Аннабет скользнула взглядом по лачуге, пытаясь представить, сколько тысячелетий Дамасен провел здесь, убивая одного и того же дракена, собирая его кости, шкуру и мясо, прекрасно зная, что завтра он нападет вновь. Ей сложно было вообразить, как можно прожить в Тартаре хотя бы неделю. А изгнать сюда собственного сына на долгие столетия — это было за чертой жестокости.
— Разрушь проклятие, — вырвалось у нее. — Пойдем с нами!
Дамасен горько хмыкнул.
— Если бы все было так просто. Думаешь, я ни разу не пытался уйти отсюда? Это невозможно. Какое бы направление я ни выбрал, я вновь оказываюсь здесь. Болото — единственное место, которое я знаю, единственный пункт назначения, который я могу себе вообразить. Нет, маленький полубог. Мое проклятие меня победило. У меня не осталось надежды покинуть это место.
— Не осталось надежды, — эхом отозвался Боб.
— Должен быть способ! — Аннабет не могла спокойно смотреть в лицо гиганта. Его выражение так напоминало ее родного отца в те редкие минуты, когда он признавался ей, что все еще любит Афину. Он выглядел таким грустным и убитым, желая — как он сам прекрасно понимал — невозможного.
— У Боба есть план, как добраться до Врат смерти, — продолжила она. — Он сказал, что мы можем скрыться в каком-то Смертельном Тумане.
— Смертельном Тумане, — Дамасен, нахмурившись, посмотрел на Боба. — Ты собираешься отвести их к Ахлис?
— Это единственный путь, — ответил Боб.
— Вы погибнете, — сказал Дамасен. — Мучительной смертью. Во тьме. Ахлис никому не верит и никому не помогает.
По виду Боба было ясно, что он уже собрался возразить, но в последний момент сжал губы и промолчал.
— А есть другой способ? — спросила Аннабет.
— Нет, — признал Дамасен. — Смертельный Туман… плана лучше не придумаешь. К сожалению, это ужасный план.
Аннабет почудилось, будто она опять повисла над пропастью и не может ни подтянуться, ни удержаться хоть сколько-нибудь долго — ситуация без хороших вариантов.
— Но разве ты не думаешь, что стоит попробовать? — спросила она. — Ты сможешь вернуться в мир смертных. Сможешь вновь увидеть солнце.
Глаза Дамасена превратились в пустые глазницы черепа дракена — темные и безжизненные, без намека на надежду. Он бросил обломки кости в огонь и поднялся во весь свой немалый рост — огромный краснокожий воин в овечьих шкурах и коже дракена с высушенными цветами и травами в волосах. Аннабет теперь ясно понимала, насколько яркой противоположностью Ареса он был. Арес был худшим из богов, буйным и жестоким. Дамасен же бы лучшим из гигантов, добрым и помогающим… и за это он был проклят на вечные страдания.
— Поспи, — сказал гигант. — Я приготовлю все необходимое для вашего путешествия. Мне жаль, но больше я ничего не могу сделать.
Аннабет хотела возразить, но стоило ему произнести слово «поспи», и тело предало ее, несмотря на твердое решение больше никогда не спать в Тартаре. Желудок отяжелел. Костер приятно потрескивал. Витающий в воздухе аромат трав напомнил ей о холмах вокруг Лагеря полукровок летом, где на диких просторах лениво греются на солнышке сатиры и наяды.
— Может, мне стоит немного вздремнуть, — согласилась она.
Боб поднял ее, будто какую-то куклу, но девушка даже не возмутилась. Титан уложил ее на кровать гиганта рядом с Перси, и Аннабет закрыла глаза.
XL. Аннабет
Открыв глаза, Аннабет уставилась на подрагивающие тени на потолке лачуги. Ей ничего не снилось. Это было так необычно, что девушка не сразу поверила, что действительно проснулась.
Поэтому она продолжала лежать, пока Перси храпел у нее под боком, а Малыш Боб урчал на ее животе. И тут до ее слуха донеслись голоса Боба и Дамасена.
— Ты не сказал ей! — приглушенно воскликнул Дамасен.
— Нет, — подтвердил Боб. — Она и так напугана.
Гигант осуждающе крякнул.
— Она и должна быть напугана! А если ты не сможешь провести их мимо Ночи?
Дамасен произнес слово «Ночь», как будто это было чье-то имя, причем злое имя.
— Я должен, — сказал Боб.
— Почему? — спросил Дамасен. — Ты что, обязан чем-то этим полубогам? Они стерли твое прошлое «я», все, чем ты был! Титаны и гиганты… смысл нашего существования состоит в том, чтобы бороться против богов и их детей! Разве нет?
— Тогда почему ты вылечил мальчика?
Дамасен громко вздохнул.
— Я сам себя об этом спрашиваю. Может, потому, что эта девочка задела меня за живое, а может… Эти два полубога кажутся мне забавными. Они смогли зайти так далеко и остаться верны себе. Это впечатляет. Но все же с чего нам им помогать и дальше? Это не наша судьба.
— Возможно, — неуютно поежившись, сказал Боб. — Но… тебе нравится наша судьба?
— Что за странный вопрос? Разве есть кто-то, кому нравится его судьба?
— Мне нравилось быть Бобом, — пробормотал Боб. — До того, как я стал вспоминать…
— Хм.
Послышался странный шуршащий звук, как если бы Дамасен начал набивать чем-то кожаную сумку.
— Дамасен, — вдруг спросил титан, — ты помнишь солнце?
Шуршание прекратилось. Аннабет услышала, как гигант резко выдохнул через ноздри.
— Да. Оно было желтое. А когда касалось горизонта, то раскрашивало небо в очень красивые цвета.
— Я скучаю по солнцу, — сказал Боб. — По звездам тоже. Мне бы хотелось опять поздороваться со звездами.
— Звезды… — Дамасен произнес это слово так, будто забыл его смысл. — Да… Они серебряными пятнышками украшают ночное небо, — он с глухим звуком бросил что-то на пол. — Хватит. Этот разговор ни к чему не приведет. Мы не сможем…
Вдалеке послышался рев мэонийского дракена.
Перси резко сел.
— Что? Что — где — что?
— Все в порядке, — Аннабет взяла его за руку.
Когда он понял, что они лежат в постели гиганта в компании котенка-скелета, на его лице возникло выражение крайнего недоумения.
— Этот звук… Где мы?
— Что ты помнишь? — спросила она.
Перси нахмурился. В глазах появилась тревога. Все его раны исчезли. Если не считать разорванной одежды и нескольких слоев засохшей грязи и сажи, он выглядел так, будто никогда и не падал в Тартар.
— Я… те демонические бабульки… а потом… Не особо.
Над кроватью навис Дамасен.
— Времени нет, маленькие смертные. Дракен возвращается. Боюсь, его рев привлечет других — моих собратьев, что охотятся за вами. Они будут здесь с минуты на минуту.
У Аннабет ускорился пульс.
— Что ты им скажешь, когда они доберутся сюда?
Губы Дамасена дрогнули.
— А что ты предлагаешь мне им сказать? Здесь никого не было, если вы успеете убраться.
Он бросил им два рюкзака из кожи дракена.
— Одежда, еда, питье.
У Боба был такой же, только побольше. Он стоял, опершись на метлу, и смотрел на Аннабет так, будто все еще обдумывал слова Дамасена: «Ты что, обязан чем-то этим полубогам? Мы их враги, вечные враги».
Вдруг у Аннабет в голове возникла мысль столь острая и ясная, будто то был меч самой Афины.
— Пророчество Семи! — воскликнула она.
Перси успел к тому моменту спуститься с кровати и прилаживал за плечами рюкзак. Он удивленно посмотрел на нее.
— Ты это к чему?
Аннабет схватила Дамасена за руку, чего гигант явно не ожидал. Его лоб покрыли складки, а кожа резко огрубела и стала напоминать песчаник.
— Ты должен пойти с нами! — взмолилась она. — В пророчестве говорится: «К Вратам смерти идут вражьи силы». Я думала, имелись в виду римляне и греки, но это не о них! Это о нас — полубоги, титан и гигант! Ты нужен нам, чтобы закрыть Врата!
Новый рев дракена, уже ближе. Дамасен мягко отвел ее руку.
— Нет, дитя, — тихо сказал он. — Мое проклятие здесь. Я не могу сбежать от него.
— Нет, можешь! — настаивала Аннабет. — Не борись с дракеном! Придумай, как разорвать этот круг! Найди иную судьбу!
Дамасен помотал головой.
— Даже если бы я мог, мне не уйти за пределы болота! Это единственный пункт назначения, какой я могу представить.
Аннабет лихорадочно соображала.
— Есть другой пункт! Посмотри на меня! Запомни мое лицо. И когда будешь готов, отправляйся на мои поиски. Мы возьмем тебя с собой в мир смертных. Ты снова сможешь увидеть солнечный свет и звезды!
Земля задрожала. Дракен был уже близко, топая своими мощными лапами по трясине и сжигая дотла деревья и лишайник ядовитыми плевками. Вдалеке послышался голос гиганта Полибота, подгоняющего своих товарищей: «СЫН БОГА МОРЕЙ! ОН БЛИЗКО!»
— Аннабет! — с нажимом произнес Перси. — Нам явно пора!
Дамасен снял что-то со своего пояса. В его огромной руке белый длинный осколок казался очередной зубочисткой, но когда он протянул его Аннабет, она поняла, что это был меч — наточенный до устрашающей остроты клинок из кости дракена с простой кожаной рукоятью.
— Последний дар дочери Афины, — пробормотал гигант. — Я не могу отпустить тебя навстречу смерти безоружной. А теперь — идите! Пока еще не поздно!
Аннабет едва сдержала слезы. Она взяла меч, но не смогла совладать с собой и сказать хотя бы простое «спасибо». Девушка знала: гигант должен был сражаться на их стороне. В том была суть пророчества, но Дамасен отвернулся от них.
— Мы должны идти, — поторопил Боб, пока котенок забирался ему на плечо.
— Он прав, Аннабет, — сказал Перси.
Они побежали к выходу. Следуя за Перси и Бобом по болоту, Аннабет ни разу не оглянулась, но она слышала позади Дамасена, с боевым криком устремившегося навстречу наступающему дракену, его голос дрожал от отчаяния очередной встречи со своим старым врагом.
XLI. Пайпер
Пайпер мало что знала о Средиземном море, но была однозначно уверена в том, что оно не должно замерзать в июле.
Через два дня после их отплытия из Сплита небо заволокло серыми тучами. Поднялись волны. Холодные брызги покрывали палубу, поручни, и канаты заледенели.
— Думаю, дело в скипетре, — пробормотал Нико, прокручивая в руках добытую древность. — Наверняка в нем.
Пайпер призадумалась. С самого их возвращения из дворца Диоклетиана Джейсон и Нико вели себя как-то скованно и уклончиво. Что-то очень важное произошло там — что-то, о чем Джейсон не посчитал возможным ей рассказать.
В целом предположение Нико, что на погоду влиял скипетр, было, скорее всего, верным. Черный шар на его конце, казалось, всасывал в себя цвета прямо из воздуха. Золотые орлы в основании холодно сверкали. Скипетр предположительно давал власть над мертвыми, и от него определенно тянуло чем-то нехорошим. Тренер Хедж, решив взглянуть на него, резко побледнел и объявил, что намерен отправиться к себе в каюту и восстановить душевное равновесие просмотром фильмов с Чаком Норрисом (хотя Пайпер подозревала, что на самом деле он общался через сообщения Ириды со своей подружкой Мелли; в последнее время тренер пребывал в странном волнении относительно нее, хотя ждать от него объяснений было делом напрасным).
Так вот… Да, может, этот странный леденящий шторм был вызван скипетром. Но Пайпер чувствовала, что дело не только в нем. Что-то надвигалось — что-то куда серьезнее.
— Говорить здесь — не вариант, — решил Джейсон. — Давайте отложим совещание.
Они собрались на квартердеке, чтобы обсудить дальнейшие действия, так как до Эпира оставалось не так уж много. Но находиться сейчас здесь было явно не лучшим решением. Ветер гнал по палубе льдинки. Море под ними волновалось.
В общем-то, Пайпер ничего не имела против волн. Подъемы и падения корабля напоминали ей о том, как они с папой занимались на калифорнийском побережье серфингом. Но Хейзел явно было нехорошо. Бедняжка страдала от морской болезни даже во время легкой зыби. Глядя на нее, можно было подумать, что она пытается проглотить бильярдный шар.
— Мне нужно… — Хейзел рыгнула и указала вниз.
— Конечно, иди, — Нико поцеловал ее в щеку, что весьма удивило Пайпер. Он почти никогда не проявлял добрых чувств по отношению к кому-либо, даже к сестре. Нико ненавидел физический контакт. А этот поцелуй… можно было подумать, что он прощается с ней навсегда.
— Я провожу тебя, — Фрэнк обвил рукой талию Хейзел и помог ей спуститься по лестнице.
Пайпер очень надеялась, что самочувствие Хейзел улучшится. В последние вечера после победы над Скироном они много разговаривали. Быть единственными девушками на корабле — это нелегко. Они рассказывали друг другу истории, жаловались на отвратительные привычки парней, а иногда даже вместе плакали, вспоминая Аннабет. Услышав о ее впечатлениях от управления Туманом, Пайпер с удивлением отметила, как это, оказывается, похоже на использование волшебного голоса. Пайпер предложила ей свою помощь. В ответ Хейзел пообещала потренироваться с ней в бое на мечах — в чем Пайпер была полным нулем. Все говорило о том, что она нашла себе нового друга, и это было просто отлично… если только им удастся прожить достаточно долго, чтобы успеть насладиться дружбой.
Нико стряхнул с волос изморозь и хмуро посмотрел на скипетр Диоклетиана.
— Нужно убрать эту штуку. Если это правда она влияет на погоду, может, стоит отнести ее куда-нибудь в глубь корабля…
— Давай, — согласился Джейсон.
Нико косо посмотрел на Пайпер и Лео, будто опасаясь, что они начнут обсуждать его, стоит ему уйти. Пайпер чувствовала, что его психологическая защита просто зашкаливала, как если бы его сознание свернулось в упругий шарик, прямо как тогда, когда он погрузился в глубокий транс внутри бронзового кувшина.
Как только он скрылся на лестнице, Пайпер внимательно посмотрела на Джейсона. В его глазах плескалось беспокойство. Что же такого произошло в Хорватии?
Лео вытащил из своего пояса отвертку.
— Совещание, совещание… И вот мы вновь втроем.
«Вновь втроем».
Пайпер вспомнила ветреный Чикаго прошлым декабрем, когда они трое, отправившись на свое первое задание, приземлились в Миллениум-парке.
С тех пор Лео почти и не изменился, разве что сжился со своей ролью сына Гефеста. У него всегда были нелады с нервной системой, но теперь он знал, как с этим справляться. Его руки не успокаивались ни на секунду, они были в постоянном движении: вытягивали из отсеков на поясе какие-то инструменты, крутили штурвал, возились с обожаемой архимедовой сферой. А сегодня он снял со штурвала и отключил бронзовую голову Фестуса ради техобслуживания — собирался перепаять процессор ради улучшения работы блока взаимодействия со сферой, что бы, черт побери, это ни значило.
Что касается Джейсона, то он похудел, подрос, а с лица не сходила усталость. Волосы, когда-то коротко стриженные в римском стиле, отросли и были постоянно взлохмачены. Короткие пряди с левой стороны, оставленные пулей Скирона, добавляли изюминки, или, скорее, бунтарства. Светло-голубые глаза смотрели как-то по-взрослому, и в них постоянно читались беспокойство и ответственность.
