Позволь мне тебя коснуться

— На что поxожа бесконечность? — мурылычет она, как маленький ребенок, познающий мир.

— Я не знаю. На то, что не объять. — Мои взгляды довольно ироничны, и я не всегда могу быть романтиком. Только ради Эмили.

— На свет, — немного помолчав, произносит она, утыкаясь губами в мою грудь. Я мечтаю, чтобы между нами не было моей футболки. — Или на океан.

— Тогда, ты мой свет. А я твой океан. — Она прижимается ко мне ещё сильнее, отдает всю себя, сливаясь с моей кожей. Меня, и правда, переполняют чувства... Которые теперь не объять.

* * *

Я проник в его кабинет через окно, потому что не хотел привлекать к себе лишнее внимание со стороны его 'братьев'. Идти в одиночку в логово своего злейшего врага было бы чудовищной ошибкой — я думаю, они даже не пустили бы меня на порог этого ветхового, старинного здания, которое выглядело, как дорогой особняк, наполненный персонами голубых кровей. Но все, кто был в курсе, понимал, что это не так.

'Бетта Каппа Зетта' по слухам являлось чудовищным братством, а своей общественной деятельностью они лишь прикрывали свои грязные делишки... Как я вообще допустил то, чтобы Эмили была как-то связана с этим? Почему сразу не сложил элементы пазла воедино? Как всегда, был слишком занят своей собственной персоной и самокопанием. Я жалок в те минуты, когда думаю о себе.

Но теперь я, кажется, думаю о ком-то гораздо больше. И мне нравится эта часть меня, так непохожая на другую. Я чувствую, что создан для чего-то большего, теперь, когда могу быть опорой для маленькой и хрупкой девушки.

Мое существование не так бесцельно, как я считал весь этот год. Или всю свою жизнь.

В кабинете Дмитрия стоял настолько сильный запах сигарет Danhil, что мне казалось, будто я могу потрогать этот туман перед собой. Я уселся в кожаное кресло, закинув ноги на деревянный дубовый стол, что был заставлен кучей разных бумаг. Прямо на меня смотрела картина, на которой были изображены красные маки, что не очень приятно действовало мне на психику. Обстановка, как в типичном триллере: не хватает только сейфа за картиной с кучей 'зеленых' и героина, припрятанного в двойном дне выдвижных ящиков стола.

Он сильно удивится, когда обнаружит меня здесь. Дмитрий долго не появлялся, я аж успел заскучать от муторного ожидания и скуки, но, примерно через час, услышал его шаги и звук отпирающейся двери.

— Так, так, — протянул он, растягивая свои слова, всем своим видом пытаясь крыть свои недоумение и страх, возникшие на его лице. Лицо Дмитрия побелело до такой степени, что приобрело цвет свой белоснежной рубашки. — И что ты здесь забыл?

— Я думаю, ты догадываешься. — Я скинул ноги со стола и резкой походкой направился к нему, вцепившись руками в его воротник. — От тебя требуется только ответить: да или нет.

— Отвали, псих. Я позову братьев. — Он знал, что я гораздо сильнее него. Чем же он думал, когда хотел воспользоваться слабой девушкой? Хотя, я знаю, чем. Ему стоит попрощаться с этой частью своего организма.

Я вдруг почувствовал себя Рамси Сноу — героем сериала 'Игры Перстолов', — и я бы с удовольствием повторил с Дмитрием то, что вытворил этот ненормальный с лордом Теоном.(прим. Рамси кастрировал Теона)

— Сразу позовешь братьев? — В негодовании я поморщился, придав своему голосу такой тон, будто бы говорил с маленьким непослушным ребенком. — Жаловаться хочешь? У самого кишка тонка ответить за свои поступки?!

— О каких поступках идёт речь?! — Дмитрий был намерен строить из себя святого до последнего.

— Ты вчера приставал к Эми? Отвечай! Да или нет? Я знаю что ты. Если соврешь, будет хуже... — Я говорил зловещим шепотом, на всякий случай, если рядом с дверью пройдёт кто-то из его свиты.

— Нет! Это не я! — возразил он, заводя меня ещё больше. Я хотел раздавить его, как жалкого муравья, одним уверенным нажатием ботинок на его бесхребетную сущность.

— А что тогда это? — Дмитрий начал сопротивляться не на шутку, когда я прижал его виском к стене. Сопротивление было настолько сильным, что моя хватка, невольно начала ослабевать. Свободной рукой я показал ему его черную мантию, которую нашёл, пока рылся в кабинете. После того, как я обнаружил одеяние Дементора, у меня не оставалось никаких сомнений в том, что это был он.

— Ну и что с того...

— Заткнись, сволочь, и слушай внимательно. Два раза я повторять не буду. — Я надавил на его голову, вжимая её в стенку. Он спрятал свои руки в карманы, как будто сдался. — Если ты ещё раз подойдешь к Эмили ближе, чем на 100 метров, я уничтожу тебя. И меня не испугают твои деньги и влиятельность. Вашу лавочку быстро прикроют, если я покажу полиции интересные снимки местечка, где вы с друзьями храните свою наркоту. И конец твоему бизнесу 'грузо-перевозок', или какую ты там лапшу всем на уши вешаешь. И Ребекку хватит снабжать этой дрянью, понятно? Ненавижу эту суку, но она всё-таки сестра моего лучшего друга.

— Урод! — вскрикнул он, когда я двинул ему по лицу, сжатым кулаком, напрягаясь изо всех сил. Моей ненависти не было границ — я был готов убить его...

Дмитрий высунул руку из кармана, и моё тело пронзила адская боль, отдающаяся в ребрах. Что-то железное и твердое, буквально, проникло мою печень или желудок. Холодный кастет.

Моя хватка ослабла, и, обезумев от боли, я согнулся, позволяя ему нанести ещё один удар по тому же самому месту. Ещё один раз, и он, правда, сломает мне ребра.

— Хорошая попытка, — задыхаясь от боли, прошипел я, хватая его за руку, когда он собирался нанести мне новый удар. — Ты усугубил свое и без того жалкое положение.

Одним приемом, который я помнил из занятий по Джиу-Джитсу, я сцепил его руки между его же ног и связал их наручниками, которые остались у меня после Хэллуина.

— Ты... Ты... — Дмитрий корчился на полу, когда я пнул его по бокам, любуясь этим произведением искусства. Вообще-то я не был таким уж жестоким и не страдал агрессивным поведением, но страх за Эмили был слишком силён, чтобы держать себя в руках.

Эта тварь заслужила этого. А того Давида я бы уж точно не пощадил, как этого поддонка.

— Я не поплачусь ни за что, — закончил за него я, закуривая его сигареты. — Кстати, эти сигареты слишком переоценены, знаешь ли. Их цена не соответствует качеству.

Я пнул парня ещё раз, дожидаясь его жалобного вскрика. Как бы мне не хотелось остаться и избить его, я понимал, что тогда меня уже будет не остановить.

Не думаю, что в тюрьме я буду чем-то полезен для Эмили. Поэтому я думаю, что этого урока для него будет достаточно.

— Но если ты подойдешь к ней ещё раз...

-Да понял я. ПОНЯЛ! — заорал он, весь съежившись, видимо, готовясь к новому удару.

Так забавно, когда в твоих руках воля другого человека. Чувствую, как моя невидимая корона еще больше придавливает меня к земле, и мысленно стряхиваю её.

Я покидаю кабинет Дмитрия — так же, через окно, чувствуя себя, словно под лидокаином от отупляющей все тело боли. Ребра ноют, каждый вдох стоит мне нечеловеческих усилий.

Последние несколько минут разборок с Дмитрием я сдерживался, потому что не мог проявить эту чертову слабость прямо на его глазах. Но если бы хоть один его 'брат' заметил бы меня сейчас, они бы взяли меня 'тепленьким'.

Я плетусь еле-еле в сторону общаг, придерживаясь за грудь так, будто это может мне как-то помочь.

Эмили. Я нисколько не жалею о своих ребрах, потому что знаю, что теперь мой свет в безопасности.

POV Эмили

Водитель остановился около ресторана Magic Castle, что в Беверли-Хилз, и открыл мне дверь. Я заметила, как его взгляд странно опустился до моей обуви, и всё же оставила ему чаевые, хотя была уверена, что отец и так прилично ему платит.

В ресторане меня встретила вежливая Хостес и проводила к столику, где меня ждал... Мужчина, которого мне было бы очень трудно назвать отцом. Он выглядел таким молодым, хотя это вполне естественно — ему, как и маме, всего тридцать семь или что-то около того.

Атмосфера внутри ресторана стояла загадочная. Как я поняла, здесь подавали молекулярную кухню и по вечерам в выходные показывали фокусы, устраивали различные шоу. Потолок ресторана был усыпан свечами, которые висели как будто в воздухе, ни на что не опираясь. А официанты ходили в больших шляпах — цилиндрах, — как в старину.

Я села напротив мужчины, у которого были глаза моего цвета, и робко улыбнулась, поправляя подол своего платья. Никаких объятий. Я вижу собственного папу, можно сказать, первый раз в жизни.

— Здравствуй, Эмилия, — произносит он бархатным баритоном, проводя рукой по своим коротким волосам. У него аккуратно выстриженная борода и щетина недельной давности. Выглядит она так, будто над ней изрядно постарались лучшие чопперы(прим. — мужские парикмахеры) Америки.

Моего папу зовут Стефан Бломен (немецкое имя), но я произношу глухое:

— Здравствуй... Папа. — И чувствую застревающий ком, вставший прямо поперек горла. Так непривычно.

Улыбка отца похожа на подарок — я вижу мелкие морщинки радости, образовавшиеся вокруг его глаз.

— Что будешь заказывать? — Он протянул мне меню так, будто бы мы ужинали с ним каждую неделю. — Моё любимое блюдо: стейк средней прожарки, поэтому, пожалуй, я не буду изменять ему и на этот раз. А для тебя здесь найдется пара вкусных десертов. Хотя, если ты закажешь стейк, я буду точно знать, что ты моя дочь.

— Пожалуй, я буду салат и десерт. На твой вкус, — произношу я, даже не посмотрев в меню. Я смотрела только на своего папу, и моё сердце замирало от любви, которая на меня нахлынула.

Господи, это тот человек, который подарил мне жизнь. И который меня бросил, когда я была маленькой. И всё же, он был моим отцом, и я чувствовала, что он раскаивался за совершенный поступок. Только осознавая этот непреложный факт, я была готова закрыть глаза на ошибки его прошлого.

— Ты смотришь на меня так...— Стефан обратился ко мне после того, как осуществил заказ. — Что-то не так?

— Просто... Я хотела прийти сюда... И...мягко говоря, запустить тебе салат прямо в лицо, — выпаливаю я, нервно теребя приборы у себя под руками. — А теперь понимаю, что...

— Эмили, я знаю, ты имеешь полное право меня ненавидеть. Я это заслужил.

— Да. — Киваю, и всё же, мои глаза наполняются слезами, когда я вижу боль в отцовских глазах. Тепло карих, отдающих янтарным оттенком — такие же, как у меня.

— И всё же, я хочу попросить у тебя прощения. И хочу, чтобы ты знала, что я был юным глупцом, который ничего не понимал в этой жизни... Но я нашел тебя два года назад, чтобы спокойно дожидаться того момента, когда ты согласишься со мной встретиться. И эта встреча превзошла все мои ожидания. Ты прекрасна.

Я не знаю, что ответить. И всё же, наш разговор постепенно завязывается, превращаясь в поток нескончаемых фраз и рассказов друг о друге. Мой папа уже много лет как построил в Европе и Америке свою собственную строительную Империю под названием 'Blomen State Building', и у него было две собаки, жена и сын от второго брака. Моего сводного брата, о котором я слышу первый, раз, звали Лукас, и ему было около трёх лет. Да уж, папа, и вправду, был долгое время не готов к детям. Он признался, что только после рождения сына, понял, как жестоко поступил со мной и мамой двадцать лет назад, и его взгляды на жизнь кардинально поменялись именно после этого переломного момента.

Он даже показал мне фотографию этого милого карапуза и заверил меня в том, что я обязательно с ним познакомлюсь.

Мы проболтали несколько часов, несмотря на то, что наши блюда были давно доедены. Неловкие паузы стерлись со временем, и, несмотря на весь официальный антураж его внешнего вида — костюм от Armani и дорогой парфюм, — папа был веселым человеком и понимал все молодежные шуточки. Он похвалил мой английский, но все же, иногда, поправлял меня, особенно моё произношение, которое его забавляло.

Когда все безоблачные темы были исчерпаны, а стрелка часов перевалила за полночь, папа, хорошенько откашлявшись, поинтересовался:

— Эмилия, тебя беспокоит что-то? Ты переживаешь за то, что Давид найдёт тебя? — Он посмотрел мне прямо в глаза и вдруг взял за протянутые руки. Подушечки его пальцев были запредельно теплыми.

— Да.

— Я хочу, чтобы ты знала, что как только я узнал о его побеге, сразу позаботился о твоей безопасности. Спецслужбы уже ищут его по всей России, и сюда ему не добраться, поверь. У меня хорошие связи в пограничных службах, и ты находишься в стране, которая слишком сильно печется о своей безопасности и нелегальных эмигрантах. Где бы ни был сейчас Давид, он точно не на этом континенте. — От его уверенных и размеренных слов мне стало по-настоящему спокойно.

Теперь я знала, что мне больше ничего не угрожает. Два защитника пришли в мою жизнь на смену злейшему врагу и дьяволу.

А Давид может отправляться туда, где ему и место. И это место — не тюрьма. У отца были свои планы на его счет.

Глава 22

POV Эмили

В студенческий город я вернулась уже глубокой ночью. На обратной дороге я высунула голову через окно в крыше лимузина и просто наслаждалась видами, что окружали мой взгляд.

Если днем центр LA был многолюден и суетлив, то ночью он мирно спал, завораживая огнями света и чистым воздухом.

Я так устала, что мне хотелось скорее прилечь в свою удобную кровать и погрузиться в сны, где больше нет места кошмарам.

Быстро забежав в комнату, я не стала включать свет, решив, что мне хватит освещения ночника. Напевая мотив песни 30 stm — HURRICANE, я разделась догола, не переставая искать в глубинах шкафа свои шорты и майку нежно-лилового цвета.

— О, это именно то, что я хотел увидеть перед сном. — Голос Макса раздался так неожиданно, что я подскочила на месте, наконец-то обращая внимание на свою кровать.

— Что ты здесь делаешь? — Я быстро влезла в майку и посмотрела на Макса, который улегся на моей постели. Его рука лежала на ребрах, на лице застыло закоченевшее выражение лица. — Боже, что с тобой? — Я включила свет и села на край кровати, осматривая его торс, что принял на себя все оттенки бордового и фиолетового.

— Все в порядке. Я просто пришел к тебе, — стиснув зубы, заявил он голосом преисполненным мужества.

— Макс... Дай посмотреть. — Взглядом он остановил меня. И всё же я аккуратно убрала руку с его ребер. — Едем в больницу. Немедленно.

Поморщившись от боли так, будто она была моей собственной, я внимательно осмотрела его гематому. Небольшая, ребра не сломаны — иначе он бы давно уже выл от боли. И все же выглядит не очень хорошо, и это мягко сказано.

— Никакой больницы. — Макс откинул голову на подушку, тяжело вздохнув. — Мне уже лучше. По крайней мере, тебе больше ничего не угрожает.

— Дмитрий...? — Я все поняла по его глазам и, сбегав до морозилки, вернулась к нему с заледеневшей бутылкой "Burn".

— Да, — просто ответил он, с ужасом посмотрев на бутылку. — Это еще зачем ?

— Это поможет от боли. Нужен холодный компресс. Сначала будет неприятно, но потом станет легче, — произнесла я, заматывая бутылку в свою блузку. — Сильно больно?