— Мне кажется, ты за этим что-то скрываешь. Он ведь останется самим собой?
— Ну... да, останется. Разве что немного изменит свои взгляды. По-моему, это даже ценой не назвать в обмен на возможность прожить жизнь, которую отняли.
— Встречный вопрос. Если своим рядом проклятий ты искажаешь его характер в ту или иную сторону, можно ли привить ему определенные ориентиры? Было бы намного проще, если бы он сразу слушался меня, и мне не пришлось с ним делать чего-либо после того, как ты закончишь свою работу.
— М-м... В принципе, да, это не сложно. Но помни, что основа его характера останется прежней. Если он любил тебя при жизни, эта черта может непредсказуемым способом гипертрофироваться, но она никуда не исчезнет. То же произойдет и в обратном случае.
— Я понимаю, и что-нибудь смогу с этим придумать.
Они обе вышли в зал с Артуром, и тогда ведьма добавила:
— Еще одна небольшая деталь.
— Какая именно?
— В процессе осквернения придется снять его маскировку, во избежание неудачных наложений, да и после ее завершения накладывать ее вновь, думаю, будет не самой удачной затеей. Когда ее тело станет вместилищем тысячей и миллионов проклятий, сторонние заклинания могут работать не совсем должным образом, за исключением очень сильной магии или магии прямого воздействия, такой, как материализация стихий — еще один небольшой побочный эффект, который будет этому способствовать. Так что я полагаю, что править в облике мужчины он у тебя больше не сможет. Хотя попробовать можешь, ничего страшного в этой попытке не вижу. Теперь же жди. Не знаю, сколько времени займет ритуал, но я думаю, что уже сегодня вернусь, — не дожидаясь ответа Морганы, ведьма исчезла вместе с телом находящегося на грани смерти короля.
Тело великого правителя материализовалось прямо на алтаре, в круге с начертанными древне-магическими символами. В помещении не было окон, потому как оно было размещено под землей. В подвале было слышно полыхание десятка свеч, но основным источником света были светящиеся голубоватым светом сферы, которых насчитывалось пять штук: одна перед алтарем с кругом и в каждом из углов. Ведьма взяла со стола несколько склянок с темным содержимым и откупорила их деревянные пробки. Из одной колбы полезло позеленевшее членистоногое, квасившееся в токсине в течение последних нескольких суток.
— Ишь, куды собрался! — она схватила попытавшееся шустро сбежать насекомое, прижала его к столу, другой рукой нащупала столовый нож и глухим ударом размазала его в одноцветную массу. Старуха что-то пропыхтела, а слова ее были наполнены силой, заметной даже для непосвященного. Не магической, а бранной. Из другой колбы она высыпала порошок на сплющенное создание. Размазанная субстанция на глазах начала твердеть, а на ее месте стали прорастать кристаллы такого же зеленоватого цвета. Она вытерла руки о свой фартук и, похожим на пинцет инструментом, выдрала из стола несколько миллиметровых кристалликов. Эти кристаллики отправились в другую колбу, где последовала незамедлительная реакция, в результате которой пошел черный дымок и неприятный запах. Оставив колбы, она подошла к алтарю и взяла с него большого размера клык и чашку с таким же клыком, но измельченным до порошкообразного состояния.
— Интересно посмотреть на реакцию обладателя драконьей крови, — она смочила клык в приготовленной ранее субстанции, макнула в порошок и поднесла его ко лбу короля. Давя на клык с силой, с которой бы он резал кожу, она водила им по его лбу, чиркая проклятые слова одного из почти забытых языков.
Сознание к королю пришло после нескольких ритуалов, когда его тело было полностью покрыто трудноразличимыми надписями, пересекающимися по нескольку раз. Он выглядел не просто как жертва проклятия, из которого высасывается жизнь, но как прокаженный, тела которых, по избежание эпидемий, было принято закапывать или сжигать. Последнее, что он помнил, это как его забирали у церкви рыцари, и то, как в тумане его везли на лодке по реке. Он не мог издать ни звука, не мог пошевелиться. Все его тело было мертвецки неподвижно. Он мог только непрерывно бегать взглядом.
— Что, уже очнулся? С этим ты поторопился. Будешь тогда слушать мои строфы, хотя я больше предпочитаю, чтобы никто за моими ритуалами не наблюдал. Наслушаются, а потом, как фанатики, восторгаются, а мне от всяких учеников не польза, а скорее геморрой. Пускай даже если ты далек от волшебства и вряд ли что из всего этого поймешь.
Она прошла вокруг него, разливая из колбы какую-то смердящую, похожую на грязь жидкость. В комнате стояло огромное переплетение различного смрада, и все это исходило от инвентаря ведьмы. Артур испуганно перевел глаза с нее на ее руку с полужидкой субстанцией, прося ее остановиться.
— Да без понятия я, каким там единорогам этот ваш инкуб семя отжимал для твоего обращения. У меня своя методика для рассеивания колдовств. И своему ты богу лучше не молись, а то работа с проклятиями вещь вполне себе такая... нестабильная. Святые слова способствуют стиранию призрачных материй и сущностей — канал с местными, не дай Демон, сорвешь. Обратишься ненароком к какому-нибудь ангелу, так он тебя с распростертыми объятиями да под хоровое пение — на небеса. Тебе это нужно?
Старуха подошла к алтарю с лицевой стороны и закрыла глаза. И хотя до этого все слова неподвижный Артур слышал отчетливо, он перестал разбирать речь ведьмы, как только она начала зачитывать заклинания. Ее рот шевелился, но голоса не было. Все колбы и инструменты на столах затряслись, как при землетрясении, а с дрожащего потолка посыпалась пыль. Это не она говорила тихо, это он не мог услышать ее голоса из-за тональности, превышающей слуховые способности человека. Жидкость, ранее разбрызганная на его теле, начала словно оживать, стекаясь и наполняя своей черной субстанцией вырезанные на его плоти слова. Его тело словно дружно укусил рой муравьев, разве что с намерением не просто выдрать какие-либо части, а проникнуть вглубь его ран и начать грызть изнутри. Сочащиеся кровью надписи по всему его телу обрели черный цвет из-за растекшейся по 'канавам' жидкости. Температура росла, а из ран пошла дымка. Больше это были не муравьи. Его тело прижигали раскаленным металлом. С невыносимым жжением, к нему частично начала возвращаться способность двигаться. Он болезненно забился. Если бы голос к нему только вернулся, он бы завопил, что есть сил. Ведьма продолжала что-то начитывать, ее слова начали звенеть в его голове. Слов было не разобрать, но они повторялись и рвали голову изнутри, не позволяя его глазам закрыться. Он перевернулся на бок и рухнул с алтаря на пол, скрючившись уже там. Он беззвучно открыл рот, из которого потекла темная жидкость. Из его глаз, вместо слез, и из носа потекла та же субстанция. Тело его начало меняться на глазах: его густые брови опадали небольшими клочьями, нос ломался, становясь в разы тоньше, мощный подбородок приобретал более мягкие черты. В его горло провалился кадык. Плечи сузились. Изменилась грудь. Человек все больше переставал быть мужчиной и становился похож на женщину. Он... вернее, она подняла едва дрожащую руку и оперлась ею о пол, приподнимая себя и подтягивая к старухе, а другой, держась за свое горло, словно пытаясь ослабить удушье. В ответ та изрекла слова, значение которых было: 'усмирись'. После чего, вновь ставший женщиной король, в очередной раз провалился в беспамятство, задыхаясь жижей, приобретшей уже фиолетовый цвет.
— Теперь можно начинать.
Однако в комнате отшутилось чужое присутствие. Обессиленное и покрытое жижей тело шевельнулось и с хлопком оперлось на руку, обклеенную этой жидкостью, словно щупальце глубинного монстра. Затем эта бесформенная и, словно бы неживая, фигура встала во весь рост, игнорируя магические слова многовековой ведуньи.
-Я сказала тебе спать! — она ударила о пол тростью, в очередной раз обращая слова в магию. Вставшую фигуру сверху словно бы что-то придавило, и та от неведомой силы припала на колени. После очередного удара тростью, за которым последовал очередной присущий удар по 'вставшей жиже', та уже лишь пошатнулась, отказываясь поддаться и терять сознание. Брови ведьмы возмутительно сузились.
— Ни один человек без защиты не смог бы устоять в таком состоянии перед магией. Что за волшебство ты используешь? — она опустила поднятую трость и вытянула вперед левую руку. Из ладони вырвался мощный поток ветра, направленный на фигуру, высушивая в темную корку охватывавшие ее фиолетовые ферменты яда. Магия должна была оглушить, обездвижить и придавить женщину к противоположной стене, но та не сдвинулась. По мере того, как инородная шелуха твердела, через нее все ярче и отчетливее пробивался ярко-золотистый свет, формируя перед ней образ сияющего рыцаря. И тогда в наполнявшей зал атмосфере произошла очередная перемена. Односторонний поток ветра начал отклоняться и менять свое направление, закручиваясь вокруг рыцаря. Все находящиеся в помещении предметы, будь то склянки, трофеи чудных магических зверей или мебель: все это закрутилось в едином потоке уже вокруг рыцаря.
— Кто ты? — обратилась она не к магу и не рыцарю, которого она самовольно пропустила в свое логово.
— Где оно?
— Что, 'оно'?
Вихрь усилился и полностью поглотил тот поток, который выпускала из своих рук старуха. И, пускай и медленно, но верно, фигура направилась к ней.
Колдунья сделала несколько взмахов, чтобы усмирить восставшего воина, но вся магия на прямое воздействие рассеивалась о мощнейший поток ветра, которому было ломать деревянные балки не сложнее, чем щепки. Одно из наложенных ведьмой заклинаний должно было многократно усилить болевые ощущения рыцаря от раны, но и этого оказалось недостаточно.
— Мое 'Я'... оно должно быть поблизости... — произнесла фигура, давая понять, что принадлежит не королю Британии, а кому-то иному.
— Хм. Почему я не могу прочесть, кто это? — озадаченно проговорила ведьма, — Кто такой решил найти прибежище в этом все еще живом теле? Впрочем, это не важно. Кем бы ты в итоге ни оказался, я все равно тебя из него вышвырну. На это тело уже есть другие планы, так что поищи себе что-нибудь иное.
Старуха взмахнула руками, и из стен зала вырвалась дюжина каменных глыб, которые прямо перед ней слились в гротескное подобие гуманоида. Массивный каменный голем, прикрывая своего призывателя, направился навстречу яростному ветру, с каждым шагом лишаясь кусков своей каменной натуры. Он пробился вплотную к фигуре рыцаря, правой хваткой схватил его за горло и поднял перед собой. Рыцарь на это совершенно никак не отреагировал. Хотя его тело не было пустой оболочкой, преобладал в нем не его собственный дух, а инородное существо, которое не могло полностью контролировать тело и только защищало себя воздушными потоками, которых оказалось недостаточно в противостоянии крепкому голему с антиподным ветру элементом.
Голем сильнее сжал хватку, пока восставший в теле рыцаря дух не утихомирился и не оставил и без того уже пострадавшее тело без сознания.
* * *
Спустя несколько часов в своей крепости, Моргана, по дополнительному наставлению старухи, приготавливала раствор, который в дальнейшем нужно было использовать для поддержания в Артуре 'новой' жизни. Изначально она не должна была заниматься работой по его восстановлению, но по переданному ей кулону пришла формула, которая должна была быть воплощена в раствор. Она не стала противиться и почти сразу взялась за нее. Занимаясь магическим делом единожды, она уже нарушила данный собою обет. Чувствуя ностальгию при работе с магическими ингредиентами, она погрузилась в свои размышления. Тогда она еще не думала о том, ни какой жизнью будет жить Артур в дальнейшем, ни как дальше будет существовать его королевство. На протяжении многих лет она просто хотела сместить его и занять трон. Со временем, чувство ее отрешенности превратилось в это желание, оно, в свою очередь, в одержимую идею, а затем и в конечную цель всей ее жизни, в достижении которой все время что-то препятствовало. Она не знала, каким именно было проклятие, которое она приготавливала. Оно представляло жидкость, которую следовало наносить на какие либо предметы, с которыми бы Артур часто взаимодействовал. Чем больше он окружит себя дополнительными атрибутами заклятья, изменившего его жизнь, тем оно будет надежней и долговечней гарантировать ему дальнейшее существование. Хотя он должен был вернуться относительно живым, по словам ведьмы, с проклятием Кларента оставалось лишь бороться.
— Прошло совсем немного времени, — уже не оборачиваясь, Моргана узнала о приходе старой ведуньи.
— Ты приготовила, что я наказала? Пришла пора им воспользоваться.
— Ты уже закончила со своими ритуалами?
— По большей части. Прямо сейчас она испытывает ни с чем не сравнимую боль, раз за разом переживая момент, когда меч рвет ее на части. Для подготовки к основному ритуалу должно пройти какое-то время. Она немного взбунтовалась, но ее утихомиривание не заняло много времени. Процесс перестройки очень неприятен. Меня утомило слушать ее бессознательные стоны, но лучше дать ей вдоволь выплакаться и намучаться, потому что в дальнейшем такой возможности у нее может не оказаться. Пока я ей занималась, вскрылось несколько занятных фактов. Возможно, ты бы смогла и сама их заметить, если бы не заморозила ее на такой ранней стадии. Главный из них в том, что после той раны она бы умереть не смогла.
Колдунье словно дали пощечину после ее тяжелых недель с тревожным сном и поисками каких-либо средств для снятия заклятий и налаживания связей с другими волшебницами, когда она перерывала все, что можно, вдоль и поперек в полном одиночестве, боясь сделать что-либо такое, что могло бы привести к непоправимой ошибке и убить ее сестру. Теперь ей говорили, что во всех этих самоистязаниях не было необходимости.
— Другой, уже известный, но только нашедший свое повреждение факт, — продолжила ведьма, — это то, что проклятие, которое на нее наложено, направленно исключительно на дух короля Артура.
— Именно, — ответила вставшая на ножи колдунья, — и меня направили к тебе, потому что спасения от него быть не может.
— Верно. Не может. Покуда оно нацелено на того, для кого было предназначено. Вот только состояние человека по имени 'Артур' нестабильно. Оно подавляется. Подавляется чем-то иным...
— О каком подавлении ты ведешь речь? Кто-то проник в его тело и пытается издали контролировать им? Или этот кто-то вцепил в нее свои пропитанные ядом когти еще в далеком прошлом, и только сейчас начинает проявляться отрава, в которой они были смочены?
— Пока я сама не знаю истоков этой причины, но посчитала, что она может быть известна тебе. Видимо, для нас, все-таки, важен еще один из ее секретов. Этот, как ты выразилась, 'кто-то', совсем не человек. Отголосок его присутствия пока слаб, но он расширяется и набирает силу. Чтобы твой 'Артур' выжил после смертельного для себя боя, достаточно было бы лишь обработать его рану и дать несколько недель на восстановление, как бы абсурдно в ее случае это не звучало. Вместе с усилением сознания инородной в ней тени, с ней должны были произойти другие изменения, которые бы не то, что помогли бы ей выжить, но даже поставить бы на ноги. Только когда этот процесс достиг бы своего окончания, твоего Артура бы 'не стало'. Конечно, он бы выжил. Возможно, даже в лучшем состоянии, чем мы с тобой могли бы добиться ведьминскими плясками у костра. Побочный эффект такого лечения всего один: произошло бы это с исчезновением его духа и его замещением на другой.
