По утру, после сборки станка, все пришли к нему. Мы распределили роли между девушками, установили катушки с нитками, и начали делать ткань. Сначала по одной нитке, привыкали, долго шло. Потом приноровились. Потом барышням даже понравилось. Потом они вошли в раж. А потом закончились нитки. Я весь наш процесс, включая подготовку и саму работу записывал на дощечке, для последующего анализа, помечал получавшееся полотно.
Результат показал, что самая лучшая ткань выходила, когда за станком сидела Агна, а остальные ей помогали. А подсчеты показали, что девушки, привыкнув к процессу, выдавали на троих почти два метра ткани длинной при ее ширине в метр за полчаса. Это превосходило их выделку на троих по старинке многократно.
Утром застал все село под навесом. Я вроде никого не звал с утра — выспаться хотел, однако судя по всему тут ждали меня.
— С добрым утром, народ! Чего за собрание?
— Мы пришли на инструктаж, — твердо за всех ответила Леда.
Хм, инструктаж я проводил каждое утро во время создания ткацкого станка. Хотел сегодня сделать перерыв и обсудить результаты работы, но к вечеру. Думал, Кукше с навесом помочь, да дать им переварить то, что мы сделали. Но местные переварили быстрее.
— Хорошо. Инструктаж наш начнем с анализа, ну, понимания того, что мы сделали за это время. Станок наш работает — это плюс. Как вам результаты его работы?
— Хорошо получается, устаем меньше, да ткани больше получается, — Зоряна кратко подвела итог.
— Значит, поняли, что я говорил, тогда, когда злился на вас?
— Поняли, — Агна тоже решила поучаствовать в диалоге, — мы всю ткань Буревою отнесли, он пусть решает, кому и сколько выдавать.
— Я уже раздал все, — дед почесал бороду, — сейчас главное на зиму припасы заготовить, потом за одежду зимнюю примемся. У нас ткани хватает, но шить позже будем, когда дожди будут, чтобы время не терять. Детей поставим иголки обдирать с верхушек пиленых, что мы уже привезли, нам надо пилораму твою под крышу подвести, да потом за корчевание пней браться. Да еще бревен напилить.
Дед уже настроился прагматично, что не могло ни радовать.
— Так, я смотрю решили-таки делать, как я сказал? Жить по-новому?
— Да, так лучше получается, — опять твердо сказала Леда, — ты, Сергей, правильно говорил. Не время сейчас нам по избам прятаться. Мы бы столько ткани сами, без твоих придумок, только к зиме бы и наделали. Вечерами, при лучинах. Глаза болят после такого. Лучше один день потратить, да ткани, что мы за три месяца делаем, сделать. У Агны ткань лучше получается, плотнее и ровнее. Пусть у всех она будет. Нить лучше у Зоряны получается. Из ее нити ткань еще краше.
— А у меня нити лучше получаются, когда я их из пряжи Леды делаю, — подхватила Агна, — и быстрее, и плотнее, и крепче.
— Вот так, значит.... Разделение труда у нас намечается. Ну, это когда каждый делает то, что у него лучше всего получается, а значит результат совместный лучше выходит. И работа у вас получается, как у того станка. Как части одного механизма вы работаете. Буревой кудель вываривает, Зоряна пряжу из нее делает, Агна нитки, Леда — ткань. Теперь мы — Команда!
— Кто? — хором отозвалось из-за стола.
— Команда! Люди, объединенные общим делом, общими интересами. А значит, что каждый из нас, если мы командой работать будем, сделает больше, чем в одиночку.
Я внутренне ликовал. Еще в июле, когда я анализировал свои похождения в этом мире, пришел к выводу, что все мое планирование уходит в свисток. Сколько бы коварных и глобальных планов я ни строил, ни один не удался полностью. Причины искал не долго — я действовал один. Да, Буревой меня поддерживал, но скорее, как рядом работающий человек, не мой сотрудник, коллега, подчиненный или начальник — а сам по себе, но рядом со мной. Нужна была команда. Скрепленная не только родственными связями, а еще и безоговорочно мне преданная, верящая, и настроенная на совместную, именно совместную работу. Как создать эту команду? В голову пришла только фраза из фильма: "Объединить общим делом, поставить цель, показать чудо". Цель я им показал — паровой двигатель, чудо тоже было, мой паровой автомобиль-модель. Общим делом, которым я объединил людей, стало создание ткацкого станка. И ведь сработало! Сами пришли, сами инструктажа от меня просят, сами все поняли и посчитали. И меня это радовало.
— Значит тогда так, родственники мои, команда моя. Теперь будем жить так...
Говорил я до обеда, все слушали. Потом с дедом и Кукшей до вечера крыли временной крышей пилораму. Успели тютелька тютельку, ночью пошел дождь. Слушая капли дождя, барабанящие по крыше моего сарая, долго не мог заснуть.
На часах было два часа ночи, на календаре — первое октября. День рождения моего хорошего друга в том мире.
18. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время — октябрь месяц 860 года
После объединения наших людей не только родственными узами, но еще и общим делом, общей целью, деревня зажила новой жизнью. Она стала ритмичнее и быстрее, деловой более, что ли. Такое ощущение, что включил следующую скорость в коробке передач.
Утро теперь у нас начиналось с инструктажа и планов на день. Погода вносила свои коррективы, но сильно планы нам не нарушала. Во время дождя все занимались тканью под навесом, когда не было дождя — все выходили на сборы. Веселину научил делать карту. Объяснил ей о значках, пометках, даже пробовал учить писать по-русски — но пока осваивалась она плохо. Карту делали на большом куске ткани, рисовали самодельными чернилами из сажи с спирта. Исправления вносили, выбеливая участки карты скипидаром. Каждый, кто бродил по лесу, теперь приходил к Веселине, и рассказывал о полянах с ягодами, грибницах, звериных тропах и водопоях, рощах, березниках, сосновых борах, ручьях, оврагах, ульях пчел. Девочка, со свойственной ей аккуратностью, наносила в на план местности значки. Сдвоенные иголки на месте сосен, кружочки с отметками на месте ягодных полян, маленькие грибочки на месте крупных грибниц. Если понять расстояние или длину оврага из объяснений родственников она не могла — утром с Кукшей шли уточнят.
Кукша в свою очередь ставил силки на зверей на новых, неизвестных ему тропах. Каждое утро, если не было дождя, мы отправляли "поисковые команды" на вновь открытые места и просто на разведку. Не то чтобы раньше они этим не делились между собой, но обязательно это не было. Спросит Агна Зоряну где та набрала столько голубики, так расскажет, и не более. Теперь же все трое не только ходили толпой за ягодой, но еще и по тому маршруту, который мы им рисовали на фанерных дощечках. Мы даже планшеты им всем сделали, по типу армейских, в них эти фанерки-карты вставляли. Со временем они привыкли, и даже сами на них наносили отдельные пометки, на общую карту переносить так было проще. Эффект от собирательства тоже увеличился, не в разы, но процентов на десять-двадцать. Все лучше, чем бродить в слепую да по уже известным местам.
Мы все это время занимались строительством. Временные крыши над ткацкими причиндалами и пилорамой выполняли свою роль, но следовало подготовиться к более суровой погоде. Для начала решили обустроить пилораму. Для нее решили сделать пятистенок, то есть избу из двух комнат. В одной из них оставалась пилорама, в другой я планировал сделать сушилку для досок и леса. Объяснил деду идею сушилки — ставим в стене, разделяющей избу печку, в ней нагреваем воздух, воздух трубами подаем в соседнюю комнату, сухой теплый воздух их сушит. Дед почесал бороду и выдал вердикт:
— Из чего трубы делать будем? Чем воздух греть, чтобы не сжечь все? Как воздух к печке пойдет?
Завалил, гад, как на экзамене завалил. Пришлось думать. Переделал свой рисунок, напряг деда заниматься производством фанерных труб — ими воздух подавать будем. Такие трубы я посчитал более легкими а производстве, чем долбленные из цельного дерева. Глиняные и металлические даже рассматривать не стал — с ними мы до апреля провозимся. Нагревателем выступала железяка из уголка. Она отсекала искры и пламя от труб, основную вытяжную трубу печки надо было сделать из камня, и вывести ее за пределы пилорамы. И приспособление для сбора сажи сделал — она у нас на чернила шла, полезный продукт, как оказалось. Теперь у нас получился орга́н из десяти труб по бокам печки, по пять с каждой стороны, торчащих на метр над полом. Трубы заходили под пол будущей сушилки, в нем сделали отверстия, для подачи теплого воздуха. Пол делать планировали на вбитых бревнах, чтобы приподнять его на сантиметров сорок над землей. Крыть опять же бревнами, в два слоя, да покрывать досками. Трубы с теплым воздухом шли утопленные во второй слой бревен. Контакта с землей не было, чтобы снизу не выдувало снаружи думали сделать стенку, тоже из бревен. Дед ругался непрерывно на мои строительные новации — строить из сырого дерева тут не привыкли. Сошлись на том, что сначала делаем сушилку, заранее зная, что ее будем разбирать, в ней пробуем сушить бревна. А сухим лесом, если он получится, переделываем сушилку и достраиваем пилораму.
Дед экспериментировал с фанерными трубами, навивая на бревно и уплотняя на валках шпон, пропитывая его смолой — с клеем была по прежнему проблема. Мы с Кукшей строили сам сруб, под матюги деда, так он нас учили местному зодчеству. Сруб получился метров десять в длину, чтобы пилорама потом влезла в соседнее помещение, пол пока досками крыть не стали, оставили место для труб только. Крышу сделали односкатную на стропилах из полубревен. К стропилам на нагелях сделали обрешетку, из досок. Заодно и Кукшу научили на велосипедной пилораме работать. Покрыли крышу корой, ее у нас было много, оставалось от фанеры. Ровненькие такие куски, приятно работать. Распаривали их, выравнивали, и клеили на смолу. Ее тоже было много — дед попробовал из пеньков гнать спирт, выход жидкости из пней был на порядок больше, чем из поленьев. Да еще и просто смолу стал вываривать из них в наших металлических баках, хорошо получалось. Температуру, время дед сам подбирал. Прибавилось у нас и смолы, и спирта, и скипидара с дегтем.
Дед наловчился делать трубы, особой крепости нам от них было не надо, так, чтобы воздух направляли. Намучались с печкой, кирпичей не делали, собирали из камней на глиняном цементе. Особенно труба шла плохо, даже пришлось драгоценный уголок на нее пустить, для устойчивости. Собрали все вместе, с трубами, печкой, кроме пола. Печку приделали вообще рядом со зданием, в пристройке, чтобы не сгорело все. Запалили сушилку, загрузив в нее бревна потоньше. Два раза в день, утром и вечером, меняли бревна местами. Через три дня непрерывной сушки, потратив кучу топлива, дед зашел в сушилку, оценивать опытным глазом результат. Вышел оттуда, как после бани, весь потный, красный, но довольный.
— Эх, хороши бревна вышли! Только три перекосило, видать, внутри сучки были, да изъяны. Серега, из таких и дом класть можно, да и на все остальное хорошо пойдут. Звук гулкий, когда стучишь, приятный, — дед был доволен.
Я тоже, но бревна у нас заканчивались, много на стройку ушло. Пришлось опять плыть на лесоповал. Плыли затемно, много лодок сновало и более крупных суденышек.
Неделя на лесоповале, с Кукшей, надо его тоже в Команду записывать, а то он сам по себе пока бегает. Взрослые уже притерлись, привыкли к новизне, а этот охотник-рыболов пропадает целыми днями в лесу, то сам, то с Веселиной. К нашим требованиям прислушивается, но скорее как к взрослым и старшим в моем мире, без инициативы и понимания процесса. Всю неделю на лесоповале он меня пытал. Пытал на момент способов убийства ближнего своего. Чем у нас сражаются, какие луки, какие мечи, какие копья, конные или пешие. Делать было особо нечего, я ему рассказывал про все, что вспомнил. Я оружие любил, на картинках глядеть да читать про него, про создание, про конструкторов, про историю вооружений. Таки, самолеты, автоматы, пушки, корабли — все ему и рассказывал. Реакция была странная.
— У вас врага только издалека бьют, что ли, — чуть обижено выдал Кукша, мой авторитет в его глазах с грохотом упал ниже плинтуса.
— Ага. А высшая доблесть — чтобы и самому при этом живым да здоровым остаться, — мы сидели на пеньках, перекур у нас.
— А славу как добыть! Доблесть! Удаль молодецкую показать! — ишь ты, разошелся, вояка.
— Удаль молодецкую — в спорте, на соревнованиях. Доблесть? Доблесть высшая страну свою защитит, семью, род, да при этом последние штаны не снять с родичей да племени своего. Славу? А славу тот добывает, кто поставленную задачу при минимальных затратах решает. Вон, мы ж учения проводим, от врагам убегать тренируемся, а не погибать смертью храбрых, — надо вбить в него понятие задачи, войны, да экономики, а то сгинет такими темпами, в битве за чужие интересы с теми, кто и врагом-то не является.
Поэтому я продолжил:
— Вот смотри, Кукша. Сейчас мы все можем тебя в самую лучшую защиту, доспех нарядить, лучшее оружие тебе сделать, будешь самый крутой воин. В нашей деревне. Мы на это всем родом год работать будем, тебя кормить, поить, ты же тренировать будешь, некогда тебе будет едой да одежей заниматься. И станешь ты крутым воином, защитником нашим, надежей и опорой, — я посмотрел а пацана, тот уже ощущал себя ниндзей в третьем поколении, надо на землю спускать его, — а потом вступишь к князю какому в дружину, и в первом бою вороги тебя числом одолеют, или стрелой заденут, и похоронят тебя вдоль дороги. Бой тот будет за то, что один князь другого обозвал бранно, да жену его ссильничать пообещал. После боя князь твой тому князю виру заплатит, за оскорбление, да и все на этом. А ты так и останешься лежать в земле сырой, или на столбике рядом, и все наши труды пойдут прахом...
Кукшу как веслом огрели, он натурально охренел от такой перспективы.
— Дык..., я же... учиться буду... воин добрый! Непобедимый!
— Ну-ну, непобедимый. Чем воевать-то будешь, ну оружие какое хочешь?
— Копье знамо дело, — начал по-деловому рассказывать малолетний Илья Муромец, — меч еще, щит. Лук мой, я из него хорошо стреляю.
— Ага, копье какой длины? — он показал.
— Метра полтора-два, значит. А если на тебя когорта римская выйдет? Или фаланга македонская? Или конница латная, в доспехе полном? Ты их копьем тем что, насмешишь до смерти?
Дальше я долго ему рассказывал по легионы Рима, Македонского, рыцарей Средневековых, то есть то, что здесь вполне могло быть. Понятно, что конкретно этих персонажей уже нет, или еще нет, но аналоги-то есть точно. Это Кукше было интереснее и понятнее. Но я строил повествование так, чтобы показать, что на каждого хитрого вояку с дрыном с резьбой, найдется не менее хитрый хрен со стрелой винтовой.
— Ты с копьем — против тебя строй пехотный встанет, со щитами тяжелыми, и расстреляет из-за линии щитов луками да арбалетами. Ты на коне — против тебя фаланга с копьями десятиметровыми выйдет. Ты с луком — на тебя всадник латный пойдет. Сам латным всадником станешь — копья у фаланги длиннее станут, да ставить почаще будут. Вот и все. Конец один — у дороги лежать тебе, или праху твоему...
