Но при отводе задачу войскам быть боевой готовности не отменяли, они в боеготовности всего лишь выполняли некоторые (какие — об этом чуть позже) передвижения в пределах своей полосы обороны.

Тем не менее, даже такой отвод войск, когда война была на носу — серьезный шаг, и для этого нужна была серьезная причина. Баграмян правильно указывает, почему это сделали — Генштаб отводил войска в тыл, "чтобы не вызвать провокационных действий со стороны фашистов".

Но почему 18 июня провокаций не побоялись, а 20-го хоть и немного, но пошли на попятную?

ЧП N 2

Мысль о возможности роковой провокации, способной ввергнуть СССР в пучину гибельной войны на два фронта, гвоздем сидела в умах советского генералитета и руководства наркомата обороны.

Вывод приграничных дивизий на позиции 18 июня сам по себе доказывает — в Москве уже твердо знали, что война есть дело нескольких дней (точнее, ближайших выходных 21-22 июня). Но могло ли в таком случае советское правительство за эти дни вновь не попытаться предотвратить войну, будь для этого хоть один шанс из тысячи? Неделю назад это сделали обходным путем — публичным заявлением от 13 июня, провоцируя Гитлера на объяснение позиции Германии. Но тогда он глухо смолчал. Отчего теперь не обратиться к нему напрямую?

21 июня Геббельс записал в своем дневнике (он вел записи за предыдущий день, т.е. в данном случае, за 20 июня):

"Молотов высказал желание приехать в Берлин, но получил резкий отказ. Он еще наивно рассчитывал на что-то. Это следовало сделать хотя бы полгода назад". {3}

Когда обратился Молотов, Геббельс не сказал. Но это указал в своем дневнике начальник генштаба Вермахта Ф. Гальдер. 20 июня он сделал там следующую запись:

"Совещание с разбором обстановки...

... г. Молотов хотел 18.6 говорить с фюрером". {4}

То есть 18 июня Молотов обратился к Гитлеру с предложением принять его, а когда 20 июня Гитлер ему отказал, то Геббельс с Гальдером сразу отметили это в своих дневниках.

Расчет советского руководства очевиден: согласится Гитлер — отсрочка войны хоть на несколько дней. На это, видимо, мало надеялись, но если последует отказ, то это еще одно прямое доказательство, что война неизбежна.

Выводить против Гитлера войска и в тот же день обращаться к нему с предложением о мире — все-таки довольно нахально. И хотя Сталин не страдал как застенчивостью. так и вредной для дела перестраховкой, но сообщить Тимошенко и Жукову про обращение Молотова и в связи с этим еще раз предупредить их о необходимости соблюдения осторожности при выводе войск был обязан.

Итак, в Берлин ушло обращение к Гитлеру с предложением мира, а советские войска стали занимать боевые позиции по всей западной границе. Нервы у руководства наркомата обороны, и в обычное время чрезвычайно опасавшегося роковых провокаций, в этот момент должны были звенеть как натянутая струна.

И как раз в этот момент на территории КОВО в городе Перемышль, у самой линии границы, случилось чрезвычайное происшествие:

"Происшедший за несколько дней до начала войны случай свидетельствовал о том, что фашистские войска находятся в полной боевой готовности. На складе железнодорожной станции Перемышль от неосторожного выстрела нашего часового взорвались боеприпасы. По-видимому, гитлеровцы посчитали, что русские решили упредить их в нанесении удара. Поднялась тревога, немецкие солдаты начали спешно занимать свои позиции, выкатывать орудия, загрохотали к границе танки, десятки прожекторов нервно обшаривали небо. Стало ясно, что немецких войск тут сосредоточено гораздо больше, чем необходимо для охраны границы с государством, с которым заключен договор о ненападении". {5}

Дату взрыва автор сообщения не назвал, но, скорее всего, это произошло или в ночь на 19, или, что еще вероятнее, в ночь на 20 июня. Потому что, во-первых, в момент взрыва германских войск в Перемышле, с пушками и бронетехникой, оказалось как селедок в бочке, а выдвижение из выжидательных районов к границе немцы начали только 18 июня. А во-вторых, именно на следующий день, 21 июня, командование ЗапОВО распорядилось срочно предотвратить возможность повторения подобной ситуации у себя, в Бресте:

"... в 6-ю и 42-ю стрелковые дивизии, склады которых располагались в Брестской крепости, несмотря на протесты штаба 4-й армия, органы артснабжения округа прислали сверх указанного еще значительное количество боеприпасов.

Затем, учтя, что такое большое количество запасов в случае войны легко может уничтожить авиация или артиллерия противника, округ 21 июня дал в штаб армии следующую телеграмму: "Командующему 4-й армией. В неприкосновенном запасе 6-й и 42-й стрелковых дивизий, кроме 1.5 б/к, имеется еще: 34 вагона боеприпасов в 6-й и 9 вагонов — в 42-й стрелковых дивизиях. Этот излишек немедленно вывезти из Бреста не менее чем на 30 км на восток". {6}

Со станции Брест приказали срочно вывезти 43 вагона боеприпасов. Но разве до этого было неясно, что немецкая артиллерия может легко уничтожить такое скопление боезапаса в паре километров от границы? Значит, окружное командование всполошилось только после взрыва в Перемышле и в пожарном порядке стало "разруливать" у себя столь же опасную ситуацию.

Легко представить, какой переполох, если не панику, вызвало ЧП в Киевском округе и самом Генштабе. Всего полтора года прошло с начала советско-финской войны, и все прекрасно помнили, как она началась. 26 ноября 1939г. финны обстреляли советскую территорию, тремя снарядами убив и ранив несколько красноармейцев. Что и говорить, повод для войны ничтожный, тем не менее война после этого началась самая настоящая. Но тогда к ней стремились обе стороны — и финская и советская. И самое главное, тогда Советское правительство само в подробностях известило "мировую общественность" о том инциденте как единственной причине войны.

А теперь все оказалось гораздо хуже. Теперь война нужна была только нацистам.

Причем случилось именно то, чего больше всего опасались. В самый ответственный момент СВОИМИ РУКАМИ устроили настоящую провокацию и дали повод объявить СССР агрессором! Сколько осколков и разлетевшихся советских снарядов упало на территорию Германии? Сколько ими убито и ранено немецких солдат? Может, не было ни тех, ни других. Но кто тогда это мог знать? Советская сторона оказалась заложником немцев: как те захотят, так и представят инцидент. Конечно, все не просто было для немцев, поскольку им нелегко было убедить "мировое сообщество" и, прежде всего японцев, что СССР совершил акт агрессии. Но в штабе КОВО и Генштабе РККА тогда было не до учета немецких трудностей, там спешно пытались исправить оплошность своих подчиненных и предотвратить худшее. А в таких случаях, надеясь на лучшее, следует готовиться к худшему.

В любой момент немцы могли заявить, что обстрелом со стороны русских убито и ранено столько-то немецких солдат, и представить их тела заинтересованным сторонам. (В 1939 году публике представили трупы немцев в польской форме. На этот раз, в 1941 году, скорее всего показали бы мертвых поляков в немецкой форме.) Далее Геббельс мог сообщить, что в нарушение буквы и духа пакта о ненападении русские вывели войска на самую границу (что правда), и тем фактически начинают войну против Германии. Значительная часть немецких войск в тот момент находилась еще в 20-30 километрах от границы, а наши уже заняли позиции на самой границе.

Надо ясно понимать и следующее: в глазах советских военачальников СССР также нарушал и букву этого пакта, и свою фундаментальную установку для войск прикрытия: план прикрытия мог вводиться в действие только после нападения врага! А тут, 19-20 июня, никакой войны нет, у немцев, как полагали в Генштабе, не хватает еще трети сил вторжения, но советские войска по факту завершают выполнение этого плана! Зачем? Да еще все при этом убеждены, что начало войны будет неторопливым и времени хватит! Тогда зачем спешка и ненужный риск?

Еще хуже было то, что на советской стороне наверняка имелись убитые и раненые. Поэтому наши командиры, посчитав взрыв нападением немцев, могли ударить по ним в отместку за своих убитых. Ситуация действительно опасная!

Поэтому 20-го июня — скорее всего, сразу под утро — поступил приказ: срочно отвести войска от линии границы. Приказ пришел из Генштаба, т. е. отдавал его Жуков. (Который, как он потом убеждал, так хотел привести в боеготовность войска прикрытия.) С отводом очень спешили, поэтому шифровки Генштаб слал прямо командирам дивизий (хотя штаб округа, безусловно, в известность тоже поставили). С 19 июня командующие КОВО и ПрибОВО-СЗФ со своими фронтовыми управлениями переезжали на полевые командные пункты в Тарнополе и Паневежисе. Из-за чего некоторое время у них не было регулярной связи с Москвой и своими войсками. Поэтому из НКО могли давать команды прямо командующим армий или даже командирам соединений, оставшихся без связи с окружным начальством. И Баграмян был не на все сто процентов не прав, когда ссылался на младшего лейтенанта Куликова, сообщая о команде Генштаба 20 июня на отвод частей прикрытия.

Приказ касался прежде всего войск КОВО. Коль ЧП случилось на его территории, то и разряжали обстановку на границе именно здесь, в округе. Но о происшествии были извещены все западные округа. Отвод производился и в ЗапОВО. Вспомним, слушатель военно-инженерной академии А. К. Ужинский, прибывший накануне в Гродненский укрепрайон, оказался там свидетелем вывода 18 июня войск 3-й армии на позиции. Однако

"Через день после этого разговора войска, занимавшие позиции, были отведены в тыл. Между командирами шли разговоры, что намечались двухсторонние тактические учения". {7}

В ПрибОВО войска продолжали оставаться на оборонительных рубежах, куда они вышли 18 июня. Но эхо приказа Генштаба докатилось и туда. Исследователь боевого пути 125-й стрелковой дивизии Й. Арвасявичюс сообщает, что 20 июня ее части якобы были отозваны с боевых позиций. {8} Но Арвасявичюс преувеличил: 125-я сд осталась на позициях, что видно из журнала боевых действий 19 ск, которому она подчинялась, и тем более подробных оперсводок, на основе которых он был составлен (см. журнал боевых действий 11-го ск в главе VI). О том что именно там происходило — чуть позже. В целом войска округа находились в боевой готовности: части приграничных дивизий оставались на позициях, а 48, 126 и 23-я стрелковые дивизии продолжали марш в сторону границы.

КУДА ОТВОДИЛИ?

Был ли этот приказ только самодеятельностью наркома и его начальника штаба, или его согласовали со Сталиным?

Безусловно, нарком обороны известил руководство СССР о происходящем. Возможно — и задним числом, если инцидент случился ночью, а приказ ГШ вышел уже под утро 20 июня. Но и в этом случае можно считать, что отвод войск проводился с его ведома.

Вот сообщение американского корреспондента из Турции, которое он дал 20 июня:

"АМЕРИКАНСКИЙ КОРРЕСПОНДЕНТ О РАСПОЛОЖЕНИИ

СОВЕТСКИХ ВОЙСК НА РЕКАХ ПРУТ И ДНЕСТР

НЬЮ-ЙОРК, 22 июня (ТАСС). По сообщению корреспондента Ассошиэйтед Пресс из Анкары, отправленному 20 июня и задержанному доставкой, в авторитетных военных кругах подтверждают сообщение о том, что части Красной Армии отведены из болотистой восточной равнины Бессарабии, остались только небольшие силы вдоль реки Прут. Новые позиции Красной Армии имеют цель укрепить советскую оборону. Советская артиллерия сконцентрирована вдоль реки Днестр. Военно-воздушные силы имеют базы еще дальше внутри страны. Как передают, в районах, прилегающих к Северной Буковине, сконцентрированы крупные германские силы. По сообщениям, советская стратегия базируется на том, чтобы пожертвовать в начале некоторой территорией с тем, чтобы легче воевать на обороняемой территории". {9}

Откуда бы турецким военным кругам, даже самым авторитетным, знать, что 20 июня от границы отводились советские войска? Скорее всего, это сообщение было инициировано спецслужбами СССР по приказу сверху. Даже из неприятного факта извлекли пользу — Западу еще раз напомнили, что СССР не только не сосредотачивает, но даже отводит войска от границы.

Но что именно мог согласовать Сталин из тех мер, что ограничивали боеготовность? Сталин знал, что война уже на носу и войска должны быть к этому готовы. Исходя из этого, но учитывая необходимость снижения риска подобных инцидентов, мог быть разрешен отвод части войск немного назад, чтоб они не бросались в глаза немцам. Но что значит — немного? В масштабах СССР и 50 километров — тоже немного

Там, где 18 июня войска вышли к самой границе в предполье, их отвели всего лишь за его оборонительные сооружения (или чуть дальше, к главной полосе). В этот день, 20 июня, командующий 8-й армией отдал следующий приказ командирам 10 и 11-го стрелковых корпусов:

"20 июня 1941г.

1. Еще раз подтверждаю, что боевые сооружения в полосе предполья частями не занимать. Подразделения держать позади сооружений в боевой готовности, производя работы по усилению обороны.

2. Завалы производить таким образом, чтобы они не были заметны со стороны границы.

Командующий войсками 8-й армии

генерал-майор СОБЕННИКОВ" {10}

Смысл приказа предельно ясен — некоторые подразделения отводилась буквально на сотни метров, и располагалась тут же, маскируясь под обычный вид работающих на строительстве обороны солдат (эти действия Арвасявичюс, видимо, и назвал отводом с позиций частей 125 сд). Теперь еще раз прочтем цитировавшееся выше сообщение генерала Абрамидзе, который, видимо, точно передал смысл указания Генштаба:

"Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность".

Из этих фактов становится в общих чертах понятно содержание приказа Генштаба войскам прикрытия. Во-первых, там было указание пока не занимать позиции в предполье. Во-вторых, там, где 18 июня они в предполье вышли, подразделения отводили от самой границы сразу за сооружения полосы предполья, но не далее основной полосы укрепрайонов. Словом, требовалось сделать так, чтобы наши приготовления были как можно меньше заметны со стороны немцев. Но при этом войскам однозначно было приказано оставаться в боевой готовности! Об отводе в лагеря речь там не шла.

Тем не менее, утром 22 июня части многих соединений КОВО и в особенности ЗапОВО оказались в лагерях или даже в местах постоянной дислокации. Почему?

ГЛАВА VII

21 ИЮНЯ 1941 — САМЫЙ ДЛИННЫЙ ДЕНЬ

1. ВОЙНА ЧЕРЕЗ СУТКИ!