Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Последняя мысль заставила Алвана успокоиться: для бога Войны, сошедшего на Диенн, титул Вождя Вождей какого-то одного народа был действительно мелковат...
Настроение мгновенно улучшилось, и берз, пришпорив могучего черного жеребца из конюшен одного из дворян Морийора, заставил его нырнуть в полумрак захаба.
Когда глаза привыкли к темноте, Алван осмотрел испещренный бойницами свод, потом — поднятую вверх решетку, отметил, что на земле не видно ни одного тела и усмехнулся: благодаря воплощению Субэдэ-бали под каменным сводом, усыпанным бойницами, не пролилось ни капли крови. Как и в большей части огромного, в полтора раза больше, чем Вирент, Фриата...
'Не война, а прогулка какая-то...' — подумал он, дождался, пока конь доберется до поворота, и вгляделся в лица дворян, согнанных на площадь перед воротами.
...Как и предсказывал сын Гогнара, настоящих воинов среди них оказалось сравнительно немного — пяток мужчин намного старше Алвана и столько же безусых юнцов, толком не знающих, с какой стороны держаться за саблю. В разодранной одежде, с разбитыми в кровь лицами и связанными руками, они стояли отдельной группой. Под охраной воинов. И угрюмо смотрели на Вождя Вождей.
Они заслуживали уважения. А те, кто предпочел сдаться — нет: в глазах женщин в мужской одежде застыло одно и то же выражение. Беспредельного страха...
В этот момент из-за спины раздался еле слышный шепот эрдэгэ:
— Ничего не забыл?
Ощущение Великой Удачи, охватившее его в захабе, освежило память, поэтому Алван еле заметно мотнул головой, осадил коня, обвел фриатцев тяжелым взглядом, и, старательно выговаривая непривычные названия, поинтересовался:
— Ну, и кто из вас бургомистр Фриата?
— Я... — отозвался пожилой седовласый мужчина со свернутым носом и разбитыми в кровь губами, стоящий в самой середине той части морийорцев, которые пытались сопротивляться.
— Я, берз!!! — недовольно рыкнул Касым.
Бургомистр не обратил на слова шири никакого внимания: высокомерно приподняв подбородок, он смотрел в глаза Алвана и спокойно ждал.
'Барон Орай Черр. Настоящий багатур. Его возьмут живьем только в том случае, если застанут спящим...' — утверждал сын Алоя. И не ошибся — из одежды на багатуре были только полотняные штаны. А торс оказался покрыт мелкими порезами и ссадинами от арканов!
— Долгих лет жизни тебе, воин! — оценив мужество старика, с уважением сказал Алван.
— Не могу пожелать тебе того же... — дерзко ответил старик. И презрительно сплюнул себе под ноги.
'Ты — Вождь Вождей! Все остальные — пыль под копытами твоего коня... Что бы тебе не сказал барон Черр — ты должен остаться холодным, как лед. Пойми, твоя самая главная война — это война за души ерзидов. То, что ты непредсказуем и неудержим — они уже знают. Теперь тебе надо продемонстрировать им свою мудрость и великодушие...' — вспомнил Алван. И мысленно усмехнулся: для него, воина, которому советует сын самого Субэдэ-бали, дерзость какого-то лайши показалась чем-то вроде укуса комара:
— Отчего же? Оглянись вокруг: твое стойбище цело и невредимо. Твои женщины и дети — живы и здоровы. А нажитое добро — там, где ему и положено быть! Разве у тебя есть хоть одна причина, чтобы меня ненавидеть?
— Ты принес в Морийор войну, голод и смерть... — гневно воскликнул лайши.
— Я принес вам мир и процветание! — усмехнулся Алван. — Просто ты этого пока не понимаешь...
— Мир и процветание? — возмущенно переспросил старейшина, и его морщинистое лицо тут же побагровело. — Ты?
Берз утвердительно кивнул:
— Я... Ваш север состоит из десятков королевств, которые постоянно воюют между собой. Когда все они окажутся под одной рукой, войны прекратятся. И тогда наступит мир...
— Мы и так живем в мире! Вернее, жили! До того, как ты и твои воины перешли границу королевства!!!
— Неправда! Насколько я знаю, не так давно закончилась война между вами и Делирией, прошлым летом Иарус-берз пытался напасть на Элирею, а годом раньше он же захватил Челзату... Разве это — мир? Раз на вас нападают, значит, твой король слаб. И ему пора уступить свой трон другому...
— Род Рединсгейров правит Морийором уже одиннадцать поколений... — набычился барон.
— И что с того? Насколько я понимаю, это не первый род на этой земле. Как и везде, первый из династии завоевывает свой трон мечом, а остальные просто пытаются его удержать... Или ты считаешь иначе?
Отрицать очевидное лайши не захотел. Поэтому промолчал. Впрочем, его ответ Алвану был не нужен:
— Получается, что я имею полное право сделать то же самое...
— Да, но армия объединенных королевств...
— ...ловит ветер в степи! Я взял уже второй город — а они все еще не понимают, что со мной делать...
— Взял. Но не удержал!
— А зачем мне их удерживать? Ни один сын Степи не будет жить... — говорить о грязи, в честь которой степняки назвали город , берз не захотел. Поэтому закончил намного мягче, чем собирался: — ...в каменных мешках, похожих на похоронные курганы!
— А как же трон Морийора? — съязвил старик. — Если ты станешь нашим королем, то тебе придется жить в таком же кургане! Только во много раз больше! Или ты думаешь, что королевский дворец в Лативе похож на ваши юрты?
— Ты невнимателен, бургомистр! — пропустив мимо ушей очередную дерзость, берз снисходительно усмехнулся: — Я сказал, что имею такое же право на трон Морийора, как любой другой Вождь... Но это не значит, что я его займу!
— Ничего не понимаю...
'Потому, что я — непредсказуем...' — мысленно хмыкнул Алван, сделал небольшую паузу и пожал плечами:
— Латива, Арнорд, Свейрен, Нивейл, Маллар... Скажи, зачем мне столько столиц? Седалище у меня одно, и я, Вождь Вождей, буду восседать на кошме моей Высокой юрты... в своем родном стойбище. А ваши короли будут моими вассалами...
Лайши поиграл желваками и криво усмехнулся:
— Ты уверен, что сможешь захватить весь север?
Берз повел рукой, показывая на высоченные трехэтажные дома, окружающие площадь и чуточку повысил голос. Так, чтобы его слышали даже те ерзиды, которые стояли на Надвратной башне:
— Вы — деревья, а эти здания — ваши корни.. Вы вросли в землю и не мыслите жизни без нее... В отличие от вас мы, ерзиды — вольный ветер. Мы встречаем Удири-бали... э-э-э... бога солнца... в одном месте, а провожаем — в другом. Поймать ветер невозможно, зато он, превратившись в бурю, выкорчевывает и деревья, и рощи, и леса...
Старейшина устало прикрыл глаза, повел плечами, попытался пошевелить затекшими руками, а потом устало поинтересовался:
— Ладно. Скажи, чего ты хочешь от меня?
Ответ на этот вопрос придумывать не пришлось — его заранее подготовил эрдэгэ. Поэтому Алван ответил без какой-либо заминки:
— Через десять дней я возьму еще одно из ваших стойбищ. Но оставлю его целым и невредимым... в том случае, если твой король убедит меня в том, что сможет быть хорошим вассалом. Если не сможет или не захочет — то я отдам его своим воинам, а потом сожгу...
Бургомистр помрачнел еще сильнее.
— Думать Урбану уже некогда — городов в Морийоре немного, и потеря каждого из них обязательно скажется на благоденствии ваших дворян и народа...
Лайши попытался что-то уточнить, но, заметив, что берз еще не закончил, прервался на полуслове.
— Кстати, о дворянах. На следующий день я прикажу своим воинам начать жечь замки по всему Морийору. А их хозяев — рассаживать на колья. Пройдет еще несколько дней — и те, кто останется в живых, вспомнят про ту половину вассального договора , которую принес вам король...
Старик заскрежетал зубами и... тряхнул головой:
— Ты хочешь, чтобы я ему это передал? Передам. Слово в слово. Если, конечно, доберусь до Лативы...
Алван шевельнул пальцами — и воин, стоящий рядом со стариком, перерезал путы на его руках.
— Касым, ялно !
Шири мигом соскочил с коня, подошел к старейшине и протянул ему кусок кожи со знаком рода Надзир:
— Держи при себе, и тебя не тронут...
Барон отрицательно помотал головой и показал затекшие руки, мол, боюсь, не удержу.
Касым ухмыльнулся, а Алван вдруг понял, что победил: первый раз за весь разговор лайши выказал осторожность. Значит, поверил в то, что у него есть будущее...
'Как там говорил Гогнар? Пройдет совсем немного времени, и я научусь понимать причины чужих поступков?' — ошарашенно подумал берз. Потом поймал взгляд барона, направленный на толпу женщин и мысленно усмехнулся: — 'Так и есть! Он позволил себе посмотреть на своих родственников... Что ж, вот и возможность проявить великодушие!'
— Чтобы дорога тебя не тяготила... можешь взять с собой своих родных. Только со сборами не тяни: вы должны выехать из городских ворот не позже полудня...
Глава 34. Аурон Утерс, граф Вэлш.
Вильфорд Бервер торопился. Поэтому сразу после выезда из Косой Сажени поднял коня в галоп. Карета ее величества, запряженная восьмериком, рванула следом и довольно ходко покатилась по усыпанной снегом дороге. Вспомнив, какое количество камней, присыпанных снегом, валяется на ее пути, я приподнялся на стременах... и снова опустился в седло: наехав на первое же препятствие, карета легонько покачнулась и, как ни в чем не бывало, покатила дальше!
— Восьмиместный кузов из позолоченного дерева, подвешенный на шести ремнях, вертикальные и горизонтальные гасители колебаний, поворотный круг... — с усмешкой пробормотал ехавший рядом граф Орассар. — Не карета, а произведение искусства. Можете не беспокоиться — в ней вашу супругу даже не укачает...
— Здорово! — облегченно выдохнул я. — И все-таки, не слишком ли быстро они едут?
— Не слишком... — помрачнел граф. — Чем быстрее мы доберемся до Арнорда, тем лучше...
Я почувствовал себя виноватым: если бы не моя свадьба, и король, и начальник Внутренней стражи, и начальник Тайной службы сейчас были бы в столице. Поэтому, услышав скрип плохо смазанной оси, сделал вид, что интересуюсь обозом четы Берверов, медленно выползающим из ущелья.
Двенадцать повозок с походной утварью, гардеробом, запасом продуктов и вина, походная кузня, четыре повозки для фрейлин и слуг, два с лишним десятка сменных коней — все это просто не могло двигаться с той же скоростью, что и карета!
— Эти доберутся сами... — отвечая на незаданный вопрос, буркнул начальник Внутренней стражи. Потом подумал и добавил: — Пожалуй, с ними надо оставить и всех моих воинов...
— Зачем? — удивился я.
Граф проводил взглядом пронесшийся мимо нас десяток Клайда Клешни и усмехнулся:
— В отличие от его величества и его высочества воины Внутренней стражи не привыкли передвигаться пешим по конному . Значит, часа через полтора-два все они превратятся в обузу. Особой необходимости заставлять их рвать жилы я не вижу: его величество сопровождаете вы с графом Логирдом и три с лишним сотни воинов Правой Руки. А это сила, при виде которой любая, самая наглая шайка грабителей с ужасом забьется в самый дальний схрон. Или добровольно взойдет на эшафот...
...Насчет грабителей — не знаю, а бургомистры городов, которые мы проезжали по пути, точно примеряли к себе белые рубашки с отрезанным воротом: вместо того, чтобы осчастливить их своим посещением, Вильфорд Бервер вваливался в первый попавшийся постоялый двор, и, не дожидаясь появления своих вассалов, заваливался спать!
Прибыв к месту ночевки верховного сюзерена, насмерть перепуганные дворяне принимались метаться по постоялому двору в поисках того, кто может объяснить им причину такого к ним отношения. И... почему-то приходили ко мне!
Нет, я, конечно же, понимал, что после целого дня безумной скачки граф Орассар и Теодорих Ромерс в принципе не способны связать ни слова, а принца Вальдара бургомистры отчего-то побаиваются, но ведь оставался еще мой отец и Томас Ромерс!
— Что тебя так удивляет? — усмехнулась Илзе, в очередной раз услышав тихий, но очень настойчивый стук в дверь нашей комнаты. — Томас является начальником Тайной службы еще очень недолго. Значит, не заслужил достаточно уважения. Граф Логирд славится своей немногословностью. Кто остается? Правильно, ты!
Я вздыхал, выходил из комнаты... и возвращался обратно в лучшем случае через полчаса.
К этому времени моя супруга успевала выкупаться, надеть на себя ночную рубашку и... приняться за отработку все еще не дающейся ей 'Глины'. Кстати, последствия первой инициации здорово повысили ее выносливость и заодно сократили потребности во сне.
Когда я, успокоив очередного страдальца, возвращался в комнату, она быстренько заканчивала комплекс, помогала мне раздеться, вталкивала в бочку с порядком остывшей водой, и... принималась терзать меня вопросами. Требуя описать внешность, черты лица, особенности мимики и походки последнего собеседника, его сопровождающих или обслуги постоялого двора. А так же перечислить те 'сигнальные' слова, которые все они употребляли в разговоре!
С первыми вопросами я справлялся без особого труда — чему-чему, а внимательности Кузнечик меня научил. А вот с 'сигнальными' словами получалось не очень. Поэтому вскоре моя прекрасная наставница начинала мрачно хмурить брови и закусывать губу.
Увы, это свидетельствовало не о ее желании, а о том, что мне надо больше работать со своей памятью. Ибо, не овладев техникой ухода в медитативный транс, я не мог пользоваться одним из самых потрясающих навыков Видящих — умением вспомнить любой отрезок своего прошлого. Так подробно, как будто переживаешь его заново.
Я виновато вздыхал, концентрировался на образе свечи и старательно выметал из сознания все мысли. Потом представлял себе луковицу... и словно упирался в стену: уйти в прошлое мне не удавалось! Совсем!
...Попытки проломить эту стену заканчивались только тогда, когда вода окончательно остывала. Или когда Илзе вспоминала о том, что я — ее муж. Тогда она переставала меня мучить, позволяла выбраться из воды, насухо растирала полотенцем... и превращалась в Женщину. Страстную и абсолютно ненасытную. И я почти сразу же переставал соображать...
Почему 'почти'? Да потому, что первые мгновения после ее преображения я усиленно вглядывался в ее глаза. Пытаясь разглядеть в них хотя бы тень страха. Страха, который жил в ней до нашей первой брачной ночи...
...— Мне так хорошо, что хочется плакать от счастья... — расслабленно прошептала Илзе. Потом приподнялась на локте, нежно поцеловала меня в грудь и прижалась к ней щекой.
Я ласково провел ладонью по ее спине и почувствовал, что вот-вот снова сойду с ума от желания:
— Мне тоже... Ты... чудо!
Мою грудь обжег жаркий поцелуй, а потом... потом ритм ее дыхания изменился!
— Что-то не так? — встревоженно спросил я, покосившись на окно, за которым шумел ночной Сегрон. И, не услышав ничего странного, попытался заглянуть в ее глаза.
— Обними меня, пожалуйста! — вместо ответа попросила она. И вжалась в меня так, как будто пыталась спрятаться от окружающего мира.
Я заключил ее в объятия, прикоснулся губами к ее лбу, потом, наконец, поймал взгляд и... растерялся: в нем невесть откуда появилась какая-то мрачная решимость!
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |