заинтересовались ими двумя:

— Добрый вечер, многоуважаемый! Вы не подскажете мне, где я мог бы найти Гасиона?

Высокий бармен за стойкой имел узкие плечи, горб, как у Самигины, и такую же лысую голову с приплюснутой мордой. Острые зубы торчали из уродливого рта также неприятно напоминая его противную сестру.

— Я — Гасион, владелец этого прекрасного заведения. А вы кто такие? — довольно высоким голосом спросил бармен, и повернул голову на бок, любопытно разглядывая их своими овальными глубоко посаженными глазами.

— О, это великолепно! — каркнул Торл, оглядываясь назад, — Я от вашей сестры, от Самигины. Меня зовут Торл. Она просила вас принять меня на некоторое время и разместить у себя. А этот со мной, — он махнул клювом в сторону крыса.

Бармен молчал, продолжая разглядывать своих странных новых постояльцев.

— И я должен поселить тебя, только потому, что моя дурацкая сестрица этого хочет? — на его лице не было и тени радости. Маленькие угли под большим нависающим лбом сверкали, и отнюдь не радушием доброго хозяина таверны.

— Мсье, я думаю вы не поняли меня, — прибавил настойчивости ворон, — Такой клиент, как я, вам придётся очень по душе, — он провёл крылом над столом, и на нём оказалось три серебрянные монеты.

На этот раз бармен не спорил. Он схватил деньги, лизнул по очереди каждую, проверяя, нет ли привкуса магии иллюзий, и с довольным выражением некрасивого лица поклонился.

— Я всё понял, вас никто не потревожит...

— Гасион, еще самогона! — взревел в этот момент сзади козлоногий выпивоха, плюхнувшись на табуретку рядом с вороном и крысой. — Я хочу раздавить эту бесхвостую мышь! — крикнул он и хлопнул рукой по барной стойке как раз в том месте, где только что сидел Степан. Но хозяин таверны уже успел привыкнуть к мысли, что Торл и крыса — его новые постояльцы, и потому быстро сдвинул их обоих к краю стола.

— Вот твой самогон, Валу, и пойди присядь, эта мышь нашего нового гостя, не будем обижать его, — он мило улыбнулся, обнажив длинные тонкие клыки и обняв за плечо пьяного демона, тем самым прикрыв собой новых постояльцев.

— Почему это я — мышь? — возмутился Степан, и в тот момент, когда бармен Гасион и козлоногий Валу обернулись, изумившись наглости человеческой души, Торл уже схватил его за шкирку левой лапой и уносил в комнату, ключ от которой теперь лежал у него в правой лапе.

Они пропустили так несколько лестничных пролётов, пока ворон не остановился на одном из этажей. Их комната была третьей с конца по левой стороне коридора. Прямо перед дверью Торл сбросил Степана на пол и сам уселся рядом, положив маленький, покрытый ржавчиной, ключ перед собой.

— Почему ты не откроешь? — спросил крыс.

— А ты видишь здесь где-нибудь замок? — хмыкнул Торл. Степан поднял голову вверх и рассмотрел дверь. Это была местами блестящая рыжеватая металлическая пластина с пятнами от пальцев рук, ног и копыт, плевками и грязью. Но без намёка на замочную скважину.

В это время Торл нагнулся к ключу, взял его в клюв и, запрокинув голову назад, проглотил. Потом поёжился под любопытным взглядом Степана, будто укладывая его в желудке поудобнее и, раскрыв крылья, довольно сказал.

— Открывайся!

И тут же большая металлическая дверь заскрипела и отворилась.

— Ловко, — выдал крыс и прошёл внутрь, переваливаясь с ноги на ногу.

Комната оказалась очень небольшой лишь с одной маленькой кроватью у левой стены, оклеенной старыми грязноватыми обоями под бамбук. На кровати была довольно толстая перина, набитая стриженой шерстью и большая круглая подушка синего цвета. Напротив входа — небольшое окно, из которого были видны соседние унылые дома и часть мостовой. На стенах облупившаяся краска рисовала картины плясок и пенных возлияний сатира и русалки. Под окном стоял металлический стол со следами лазурной эмали из такого же тонкого металла, что и вся таверна. Во многих местах он был гнутый, вмятины покрывали всю его поверхность. Рядом стояла пара более толстых стульев, чтобы выдержать объёмы даже очень внушительных постояльцев, и всё.

— Создаётся впечатление, что если на этот дом хорошенько дунуть, он развалится, — сказал Степан, одним прыжком забираясь на мягкую, но грязноватую перину.

— Вероятно, так и есть, — ответил Торл, взлетая на стол и осматривая вид из окна, — однако нам повезло, что брат Самигины держит именно это место. Если бы мы остановились в трактире поплоше, рисковали бы спать в общем зале, вместе с толпой вонючих бесов. И не известно, проснулись ли бы мы там вообще.

— А не проще бы тогда было остановиться на улице?

— Ты наверно не всё знаешь о местных правилах, раз спрашиваешь об этом уже который раз. И я, так и быть, тебя просвещу. Спать на улице запрещено законом. Если тебя найдёт один из демонов-охранников, рискуешь лишиться головы на месте. Хотя тебе — то это не принципиально, — махнул крылом ворон.

— Вообще-то умирать больно, — ответил крыс, — но откуда мне знать законы Падших?

Степан задумался.

— Вот, видимо, почему меня столько раз убивали во сне. Пару раз я успевал проснуться и видел громадные фигуры охранников, бицепсы в золочёных браслетах. Но разве я мог подумать?.. Какой дурацкий закон.

— Не скажи. Сами по себе демоны не спят. Это происходит только в случае, если демон сильно пьян, или чем-то отравился. Грибов Агриэля, скажем, объелся и лёг отдохнуть. Таких лежебок принято отлавливать под предлогом безделья и убивать. А мясо их идёт на корм во дворцы принцев.

— Очень гуманно, — заметил Степан.

— А чего ты хотел? Это Земля Проклятых.

— Кстати, у тебя из-под волшебного крыла еда, случаем, не сыпется? Я бы чего-нибудь съел.

— Тебе это вовсе ни к чему. Ты всё равно уже умер, — каркнул Торл.

— Но голод-то это не отменяет!

— Знаешь хорошую поговорку: "Хочешь есть — поспи", не собираюсь я тратить на тебя последние деньги.

— Вот до чего ж ты противная птица!

— Не хочешь спать — дело твоё, а я сосну часок-другой, — сказал ворон и улёгся прямо на столе, сложив крылья и наклонив голову. Через пару секунд он закрыл глаза и не реагировал больше ни на один вопрос Степана. Крыс позлился немного, потом сделал пару небольших кругов по матрацу и тоже улёгся. Не прошло и десяти минут, как в комнате раздалось равномерное сопение дремлющего грызуна.

"Ну, наконец-то" — подумал Торл и осторожно спрыгнул со стола. Тихими прыжками одолев всю комнату, он шепнул двери: "Отворись совсем чуть-чуть". Петли послушно самую малость скрипнули, от чего Торл испуганно пригнулся, тихо выругавшись. Обернувшись проверить сон товарища, и, не обнаружив признаков пробуждения, он выпрыгнул из комнаты. Дверь за ним так же не торопясь закрылась. Ворон, оказавшись в коридоре, отошёл к самой лестнице, чтобы не было слышно, и с громким хлопком исчез.

Глава N30

По темной тропинке одной из многочисленных улиц Москвы быстрыми шагами шла худенькая девушка. На ней было коротенькое лёгкое платьице, и босоножки, змеистой верёвочкой обвивающие белую после зимы лодыжку. Она куда-то спешила, очевидно, возвращалась домой, поскольку время было уже позднее, и сумерки сгущались над городом. Она только что попрощалась с подружками, которые торопились в другую сторону, и теперь шла совсем одна. Даже к вечеру аномальная жара не спала, и платье плотно прилипло к влажному телу, обнажая соблазнительные изгибы. Вокруг, казалось, не было никого, но девушка инстинктивно чувствовала приближение чего-то нехорошего и ускоряла шаг. И правильно делала. За ней метрах в двадцати в кустах уже давно наблюдал мрачный мужчина с горящими глазами. Его черные волосы перепутались, лицо заросло густой смоляной щетиной, а спортивный костюм без карманов давно не стирался. При себе не было ни денег, ни сигарет, которые он любил стрельнуть у прохожих, ни документов. В правой руке он держал тонкую полоску кожаного собачьего поводка, так, словно он только что выпустил погулять своего пушистого питомца. Однако, так уж сложилось, что на много метров в округе сейчас не было ни одной собаки.

Он следил за девушкой и маленькими тихими шагами следовал за ней по пятам, ожидая, пока она зайдёт именно туда, куда он планировал. В его голове уже давно были тщательно прорисованы страшные извращенные картины, которые неизменно подогревали его жажду насилия. Много лет его преследовали образы автокатастрофы, произошедшей у него на глазах. Юную девушку, выносили спасатели на руках из искорёженного автомобиля. Её белые волосы спутались и слиплись от крови, руки беззащитно свисали вдоль раненого тела и слегка подергивались. Сцена агонии не покидала его мозг слишком долго, постепенно трансформируясь в навязчивые желания. В тот момент, как и сейчас, он совершенно не чувствовал страха. Только горело что-то внутри. Горело огнём, который он никак не мог потушить.