— Ты, правда, захотела оставить ребенка? Собиралась рожать? — тихо спросила Лида спустя какое-то время. Слезы все еще блестели на ее щеках, она хлюпала носом, несмотря на десяток бумажных платочков, что я ей протянула. Но она больше не захлебывалась криком и не дрожала в моих руках.
— Правда.
— А работа? Универ? Деньги? Мама?! — даже сейчас Лида считала мой выбор глупым. Быть может, он, правда, был глуп.
— Не знаю, я не думала тогда ни о чем. Представляла, что буду работать репетитором, переводчиком, займусь фри-лансом.
— Тебя не пугала реакция предков?
Странный вопрос. Я никогда себе его не задавала.
— Они бы ничего не сказали, — ответила неуверенно, задумавшись о том, как бы все сложилось тогда, если бы не... выкидыш. — Бабушка бы поддержала, — я улыбнулась мыслям о своей второй маме. — А остальные... Отцу до меня нет дела. А у матери — у нее своя личная жизнь. Причем тут я?
— Но... Тебя бы не ругали? — Лида с удивлением смотрела на меня, словно не понимая, что такие отношения в моей семье норма. Это сейчас мы с мамой ругаемся на ровном месте, а тогда...
— Нет... не думаю. То есть... я не проверяла.
— Они не знают?!
— Нет. Я не говорила.
Мы некоторое время молчали.
— А знаешь, — Лида повернулась в моих руках, чтобы удобнее лечь на подушку. — Мои меня не поймут. Они... Самое страшное, это не оправдать чьих-нибудь ожиданий. Верно? В тебя вкладывают силы и деньги, тебе дают лучшее образование, отправляют в Москву и рисуют радужные планы на твою дальнейшую жизнь. Что я получу в итоге, если вернусь? Все мечты — к черту...
— Чужие мечты? — я позволила возразить, но Лида, кажется, уже не слышала меня. — Не твои.
— И мои тоже, — подруга упрямо поджала потрескавшиеся губы. — В том то и дело.
— Но ребенок...
— Не надо! — Лида вдруг растеряла желание говорить, снова захлопнув створки своего "гроба". Дальше, чем нужно, она никого не пускала. Так же, как я, она ненавидела чужие советы и нравоучения. Похоже, ей их хватало дома.
— Хорошо. Давай закроем тему. Тебе, наверное, лучше поспать. Я пока займусь... уборкой, — хмыкнула, представив, что сделаю сейчас с Митей. Моя месть обещала быть изощренной.
— Что ты будешь с ним делать? — Лида перехватила мой кровожадный взгляд. Ах, сорри. Я размечталась.
— А что ты хочешь, чтобы я сделала? — я внимательно разглядывала подругу. За невинным ее вопросом крылся непонятный мне интерес. Он же ее обидел!
Несколько секунд Лида что-то прикидывала в уме. Надеюсь, она не восприняла предложение Димки всерьез. С него станется, рассмеяться в лицо, если Лидочка надумает согласиться. Но ведь она не станет, правда?
— Выгони его, ладно? — в голосе Лиды не было уверенных ноток. Но по крайней мере она не бросилась догонять Митю, вымаливая у него деньги (последнее Димка мог бы с легкостью обеспечить). — Я никогда-никогда... больше... не хочу... его видеть.
Все интересней и интересней.
— Договорились, — я, соглашаясь, кивнула. А потом, поднявшись с кровати, не удержалась от очередного вопроса. Ситуация между Лидой и Димкой мне не давала покоя. — Что... что ты сделала такого, чтобы Митя так на тебя разозлился?
— Я?! — Лидочка почти так же театрально, как Дима десять минут назад выгнула тонкую бровь. Впечатляюще. Но в невинность любого из этой парочки мог поверить только полный придурок.
— Ты. Я не думаю, что это дерьмо началось на пустом месте. Лид, Димка может быть засранцем, нахалом и эгоистом. Но он не лезет первым!
— Это он с тобой только такой...
Что-то подобное я слышала когда-то от Марр. Правда, она говорила о моих отношениях с Флеймом. И что... Странное дело, мужчины ведут себя со мной яки ягнята. Вы верите в эту чушь? На все есть свои причины, всему есть свои объяснения. И с Димкой мы общаемся только потому, что мне от него ничего и никогда не было нужно. Впрочем, поправлюсь. Ничего, кроме него самого и его бесконечных шуток. Дурь и язвительность шли с Митей в комплекте, но я справлялась с ними. Справлялась до сегодняшнего дня.
— Что ты натворила? — я настойчивее повторила вопрос. И Лида, нахмурив брови, пару секунд неподвижно смотрела мимо меня. Вспоминала?
— Помнишь, вечеринку по случаю Хеллуина? — высокий лоб прочертили морщины. Лиде не нравилось вспоминать о том, что было. — Я там впервые увидела этого г
* * *
Я плохо помнила, о чем идет речь. В тот вечер все мои мысли и все мое время было занято Стасом. Он, как солнце на горизонте, затмевал собой абсолютно всех. Да, на той памятной вечеринке были и Димка, и Лида. Но разве они общались?
— А дальше? — я уставилась на подругу, ожидая деталей. Лидочка, размышляя о чем-то, упрямо молчала. И что, мне клещами вытягивать из нее объяснения? Что-то случилось между ними тогда, в нашей с Ником квартире. — Вы переспали? — предположила, устав теряться в догадках.
— Спятила?! — Лида одарила меня обиженным взглядом. — Пусть он катится лесом! С ним можно встречаться только...
— Если он хорошо заплатит. Я уже поняла. Ты это ему и заявила? — я пыталась попасть пальцем в небо. Единственной больной точкой Димы были именно деньги. Не многие готовы были воспринимать Михайлова в отрыве от миллионов и миллиардов его золотоносного во всех смыслах папаши.
Лида сглотнула, нахмурилась снова.
— Нет.
— Тогда что случилось?!
— Ничего! Что ты пытаешь опять раскопать? Твой дружок подошел, мы пару минут поболтали. И он начал хамить! Откуда я знаю, что у него в голове творится?!
Я могла лишь примерно ответить на этот вопрос. И почему-то мне все сильнее казалось, что Лида в тот вечер своими руками вырыла себе могилу. Останется только уточнить пару моментов у Димки, и картина будет ясна. Только чем мое удовлетворенное любопытство в силах помочь этой... вечно ругающейся паре? Я могу только выкинуть Митю из дома. И то... это еще нужно напрячься.
— Извини, — пробормотала, разглядывая опять погрустневшую Лиду. — Я поговорю с Димкой. И когда ты проснешься, его уже здесь не будет. Я тебе обещаю.
— Спасибо... Ты меня тоже прости. Я не хотела, чтобы так все вышло.
— Я знаю.
Я тихо прикрыла за собой дверь и почему-то совсем не удивилась, обнаружив в гостиной Димку. Разлегшийся на моем диване, Михайлов крутил в руках пульт от плазмы. Плазмы, предусмотрительно включенной, но работающей абсолютно беззвучно. Как, интересно... Популярный музыкальный канал показывал десятку лучших. Неизвестная мне группа кривлялась с экрана, солист двигал челюстью так, будто хотел показать наблюдающей за ним камере свою глотку.
— Ты все еще здесь? — спросила обреченно, никак не желая смириться с тем, что Димка по доброй воле от меня отлипать не станет. И из дома не уйдет, даже если я устрою ему час чтения нудных лекций. Честно говоря, мне хотелось бы это сделать. На языке уже вертелись заготовки проникновенной речи. Но только собственное благоразумие, да прекрасное знание характера этой "редиски" останавливало меня от игры в училку. Димка, не малолетний подросток, он не оценит моих усилий.
Михайлов криво мне улыбнулся, будто прочитав мои мысли.
— Я запустил твою машинку. Там цикл еще на полчаса. Потом еще сушка...
Я кивнула, сложив под грудью руки.
— Ты намекаешь, что мне так просто от тебя не отвязаться?
— А ты хочешь выгнать?!
Ах, как мы умеем изумляться.
— Точно! Ты угадал! Я могу одолжить тебе свою футболку, кстати.
Действительно, чем это не вариант? Но Димка был бы слишком не Димка, если бы сдался так просто. Тем более если бы согласился на кофточку меньшего, чем у него размера.
— Я бабских вещей не ношу! — как я и предполагала, Митя категорично отказался от моего предложения.
О, да. Гардероб для него — дело принципа. Интересно, он свои белые носочки только один раз одевает?
— Стиль унисекс, ты о таком слышал? — я вяло отбила "подачу", слабо веря в успех предприятия. Переубеди барана, часть два.
— Я не пидор!
Я вздохнула. Наш разговор уходил куда-то в другое русло. Михайлов, вроде, не издевался. Но своим показным равнодушием все равно продолжал меня злить. А еще он лежал. А я стояла.
— Так, все с тобой ясно. Раз не уходишь, тогда поднимайся и марш на кухню.
— Слушаюсь, командирша. Но, может, лучше поговорим здесь?
— Я не хочу кричать под дверями спальни.
— А ты хочешь кричать?!
Я молча направилась в коридор. Да, мне хотелось кричать. Димка вывел меня из себя сильнее, чем в прошлый раз с незнакомыми девицами в моей квартире. А если вспомнить еще и пьяного Тима в качестве ночного подарка... хм... список грехов этого невинного ангелочка явно превысил допустимую норму. И я пока не собираюсь причислять себя к лику святых, подставлять для удара левую щеку и бла... бла... бла... делать прочую мерзость. У бесенка в моей душе есть миленький план. Мне осталось лишь проучить нахала.
— Держи, — на кухне я протянула Михайлову бумажные полотенца, наслаждаясь выражением его лица. Удивленным, возмущенным и обиженным одновременно. Родители капризного чада могли бы им умилиться.
— Что это?! — мой друг даже отодвинулся от меня на пару шагов. Странно, что не отпрыгнул и не состроил гримасу брезгливости, так отлично отрепетированную Димкой за двадцать шесть лет его сознательной жизни.
— Полотенца, — я поставила рулон бумаги на стол. — Ты мне поможешь убраться.
— Я?! — Димкин вопль разнесся по всей квартире. Он вздрогнул так, будто я предложила ему расчленить труп, а не протереть стол и напольную плитку от остатков еды, не переваренной в чужом желудке.
— Дим, — я была предельно серьезна. Или старалась казаться такой. Злость бурлила у самого горла, сердце колотилось в груди беспокойно и криво — удар, удар... остановка, удар, остановка и снова по кругу. — Ты виноват в том, что случилось с Лидой. И, пожалуйста, не отрицай.
— Ну да, конечно. Она беременна не от меня!
— Я не говорю о детях! Ты довел Лиду. Имей смелость признать, что ей стало плохо из-за тебя.
— У тебя нет доказательств, — Митя фыркнул и нахально отступил от меня еще на один шаг. Думает, я буду перед ним унижаться?
— Хорошо, — я отвернулась от Димки и потянулась к бутылке чистящего средства, спрятанной в угловом шкафу. — Тогда подожди в гостиной.
— Ты же хотела со мной поговорить, — не слишком уверенно сообщил Митя, замерев у выхода в коридор. Но я по-прежнему не собиралась ничего делать. Если хочет уйти — уйдет. Я не цербер, чтобы с пистолетом в руках выбивать из него. Да и что? Помощь? Увольте.
— Не думаю, что это хорошая идея, — откликнулась, нажимая на кнопочку распылителя и заливая стеклянный стол ароматной жидкостью алого цвета. Если верить рекламе, то эта дрянь убивает микробов и чистит поверхность без лишних усилий. Сейчас проверим.
— О, бл
* * *
, — Димку передернуло, я заметила краем глаза, как он провел ладонью по волосам, превращая аккуратную укладку в хаос. — Только не строй обиженную, — посоветовал раздраженно. — Тебе не идет!
Я никак не отреагировала на "заботливый" комментарий. Мое состояние имело мало отношения к обиде. И Димка просто слеп, раз не видит очевидных вещей. Я зла. А это совсем другое дело. Мое желание не связано с намерениями оттолкнуть или выгнать его, но мое терпение на исходе. Если ничего не изменится прямо сейчас, то дальше нам нет смысла общаться.
— Игноришь?! — не привыкший к безразличию, Димон психанул, хватая меня за локоть и дергая на себя. Я вынужденно обернулась. Салфетки спланировали на белую плитку.
— Ну, не будь букой, солнце, — Михайлов попробовал улыбнуться своей коронной улыбкой. На некоторых дурочек она действовала безотказно.
— Ты чего-то не понял, Дим?
Мне хватило выдержки, чтобы задать свой вопрос без лишнего драматизма. Спокойствие и только спокойствие. На работе этот прием работает безотказно. "Противник" должен сразу понять, что шуткам не место, поблажек не будет. Все, finita!
Нет, я не бульдог и не охотник. И до срыва меня довести мог бы только Керимов. Но я не люблю чувствовать себя дурой. И в первую очередь я не люблю чувствовать себя дурой по вине близких.
— Мне не нравится твой настрой, — Димка нахмурился, так и не поняв моих настоящих мотивов. — Ты собираешься со мной ругаться?!
И снова искренний взгляд, такой чистый и детский. Нет, на это я больше не покупаюсь.
— Нет. Не собираюсь, — мой хмык вышел нервным. Хотелось быть насмешливой и циничной. Но с Димкой такие фокусы не проходили. Мы слишком хорошо друг друга знали. — Не хочешь помогать — не мешайся у меня под ногами. Хочешь отдохнуть? Отдыхай, смотри телек. Но когда высохнет рубашка, пожалуйста, собирайся и уходи. И не устраивай сцен, договорились?
— Вот, бл
* * *
... — Михайлов покачал головой. — Что за чушь ты несешь? Ты ведешь себя так, будто меня выгоняешь.
— Выгоняют подружки, Дим. А я — никто. Для тебя — так точно.
— Ты плохая актриса.
— У меня были плохие учителя.
— Какого черта, ты все это начинаешь?
— Я заканчиваю, Дим. Началом здесь не пахнет. Мне не нужны рядом люди, которые ни в грош не ставят меня и мои просьбы!
— И о чем же ты меня попросила? — Димка поставил глаза. Круглые, как блюдца.
— Не трогать Лиду, не начинать скандала... Ах, да... Помочь с уборкой, — Митя поморщился. Действительно, помощь на кухне не вписывалась в эту картину. — Но ты, как избалованный пацан, делаешь только то, что считаешь нужным. Ну, окей. Делай дальше... Без меня.
Я вытащила руку из ледяных пальцев и снова вернулась к бумажным салфеткам.
— Ты шутишь?!
— Нет, блин. Не шучу! — я вскинула голову, встречаясь взглядом с Димкой. — Мне надоело играть с тобой в игры. Сыта тобою по горло. Если тебе не хватает статистов в твоем спектакле, поищи их в другом месте. Тебе с радостью подыграют. А я устала!
Михайлов несколько секунд смотрел на меня не мигая. На по-девичьи тонких скулах играли желваки.
Кто из нас был сильнее? Я, которая рвала отношения с другом из-за какой-то незначительной ерунды (в глазах друга, конечно)? Был ли прав в своем возмущении Димка, привыкший получать все, что хочет, забывший о том, что шутки не всегда бывают уместны. А улыбки и невинные глазки ничем ему не помогут?
Я знала только одно. Если Димка сейчас развернется и выйдет, мы больше не увидимся с ним. Я не сделаю ни единого шага навстречу. А Митя не станет так передо мной унижаться. Он не признает вину, не скажет, что поступил глупо... Конец отношениям. Уже вторым на сегодня. Но значит, так надо. Я не стану жалеть. Мне все это осточертело!
Читая меня, как раскрытую книгу, Димка вдруг понял...
— Подвинься, — голос Михайлова прозвучал надменно и резко. Меня грубовато отодвинули от стола. — Подвинься!
Я послушно уступила дорогу Мите и не веряще проследила за тем, как он схватил из красной лужи намокшую тряпку.
— Э...
— И если ты кому-нибудь об этом расскажешь! — Митя рыкнул из-за плеча и с остервенением, достойным маньяка, принялся размазывать по стеклу мутную жидкость. Я молча за ним наблюдала.
— Тебе помочь? — без улыбки спросила, глядя, как бугрятся мышцы на тонких мужских руках.
