Ленивый засранец

Интересно, меня уже отпели или надеются до последнего? Как вообще поминают пропавших без вести? Вроде бы есть какая-то судебная процедура о признании... а, в бездну!

— Разумный выбор, — прокашлялся от подкатившего к горлу кома и добавил: — Я не силен в этих ваших благородных началах. Но, насколько помню, у каждого из вас есть земельные наделы, так?

Знать охотно закивала, не сводя с меня распахнутых глаз — одной смерти удалось миновать, однако не принесет ли этот парень в странных одеждах вторую за случайно оброненное слово или неподобающий жест?

— И работают на вас крестьяне и батраки, верно?

Снова кивки.

— Отлично. К закату, — зачем-то постучал пальцами по запястью, хотя с детства не ношу часов, — приведете к воротам всех здоровых мужей от шестнадцати до сорока лет. Вопросы?

Собравшиеся в изумлении завертели головами, но вопросов не последовало — ни ропота ни шепота.

— Тим, ты за сотника. По северному — кормчего. Возьмешь ребят с тринадцатой ладьи и проводишь господ и дам по плантациям или где там они живут. И проследишь, чтобы в точности выполнили указ. Кто заартачится и начнет бузить, — сквозь сжатые пальцы просочилось ревущее пламя, — гонца ко мне. Я разберусь.

Толстосумы вздрогнули как щенки от выстрела и поспешили покинуть город под конвоем богатырей в коже и шкурах.

— Третья и четвертая ладьи! — гаркнул подчиненным, за время плавания выяснив, что отряд в сто топоров называется так же, как и корабль, на котором передвигается, — занять крепость и вскрыть арсенал. Пятая и шестая — на стены, и чтобы ни одна мышь, даже летучая, не проникла в Ангвар! Остальные — обыскать дома, перевернуть вверх дном каждую хибару и найти все, чем можно сражаться — от дубинки до боевой косы. Встретите голь и прочие отбросы — не нападайте первыми, пусть уходят. Но если нападут на вас — в расход.

Ушкуйники грохнули копьями в брусчатку, дружно ухнули и разошлись. Речные пираты как никто иные понимали важность слаженности и расторопности, ведь без этих качеств не то что в поход не отправишься, а от берега не отплывешь. Этим парням можно (и нужно) доверять без раздумий и колебаний: с одной стороны, это вышколенные боевые дружины, знающие толк в осадах и набегах. А с другой — религиозные фанатики, которые не посмеют нарушить волю шамана и под страхом мучительной смерти. И если северные колдуны приказали подчиняться пришлому иномирцу, то эйны скорее отрежут головы сами себе тупыми ржавыми ножами, чем навлекут гнев стихий на семьи и становища. Побольше бы таких рубак, но уж сколько дали. Увы, дворянские холопы и на пушечное мясо слабо годятся, но на войне все средства хороши, а я слишком далеко зашел, чтобы поворачивать в шаге от цели.

Крутанулся на пятках, смахнув пыль с мостовой, и собрался было проверить, как дела в крепости и есть ли там чем поживиться, как вдруг услышал за спиной вкрадчивый голос:

— Леня?

Обернулся — Бетани в окружении верных, кхм, друзей — веки опухшие, губки дрожат, и смотрит робко так, словно нищенка на паперти. И не скажешь, что это хамка, извращенка и белоручка.

— Да? — сердито бросил в ответ, сам того не желая — раздрай в Ангваре нарушил стройный и выверенный план похода на столицу, чем порядком взбеленил его составителя.

— Я... — девушка опустила голову. — Мне... нам некуда идти. Земли нет, холопов тоже. Был только банк, но его... — она всхлипнула, но взяла себя в руки и, глубоко вдохнув, продолжила, — разграбили в первую очередь. Отец пытался... но...

Да что за день сегодня такой? А, ну да — очередной день гражданской войны: самой лютой, кровавой и беспощадной из войн. Стоило подумать об этом, и меж ребер затеплилось полузабытое чувство из, казалось, другой вселенной, другого мира и другого меня — жалость. Не сострадание, не сочувствие, а именно жалость — как жалеют обиженного ребенка или побитую кошку. Да, жизнь Бет не назовешь праведной, но и зла распутница никому не делала. Просто при нашей первой встрече я еще не знал, что такое настоящая тьма и принимал за нее постыдные, но в целом безобидные проявления. Ну любит Бет с тремя сразу, ну ведет себя как хабалка — и дальше что? От ее дрянного поведения города не горят.

— Идем, — протянул изуродованную ладонь.

— А мои? — дворянка отрывисто кивнула на "тарзанов" и покраснела.

— А твои завтра возьмут оружие и пойдут мстить ублюдку, из-за которого погиб отец.

Бет оглянулась и захлопала ресницами, но качки, кем бы они ни были до Конюшни, кивнули с уверенностью закаленных бойцов, которым не привыкать гулять рука об руку с Костлявой.

* * *

Крепость на острове была такой же, как и любая другая: снаружи угловатая, обтянутая каменной чешуей и увенчанная зубчатой короной, а внутри холодная, тесная и темная. Но это и не дворец, а для моего небольшого, но гордого войска нашлось достаточно коек, столов и жаровен. Погреба ломились от припасов, стойки с оружием остались нетронуты — палаши, палицы, алебарды, все стояли на своих местах. Гарнизон покидал укрепление в такой спешке, что многие воины забыли на матрасах личные вещи.

Я расположился в покоях коменданта, обставленных не богаче комнаты Борбо, только мебель поменьше. Опустился в кресло перед камином, взмахом руки подпалил поленца и разбавил кубок крепленого вина каплей Брилльской воды. И если бы не смрад от тысяч сгоревших трупов, романтика летнего вечера среди неспешной Саммерен поглотила бы с головой. Но я не стал окружать помещение непроницаемым пузырем, не "застеклил" бойницы колдовскими заслонами и вдыхал гарь полной грудью, чтобы ни на минуту не забывать — война не закончена, решающая битва еще не началась, а я отдыхаю, но не на отдыхе, и должен думать лишь о победе и способах ее достижения.

Еще вчера не приходилось решать задачки сложнее, чем из сборника для подготовки к ЕГЭ, а теперь мои руки по плечи в крови, а скоро перемажусь с ног до головы. И самое страшное — ни холодно ни жарко от сотен загубленных жизней, словно это и не люди вовсе, а пиксельные солдатики в компьютерной игрушке. Полк туда, полк сюда, этих вперед, этих в расход, а сам сидишь и наблюдаешь свысока, недосягаемый и неуязвимый. Неужели в этом и заключается воля богов и мое предназначение в роли Избранного? Но почему бы Тенеде и Марзалу самим не спуститься с небес, открутить Забару башку и прекратить напрасное кровопролитие? Если они способны даровать силу, в буквальном смысле кроящую реальность, то почему бы просто не пожелать, чтобы у всех раз и навсегда всё стало хорошо? Ох уж эти неисповедимые пути...

Выудил из-за пазухи бронзовый цилиндрик и потер теплую гладь большим пальцем, не отводя глаза от хоровода огоньков у обугленных, пышущим рубинами дров. Несмотря на предстоящую битву, меня разморило удивительным спокойствием, хотя прежде места не находил даже перед обычной контрольной. Учеба, друзья, семья... Память превратилась в мензурку с дистиллированной водой, куда по капле вливали черную грязь: поверхность еще чиста и прозрачна, середина едва просматривается из-за мути, а дна уже и вовсе не видать. Такое впечатление, что чем дольше тут нахожусь, тем сильнее новый мир довлеет над старым, поглощая и уничтожая все сколь-нибудь дорогое, как бы говоря — это не твое, не трогай, проходи мимо, ты — чужак, зараза, смерть. Почти каждый, кто так или иначе связывал судьбу с взбалмошным пришельцем, либо погиб, либо скоро погибнет, будто эта реальность окружила инородное тело гнойным нарывом и пытается вытолкнуть прочь как занозу. Или того хуже — швырнула чужака в своеобразный карантин и планомерно избавляется от всех зараженных, подчищая следы пребывания здесь того, кто тут быть никак не может.

Бред...

А если мое появление в этой странной вселенной что-то сломало или нарушило, и теперь... А какая, блин, разница? Уже скоро или найду путь домой или погибну сам — иного не дано, а значит и забивать голову всякой чепухой не стоит. Делай что должен, а там — хоть потоп.

Пока размышлял о былом да наболевшем, сзади незаметно подкрался сон и со всей дури врезал по затылку. Очнулся поздним утром в том же самом кресле от разноголосого гомона и бряцанья сбруи. Ушкуйники грузили запасы арсенала на ладьи и переправляли в район бедняков, меньше пострадавший от кровавой вакханалии. Там алебарды и палаши смешивались в кузовах телег с кольями, топорами, дубьем и прочим хламом, больше похожим на трофеи из дедушкиного сарая, которому предстояло вскоре стать орудиями возмездия.

Смочив кончик языка морской водой, взбодрился как от двойной дозы тройного эспрессо и поспешил к воротам, куда стекались колонны бородатых мужиков и подростков с едва пробившейся щетиной, одетых как один в холщевые рубахи, широкие штаны и плетеные сандалии. Многие несли на плечах косы, мотыги, а то и просто "голые" черенки, отчего издали напоминали спешащих в поле батраков. Каждую серую змейку сопровождал отряд дикарей, ибо без хмурого конвоя горе-вояки вмиг разбежались бы по окрестным лесам.

Тим пришел последним и доложил, что под стяг удалось поставить (а точнее — загнать) полторы тысячи холопов, батраков и прочих подневольных: как и было велено — от шестнадцати до сорока лет. Я глядел на переминавшихся с ног на ноги угрюмо уставившихся в пол крестьян и старался не думать, сколько семей останутся без кормильцев по моей прихоти и будут обречены на каторжный труд или голодную смерть. С другой стороны, если удастся собрать побольше дружинников Борбо, успевших побывать в одном-двух боях и знающих, чем щит отличается от шишака, то этих доходяг можно оставить на "галерке".

Но пока пошагают наравне со всеми — для устрашения врагов и воодушевления возможных союзников. Да уж... их бы самих вдохновить, а то стоят как на похоронах любимых матушек, но лезть на броневик (вернее, на груженую броней повозку) совершенно не хотелось. Священной славой решающая сеча и не пахла, а от осознания количества посланных на убой людей в прямом смысле подташнивало, и под желудком ворочался холодный склизкий спрут. Пусть генерал толкает пламенные речи — у него всяко лучше получится, а моя задача доставить это, кхм, воинство под стены Герадиона.

Быстрее всего туда добраться по реке, вот только в ладьи такая уйма пассажиров не влезет — уместить хотя бы половину без риска начерпать забортной воды, а то и вовсе опрокинуться. А еще припасы... А на приколе в Ангваре осталось дай Хаос полсотни суденышек самых разных форм и размеров — от бесполезных в походе рыбацких лоханей до изящных и быстрых, но чересчур легких дворянских яхт.

Подумав немного и посоветовавшись с Тимом, принял следующее решение: одну ладью под обоз, а крестьяне пусть навяжут вдоволь плотов и пойдут за гребными кораблями на буксире — Саммерен на этом участке самая тихая, ровная и полноводная, и никакой беды не случится. И над городом снова разнесся стук топоров, от которого в последнее время начали дергаться веки — даже обожженное и стянутое запекшейся коркой правое.

В тот же день отправил в Брилл гонцов, и двое суток спустя речная армада отправилась в сплав, никуда не торопясь, не налегая на весла и целиком отдавшись воле волн. Мимо проплывали знакомые пейзажи, но теперь деревни и хутора казались опустевшими, заброшенными, вымершими — лохани сиротливо покачивались у пустых причалов, молчали дворы, кузни и овчарни, а вездесущая детвора, для которой и одна ладья — диво дивное, не выбегала полюбоваться великой флотилией в тринадцать кораблей и плотов.

Лишь вдали отрывисто брехали псы, не в силах побороть инстинкты, но тут же умолкали, боясь накликать беду. Мир замер в ожидании бойни, какой не видывал прежде, само время, казалось, остановилось, а воздух приобрел странный запах — незаметный, неощутимый как чистый пропан, но вызывающий тревожное нытье в груди.

* * *

Борбо не приукрашивал — Герадион в самом деле поражал размерами, да так, что становилось не по себе от одной мысли о штурме такой громадины.

Столица занимала треть речной долины, где Саммерен разливалась шире всего, и в отличии от любых других средневековых городов, все предместья, поля и деревни находились внутри стены. И была та стена столь широка, что на ней не только телеги разъедутся — трассу в две полосы можно кинуть и еще место для велосипедной дорожки останется. Длиной белокаменный "заборчик" с зубцами величиною в дом успешно поспорил бы с МКАД, а высотой — с десятиэтажкой. Кроме того, преграда шла и по воде, отсекая солидный участок русла, и сквозные арки для кораблей в любой миг могли перегородить опускными решетками с прутьями толщиною в мачту. Если же какой безумец не повернет восвояси от одного только вида каменного титана, сотни арбашетов на боевом ходу с первого же залпа помогут переправиться в лучший из миров.

Судя по набросанной генералом карте (а уж он знал столицу как никто иной), за первым рубежом протянулся зеленый круг ферм, посадов и дворянских угодий — именно благодаря надежно защищенному пригороду, больше всего страдающему от набегов и осад, Герадион продержался бы в кольце врагов несколько десятилетий, а при жесткой экономии — и веков.

Да и чтобы окружить такого гиганта на полмиллиона душ понадобится войско во сто крат превосходящее то, что нам удалось собрать за прошедшие с битвы под Бриллом полторы недели. Сильно сомневаюсь, что если все солдаты встанут спиной к стене и возьмутся за руки, круг из мятежников замкнется.

Семь сотен из дружины Борбо, полторы тысячи ангварских крестьян (кто играл в "Героев", знает, сколь полезны и боеспособны эти юниты), две с половиной тысячи из разрозненных отрядов со всего королевства и тысяча триста ушкуйников — северной элиты, моей личной гвардии. никому другому варвары подчиняться не собирались, о чем сразу заявили по прибытию в лагерь, смотрящийся на фоне столицы как палатка рядом с торговым центром.

Шесть тысяч частично обученных абы как снаряженных воинов смотрелись смешно и против первой — внешней стены, а над ней возвышалась вторая — потоньше, покороче, с ветряными мельницами вместо баллист, но по-прежнему непреодолимая преграда для обычных людей. На такую верхотуру и на лифте подниматься устанешь, что уж говорить о штурмовых лестницах. Чтобы связать-сколотить хотя бы одну, придется вырубить целую рощу, а никаких деревьев на сотни верст от города не росло, и не нужно быть Сунь-Цзы, чтобы догадаться — почему.

В самом же центре купала шпиль в облаках башня цвета оплетенной золотыми нитями слоновой кости, о размерах которой и не взялся бы даже гадать. Останкинская рядом с ней как соломинка подле шеста — вот какой исполин стоял на страже не только Герадиона, но и всего королевства. С последнего этажа кремового циклопа все земли, наверное, как на глобальной карте в той же "Цивилизации", и одним богам ведомо, как долго строили этот колосс и сколько колдунов отдали все свои силы до последней капли. Одно известно наверняка — без магии подобное не возвести, и даже с горба далекого холма, где мы разбили лагерь, чувствовалось то же тяжелое буйство стихий, что и на холодной спине Дан'Айгура.

И если Море охотно рассталось с Камнем Духов, то Забар будет накачивать стены силой до самого конца, и пытаться проломить их столь же бессмысленно, как и колоть лед зубочисткой. Особенно забавно в этом свете выглядели ворота — вполне себе обычные, двустворчатые, но Борбо объяснил, что в случае нужды привратники опустят рычаги, и многотонный гранитный блок запечатает проход так, что острие ножа в щель не пролезет.