-Вот ведь, черт! Ну, надо же!— Аня закусила губу,— и что теперь делать?
Взглянув на часы, Аня совсем приуныла. Немилосердный циферблат показывал половину одиннадцатого. Времени осталось только на то, чтобы убраться, принять душ, собрать котомку и завалиться спать. А еще надо решить, что одеть под эту, так сказать, тунику, ведь рукавов данный экземпляр не подразумевал. Правда, на одном сайте она прочитала, что особо шустрые средневековые матроны с помощью лент и дорогих шнуров все же приделывали к своим туникам рукава, чтобы потом можно было сорвать их с себя и подарить рыцарю на каком-нибудь турнире, а в основном, писалось там же, под низ было принято одевать нечто вроде рубахи или вязаной кофточки.
Немного подумав, Аня пошла в ванную и с веревки сняла белую блузку, в которой была во второй раз своего пребывания в замке. В ней же, кстати сказать, она угодила в тюрьму и в ней же была представлена барону. Вот и гадай, счастливая эта вещь ли нет! Теперь осталось только ее погладить и туалет на завтра готов. Туфли она решила оставить те же самые: на каблучках и красивой пряжкой, что так понравились Ирме...
Первым делом Анна взялась за подарок барону. К стыду сказать, она его даже не рассмотрела. Как кинула коробку на диван, так она там и лежала.
-Жаль, что коробка не пройдет,— печально вздохнула Аня,— подарок в такой коробке смотрелся бы просто невероятно...но, увы!— Еще раз, горестно вздохнув, она вытащила халат и полотенце. Нежный шелк кимоно очень приятно скользнул по руке Анны, но сначала она потянулась за полотенцем. В сложенном виде трудно было понять, как оно выглядит и какого оно размера, а поинтересоваться у продавца этим немаловажным фактом, она, дурында, забыла.
Быстро развязав удерживающую ленточку, она его тут же развернула и ахнула. Мало того, что полотенце было очень приятное на ощупь, но и размер имело более чем впечатляющий. Конечно, с той тряпкой, которой вытирался барон после своего омовения, оно не сравниться — судя по всему, там была целая простынь, но, тем не менее, решила Аня, это китайское полотенце выше всяческих похвал!
И тут она пулей соскочила с дивана, и бросилась к столу на поиски своих портновских ножниц. Только сейчас до нее дошло, что и на халате, и на полотенце полным-полно всяких цветастых этикеток, ярлыков и наклеек с иероглифами... Вскоре небольшая горочка тех самых фирменных знаков лежала возле нее на диване, а Анна, еще раз просмотрев все швы, аккуратно сложила подарки в торбу, где до этого уже нашли свой приют сахар и литровая банка с солью. С туфельками Макса, Анна проделала ту же процедуру, не удалось только вытравить оттиск названия фирмы и мелкие цифры с размером башмачков. Оставалось надеяться, что подошву рассматривать никто не будет, а со временем она так вообще сотрется...
Когда на самый верх сумки Аня красиво укладывала апельсины, вдруг раздался громкий звонок телефона. От испуга Анна аж подскочила.
-Господи, кто звонит в такое время?— схватившись за грудь, где все еще хаотично билось сердце, Аня рылась в сумке в поисках сотового.
А когда нашла и бросила взгляд на экран, где ярко высвечивалось имя звонившего, предпочла сначала присесть на кресло, а уже потом ответить...
-Господи, только бы ничего не случилось,— она быстро вознесла Боженьке молитву и нажала на кнопку приема.
-Алло-алло, Ань, это ты?— из трубки донесся обеспокоенный голос Альки.
-Да-да, я... это я,— приготовившись к самому худшему, кое-как произнесла девушка.
Вот если бы ей в это время позвонила Томка, она бы даже и ухом не повела. Тамара, если, что срочное, может и в три часа ночи позвонить и плевать ей, что вокруг все спят, но услышать в этот час голос Альки, признаться Аня забеспокоилась. Покопавшись в памяти, она признала, что такого еще не было... Никогда!
-Анют, ты уж прости меня за поздний звонок, но тут...,— Алька прервалась, а перед богатым воображением Анны за одну секунду успели пронестись все ужасы и несчастья, которые могли случиться с девчонками по дороге домой: маньяки-насильники, пьяные водители, уличные грабители... Господи, зачем она их только в кафе позвала!
-Да, да, Аличка-солнышко, ты только успокойся,— лилейно произнесла Аня, сжимая трубку в руке,— расскажи, что случилось?
— Видишь ли,— снова начала Аля,— ты помнишь, на дне рождения мамы был такой невысокий дядечка — Злотник Михаил Абрамович . Ты еще сказала, что он на Карцева очень похож...
-Ну, да, помню, конечно,— ничего не понимая, подтвердила Аня.
-Так вот,— продолжила свое повествование Алина.— Он сейчас у моих гостит.
-Так. И что?
-В общем, Анют, ты только не ругайся, пожалуйста.
-Господи, Алька, что случилось-то?
-Понимаешь, это случайно получилось. Честное слово, я не хотела...,— она глубоко вздохнула,— Я, когда домой вернулась, твою подкову на стену повесила. Ну, где все остальные...Так вот, он ее увидел и спросил меня, можно ли посмотреть. Я естественно, ничего дурного не подумала. Он историк, известный знаток старины, коллекционер с мировым именем...ну, думаю, пусть посмотрит...А он, как в руки взял, засуетился, выхватил из кармана лупу и еще целый час подкову твою со всех сторон разглядывал, а на лице то удивление, то восторг, то подозрение. Потом начал кому-то звонить, что-то доказывать, объяснять. Он на английском разговаривал, я не все успела перевести. Поняла только, что сейчас в его руках находится какой-то невероятно старинный раритет, место которому в музее, под толстым колпаком...А самое странное, что в его руке была только твоя подкова и больше ничего...И вот еще кстати что...он там какое-то клеймо разглядел. Говорит, что странное оно какое-то...Вроде как сама подкова европейская, а метка то ли норвежская, то ли норманнская. Короче, чудеса в решете.
'Мама моя дорогая!'— от услышанного, у Ани волосы зашевелились на голове,— ' еще и этого не хватало. Господи, это же всего лишь кусок какой-то никчемной железки. Хотя, если вдуматься, это хлам для 16 века, а для археологов 21 века — это...наверное.....наверное...действительно раритет! Боже! Боже! Боже! А если он подумает, что я музейный вор или еще хуже — какой-нибудь черный копатель. Обратится в полицию, а там начнут выяснять, где я эту чертову подкову взяла, у кого увела, какой музей обчистила...Черт! Что делать?'
-И что он сказал?— Аня решила, что прежде чем что-то решать, не мешало бы для начала кое-что выяснить...
-О-о-о, он тут много чего наговорил,— весело хихикнула Алька,— он до сих пор находится в шоковом состоянии, как сумасшедший носится по нашему дому, утверждая, что это настоящая подкова позднего средневековья. Я тут в инете пошарилась, оказывается позднее средневековье — это как минимум 14-16 века...Представляешь?
-Представляю,— печально кивнула Аня.
— Анют, так ты знала, да?— тихонько поинтересовалась Алина,— ты мне только одно скажи, ты никуда не ввязалась? Ну, там...я даже не знаю...как это правильно назвать...банда, секта, общество какое-нибудь...
-Нет, Аль, уверяю тебя я никуда не ввязалась,— спокойно ответила Анна,— эти подковы достались мне абсолютно честным способом... Только не спрашивай каким...я пока не смогу тебе все внятно объяснить...
-Ну, хорошо, не буду...— вздохнула Алина,— но если вдруг захочешь поделиться, ты знаешь — я могила.
-Конечно, знаю,— улыбнулась девушка.
-Есть ручка — телефон записать.
-Чей телефон?
-Как чей? Злотника Михаила Обрамовича конечно, — рассмеялась Алька,— я, собственно, поэтому и позвонила, думала, расскажешь мне , кто такие раритеты продает. Он мне все уши прожужжал, умоляя выяснить, как ко мне эта подкова попала. Этот сумасшедший коллекционер готов покупать подобные раритеты по десять тысяч за штуку...Конечно, в том случае, если у тебя они есть.
-За сколько?— Аня не поверила своим ушам. Нет, если честно, предлагаемую сумму она нормально расслышала, только на случай, если вдруг ей показалось, она все же решила переспросить.
-За десять тысяч,— вкрадчиво повторила Алька,— и ты не переживай, он мужик нормальный, не аферист какой-нибудь...Не обманет.
-Да, я не переживаю,— ответила Аня, хотя на самом деле от страха ее душа то сжималась в маленький комок, то снова разжималась.
Если этот дядечка готов купить все эти вещи, то перед ней открываются очень широкие перспективы. С такими деньжищами она спокойно сможет позволить себе оборудовать замок барона, как ей хочется... У Олафа в той корзине чего только не было. Даже не утруждая память, так сказать навскидку, она припомнила, что кроме кучи подков там еще валялись куски рыцарских мечей, шлемы со сломанными забралами, погнутые и дырявые латы... Боже мой, это же самый настоящий....
-Слушай Аль, а ты можешь сказать этому Злотнику, что я нашла обычный клад со старинным барахлом...Может, ему и не интересно это вовсе...
-Анют, давай я тебе его телефон продиктую, и ты с ним сама все обсудишь и договоришься...
-Ладно, давай диктуй...
Аня быстро схватила карандаш и на первой попавшейся бумажке записала телефон этого сумасшедшего знатока истории, потом попрощалась с Алькой и еще несколько минут задумчиво крутила в руках листочек с незнакомым номером, а в голове все это время набатом звучало: 'а вдруг, а вдруг, а вдруг'...
А вдруг... повезет и тогда она завалит этого бедного Злотника средневековым ломом буквально с ног до головы...Если дело выгорит, от нее Альке причитается. Как там папа говорит: 'с нас магарыч'...Вот— вот, именно магарыч...
Посидев еще немного, Анна отключила ноутбук и снова взялась за свою сумку, решив наконец-то завершить ее сбор. Перед тем, как позвонила Алька, она как раз складывала фрукты. Теперь поверх апельсинов, Аня аккуратно сложила большую связку бананов, потом взяла торбу за ручки и немного встряхнула. Оказалось, что сумка наполнена лишь наполовину, а в ситуации Ани прибыть в средневековье порожняком, было бы очень глупо и недальновидно, тем более, что пару дней назад, она сама во всеуслышание заявила барону, что ездила за своими вещами. Встает очень даже животрепещущий вопрос: а собственно, где они? Вещи-то. Если бы эта белобрысая морда по имени Марла была бы чуточку умнее, то обвинила бы Анну не в каком-то призрачном прелюбодеянии, а в реальном отсутствии багажа, за которым она якобы ездила...
Вот был бы номер, если бы барон изъявил желание заглянуть на ее чердак, а там полная пустота и идеальный порядок...
— Да, с этим надо что-то делать,— пробормотала под нос Анна и галопом ринулась шерстить свои шкафы на предмет доказательств своего, так называемого, алиби.
Первым делом, она выгребла с полок все свое белье и отобрала несколько стареньких комплектов, отвечающих средневековому дресс-коду. Всякий там полиэстер, синтетику и все, что было сшито из искусственных тканей — отбор не прошли и вновь вернулись в ящики комода. Той же процедуре подверглись вещи из двух ее шкафов. В общую кучу полетели: старые сарафаны, юбки, платья из натурального хлопка, льна и стопроцентной шерсти, парочка рубашек, которые она давно уже не носила и, судя по моде, впредь не собиралась этого делать. Если что — сгодятся на половые тряпки. Между прочим, у них там с этим жуткий дефицит...
-Так, что еще? Что еще...-приговаривала Анна, волчком вертясь по своей однокомнатной квартире и заглядывая во всевозможные углы.
Следом, кучу пополнила подушка из настоящего гусиного пуха, до этого долгое время пролежавшая на антресолях, как ее будущее приданое, теплое одеяло, на этикетке которого значилось, что изготовлено оно из натуральной верблюжьей шерсти.
— Вот и проверим заодно,— хмыкнула Аня, аккуратно сворачивая теплую вещицу и прижав сверток коленом, крепко окрутила его бечёвкой. Какой у них там адский холод, ей рассказывать не надо, она его уже успела на себе почувствовать ... Так что, везем и не ропщем...
-Что еще? Что еще?— и тут ее взгляд упал на дверь лоджии. Распахнув створку балкона, она втащила в комнату большой рулон, завернутый в прозрачный полиэтилен. Сей предмет домашнего уюта матушка вручила ей, когда она переезжала в свою квартиру. Настоящий дагестанский ковер ручной работы. Большой, яркий, красивый. Сколько он прожил в их семье, Аня не знала, единственное, что было известно — по возрасту они с паласом примерно ровесники. Так что расстелет его Анечка на своем чердачке и будет там уютно и тепло...
-Ну, кажись, все,— Аня медленно обвела взглядом три огромных кучи всякого тряпья,— ну, ты, Аннета, и барахольщица. Это же надо столько хлама скопить!
Снова выложив из сумки фрукты, она плотно утрамбовала туда горку из своего нижнего белья, ночнушек и пижам. Все остальное: платья, юбки, сарафаны с рубашками пришлось аккуратно сложить стопочкой и обвязать бечёвкой. Ковер она развернула и, подстелив под него старое полотенце, уложила на диван рядом с собой. Там уже лежали: одеяло, постельное белье и подушка. Авось, повезет и переезд состоится...Осталось только самой улечься и наконец-то уснуть...
Глава 16
Англия XVI век.
Последний день августа выдался на удивление сухим и безветренным. Даже сейчас, когда раннее утро только вступало в свои права, а солнце лениво расправляло лучи, пятерым всадникам, что ехали по узкой, годами проторенной дороге, было очень жарко, не говоря уже об взмыленных лошадях, что терпеливо несли их на своих спинах...
-Барон Вольф, как далеко до ваших владений?— поинтересовался светловолосый мужчина, приблизившись к ведущему отряда,— мы с ночи в седле, а замка так и не видно...
-Уже скоро,— ответил барон, в который раз, с нетерпением вглядываясь вдаль.
Он сам многим бы пожертвовал, чтобы быстрей оказаться у себя дома..
-У себя дома,— теперь уже вслух повторил он...
'Никому не понять, что значит для него — вечного скитальца, посвятившего всю жизнь войне — его собственный дом...ЕГО ДОМ. Всякий раз, произнося эти прекрасные слова, в его сердце буквально замирало. Хвала Всевышнему и Его Королевскому Величеству, теперь у него есть свой собственный замок. Каждый раз, после окончания очередного сражения, он, сидя в своей палатке, мечтал, что когда-нибудь Бог протянет над ним свою длань и дарует его проклятой душе прощение, а телу, выкованному в вечных боях — уют и пристанище.
Желание иметь свой угол, зародилось в маленьком Деймоне еще в детстве, когда его вечно пьяный отец, только и умеющий, что орать и махать мечом, пытался наняться в рыцари к какому-нибудь очередному хозяину, но за пьянство, бешеный нрав и за неумение держать язык за зубами, его быстро гнали взашей, а следом из замка выставляли его жену и маленького Деймона. Вскоре дурная слава стремительно обогнала быструю лошадь отца и двери других замков оказались для них навсегда закрыты. Вскоре от вечного недоедания, скитания и, наверное, разочарования в жизни — его мать не выдержала, заболела и слегла, а через полгода рыцарь Вольф схоронил свою кроткую жену и запил еще больше. Деймону тогда едва исполнилось десять. За вечными попойками в дешёвых кабаках отец совсем забыл о существовании своего сына и, наверное, все закончилось весьма плачевно, если бы в один из весенних дней, в ту же самую таверну, где пил и разглагольствовал о своих давних битвах отец, не пожаловал богатый господин. Увидев пьяного оратора, он сначала растерялся, а потом медленно подошел к столу, где сидела уже изрядно подпившая компашка и, назвал отца по имени. До сих пор ту судьбоносную встречу, Деймон помнит во всех подробностях. Будучи маленьким и очень худым, он, как и много раз до этого, прятался в самом темном углу таверны, где сердобольные разносчицы подкидывали голодному мальчику скудные объедки, оставшиеся на столах после трапезы богатых постояльцев. Будучи незамеченным, он, сидя в темноте, как коршун следил за худым скарбом отца, чтобы никто на него не позарился и не выкрал, а по окончании попойки вел пьяного родителя на ближайший сеновал или в конюшню, где поил того водой и укладывал спать.
