Портрет нервно моргнул:
— Простите?
— Теперь у вас масса свободного времени, не так ли? Я имею в виду, что с 1949-го года прошло уже немало времени. Чем вы занимались, мистер Ярроу? Появились ли у вас какие-нибудь новые увлечения?
Ярроу пожевал губы, казалось, немало обеспокоенный и озадаченный этим вопросом.
— Я… увлечения? У меня нет никаких увлечений. Я… мне всегда нравились цифры. Поэтому обычно я размышляю только о своей работе. Вот чем я занимался, когда не заполнял бухгалтерские книги. Я размышлял о бюджете, цифрах и прорабатывал их в моей голове.
Джексон не сводил глаз с портрета.
— То есть вы по-прежнему думаете о цифрах? Вы проводите время, разрабатывая бюджет для школы, словно она по-прежнему осталась такой, какой была в тысяча девятьсот сорок девятом?
Глаза Ярроу забегали по аудитории. Он выглядел, как будто его поймали в ловушку.
— Э-э… Ну да. В общем так. Именно этим я и занимаюсь. Тем, чем занимался всегда. У меня нет причин прекращать это. Я ведь все-таки завхоз. То есть, был им, конечно. Был завхозом.
— Благодарю вас, мистер Ярроу. Вы отлично проиллюстрировали мою точку зрения, — сказал Джексон и начал новый круг по комнате.
— Всегда рад помочь, — ответил Ярроу довольно сухо.
Джексон снова обратился к классу:
— Как некоторые из вас заметили, портрет мистера Ярроу обычно находится в коридоре, ведущем к кабинету директрисы, среди прочих портретов сотрудников школы и преподавателей. Однако нам удалось разыскать еще один портрет мистера Ярроу, который висел в доме его семьи. Как вы уже, наверно, догадались, второй портрет сейчас находится здесь в центре доски. Мистер Ярроу, разрешите вас еще побеспокоить? Не могли бы вы… — и Джексон указал рукой на пустую рамку в центре.
Ярроу приподнял брови:
— Хм-м? Ах, да, конечно.
Он пошевелился, встал, стряхнув несуществующие пылинки со своей опрятной мантии, и осторожно вышел за пределы портрета. Несколько секунд обе рамки были пусты, затем Ярроу появился в той, что была расположена посередине. На этом портрете он был одет по-другому, а когда сел, то повернулся в профиль.
— Еще раз благодарю вас, мистер Ярроу, — сказал Джексон, прислонившись к столу и скрестив руки на груди. — За редким исключением, портреты становятся активными только после смерти изображенного на них. Это одна из вещей, которые Техномантия до сих пор не может объяснить, но, вероятнее всего, дело в Законе Сохранения Личности. Другими словами, одного мистера Корнелиуса Ярроу в данный момент времени вполне достаточно, — эта реплика вызвала несколько смешков, Ярроу негодующе нахмурился, а Джексон продолжил. — Другим фактором, вступающим в действие после смерти изображенного, является интерактивность между портретами. Если существует более одного портрета изображаемого человека, то в результате образуется своего рода связь между портретами, имеющая одного общего субъекта. В результате мы имеем один общий портрет, который может передвигаться по своему желанию в пределах своих «рамок», разумеется. Например, мистер Ярроу может навестить нас в Хогвартсе, а затем преспокойно вернуться к себе домой, если пожелает.
Джеймс старательно записывал лекцию Джексона, зная, что преподаватель любит включать в свои тесты мельчайшие детали. Но затем он отвлекся, задумавшись о портрете Северуса Снейпа. Тут Джеймс осмелился поднять руку.
Джексон заметил его и слегка приподнял брови:
— У вас есть вопросы, мистер Поттер?
— Да, сэр. Возможно ли такое, чтобы портрет покидал пределы своих рамок? Например, перемещаясь на иное изображение?
Джексон некоторое время рассматривал Джеймса, его брови оставались приподнятыми.
— Хороший вопрос, мистер Поттер. Давайте это выясним. Мистер Ярроу, я могу побеспокоить вас еще раз?
Ярроу смотрел немного в сторону, пытаясь удержать позу второго портрета, прилежную и вдумчивую. Его взгляд скользнул к Джексону:
— Полагаю, да. Чем еще могу быть полезен?
— Известно ли вам о довольно мерзком изображении мистера Бигглса рядом с вами?
В ответ на упоминание своего имени мистер Бигглс изобразил шок и застенчивость. Он прикрыл рот рукой и захлопал глазами. Крошечная голова клоуна на конце трости вытаращила глаза и издала неприличный звук. Ярроу вздохнул:
— Да, я знаю о картине.
— Не могли бы вы зайти в его картину хоть на мгновение, сэр?
Ярроу повернулся к Джексону: его бесцветные глаза расширились за стеклами очков.
— Даже если бы это было возможно, полагаю, я не смог бы заставить себя зайти к нему. Извините.
Джексон кивнул, прикрыв глаза, чтобы выразить почтение:
— Спасибо, да, я вас не виню, мистер Ярроу. Теперь мы видим, что какой бы сильной ни была магия, необходимая для создания Имаго Этаспекулум, она не позволяет портрету посещать картины с абсолютно вымышленными персонажами. Как если бы вы, к примеру, попробовали протиснуться в нарисованную дверь. С другой стороны, мистер Бигглс?
Когда вновь упомянули его имя, клоун восторженно подпрыгнул, а затем уставился на Джексона, имитируя пристальное внимание. Джексон указал рукой на раму, стоящую посередине:
— Вы можете присоединиться к мистеру Ярроу, не так ли?
Корнелиус Ярроу смотрел с изумлением, а затем с ужасом на то, как клоун, выскочив из собственной картины, влез к нему. Мистер Бигглс приземлился рядом с креслом Ярроу, схватился за него, едва не вытряхнув оттуда владельца. Ярроу что-то невнятно забормотал, когда Бигглс подался вперед так, что его голова оказалась слева, а голова клоуна с трости — справа от Ярроу, издав неприличный звук прямо на ухо мужчине.
— Профессор Джексон! — воскликнул Ярроу. Его голос стал на октаву выше и дрожал так, что едва можно было понять, о чем он говорит:
— Я настаиваю, чтобы вы удалили это… сумасшедшее изображение с моего портрета немедленно!
Класс взорвался от смеха, когда клоун перескочил через плечо Ярроу и приземлился ему на колени, обхватив обеими руками тощую шею мужчины. Голова клоуна с набалдашника несколько раз поцеловала Ярроу в нос.
— Мистер Бигглс, — громко сказал Джексон. — Достаточно. Пожалуйста, вернитесь в свою картину.
Клоун, казалось, не испытывал ни малейшего желания подчиняться. Он спрыгнул с колен Ярроу и спрятался за спинкой кресла. Бигглс выглянул из-за правого плеча Ярроу, в то время как миниатюрная головка показалась из-за другого его плеча. Ярроу обернулся и ударил клоуна с таким выражением лица, будто ему пришлось голой рукой прихлопнуть паука. Джексон достал свою палочку — длиной двенадцать дюймов из древесины гикори — из своего рукава, затем осторожно направил ее на пустую рамку.
— Похоже, вы хотите, чтобы я изменил вашу картинку, пока вы отсутствуете, мистер Бигглс? Рано или поздно вам придется вернуться туда, но что если она будет покрыта зарослями японского терновника?
Лицо клоуна под гримом скривилось в недовольной гримасе. Надув губы, он выбрался из портрета Ярроу и снова появился в своей рамке.
— Простое правило, — сказал Джексон, наблюдая за тем, как клоун одарил его неприязненным взглядом, — одномерные изображения способны проникать к двухмерным изображениям в их картины, но не наоборот. Портреты ограничены своими рамками, в то время как выдуманные существа могут свободно передвигаться на любую картину, находящуюся поблизости. Я ответил на ваш вопрос, мистер Поттер?
— Да, сэр, — ответил Джеймс, затем поспешно добавил: — Хотя еще один вопрос, если можно. Может ли портрет появляться более чем в одной из своих рамок одновременно?
Джексон улыбнулся, одновременно наморщив лоб.
— Как мне кажется, ваш интерес к этому вопросу не знает границ, мистер Поттер. Действительно, подобное возможно, хотя и является большой редкостью. Величайшие волшебники, с которых было написано бессчетное количество портретов, способны на своего рода разделение своей личности, тем самым обладая возможностью одновременно появляться в нескольких из своих картин. Примером может послужить небезызвестный Альбус Дамблдор, как вы уже, возможно, догадывались. Этот феномен довольно сложно объяснить, но, безусловно, подобные способности зависят от мастерства ведьмы или волшебника, изображенного на портрете. Еще вопросы, мистер Поттер?
— Профессор Джексон, сэр? — раздался другой голос. Джеймс обернулся и увидел, что руку подняла Филия Гойл, сидящая недалеко от него.
— Да, мисс Гойл? — отозвался Джексон со вздохом.
— Я правильно поняла, что портрету известно все, что знал изображенный на нем?
— Полагаю, это очевидно, мисс Гойл. Картина отражает индивидуальность, знания и опыт изображенного человека. Ни больше ни меньше.
— Значит, портрет может сделать человека бессмертным? — спросила Филия. Ее лицо, как и всегда, было равнодушным и безразличным.
— Боюсь, вы путаете воображаемое с действительным, мисс Гойл, — Джексон пристально посмотрел на Филию. — Самая ужасная ошибка, которую может допустить ведьма. Большая часть магии, как и большая часть жизни в целом, смею добавить, — прежде всего, иллюзия. Умение отличить иллюзию от реальности — одна из фундаментальных основ Техномантии. Нет, портрет — всего лишь проекция некогда живого человека. Не более живая, чем ваша тень, упавшая на землю. Никоим образом она не может продлить жизнь умершего. Несмотря на все проявления, волшебный портрет — это только рисунок на холсте.
Закончив говорить, Джексон повернулся к портрету мистера Бигглса. Быстрым движением он направил палочку на картину, даже не взглянув на нее. Из палочки ударила струя прозрачной желтоватой жидкости, забрызгав холст. Краска стала мгновенно растекаться по рисунку. Мистер Бигглс замер: изображение стало размытым, а затем потеки краски побежали вниз по холсту. Комнату наполнил хорошо знакомый запах скипидара. В классе повисла гробовая тишина.
Профессор Джексон медленно вернулся к своему столу.
— Когда я был помоложе, то воображал, что у меня есть талант художника, — сказал он, изучая палочку в своих руках. — Отвратительный мистер Бигглс был одним из лучших моих творений. Вы можете лишь догадываться, какого рода жизненные перипетии привели к созданию подобного изображения, о котором забыл даже я сам. Я считал мистера Бигглса утерянным до тех пор, пока случайно не обнаружил его на дне чемодана, упаковывая вещи для путешествия. Я полагаю, — продолжил он, глядя на разноцветные полосы, сбегающие по картине на пол, — что это достойный конец для него.
Джексон сел за стол, аккуратно положив палочку на листок бумаги перед собой.
— А теперь, класс, какой закон техномантии мы можем вывести из нашего урока?
Никто не шевелился. Потом очень медленно поднялась одна рука.
Джексон кивнул:
— Мистер Мердок?
Мердок прочистил горло.
— Не пытаться стать художником, если тебе суждено стать преподавателем техномантии, сэр?
— Это не совсем то, что я имел в виду, мистер Мердок, хотя вы, бесспорно, правы. Нет, на самом деле я хотел проиллюстрировать, что волшебная картина, портрет и прочие рисунки, на самом деле, только изображение на холсте, — Джексон оглядел класс, его взгляд остановился на Джеймсе. — И только автор может уничтожить свою картину. Никто и ничто более. Можно порвать холст, испортить раму, перерезать крепления, картина все вытерпит. Чтобы с ней ни случилось, даже порванная на сотни кусков, она по-прежнему будет показывать того, кто на ней изображен. И только автор может разорвать эту связь: раз и навсегда.
После окончания урока Джеймс не смог не замедлить шаг, проходя мимо уничтоженного изображения мистера Бигглса. От лица клоуна осталось только грязное размытое пятно в центре холста. Краска струйками сбежала к нижней части рамки, а часть ее образовала кроваво-красную с белым лужицу на полу возле доски. Джеймс вздрогнул и пошел дальше. По пути он думал, что теперь никогда не посмотрит на изображение волшебника прежним взглядом. По пути на следующий урок он прошел мимо картины, изображающей несколько волшебников, собравшихся вокруг огромного магического шара. Как ни странно, Джеймс заметил, что один из изображенных, крупный мужчина с черными усами и в очках, внимательно наблюдает за ним. Джеймс остановился и наклонился к картине поближе. Взгляд волшебника потяжелел, его глаза, казалось, видели Джеймса насквозь.
— Тебе не о чем беспокоиться, — тихо сказал Джеймс, — Я вообще не умею рисовать. Это к Зейну.
Нарисованный волшебник состроил раздраженную гримасу, словно Джеймс не так его понял. Он хмыкнул и указал в направлении класса, как бы говоря «иди-иди, не на что тут смотреть».
Джеймс продолжил свой путь к кабинету заклинаний, размышляя о волшебнике на картине. Он выглядел знакомым, но Джеймс никак не мог его вспомнить. К тому времени, когда он вошел в класс профессора Флитвика, Джеймс уже забыл маленького нарисованного волшебника и его пристальный пронизывающий взгляд.
Настал день первых школьных дебатов, вызвавших большой ажиотаж, и Джеймс был удивлен, сколько человек захотели их посетить. Он предполагал, что дебаты, как правило, были нудным мероприятием, на которые ходили только команды, некоторые учителя и горстка настроенных на учебу студентов.
К обеду той пятницы, тем не менее, дебаты создали неистовой силы напряженность, которая не сопровождала иные матчи по квиддичу. Единственной вещью, которая, кажется, отсутствовала, были шутки и насмешки между командами. Благодаря тщательно разработанным баннерам и знакам, рекламирующим дебаты, все студенты распределялись между двумя точками зрения, которые, казалось, не могли договориться друг с другом ни по одному вопросу. В результате среди студентов вместо шуток и язвительных замечаний соперников повисла мрачная, напряженная тишина.
Раньше Джеймс серьезно не относился к посещению дебатов. Только теперь он осознал, что результат этого события взволнует все сообщество Хогвартса. По этой причине он чувствовал обязанность пойти, вместе с возрастающим любопытством. Кроме того, если Зейн будет дискутировать перед большинством школьников, выступая в защиту Гарри Поттера, Джеймс знал, что ему важно быть там, чтобы показать свою поддержку.
После ужина Джеймс присоединился к Теду и остальным Гремлинам, и они направились на мероприятие вместе с остальными студентами.
Дебаты устроили в Амфитеатре, где обычно проходили концерты и спектакли. Джеймс никогда не был здесь прежде. Открытая зона с сиденьями была высечена в холме позади восточной башни и ступенчатыми террасами спускалась к большой сцене внизу. Протолкнувшись сквозь битком набитую арку, Джеймс оказался на верхнем ярусе и увидел, что сцена была почти пуста. В центре возвышалось официального вида кресло с высокой спинкой, к нему примыкали две трибуны и два длинных стола с расставленными вдоль них стульями.
