Мертвый лес

Обдумывания подобных фактов заняло у вышедшего из комы едва час, еще час ушел на консультацию с личным лечащим врачом, а после Сенджу смог дать волю другим своим эмоциям, что он до этого держал в узде. И первым его вопросом после самого неотложного было конечно же: "Что случилось с моими товарищами?". На что он получил заверения о том, цитата: "Эту буйную мы к вам не пустим, Сенджу-доно... иначе она грозит уничтожить все наши старания, мне как вашему врачу не хотелось вновь вырывать вашу жизнь из лап ками". О ком шла речь догадаться не сложно, раз Мадара злиться, значит с ней все в полном порядке. Его же второй друг как оказалось хоть и не имел таких сложностей как он сам, но прописался в госпитали как бы не в раза два дольше него. Тот умудрился выжать себя до последней капли и даже много больше спасая одного идиота и одну буйную из под активировавшейся техники S ранга и теперь взамен смазливого бисенена стал похож на обтянутый кожей скелет, а уж про чакру тот мог забыть на все полгода.

Да уж, из всей их троицы самой сухой из воды вышла вспыльчивая Учиха, всего лишь пару ушибов, да легкое истощение чакры, которое больше звучало грозно, чем было чем-то реально опасным. Ну, за то что сам Сенджу, что собачник Хатаке хоть на месяц смогут отвлечся от фронта, ибо не дееспособны. Нужно только будет ещё как-то Учиху отмазать и вариант с беременностью нравился беловолосому довольно сильно.

Но решатся это будет не раньше чем через три дня, ибо как сказал лечащий врач: "Тишина, покой и никаких посетителей в ближайшие время, пока я не разрешу". Поэтому сейчас мужчина мог делать то, чего он уже давно не делал — спасть как минимум шестнадцать часов в сутки. О да, госпиталь стал раем.

Вот так, закрывая свои глаза, чтобы вновь окунутся в мир сновидений, его в приятную дрёму проводили две мысли, хорошая и плохая. Первая: "Выкуси, сука, я живее всех живых!", а вторая: "Советники теперь точно завалят меня всякой макулатурой и ведь теперь не отмажусь!"

Часть 32

Мысль о документах в больнице оказалась пророческой — только я вышел из госпиталя, стопки этих тварей, которым не страшны, казалось мне, ни время, ни пространство, стали преследовать меня с ужасающей настойчивостью. Выписка из госпиталя, получение отпуска по лечению и, наконец, самое страшное — прибытие в клановый квартал, все было наполнено подписями и бумагой. Справки, карточки, расписки о получении последних и первых требовали моих подписей и хотя бы прочтения — после фронта любая информация требовала тщательной проверки. (Надеюсь, это работала не моя параноя.) Но только после этого вступления начался самый настоящий ужас. Приходилось вникать почти во все — старейшины решили завалить меня разнообразными делами, чтобы я не мог просто выбраться из деревни, как сделал в первый раз... Поэтому буквально каждый мой день стал похож на предыдущий, с той лишь разницей, что встречать и подписывать приходилось разных людей и бумаги, соответственно. Что уж тут говорить про заседания Совета Деревни, где необходимо было присутствовать и еще вникать в планы и документы, не считая нескольких аудиенций у Хокаге, где с ним, оторванным на некоторые время от фронта внутренними делами Деревни, обсуждались проблемы снабжения отдаленных постов, медицинского обеспечения госпиталя и, собственно, обсуждались вопросы связанные с 'моим' фронтом. Углубившись в клановые дела и деревенскую политику, и бюрократию, я смог вынырнуть только через месяц, оказавшись снова в госпитале, но на этот раз не из-за своих проблем со здоровьем — встречал нескольких шиноби клана, что целой командой прибыли после ранения на фронте с Суной. Разумеется, ранены были не все, так что один относительно здоровый сопровождал двух своих более невезучих товарищей. — Здравствуйте, Наваки-сама, — поклонился чунин, — Удивлен, что вы решили встретить нас прямо в госпитале... — Да... Хотелось бы пожелать родственникам скорейшего выздоровления, — кивнул Наваки на замотанного в бинты чунина Сенджу, лежащего в палате, — И заодно узнать побольше о состоянии дел на вашем фронте. — Но... — потер шрамы на руке чунин, приняв некоторые лекарства, что Наваки принес для больных, — Вы состоите в деревенском совете... И имеется прямую информацию обо всем происходящем из прямых рук. Да и совсем недавно прибыли с фронта Ивы... — Да, — признал Наваки это кивком головы, тряхнув заодно начавшей отрастать после ранения шевелюрой, — Однако иметь информацию из прямых рук, а не из донесений, очень важно. Так же мне хотелось бы больше знать о моей любимой сестренке и о ее деяниях... В деревню доходят, порой, совсем невероятные вещи. Они вышли из палаты и шли по светлому коридору до выхода из госпиталя в молчании, вздыхая лишь теплый и проспиртованный запах, который въелся в стены этого заведения. — Вещи... Что происходят на фронте... Порой невероятные... Я не видел еще такого ни разу... — вздрогнул чунин, — Да, и фронт с Суной — не фронт в прямом понимании... Я слышал с Ивой все идет по-другому, совершенно... Тут же... Это куча пустынных постов и различных скал, с дырами, где можно прятаться от пылевых бурь, но это только что касается именно страны Ветра. В стране Дождя же все по-другому... Помимо их вечной слякоти, там сильно распространены насекомые и болота... Сами понимаете, ситуация там как бы не хуже, чем в пустыне... — Да, я встречался с болотами на фронте с Ивой, но там, пожалуй, преобладали горы или леса... Впрочем, не до воспоминаний. Что за история с разработкой новых противоядий и проблемах с этим? Я в курсе тех причин, что мешали перенести лабораторию ближе к фронту и это замедляло противодействие новым ядам... Сейчас потери сократились в несколько раз, что несомненно радует Деревню, но... Наваки разговаривал с чунином еще некоторое время, очерчивая для себя картину происходящего на фронте. После фронта с Ивой Наваки старался всегда иметь полную картину о силах противника и союзников. Знание сильных сторон врага спасало в боях, поэтому он собирался придерживаться этой простой вещи и на глобальном уровне. Политика несмотря на грязь, была не более чем еще одной битвой в его жизни. Тяжелой, но битвой, что в какой-то степени была привычна — Мито мало что скрывала от своего внука, поэтому представление выше уровня 'ху из ху' о самый больших людях Конохи он имел. Но даже они, эти весьма непростые и влиятельные личности, несмотря на все их возможности и силу в какой-то степени меркли перед одним фактом. Глядя на возможное противостояние в дальнейшем с Мадарой, который мужик... Все это казалось действительно не таким страшным. Согласитесь, оживший бог пугает побольше этих ребят, несмотря на всю их 'милоту'. Впрочем, не только столкновение с почти столетним патриархом клана Учиха пугало Наваки. На горизонте встреча с еще одной Мадарой, девушкой, претендующей на звание 'матриарха' если бы ее когда-либо интересовала власть в клане... а не Наваки. И бои. Да, пожалуй, последние она любила где-то в половину от Наваки... По крайней мере, ему так иногда казалось, когда он предлагал совместить первое и второе. Кстати, насчет 'матриарха', что-то давно он не слышал от нее жалоб на родной клан... Как бы не начали там обижать его милую девочку, с ее стороны и сталось бы молчать об этом — несмотря ни на что, некоторые свои проблемы Мадара предпочитала скрывать, считая, что Наваки об этом знать просто не надо в силу возможных проблем, в которые тот может влезть, попытавшись помочь. Конечно, все это было 'секретом' с ее стороны, поэтому Наваки старался особо не давить... В конце-концов, несмотря на его кажущуюся доминирующей роль в их отношениях, Наваки совсем не желал лишать Учиху свободы и контролировать ее жизнь. Хотя знал, как управлять слабостями своей второй половинки. Поэтому чисто символический охранник получил приказ следовать обратно в клановый квартал, а сам тем временем развернулся и по медленно темнеющим под краснеющим из-за падающего за горизонт солнцем, улочкам отправился к полигонам. Наваки точно знал к чему это приведет. — Спарринг? — вынырнула с соседней улочки, будто из воздуха, Мадара. Она преследовала его буквально с первых дней, однако закруживший его бумажный водоворот, скажем прямо, отнял очень много времени и сил, поэтому найти возможность встретиться с его любовью удалось только сейчас. И это все неимоверно печалило и бесило Наваки. А еще большее раздражение вызывало то, что старейшины клана, видя иногда прорывавшееся сквозь маску настроение своего главы, достаточно прямо намекали не то, что на остепенение, а на то, что в принципе, было бы неплохо завести парочку-тройку девушек, да и детей вместе с этим, их главе было бы неплохо. А еще лучше было бы, чтобы это были вон те конкретные девушки, преданные клану да и ему лично тоже будут верны. Проклюнувшийся в нем геном великого предка дал клану не то, что надежду на второе возрождение, а возвел Наваки одновременно в ранг самого желаемого отца для детей... Причем не только для клана Сенджу. Мадара не могла не знать об этом и Наваки только мог догадываться о том, что та решит и как себя повезет, но судя по тому, что он не слышал о серии загадочных смертей или ужасно жестоких казней своих фанаток, то она повела себя не как классическая яндере... Впрочем, она могла решить начать с него, так что он мысленно напомнил себе быть аккуратнее на спарринге. Мало ли что. — Да, — подтвердил Наваки, глядя на вспыхнувшую кровавую зарю в глазах Мадары и то, как сама она в предвкушении оскалилась, — Начнем! Печать техники сложилась раньше, чем по облаку дыма пришелся удар Мадары, так что следующий он получал буквально через десяток секунд уже на полигоне. Мадара с буквально безумной улыбкой вынырнула из ближайшего леска, когда он как раз уничтожил ее клона, что вынырнул из техники переноса сразу за ним. 'Помниться, на фронте она таких скоростей не развивала... Да и Огненного дракона два раза подряд сделать не могла! Это что, левелап какой-то?' Увернувшись от потоков огня, что превратили полы его плаща во что-то похожее на плащ будущего (а будущего ли?) четвертого Хокаге, Наваки одним движением сорвал тот и, метнув ткань в лицо Учихе, одним движением перенесся под землей к ней, управляя заодно ветвями ближайших деревьев. Впрочем, вынырнуть рядом с Учихой не вышло — земля заполыхала, а после буквально в сантиметре от дернувшегося в сторону под действием инстинкта Наваки. Посчитав за лучшим разорвать дистанцию, он снова сложил печати и произвел замену на деревянного клона, что оставил в лесу рядом... ~*~*~*~*~ — Ах-ха~~ Стоны Мадары, покрытой копотью и царапинами, извивающейся сейчас в костюме Евы на остатках плаща посреди полигона, укрытого несколькими мощными барьерами, известными ему после фронта... Разумеется накинутых только для того, чтобы скрыть от возможных наблюдателей то, какой разврат теперь творился тут на площадке. — Даа-аа!~ Ухмыльнувшись про себя, Наваки поднялся на уровень глаз Учихи и, поцеловав ту в губы, спросил: — Ну что, будешь еще ревновать, мой маленький монстр? — Н-нет... Только... Еще.... — простонала та, обнимая его за шею. — Что еще? — ухмыльнулся Наваки, складывая печати. Из земли вырвались корни близлежащих деревьев, что буквально распяли Мадару, и заодно заткнув особо толстым корнем рот. — Ммм! — возмущенно простонала та, пытаясь дергаться в своих путах. — Моя маленькая игрушка возмущается? Нет... Тебе запрещено возмущаться! Все, что я позволю — только стонать! ~*~*~*~*~ Наваки с небольшой усмешкой (правда, только где-то глубоко внутри себя) шел по темным коридорам бани Хокаге. Стояла светлая летняя ночь, но несмотря на погоду, откровенно говоря, предчувствие вопило благим матом. Казалось, несмотря на то, как неплохо складывались дела в последнее время, что-то обязательно должно было пойти не так. Наваки пока не подозревал что, но... — О, ты вовремя, — встретил его у дверей в кабинет Хокаге Данзо, — Это хорошо. — Вы тут, сенсей? Не думал, что вы покинете фронт... — Не время прелюдий, — не повел и бровью Шимура, — Давай, заходи в кабинет. Хокаге непривычно не сидел за своим местом, а находился у окна, глядя куда-то вдаль через чуть прикрытые занавески. На диванчике в углу сидела старая знакомая — Орочи, сейчас, похожу, чем-то недовольная, судя по развороту корпуса и сложенным на груди рукам. Да и то, как она встретила глазами Наваки точно не говорило о ее благом настрое. — Зачем я понадобился... Да еще и ночью? Произошло что-то нехорошее? — Наваки действительно беспокоился за свою сестру, тем более, присутствие Орочи могло на мекать на что-то произошедшее с ней. — Нет, с Цунаде-чан все хорошо, — развернулся Сарутоби, доставая трубку из кармана, — Она хорошо себя показала на фронте и в госпитале... Ты тут совершенно по другой причине... — Значит, все хорошо? — уточнил Наваки, — И что тут делает Орочи-тян? — Так вы знакомы? Чудесно, это облегчит дело, — впервые за все время разговора улыбнулся Хокаге, — Хотя я удивлен, что ты и тут успел... Кхм... Проигнорировав долгий и злой взгляд от своей ученицы, Хокаге с улыбкой посмотрел на прикрывшего глаза Данзо и сел за свой стол. — Есть миссия... Дипломатического... И шпионского характера. Миссия важная... Возможно, она послужит толчком к заключению мира между странами. И будет связана с вашими... Особыми умениями, скажем так. — Особыми умениями? — уточнил Наваки. — Да, — подтвердил Хокаге, — Нам понадобится твое умение и возможность создавать древесные техники и некоторые таланты Орочи-тян в медицине... И в некоторых иных областях. Но прежде всего, я должен получить ваше согласие... И подписи в этих бланках о неразглашении.

Часть 33

— К операции требуется привлекать главу клана? И с такой секретностью?— нахмурился я, глядя на Хирузена.

— К сожалению, — зажевал он трубку, — Ты единственный из своего клана, у кого пробудился геном Хаширамы... Пока, надеемся, единственный. А что насчет секретности — миссия действительно не должна подвергнуться огласке даже в минимальной степени.

Хокаге этой репликой добился того, чего хотел — моей серьезности. Я совершенно не собирался строить мыслящее бревно тут, поэтому со стороны он видел, как я нахмурил брови, показывая свое раздражение сказанной фразой. Подтверждал ли он какие-то свои измышления или просто тонкой меня "троллил", показывая информированность о ситуации внутри моего клана, но буквально через пару секунд спустя он поднялся со своего кресла:

— Пойдемте со мной... — выйдя из кабинета, Хокаге направился по извилистым и темным коридорам и лестницам своей резиденции куда-то вниз здания.

Преодолев темные пролеты лестниц, мы достигли коридоров совсем старых и глубоких — обшарпанные, голые стены со старой проводкой и постами АНБУ у дверей, медленно сменялись холодно-сырыми туннелями с известковыми стенами. Минут через десять мы, наконец, оказались у первых толстых металлических дверей, чем-то напоминающих бункерные. Следующие за ними помещения оказались тускло освещенными залами с металлическими стенами... И ледяным холодом. Маленькие окошки из металла на стенах напоминали Наваки...

— Это что, морг? — поднял он бровь, обводя это место рукой, — У вас под резиденцией есть тайный ход в морг? Серьезно?